чем больше его утихомиривали, тем сильнее он кричал.
Вот что я хотел бы вам передать. Есть греческий святой по имени Максим, который юношей пришел однажды в храм и услышал слова апостольского послания: Непрестанно молитесь … Эти слова настолько его поразили, что он подумал, что ничего другого не нужно, кроме как исполнить эту заповедь. И он вышел из храма, пошел в ближние холмы и начал молиться непрестанно. Он был греческим крестьянином IV века, знал наизусть “Отче наш” и несколько других молитв. И, – рассказывает он нам, – он читал молитвы одну за другой, повторяя их снова и снова, и снова. И ему было очень хорошо; он молился, он был с Богом, окрыленный ликованием, и всё казалось ему совершенным, – кроме того, что солнце постепенно клонилось к закату, становилось всё холоднее и темнее. И по мере того, как темнело, стали слышаться всякие тревожные звуки: хруст ветки под лапой дикого зверя, крики мелких животных, которых раздирали хищники, сверканье их глаз и т. д. И тут Максим почувствовал, что он совсем один, – малая беззащитная тварь в мире опасности, смерти, убийства, и что нет ему помощи, если Бог не придет на помощь. Он уже не читал Молитву Господню и Символ веры; он поступил точно так же, как Вартимей, и начал кричать: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня!” И так он кричал всю ночь, потому что звери и их сверкающие глаза не давали ему заснуть. Потом настало утро, и он подумал: “Теперь звери заснули, я могу молиться”, – но тут он почувствовал, что проголодался. Он решил собрать себе ягод и отправился в заросли, но сообразил, что все эти сверкающие глаза и когтистые лапы, наверное, прячутся где-нибудь в этих кустах. И тогда он начал пробираться очень осторожно и на каждом шагу повторял: “Господи, Иисусе Христе, спаси меня, помоги мне, спаси! Боже, помоги, защити меня!” – и на каждую собранную им ягодку приходилось по несколько молитв.
Прошло время, и после многих лет Максим встретил очень старого и опытного подвижника, который его спросил, как он научился непрестанной молитве. Максим сказал: “Думаю, что бес научил меня молиться непрестанно”. Его собеседник ответил: “Мне думается, я понимаю, что ты имеешь в виду, но хотел бы увериться, что понимаю тебя правильно”. И тогда Максим ему рассказал, как он постепенно свыкся с этими шорохами и деннонощной опасностью; но тогда на него напали искушения плоти, искушения ума, переживаний, а позже – и более яростные нападения от врага. И с тех пор не было мгновения ни днем, ни ночью, когда бы он не обращался к Богу с криком: “Помилуй, помилуй, помоги! На помощь, на помощь!” И однажды, много лет спустя, Господь явился ему; и покой, мир, тишина, безмолвие сошли на него. Не осталось страха – ни страха темноты, ни страха зарослей, ни страха бесовского, – Господь всё взял на Себя. “К тому времени, – сказал Максим, – я научился, что если Господь не придет Сам, я совершенно и безнадежно беспомощен; так что даже в безмолвии, в мире и в радости я продолжал молиться: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня!”, так как знал, что только Божье милосердие может дать мир сердечный, мир ума, тишину телесную и правую волю”.
Так вот: Максим научился молиться, не избегая тревоги, но благодаря тревоге, и потому что его тревога была реальна, – за ней стояла реальная опасность. Если бы мы сознавали, что находимся в гораздо большей опасности, что дьявол рыщет, стараясь уловить и погубить нас, что всякая человеческая встреча есть суд, кризис, та ситуация, в которой мы все призваны или принять Христа в человеке, который нам повстречался, или быть ему Христовым вестником; если бы мы понимали, что всё в жизни насыщено значением, тогда мы умели бы кричать и молиться непрестанно, и тревога, смятение были бы не помехой, а тем именно обстоятельством, которое учит нас молиться, когда мы еще слишком неопытны для того, чтобы молиться из глубин, без побуждения, без стимула к молитве.
Как научиться молитве в условиях той жизни, которой мы живем, если мы о молитве не знаем ничего, не молились никогда в жизни или молились мало? Я испытал это в разнообразных условиях: в годы, когда занимался медицинской работой, пять лет в военных условиях, затем священником и т. д. – и получается! Получается, если ты достаточно прост и незатейлив, чтобы поступать следующим образом.
