А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Рассчитывать на честность императрицы Китая он не мог – Цыси одной рукой посылала войска на усмирение бунтовщиков, а другой подписывала вполне недвусмысленные указы об их полной поддержке. А тем временем ихэтуани стали по-настоящему опасны, и порой на КВЖД происходило до трех вооруженных столкновений в сутки. Перестрелка на станции Дашицяо, вооруженная демонстрация в Инкоу, забастовка в Харбине с этим диким обвинением русских инженеров в использовании человеческого сала для смазки колес, – было от чего схватиться за голову… или за оружие.
Нет, находящиеся в Порт-Артуре войска давно были готовы к экспедиции, но разворачивание полноценной военной кампании против бандитов могло обернуться еще большей бедой. Даже главный инженер дороги Югович, более всего страдающий от хунгузов, предложенную военными моряками помощь решительно отверг.
Пожалуй, Алексеев терпел бы и дальше, но когда он получил тревожную шифрограмму от Гирса, а затем очередное донесение о том, что европейцы надумали-таки послать в Пекин отряды для обороны своих посольств, он решился.
– Отправьте шифрограмму в Санкт-Петербург, – поднял Алексеев глаза на секретаря.
Тот изготовился записывать.
«Согласно просьбе посланника, завтра с рассветом выйдет отряд судов в Таку для посылки в Пекин ста человек десанта».
* * *
За две недели беспрерывных поездок – где на поезде, где на лошадях – Курбан узнал о своих владениях больше, чем за всю предыдущую жизнь. Он увидел Аньду и Хайлар, Мучинь и Яомынь, тайгу и степь, горы и пустыни. Но – Великая Мать! – какой только сброд не топтал теперь эту священную землю! Русские и китайцы, тунгусы и маньчжуры, монголы и корейцы – здесь жили все, кроме тех, кому вся эта земля всегда принадлежала.
Наблюдая за Семеновым, он исподволь выучился читать карту, слушал, как звучат названия станций и деревень, и порой с горечью узнавал бесстыдно искаженные на китайский или монгольский лад родные тангутские слова.
Он привык терпеть вечное присутствие железных драконов, притерпелся к постоянному запаху машинного масла и металла; он даже приучил свое тело переносить неудобства русской одежды. И лишь одно терзало его, как и прежде, – неизвестность. Боги по-прежнему являли свою волю внезапно и непредсказуемо.
Вот и этой ночью Курбану почему-то приснился Золотой Дракон со злыми нефритовыми глазами. И только поутру, выйдя из душной теплушки, в которой они с поручиком провели ночь, он увидел, что знак послан богами неспроста. Вокруг железных полос, по которым время от времени пробегали паровозы, кипела работа, и вышедшие вместо саботажников-китайцев русские мастеровые были встревожены и боевиты.
– Давай, робяты! Мы и так не успеваем! – орал густым басом хорошо одетый орусбажи. – Навались! Ищо-о… взя-али!
Встревожен и деловит был и поручик. Он бегал то на склады, то в мастерские, быстро и сосредоточенно записывал что-то в толстую линованную тетрадь и лишь к вечеру, когда часовые заступили на посты, захлопнул ее и повернулся к толмачу.
– Вот черт! Не успеваю…
– Русские воевать будут? – скорее констатировал, чем спросил Курбан.
– Думаю, да, – кивнул поручик, – и когда начнется, мелочей не будет… Хотя главное, конечно, подвижной состав.
Курбан сделал вид, что понял, и лишь когда спустя полчаса с юго-запада донесся раскатистый рев, догадался, о чем именно предупредили его боги во сне. По рельсам, стремительно приближаясь, мчались паровозы – один, второй, третий! Никогда еще Курбан не видел столько железных драконов сразу!
– Они тоже будут воевать? – преодолевая звериный ужас, поинтересовался он у поручика.
– Конечно, – кивнул Семенов.
– А на чьей стороне?
Семенов рассмеялся, сунул ему в руки свою тетрадь, и Курбан тоскливо подумал, что русские все еще не понимают, КОГО они привели на эту землю. А затем ему был подан еще один знак, и еще один, и еще… драконы были везде! Полуприсыпанная землей и разбитая дорожниками храмовая фигура, ярко расшитый халат просеменившей мимо китаянки, настенная картина в кабинете русского начальства, мятая, выгоревшая на солнце листовка ихэтуаней – древний как мир дракон Мармар являлся ему повсюду и явно собирался сыграть в предстоящем сражении главную роль.
