- Как
думаешь, она красивые безделушки любит? Браслеты, цепочки, медальончики...
Арнольд задумчиво взял коробку с тоником, отхлебнул, кинул в рот
ягоду.
- Правда, хорошую вещицу на Лабе не найдешь, - продолжал я. -
Мастеров нет. Вот на Радости забавные штучки делают, - Арнольд по-прежнему
молчал и я двинул напролом. - Надо попробовать гемолит достать. Говорят,
камень редкой красоты...
Я достал медальон и покачал на шнурке перед носом "агробиолога".
- Говорят, - как автомат повторил Арнольд. Он казался ошеломленным и
безобидным. Я возгордился и чуть не попался. Бустер резко поднял на меня
расширенные глаза и подался вперед.
Мир затянуло серой пеленой, исчезли звуки и запахи, остались черные
дыры зрачков, затягивающие меня быстрее и быстрее. Я старался вырваться из
этой пустоты, не мог и продолжал скользить. Меня уже не было в павильоне.
Меня не было нигде. Но краем сознания я еще воспринимал приказ, настойчиво
втискиваемый в мозг: "Забудь! Забудь Медальон. Оставь! Оставь подозрения.
Друг! Я твой лучший друг. Я не только твой друг, но и..."
Мгновение, и воля, растянутая пружиной, начнет рваться. Но не зря
мучили нас в Школе семинарами по спик-тренингу. Закрепившись на Медальоне,
и осторожно, как учили, я принялся крепить витки пружины. Намертво
сращивал, заваривал, заливал супоксидом, пока хлипкая пружина не
превратилась в гулкую терролитовую трубу. Получилось! Поставил я блок,
сумел! Отпустило, стало легче. Я начал разбирать монотонный бубнеж наших
голосов и увидел перекошенное лицо Арнольда, крупную каплю пота на кончике
его носа.
Я немного освободился, но и только. "Пережать" его не удавалось, хотя
выкладывался я на все сто. Он тоже поставил блок, но не простой, с двойной
фиксацией, сквозь которую я не мог пробиться. Какой "пережать", самому бы
не расколоться! Не знаю, кто и как учил этого типа "спик-вертушкам", но
преподаватели дилетантами не были. Знакомый почерк. Чувствуя, что начинаю
сдавать, я напрягся и...
И все кончилось. Стена из широких матерчатых полос за спиной Арнольда
дрогнула. Полосы на мгновение раздвинулись, мелькнул солнечный блик.
Арнольд, задумчиво склонив голову, откинулся на спинку стула. Я выиграл!
Он сломался и сейчас начнет говорить!
Но шли секунды, а Арнольд все сползал и сползал со стула. Наверное,
заработал нервный обморок. Я хотел подхватить его, но застыл на месте.
Арнольд больше не нуждался в моей помощи. Из этого обморока его могли
вывести лишь трубы Страшного Суда, да и то, если бы трубили очень громко.
Арнольд был мертв. Он лежал, запрокинув кадык, а из спины торчал,
погруженный по саму рукоятку, охотничий вибронож.
Я стоял и бездумно смотрел на него. Во мне плескалось холодное
тяжелое недоумение, а в голове гудело идиотское словечко:
"Отрезидентился..." Но отчего он, а не я? По логике событий именно Вик
Симонов должен валяться с виброножом в глотке.
Я лихорадочно просчитывал варианты. Вариант раз. Случай. Чья-то
ошибка, погубившая Арнольда. Целились в меня, попали в него. Вариант два.
На Лабе действует сила, не желающая отдавать планету бустерам. Конкуренты
Белой Радости решили сделать свой ход и вот... Как говорил бородатый
бармен: "Всяк на себя тянет, а равнодействующая - ноль". Точнее, труп.
Правда о подобных силах мне слышать не приходилось. Третья возможность.
Агробиолог не сошелся во мнениях с местными коллегами. По поводу вирусных
заболеваний сои... Ха-ха. Не смешно.
А может я усложняю и все обстоит гораздо проще? Скажем, островитяне.
Или другие им подобные маньяки. Благо на Острове таких хватает.
Я обсасывал эти предположения, разглядывал со всех сторон,
старательно отгоняя мысль о четвертом варианте - самом правдоподобном.
Арнольдом пожертвовали, с тем, чтобы повесить это убийство на меня.
Кто пожертвовал? Тот, кто создал Остров и расставил охрану, запугал и
замордовал лабиан. Стал ли Арнольд им не нужен или его с самого начала
терпели только из-за Медальона, а когда он его лишился, убрали, я не знаю.
Но расчет прост. Всякий подтвердит, что мы с агробиологом недолюбливали
друг друга. И наверняка найдется свидетель, видевший нас вместе в
павильончике. И разумеется, мои пальчики найдут на ноже... Постой-постой!