Проснувшись утром, первым делом поблагодари за это Бога, даже если тебя не особенно радует день, который тебе предстоит: Вот день, который сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в этом дне! (см. Пс 117: 24). Когда это сделано, дай себе время осознать правду того, что ты произнес, и принять ее на свой счет; может быть, на уровне глубинного убеждения, если не в порядке того, что мы назвали бы ликованием. А потом встань, умойся, приберись, сделай то, что тебе обычно надо сделать, и тогда вернись к Богу. Приди к Нему снова с двояким убеждением: что ты – Божий, и что этот день – тоже Божий, тоже принадлежит Ему, и что он совершенно нов, совершенно нетронут. Его никогда раньше не было. Употребляя русские образы, он – как широкая, незапятнанная снежная равнина; никто по ней еще не ступал. Эта равнина лежит перед тобой в девственности и чистоте.
Что же дальше? А дальше ты просишь Бога благословить этот день, чтобы всё в этом дне Он Сам благословил и управил. И после отнесись к тому, что ты сказал, серьезно, потому что очень часто мы говорим: “Господи, благослови!” – и получив благословение, поступаем, как блудный сын: собираем свое добро и отправляемся подальше, на сторону, вести разгульную жизнь.
Так вот, на этом дне – Божие благословение, он – Божий собственный день; и теперь давайте войдем в него. Входишь в начинающийся день как личный Божий посланник; кого ни встретишь – встречаешь его так, как его встречал бы Бог. Ты поставлен в этом дне, чтобы быть присутствием Господа, присутствием Христа, присутствием Святого Духа, присутствием Евангелия; вот твоя функция в этом дне. Бог никогда не говорил, что когда ты вступаешь в некую ситуацию во имя Его, распинать будут снова Его, а ты воскреснешь. Ты должен быть готов вступить в любую череду обстоятельств во имя Бога и идти, как Сын Божий шел: уничиженно и смиренно, в правде и в готовности понести преследования и т. д.
Исполняя Божию заповедь, мы обычно ожидаем, что тут же увидим удивительные результаты, – о таких случаях мы иногда читаем в житиях святых. Для примера: кто-то ударил нас по щеке, мы подставляем другую, но никак не ожидая нового удара, а в ожидании, что другой воскликнет: “О, какое смирение!” – и мы вознаграждены, а другой обрел спасение своей души. Но так не случается; тебя ждет расплата, и очень часто получаешь жестокий удар. Важно, чтобы ты был к этому готов. Что же касается дня, если ты осознал и принял, что этот день благословил Бог , что Он осенил его Своей рукой, тогда каждый человек, которого ты встретишь – тебе от Бога подарок, каждое обстоятельство, которое представится – тебе подарок от Бога, горькое оно или сладкое, нравится оно тебе или не нравится. Это – Божий собственный дар тебе, и если ты его так и станешь принимать, то можно справиться с любыми обстоятельствами. Но тогда надо встречать всё с готовностью, что произойти может что угодно, приятное или неприятное; и если ты во имя Божие идешь через весь день, который ты принял свежим и новым из Его собственных рук, с Божиим благословением на то, чтобы прожить его, то тем самым молитву и жизнь можно подлинно обратить в две стороны одной монеты. Тогда действуешь и молишься как бы единым дыханием, потому что все обстоятельства, следующие одно за другим, требуют благословения Божия.
Несколько лет тому назад я говорил на эту тему на молодежном собрании в Тезэ, после чего завязалась переписка с примерно тридцатью юношами и девушками. Одна из них написала мне однажды: “Я попробовала воспользоваться Вашим советом; попробовала со всей энергией; не было ни минуты, когда бы я не молилась и не действовала одновременно, молилась и действовала; и теперь я не могу слышать самого слова “Бог”, я нахожу такую молитву невыносимой”. И я ей тогда ответил: “У тебя испортилось пищеварение, ты объелась. В молитве надо держаться здравого смысла, как в жизни руководствуешься здравым смыслом. Невозможно, если ты не молилась никогда в жизни, сразу начать с восемнадцати часов непрерывного диалога с Богом и молитвы, одновременно делая свое дело. Но можно выделить один или два момента и вложить в них всю свою энергию. Просто обрати свой взор к Богу, улыбнись и начинай. В другие моменты можешь сказать Богу: “Мне просто нужно передохнуть, у меня нет сил быть с Тобой всё время”, – что правда! Ты еще не можешь вынести непрерывного пребывания с Богом; так и скажи Ему. Бог это прекрасно знает, как бы ты ни поступила. Отстранись пока, скажи: “Сейчас я отдохну; на время я согласна не быть слишком святой”.
Так мы можем просто отдохнуть и посмотреть на что-то, что тоже Божие – деревья, дома, – и после какого-то времени снова вернуться к Богу. Можно искать, но не забывая о трезвости, потому что есть грех, который святые отцы называют духовной жадностью: мы хотим всё больше и больше Бога, когда нам нужна диета; получил немножко – и пока довольно.
Как справиться с временем
В наш напряженный век проблема, как справляться с временем, очень важна. Я не собираюсь вас убеждать, что у вас масса времени и вы можете молиться, если только захотите; я хочу сказать о том, как справиться с временем в контексте напряженности, напора жизни. Я не стану давать рецептов, как выкраивать время; скажу только, что если постараться и тратить его меньше, то его будет больше. Если собрать вместе крупицы растраченного времени и из них как бы слепить моменты собранности и молитвы, мы обнаружим, что времени довольно-таки много. Если вспомнить о количестве пустых минут в течение дня, когда мы что-то делаем единственно потому что страшимся пустоты, страшимся остаться один на один с собой, то обнаружится, что есть множество коротких периодов, которые могли бы принадлежать нам и Богу одновременно. Но я хочу сказать о чем-то, что мне представляется еще более важным, а именно, о том, как мы можем держать время под контролем и останавливать его. Богу можно молиться, только если мы утвердились в состоянии устойчивости и внутреннего мира, внутренней примиренности перед лицом Божиим; это освобождает нас от чувства времени: не объективного времени, за которым мы следим, но субъективного ощущения, что время мчится и что у нас времени не остается.
Прежде всего я хотел бы обратить ваше внимание на нечто, о чем все мы знаем и что постоянно обсуждаем: нет никакой нужды бежать за временем, чтобы его догнать; оно не убегает от нас, оно течет к нам. Ждешь ли с нетерпением следующей минуты или совершенно не сознаешь того – она придет. Будущее, что бы ты ни делал в этом отношении, станет настоящим, и нет необходимости перепрыгивать из настоящего в будущее; можно просто ждать, чтобы оно настало. И в этом смысле можно быть совершенно устойчивым и всё же двигаться во времени, потому что время само движется. Вы знаете, как бывает, кода сидишь в автомобиле или в поезде; сидишь, если ты не за рулем, откинувшись, и смотришь в окно; можно читать, можно думать, можно просто отдыхать; а поезд движется, и в какой-то момент то, что было будущим – следующая ли станция или твоя конечная остановка – станет настоящим. И я думаю, что это очень важно. Вот ошибка, которую мы часто совершаем в нашей внутренней жизни: мы воображаем, что если поторопимся, то быстрее попадем в будущее – вроде человека, который перебегает из последнего вагона в первый, надеясь сократить этим расстояние от Лондона до Эдинбурга. На таком примере видишь, насколько это абсурдно; но когда мы непрерывно стремимся жить на вершок впереди самих себя, мы этой абсурдности не замечаем. А вместе с тем, именно это не дает нам быть полностью в настоящем мгновении – где, как я сказал, мы только и можем находиться, потому что даже если мы воображаем, будто опережаем время или самих себя, то это не так. Единственное, что получается, это что мы спешим – но от того мы быстрее не движемся.
Вы, наверное, не раз видели: человек с двумя тяжеленными чемоданами догоняет автобус; он спешит изо всех сил, бежит так быстро, как позволяют ему чемоданы, и всем своим существом он не там, где он есть. Но вы знаете также, как бывает, когда гуляешь на отдыхе: идешь быстрым шагом, идешь весело и бодро; если позволяют возраст и здоровье, можешь даже побежать – но никакой спешки нет, потому что важно просто бежать, а не куда-то при бежать. Этому же надо учиться в отношении молитвы: устояться в настоящем мгновении. Обычно мы думаем или ведем себя так, будто настоящее – это воображаемая, неуловимая грань между прошлым и будущим, и мы перекатываемся из прошлого в будущее, всё время пересекая эту границу, подобно тому, как катаешь яйцо в полотенце;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Вот что я хотел бы вам передать. Есть греческий святой по имени Максим, который юношей пришел однажды в храм и услышал слова апостольского послания: Непрестанно молитесь … Эти слова настолько его поразили, что он подумал, что ничего другого не нужно, кроме как исполнить эту заповедь. И он вышел из храма, пошел в ближние холмы и начал молиться непрестанно. Он был греческим крестьянином IV века, знал наизусть “Отче наш” и несколько других молитв. И, – рассказывает он нам, – он читал молитвы одну за другой, повторяя их снова и снова, и снова. И ему было очень хорошо; он молился, он был с Богом, окрыленный ликованием, и всё казалось ему совершенным, – кроме того, что солнце постепенно клонилось к закату, становилось всё холоднее и темнее. И по мере того, как темнело, стали слышаться всякие тревожные звуки: хруст ветки под лапой дикого зверя, крики мелких животных, которых раздирали хищники, сверканье их глаз и т. д. И тут Максим почувствовал, что он совсем один, – малая беззащитная тварь в мире опасности, смерти, убийства, и что нет ему помощи, если Бог не придет на помощь. Он уже не читал Молитву Господню и Символ веры; он поступил точно так же, как Вартимей, и начал кричать: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня!” И так он кричал всю ночь, потому что звери и их сверкающие глаза не давали ему заснуть. Потом настало утро, и он подумал: “Теперь звери заснули, я могу молиться”, – но тут он почувствовал, что проголодался. Он решил собрать себе ягод и отправился в заросли, но сообразил, что все эти сверкающие глаза и когтистые лапы, наверное, прячутся где-нибудь в этих кустах. И тогда он начал пробираться очень осторожно и на каждом шагу повторял: “Господи, Иисусе Христе, спаси меня, помоги мне, спаси! Боже, помоги, защити меня!” – и на каждую собранную им ягодку приходилось по несколько молитв.
Прошло время, и после многих лет Максим встретил очень старого и опытного подвижника, который его спросил, как он научился непрестанной молитве. Максим сказал: “Думаю, что бес научил меня молиться непрестанно”. Его собеседник ответил: “Мне думается, я понимаю, что ты имеешь в виду, но хотел бы увериться, что понимаю тебя правильно”. И тогда Максим ему рассказал, как он постепенно свыкся с этими шорохами и деннонощной опасностью; но тогда на него напали искушения плоти, искушения ума, переживаний, а позже – и более яростные нападения от врага. И с тех пор не было мгновения ни днем, ни ночью, когда бы он не обращался к Богу с криком: “Помилуй, помилуй, помоги! На помощь, на помощь!” И однажды, много лет спустя, Господь явился ему; и покой, мир, тишина, безмолвие сошли на него. Не осталось страха – ни страха темноты, ни страха зарослей, ни страха бесовского, – Господь всё взял на Себя. “К тому времени, – сказал Максим, – я научился, что если Господь не придет Сам, я совершенно и безнадежно беспомощен; так что даже в безмолвии, в мире и в радости я продолжал молиться: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня!”, так как знал, что только Божье милосердие может дать мир сердечный, мир ума, тишину телесную и правую волю”.
Так вот: Максим научился молиться, не избегая тревоги, но благодаря тревоге, и потому что его тревога была реальна, – за ней стояла реальная опасность. Если бы мы сознавали, что находимся в гораздо большей опасности, что дьявол рыщет, стараясь уловить и погубить нас, что всякая человеческая встреча есть суд, кризис, та ситуация, в которой мы все призваны или принять Христа в человеке, который нам повстречался, или быть ему Христовым вестником; если бы мы понимали, что всё в жизни насыщено значением, тогда мы умели бы кричать и молиться непрестанно, и тревога, смятение были бы не помехой, а тем именно обстоятельством, которое учит нас молиться, когда мы еще слишком неопытны для того, чтобы молиться из глубин, без побуждения, без стимула к молитве.
Как научиться молитве в условиях той жизни, которой мы живем, если мы о молитве не знаем ничего, не молились никогда в жизни или молились мало? Я испытал это в разнообразных условиях: в годы, когда занимался медицинской работой, пять лет в военных условиях, затем священником и т. д. – и получается! Получается, если ты достаточно прост и незатейлив, чтобы поступать следующим образом.
Проснувшись утром, первым делом поблагодари за это Бога, даже если тебя не особенно радует день, который тебе предстоит: Вот день, который сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в этом дне! (см. Пс 117: 24). Когда это сделано, дай себе время осознать правду того, что ты произнес, и принять ее на свой счет; может быть, на уровне глубинного убеждения, если не в порядке того, что мы назвали бы ликованием. А потом встань, умойся, приберись, сделай то, что тебе обычно надо сделать, и тогда вернись к Богу. Приди к Нему снова с двояким убеждением: что ты – Божий, и что этот день – тоже Божий, тоже принадлежит Ему, и что он совершенно нов, совершенно нетронут. Его никогда раньше не было. Употребляя русские образы, он – как широкая, незапятнанная снежная равнина; никто по ней еще не ступал. Эта равнина лежит перед тобой в девственности и чистоте.
Что же дальше? А дальше ты просишь Бога благословить этот день, чтобы всё в этом дне Он Сам благословил и управил. И после отнесись к тому, что ты сказал, серьезно, потому что очень часто мы говорим: “Господи, благослови!” – и получив благословение, поступаем, как блудный сын: собираем свое добро и отправляемся подальше, на сторону, вести разгульную жизнь.
Так вот, на этом дне – Божие благословение, он – Божий собственный день; и теперь давайте войдем в него. Входишь в начинающийся день как личный Божий посланник; кого ни встретишь – встречаешь его так, как его встречал бы Бог. Ты поставлен в этом дне, чтобы быть присутствием Господа, присутствием Христа, присутствием Святого Духа, присутствием Евангелия; вот твоя функция в этом дне. Бог никогда не говорил, что когда ты вступаешь в некую ситуацию во имя Его, распинать будут снова Его, а ты воскреснешь. Ты должен быть готов вступить в любую череду обстоятельств во имя Бога и идти, как Сын Божий шел: уничиженно и смиренно, в правде и в готовности понести преследования и т. д.
Исполняя Божию заповедь, мы обычно ожидаем, что тут же увидим удивительные результаты, – о таких случаях мы иногда читаем в житиях святых. Для примера: кто-то ударил нас по щеке, мы подставляем другую, но никак не ожидая нового удара, а в ожидании, что другой воскликнет: “О, какое смирение!” – и мы вознаграждены, а другой обрел спасение своей души. Но так не случается; тебя ждет расплата, и очень часто получаешь жестокий удар. Важно, чтобы ты был к этому готов. Что же касается дня, если ты осознал и принял, что этот день благословил Бог , что Он осенил его Своей рукой, тогда каждый человек, которого ты встретишь – тебе от Бога подарок, каждое обстоятельство, которое представится – тебе подарок от Бога, горькое оно или сладкое, нравится оно тебе или не нравится. Это – Божий собственный дар тебе, и если ты его так и станешь принимать, то можно справиться с любыми обстоятельствами. Но тогда надо встречать всё с готовностью, что произойти может что угодно, приятное или неприятное; и если ты во имя Божие идешь через весь день, который ты принял свежим и новым из Его собственных рук, с Божиим благословением на то, чтобы прожить его, то тем самым молитву и жизнь можно подлинно обратить в две стороны одной монеты. Тогда действуешь и молишься как бы единым дыханием, потому что все обстоятельства, следующие одно за другим, требуют благословения Божия.
Несколько лет тому назад я говорил на эту тему на молодежном собрании в Тезэ, после чего завязалась переписка с примерно тридцатью юношами и девушками. Одна из них написала мне однажды: “Я попробовала воспользоваться Вашим советом; попробовала со всей энергией; не было ни минуты, когда бы я не молилась и не действовала одновременно, молилась и действовала; и теперь я не могу слышать самого слова “Бог”, я нахожу такую молитву невыносимой”. И я ей тогда ответил: “У тебя испортилось пищеварение, ты объелась. В молитве надо держаться здравого смысла, как в жизни руководствуешься здравым смыслом. Невозможно, если ты не молилась никогда в жизни, сразу начать с восемнадцати часов непрерывного диалога с Богом и молитвы, одновременно делая свое дело. Но можно выделить один или два момента и вложить в них всю свою энергию. Просто обрати свой взор к Богу, улыбнись и начинай. В другие моменты можешь сказать Богу: “Мне просто нужно передохнуть, у меня нет сил быть с Тобой всё время”, – что правда! Ты еще не можешь вынести непрерывного пребывания с Богом; так и скажи Ему. Бог это прекрасно знает, как бы ты ни поступила. Отстранись пока, скажи: “Сейчас я отдохну; на время я согласна не быть слишком святой”.
Так мы можем просто отдохнуть и посмотреть на что-то, что тоже Божие – деревья, дома, – и после какого-то времени снова вернуться к Богу. Можно искать, но не забывая о трезвости, потому что есть грех, который святые отцы называют духовной жадностью: мы хотим всё больше и больше Бога, когда нам нужна диета; получил немножко – и пока довольно.
Как справиться с временем
В наш напряженный век проблема, как справляться с временем, очень важна. Я не собираюсь вас убеждать, что у вас масса времени и вы можете молиться, если только захотите; я хочу сказать о том, как справиться с временем в контексте напряженности, напора жизни. Я не стану давать рецептов, как выкраивать время; скажу только, что если постараться и тратить его меньше, то его будет больше. Если собрать вместе крупицы растраченного времени и из них как бы слепить моменты собранности и молитвы, мы обнаружим, что времени довольно-таки много. Если вспомнить о количестве пустых минут в течение дня, когда мы что-то делаем единственно потому что страшимся пустоты, страшимся остаться один на один с собой, то обнаружится, что есть множество коротких периодов, которые могли бы принадлежать нам и Богу одновременно. Но я хочу сказать о чем-то, что мне представляется еще более важным, а именно, о том, как мы можем держать время под контролем и останавливать его. Богу можно молиться, только если мы утвердились в состоянии устойчивости и внутреннего мира, внутренней примиренности перед лицом Божиим; это освобождает нас от чувства времени: не объективного времени, за которым мы следим, но субъективного ощущения, что время мчится и что у нас времени не остается.
Прежде всего я хотел бы обратить ваше внимание на нечто, о чем все мы знаем и что постоянно обсуждаем: нет никакой нужды бежать за временем, чтобы его догнать; оно не убегает от нас, оно течет к нам. Ждешь ли с нетерпением следующей минуты или совершенно не сознаешь того – она придет. Будущее, что бы ты ни делал в этом отношении, станет настоящим, и нет необходимости перепрыгивать из настоящего в будущее; можно просто ждать, чтобы оно настало. И в этом смысле можно быть совершенно устойчивым и всё же двигаться во времени, потому что время само движется. Вы знаете, как бывает, кода сидишь в автомобиле или в поезде; сидишь, если ты не за рулем, откинувшись, и смотришь в окно; можно читать, можно думать, можно просто отдыхать; а поезд движется, и в какой-то момент то, что было будущим – следующая ли станция или твоя конечная остановка – станет настоящим. И я думаю, что это очень важно. Вот ошибка, которую мы часто совершаем в нашей внутренней жизни: мы воображаем, что если поторопимся, то быстрее попадем в будущее – вроде человека, который перебегает из последнего вагона в первый, надеясь сократить этим расстояние от Лондона до Эдинбурга. На таком примере видишь, насколько это абсурдно; но когда мы непрерывно стремимся жить на вершок впереди самих себя, мы этой абсурдности не замечаем. А вместе с тем, именно это не дает нам быть полностью в настоящем мгновении – где, как я сказал, мы только и можем находиться, потому что даже если мы воображаем, будто опережаем время или самих себя, то это не так. Единственное, что получается, это что мы спешим – но от того мы быстрее не движемся.
Вы, наверное, не раз видели: человек с двумя тяжеленными чемоданами догоняет автобус; он спешит изо всех сил, бежит так быстро, как позволяют ему чемоданы, и всем своим существом он не там, где он есть. Но вы знаете также, как бывает, когда гуляешь на отдыхе: идешь быстрым шагом, идешь весело и бодро; если позволяют возраст и здоровье, можешь даже побежать – но никакой спешки нет, потому что важно просто бежать, а не куда-то при бежать. Этому же надо учиться в отношении молитвы: устояться в настоящем мгновении. Обычно мы думаем или ведем себя так, будто настоящее – это воображаемая, неуловимая грань между прошлым и будущим, и мы перекатываемся из прошлого в будущее, всё время пересекая эту границу, подобно тому, как катаешь яйцо в полотенце;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10