И еще… все орусы как один весь день твердили одно и то же – «не успеваем», и едва Курбан свел все это в одно, как стало ясно: действовать надо немедленно. И тем же вечером, едва поручик лег, он тихонько выбрался из теплушки, взял воткнутую возле вагончика лопату, отошел далеко в степь и вытащил из кармана брюк поднятую на путях листовку.
– Ты взял слишком уж много власти, – пробормотал он, – но русские за тобой не успеют, а значит, настоящей войны между вами не получится, Это неправильно…
Курбан знал, что изображений Мармара в Китае слишком уж много, что боги не дадут ему изгнать пробужденного их волей дракона навсегда. Но он знал и другое: если обряд похорон изображения исполнить правильно, головой вниз, одна из трех частей души Мармара – сульдэ – будет серьезно уязвлена.
* * *
В конце мая Цыси внезапно приболела. Всю ночь ей снилось, что ее закапывают в узкую глубокую яму головой вниз, а проснувшись, она поняла, что проигрывает, что она просто не успевает следить за событиями – с такой скоростью они развиваются. Менее чем за полутора суток русские, итальянские и французские десанты успели высадиться на понтонах в устье реки Пейхо, с боями прорваться к Тяньцзиню и даже войти в Пекин. Теперь оборона иноземных посольств была крепче на 450 человек.
А тем временем ихэтуани ничуть не торопились. Нет, предместья столицы они очистили от иноземной скверны довольно быстро, но Цыси понимала: главное – кто-то должен выдавить европейцев из Пекина.
И тогда она вызвала к себе Гуансюя.
– Встаньте, император, – ласково разрешила она коленопреклоненному соправителю.
Изумленный тем, что ему разрешили подняться с колен так быстро, Гуансюй нерешительно поднялся и замер.
– Вы ведь еще помните, что вы не только мой племянник, но и император? – улыбнулась Цыси.
– Конечно, тетушка, – побледнел почуявший подвох Гуансюй.
– И вы, конечно же, понимаете вашу ответственность перед нашими общими предками?
– К-конечно…
Цыси печально вздохнула.
– Тогда вы должны меня понять. Сейчас, в дни испытаний, Поднебесной нужен мужчина. Молодой мужчина. Сильный мужчина. Настоящий император…
– Ч-чего вы хотите от меня, т-тетушка?
– Я думаю уйти на покой и оставить вам всю полноту власти.
Гуансюй покачнулся. Он слишком хорошо знал, какая судьба постигла всех, кто когда-либо становился между Цыси и властью. А он был еще слишком молод, чтобы умереть.
– Вы прекрасно справляетесь, тетушка… – пробормотал он.
– Что вы, что вы… – отмахнулась Цыси и показала на вечно пустующий трон рядом с собой, – прошу вас, присаживайтесь.
Император на негнущихся ногах проследовал к трону.
– Я совершила роковую ошибку, ваше величество, когда не поверила, что Поднебесной нужны реформы, – вздохнула Цыси, – но теперь все стало еще запутаннее. Кто-то из нас двоих просто обязан спасти нашу землю от иноземцев.
Гуансюй стиснул подлокотники так, что костяшки его пальцев побелели.
– Примите власть, Гуансюй, прошу вас, – ласково положила сильную, твердую ладонь на его руку Цыси. – Призовите народ выгнать чужеземцев, пригласите этого вашего Кан Ювэя, проведите реформу, делайте все, что сочтете полезным для страны и народа. Уже давно пора, поверьте мне.
– Я… попозже… – привстал Гуансюй, и его попытку мгновенно пресекли.
– Сейчас или никогда, – жестко отрубила Цыси. – И ваша Чжэнь к вам вернется. Вы ведь тоскуете по вашей маленькой Чжэнь?
На глазах Гуансюя навернулись слезы. Он очень тосковал по своей драгоценной наложнице, но умирать не хотел.
– Никогда… – опустив голову, пробормотал он. Цыси зашлась от ярости.
– Мальчишка! Да как ты смеешь?! Или так и думаешь всю жизнь за моей юбкой прятаться?!
Гуансюй стиснул зубы, сполз с трона, встал точно напротив тетки и упрямо мотнул головой.
– Ваше Величество, кто, как не вы, Милостивая и Благодетельная, Чтимая, Высочайшая и Мудрая, способен возглавить народ в трудный час? Разве не вы с ослепляющим глаза блеском правите Поднебесной уже сорок лет? Кто может даже посметь сравниться с вашим сиянием?
Лицо Цыси побагровело.
– М-мерзавец! – процедила она и наотмашь, что есть силы ударила императора по щеке.
Голова Гуансюя мотнулась в сторону, из разбитых губ пошла кровь, но глаза вдруг просияли.
– Вам виднее, тетушка, – уже почти издеваясь, пробормотал он, даже не пряча взгляда.