Не с ним ли я по Лабе путешествовал?
Значит я прав. А раз так, времени в запасе нет.
Я "взял панораму". Площадь была пуста. За дальним фонтаном копошился
некто глупый и механический, безопасный, вставляющий свежевыбитые стекла.
Дело оборачивалось круто. Спокойно! Торопиться нельзя. Выбор невелик -
либо прятаться, либо звать на помощь. Оба варианта дохленькие. Скрывшись,
я беру Арнольда на себя. С другой стороны, приведу народ, и что?
Классическая ситуация: убийца, жертва, свидетелей нет, улики есть.
Следствие, экспертиза, то да се... Полгодика посижу на Лабе. Каникулы в
камере. Конечно, в итоге меня передадут комиссии Сообщества, но мало ли,
что может произойти до того. Несчастный случай, от простуды... при попытке
к бегству. Пора уходить. Но сначала...
- Извини... - пробормотал я, запуская руку в карман Арнольда.
Предметов в кармане оказалось мало. Здесь, как и в жилище
агробиолога, лежали только безликие вещи. Новехонький бреющий аэрозоль,
электронная записная книжка, носовой платок, ключ от комнаты и, наконец,
крошечная, тускло блестящая, ампула. Аккумулятор для записной книжки.
Я пролистал записную книжку и, высыпав барахло на стол, занялся его
пропуском-браслетом. Стащил с руки, опустил в карман. Не всем же быть
везучими. Пал от руки диких островитян! Так, а это что такое?
Я вновь взял в руки ампулу, пригляделся. На торце был выдавлен
микроскопический, неразборчивый значок. Клеймо. Чем дольше я смотрел, тем
сильнее казалось, что и значок и ампулу я уже где-то видел. Знакомое
сочетание. Но откуда я его знаю, галактика чудес? Что-о-о?! Галактика?! Я
разобрал эмблему.
Злой космос, злая жизнь! Дурацкая судьба, нелепая смерть! Очертания
материков Земли на фоне спиральной галактики - эмблема Дальней Разведки
была вытеснена на ампуле. Да и не ампула это вовсе, передатчик сенс-связи,
вроде тех, что показывали на лабораторках. Первый курс, розовое время.
Легенды о сенс-связи и суперагентах, пользующихся ей.
Нет! К черту! Не хочу, так нельзя, неправильно! Обманули, обманули,
сволочи! Последние каникулы и так... Это нечестно! Нечестно!!!
Я со стоном опустился на стул. Было обидно и страшно.
Допрыгался, Симонов? Влез голяком в реактор? Развалить операцию
дальников - это... А я-то ему мешал! Все вспоминал, не видел ли
где-нибудь! Может и видел. В коридорах Школы, например. Веселый космос, но
я не знал! Не знал и не хотел!
Я посмотрел на ампулу. Остается одно - выйти на связь с шефом
дальников. По слухам, он лично курирует важные операции. Объясню, скажу...
Я не виноват! Я думал, все наоборот. Я помочь хотел. Искуплю. Искуплю,
хоть кровью. Заменю Арнольда и сделаю все, что смогу. Шеф дальников
поймет, не может не понять. Он же спец из спецов, гроссмейстер воплощений,
легенда, невидимка...
Опасно было выходить на связь прямо здесь и прямо сейчас. Но времени
не было и я решил рискнуть. Крепко сжал ампулу сенс-связи пальцами и,
положив в рот, разгрыз.
Миллионы огненных иголочек вошли в меня. Все вокруг сделалось
нереальным и зыбким, как изображение на испорченном объем-экране. Потом по
небу побежали косые строчки, полосы синхронизации и мир исчез. И прежде
чем он возник вновь, я услышал знакомый до жути бархатный голос:
- Ай-яй-яй! Безобразничаете, Симонов?
Я не безобразничал. Я ошалел. Я не поверил своим ушам.
Постепенно зрение восстановилось. Типовая комната-каюта "тяжелого
баллона", но сильно давящая на психику обстановкой. Масса удобных,
красивых и просто редких вещей, которых одновременно в таком количестве я
прежде не видел. И в центре натюрморта - Михаил Зигфридович Ломакин - наш
декан. Хотя, какой он мне теперь, веселый космос, декан?! Вот вам и Лом!
Я с отчаянным любопытством разглядывал знакомого незнакомца. Он был
похож на Лома, знаком до последнего шва на комбинезоне. Такой же
вальяжный, неторопливый, ласковый. И глаза не смотрели жестко и холодно;
как подобало бы. Глаз не было. Очки. Декан любил антик.
Ломакин терпеливо ждал.
- А что с Арнольдом? - спросил наконец он.
Я рассказал все.
- Да... - протянул Ломакин и надолго замолчал. Потом пробормотал:
"Планета..." и еще какие-то слова.
Наконец, он сухо сказал:
Через два часа быть на космодроме. Подумаем, как вас вытянуть. Домой
хотите ведь? Или как?
- Или как, - быстро ответил я. - А почему "вытянуть"?
- Так... Свое "как" вы уже сделали. Но об этом дома.
- Но я...
- Хватит, Симонов! Вас только не хватает! Мало Нильсена, Туреля,
Холдера...
- А кто такой Холдер? - спросил я.
Ломакин долго смотрел на меня, а потом все-таки сказал:
- Следователь. Спецконтролер. Был на Лабе, вернулся таким же как
Турель.
Про Туреля я помнил. Турель - это тот, который свихнулся.
Стройотрядовец. Плохо.
- Но я...
- Было еще двое, - не слушая меня продолжал Лом. - То же самое... Не
сумасшедшие и не нормальные. Психозондаж ничего не дал. Бред! Какие-то
голоса, призраки... Ничего объяснить не могут, мучаются жутко...
- Непонятно почему... - начал я, но декан сделал мне знак молчать и
продолжал говорить. Ломакин не любил пустой болтовни. Значит он уже все
просчитал, решил и теперь вводил меня в курс, разъяснял обстановку.
- Потому, что вначале был стройотряд. Аналогичная картина. Четверо.
Но главное - детали. Лаба - закрытая планета. Лабианин в Сообществе -
явление исключительное. Ваш друг Кардан - исключение. Он и еще несколько
человек. Мы никого не принуждаем выезжать - их дело, но за Лабой
наблюдали. После стройотряда планету взяли на контроль, после Холдера
установили карантин. Власти Лабы в ответ ограничили въезд. Говорите,
ласково встретили? Гм... Мы не ожидали, что вы окажетесь здесь.
Недооценили. И конечно курсанты Второй Школы...
Я, не удержавшись, хмыкнул.
- Рано радуетесь, - помрачнел Шеф. - Виноватые будут наказаны. Все
сестры получат по серьгам!
Я не понял. Причем здесь сестры?
- А Медальон? - спросил я.
Шеф задумчиво глянул на меня и я понял, что спросил глупость. Ясно -
прикрытие. Тот самый Медальон Игоща и есть...
- А...
- Подожди, - оборвал Лом. - Ты знаешь, что Лаба обладает собственным
астрофлотом?
Вираж-форсаж! Доигрались!
Астрофлот - не сеялка. Чтобы собрать "большой баллон" нужна
астроверфь - килотонны редких материалов и километры цехов, набитых
прецизионной аппаратурой, стоп-конвейерами и псевдоживой кремнийорганикой.
И нужны специалисты, нужна технология. А это с бустерами несовместимо.
- Опоздал наш карантин, - сказал декан. - Вот, смотри...
Он разложил веером голографии. на первой общий вид - орбитальная
станция "Лаба-2", рядом немногое, оставшееся от Большого Крейсера
Сообщества. На остальных - внутренности станции в трех цветах - белом,
голубом, красном. Белые стены, лохмотья голубых комбинезонов и красная
кровь. Крошево.
- Никто не предвидел! - произнес Лом. - Мягкие неагрессивные лабиане!
Поборники нравственности! Кто научил их так драться? Сейчас их крейсера
держат орбиту Лабы. Мы блокируем планету на дальних подступах.
Галактика чудес, только и смог подумать я. Но почему я ничего не
знаю?! Почему все молчат и все тихо? Вчера смотрел "Новости Сообщества" -
ни слова о Лабе. И Мишель не знал? И Яна?
Последнюю мысль я отогнал. Ладно. Теперь по крайней мере ясно, отчего
связи с Землей нет.
- Связи нет, - подтвердил Лом, - информации нет, точных данных нет,
наших сотрудников на Лабе нет тоже.
На меня Шеф не смотрел. Вполголоса, словно размышляя вслух, он
чеканил вопросы:
- Откуда Большие Крейсера? Что такое Остров? Кто руководит
организацией? Арнольд успел сообщить, что вышел на руководителей и
"чистит" одну идею относительно Острова. Якобы тот играет ключевую роль
для жителей планеты. Что-то древнее... Предания о Цепеже... Арнольд был
добросовестным работником и предпочитал проверять данные несколько раз.
- Михаил Зигфридович! Михаил Зигфридович! Я... Я все... Все сделаю,
что нужно! Я их, этих руководителей из-под земли достану!
- Нет, Симонов, - жестко ответил Лом. - В ваших способностях стрелять
и драться не сомневаюсь. Похвально. Но тут нужно думать. Как были
двоечником, Симонов, так и остались. Не спец, а мальчишка. Вы должны
спрятаться, уйти от визирования, исчезнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16