– Иди прочь! – как для пинка вскинула ногу императрица. – Так и сгниешь в ссылке на острове! Так и знай!
* * *
Нет, Цыси не была труслива. Она верила, что стоит ей открыто призвать своих подданных к сопротивлению, стоит ей прямо сказать, что налоги так велики, потому что серебро вывозят длинноносые, что нравственность народа упала потому, что христианские жрецы сеют разврат и вырезают сердца китайских младенцев, что чиновники несправедливы, потому что их давно и успешно подкупают европейцы… стоит ей это объяснить и хоть что-то пообещать, и ее подданные сметут иностранцев с лица земли, как Великая Желтая река смывает хлипкие крестьянские постройки во время разлива.
И вот этого Цыси боялась более всего. Потому что тогда обязательно наступит день, когда обещания придется исполнять, – под страхом того, что познавший свою силу народ решит изгнать маньчжуров так же, как изгнал длинноносых.
И вот здесь ей был нужен хоть какой-нибудь соправитель. Ей обязательно нужен был тот, кто выполнит роль дурака, чтобы затем, в финале, когда иноземцы начнут торговаться, а люди устанут от войны, вернулась она – Миротворица, Могучая Железная Цыси, Мудрый Дракон и Истинный Господин этой земли. А соправитель… что ж, он тихо почит на семейном кладбище – вместе со своими призывами и обещаниями.
Польза от такого соправителя оставалась очевидной даже в случае победы иноземцев. Потому что мир с ними в любом случае будет заключать сама императрица, и уж она-то позаботится, чтобы не оправдавший ее доверия главный виновник бунта и враг мирной торговли с европейцами был наказан.
* * *
Узнав, что его пятнадцатилетний сын назначен наследником императора Гуансюя, князь Дуань упал в обморок, а затем долго ползал перед Старой Буддой, умоляя ее смилостивиться. Но решение Лучезарной оставалось твердым как сталь, и уже 24 мая 1900 года на секретном правительственном совещании было решено быстро вооружить и обучить ихэтуаней и не мешкая открыть им ворота Пекина. А вскоре и князь Дуань, как отец наследника, безупречно отыграл возложенную на него роль.
«Иностранцы низкорослы и слабы и неспособны сопротивляться нам, – констатировал князь Дуань в своем воззвании. – Они уже исполнены страха. Одним ударом вы уничтожите их всех…»
* * *
23 мая 1900 года все европейские посольства, одно за другим, сообщили, что в Пекин стали входить невесть кем вооруженные и по-военному организованные отряды боксеров-ихэтуаней. И в тот же день на борту британского броненосца «Центурион» было созвано экстренное совещание адмиралов заинтересованных сторон.
– Господа, – поднялся британский вице-адмирал Сеймур, – все вы уже знаете, что положение в Пекине критическое…
Адмиралы, соглашаясь, закивали.
– И хотя наши эскадры могут выделить для совместного десанта всего 961 человека, мое мнение осталось неизменным: медлить далее немыслимо.
Представители России и Франции переглянулись.
– Мы не согласны, – покачал головой русский адмирал. – Морского десанта недостаточно. Подождите два-три дня, и мы доставим из Квантуна как минимум еще три-пять тысяч человек – и пехоту, и артиллерию.
Сеймур нервно прикусил губу. Его специально предупредили о необходимости сдерживать усиление русского присутствия в Китае.
– Великобритания ждать не будет, – спрятал он подрагивающие от напряжения руки под стол, – опасность, угрожающая подданным Ее Величества, слишком велика.
– И… когда вы планируете высадку? – еще раз переглянувшись с русским адмиралом, заинтересовался француз.
– Завтра же.
– Что ж, завтра так завтра.
* * *
Николай II пригласил министра иностранных дел России графа Муравьева, едва узнал о готовящемся десанте европейских союзников.
– Скажите, граф, – холодно поинтересовался он, – что… эта ситуация в Пекине действительно так серьезна?
– Да, Ваше Величество, – наклонил голову Муравьев.
– И что, эти бунтовщики действительно так опасны?
– Они бы не были так опасны, – вздохнул Муравьев, – если бы их не поддерживала императрица.
– Но ведь именно вы заверяли меня в том, что Цыси воевать ни с Германией, ни с нами не будет, – напомнил Николай, – и я вам доверился.
Муравьев густо покраснел.
– А еще мне Евгений Иванович доложил, что вся наша дорога практически парализована, – продолжил беспощадно тыкать министра в его огрехи царь, – и что среди штатского населения появились жертвы, и что отношения с аборигенами испорчены – хуже некуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов