Френк не перебивал меня, но слушал рассеянно. Я
бы сказал даже, что он вовсе пропускает мои слова мимо ушей. Несколько раз
он почему-то принимался озираться по сторонам, будто нас подслушивал
враги.
- Что ж, все понятно, - сказал неожиданно он, не дав мне договорить
до конца. - "Летитби", как пели "Битлс" в прошлом веке...
И замолчал. Поскольку молчание его затягивалось, я сказал:
- Никак не могу понять одного: почему выбор нашего чифа пал именно на
меня? Может быть, вы что-то знаете, Френк?
- Уот? - рассеянно переспросил он. - Почему ты?.. Все очень просто,
Юджин. В таких случаях в Объединенном Штабе кидают жребий... Там у них
есть такой гигантский компьютерный центр, где хранится информация на
каждого из милитаров ОВС. Результат жеребьевки спускается в виде приказа
через аппарат Посредников командирам частей...
По-моему, Френк добросовестно пересказывал очередную армейскую байку,
но спорить я не хотел.
- Ладно, - сказал я. - Таким образом, традиционная вечерняя пулька в
весьма интеллигентную игру "преферанс" откладывается на неопределенный
срок, господин капитан... Разрешите продолжать подготовку к заданию? Ох,
чуть не забыл: мне же еще патроны получать, а склад вот-вот на обед
закроется!..
И тут мой непосредственный "царь и бог" повел себя совершенно не
по-английски. Сначала он машинально кивнул, но потом, когда я уже двинулся
по тропинке, в два прыжка нагнал меня и, уцепившись своими железными
пальцами за мое плечо, развернул лицом к себе.
- Знаешь что, Юджин? - прошептал он, выкатив глаза. - Не нравится мне
эта затея, ох, как не нравится!.. И учения тоже не нравятся. Я не знаю,
что там, наверху, стряслось, но что-то явно произошло... Люди какими-то
другими в последнее время стали, не замечал?.. На днях получил приватный
"факс" от соотечественника - он на севере, как и я, по контракту служит -
так вот, он сообщает о странных галлюцинациях, которые стали его
преследовать... Сначала ему только снилось это по ночам, а потом и средь
бела дня... Представляешь: видит он кровь на своих пальцах - но только он,
и никто больше!.. Месяц назад застрелился мой кузен - служил в блиндерах.
В предсмертной записке на имя командира сообщил, что не может больше
давить гусеницами живых людей!.. И никто ничего не знает, потому что
командование пресекает все слухи на корню!.. Говорят, в соседнем полку, у
артиллеристов, офицеров собирали вчера на экстренное совещание, но
предварительно взяли с них подписку о строжайшем неразглашении... Мне уже
и самому начинает Бог знает что лезть в голову!.. Лес здесь вроде бы
подозрительный, нет? Ты это... би керфл, Юджин! Может быть...
Тут ротный вдруг так же неожиданно, как и начал говорить, замолчал,
резко повернулся и пошел, не выбирая дороги, прямо через кусты.
Вот тогда-то до меня, наконец, дошло: предстоящий выход на задание
мне почему-то было не по душе, аж озноб по всей коже драл наждачной
бумагой...
А потом был вылет. В неизвестность, в ночь, в тыл врага, как писали в
книгах о давней - и слава Богу, последней - мировой войне.
Надо сказать, что полковник Калькута сделал все для того, чтобы мы
чувствовали себя как перед отправкой на реальное боевое задание. Он
примчался на аэродром в своем заляпанном лесной глиной "рейнджровере" на
воздушной подушке, с выключенными фарами, как раз в тот момент, когда мои
ребята перекуривали у края взлетной площадки, попирая правила
светомаскировки. Члены экипажа транспортного "джампа", сердитые из-за
того, что по нашей милости им приходилось лететь в ночь, шныряли под
брюхом и в разверстом чреве "борта", обсуждая какую-то мелкую, судя по их
словам, неполадку. Правда, при этом они почему-то то и дело били кувалдой
по бронированному металлу, громко советуя друг другу: "Ломиком, ломиком
эту заразу подцепи, мать твою!"...
Бригадный коммандант извлек себя из машины и тут же устроил группе
разнос за курение в неположенном месте. Мне было объявлено замечание.
Затем Калькута провел тщательный осмотр экипировки. Вдруг выяснилось,
что личный состав не оснащен индивидуальными дозиметрическими приборами.
После ураганного словесного артналета Бригадного мне был объявлен выговор.
Откуда ни возьмись, из темноты воздвиглась фигура зама по снабжению, и
всего через четверть часа каждый из нас имел при себе "идепешку" образца
двадцатилетней давности. Я думал, что полковник явно перебарщивает: ну
какое радиоактивное заражение местности могло произойти на учениях?..
Потом комбриг громогласно объявил, сделав в темноту приглашающий
жест:
- Внимание, милитары! Разрешите представить вам господина Рамирова,
который будет сопровождать вашу группу на задании.
Из "рейнджровера" выкарабкалась и приблизилась к нашему куцему строю
чья-то неразборчивая фигура. Небольшого роста, за спиной виднеется
уродливый вещмешок. Вместо приветствия фигура нервно кашлянула и смущенно
кивнула - не то полковнику, не то нам, всем сразу.
- Но, мой полковник... - начал было я.
- Имеется соответствующий приказ командования, - предупредил мой
протест Калькута.
- Ну, елки-палки! - в сердцах воскликнул я.
- Отставить разговорчики, лейтенант Бикофф! - рявкнул бригадный. -
Дело в том, что господин Рамиров является...
В этот момент двигатели "джампа", наконец, недовольно взревели,
словно жалуясь на свою нелегкую службу, и я лишился напрочь слухового
восприятия. Оставалось только строить догадки, что за птица этот самый
Рамиров, если уж он умудрился влезть в доверие к начальству за считанные
часы до вылета на задание. Штатских давно уже не подпускали к милитарным
делам на расстояние выстрела из гранатомета (хотя они всегда были не прочь
сунуть в армию свой нос), а от Рамирова так и разило гражданским духом...
А что, если мне таким образом навязывают замаскированного под
штатского Посредника? Подобные трюки, кажется, уже имели место на
прошлогодних учениях... Ну да, и как это до меня сразу не дошло? Должен же
кто-то оценивать наши действия от начала до конца!
Рев двигателей внезапно утих, и я расслышал окончание напутствия
полковника:
- ...цветок вам в прорубь! По самолетам!
Самолет был, правда, всего один, да и то не самолет, а "джамп", но
сути устаревшей команды это не меняло, и мы послушно двинулись гуськом по
шаткой и скользкой стремянке в недра "борта". Калькута пожимал каждому на
прощание руку, а меня еще и хлопнул отечески по плечу и зачем-то погрозил
пальцем.
Моторы перешли на ультразвуковой свист, и мы пошли на взлет.
В "джампе" было сумрачно, тихо; пахло машинным маслом и горячим
пластиком. Рамиров сидел на одной скамье с моими ребятами, но было
заметно, что он - не из нашей команды. Ни по манерам, ни по
телосложению...
"Как, интересно, он сможет за нами угнаться? - с досадой подумал я. -
Совсем у начальства голова не работает. Придется теперь постоянно сбавлять
темп из-за этой подсадной утки".
Тем не менее, я решил наладить контакт с новеньким, раз уж видел в
нем нашего "опекуна". Поэтому, когда "джамп" лег на постоянный курс, я
подсел к Рамирову и риторически спросил, протянув руку:
- Ну что, познакомимся поближе? - При этом я едва удержался, чтобы не
добавить "господин Посредник". - Евгений Бикофф, командир группы...
- Фамилию мою вы знаете, а звать меня Ян, - буркнул в ответ он не
очень-то приветливо.
Но я отступать не собирался:
- Разрешите представить вам остальной личный состав, сэр?
Рамиров поерзал на мягком сиденье.
- Не надо, - глухо сказал он, поочередно оглядывая ребят. - Я и так
вас всех знаю. Правда, пока только заочно...
Он помолчал, а потом, упершись взглядом в Плетку, сказал:
- Вот вы, наверное, Пшимаф Эсаулов, верно?
- Это не есть прафда, - обиделся Антон. - Вы попадали не в бровь, а в
глаз, господин Рамироф?.. - португеш. Меня зовут Антониу Флажелу, я есть
стажер из Лижбоа, десантный академия.
Рамиров смутился.
- С планер-парашютом обращаться умеете? - спросил я его, изо всех сил
пытаясь не вставить в вопрос обидное в данном контексте словечко "хоть".
- Приходилось, - явно напуская на себя загадочность, проговорил Ян. -
И вообще, не беспокойтесь за меня, Евгений - можно я буду вас так
называть? Хочу вас сразу предупредить: действуйте так, будто меня с вами
нет!
Как же, ухмыльнулся мысленно я. Знаем мы ваши посреднические штучки!
Попробуй не обращать на вас внимания, если вы буквально вынюхиваете наши
недостатки и слабые места!..
В этот момент "джамп" тряхнуло, на панели загудел и замигал сигнал
готовности к десантированию. Из кабины экипажа в салон вышел все еще
чем-то недовольный борт-ассистент и раздал нам герметичные мешки с
планер-парашютами. Потом обыденным движением, словно открывая дверь в
соседнюю комнату, распахнул десантный люк и брюзгливо крикнул сквозь визг
бешеного ветра:
- Пошла, десантура, с песней!
- Х-хут лак, - "щегольнул" своим "белорусско-английским" Ромпало и
первым шагнул в ночное ничто.
По традиции я прыгнул последним, но с учетом своего веса и опыта
рассчитывал оказаться на земле быстрее, чем Рамиров. Сиганул он как-то
незаметно, будто его корова языком из салона "джампа" слизнула...
Однако, когда я опустился - если можно так сказать о падении с
планер-парашютом - на землю, то различил силуэт Рамирова сидящим на
большой кочке. Он даже успел сложить свой парашют в мешок. Я ожидал, что
он вот-вот даст какую-нибудь замысловатую вводную, но Ян молчал. Словно
глубоко задумался о чем-то. Словно обстановка и время были подходящими,
чтобы посидеть и подумать о чем-нибудь сокровенном...
Я нацепил инфракрасные окуляры и огляделся.
Вокруг наличествовали поле, редкие кусты, а дальше начинался лес. Я
достал компьютерный планшет и установил наше местонахождение на карте. Хм,
почти точно в намеченном месте.
Нащупав на запястье радиокомпас, я "попищал" им, подавая условный
сигнал сбора и одновременно свой пеленг. Все шло по плану. Пока ребята
подтягивались с разных концов поля, я успел сложить и дезинтегрировать
свой и рамировский планер-парашюты, да это и не требовало особых усилий:
специальная ткань была "запрограммирована" еще при изготовлении так, что
под воздействием электромагнитных колебаний определенной частоты
распадалась на молекулы, практически не оставляя следа.
Вскоре в сборе были все, за исключением Саши Глазова, который
запропастился неизвестно куда. Пришлось искать его с помощью
чудо-планшета, который мог воспринимать сигналы специального датчика,
имевшегося в личном медальоне каждого милитара.
Мы нашли Глазова на опушке леса. Оказывается, при приземлении он
умудрился удариться об одинокий пень, и сейчас корчился от боли, держась
за ногу. Я быстро осмотрел Сашу. Заурядный перелом голени, но в нашем
положении это было все равно, что смерть...
Как истинный офицер я сначала выругался, а потом стал перебирать в
уме возможные варианты решения. Каюсь, в глубине души я ожидал, что
Рамиров посочувствует нам и распорядится считать Глазова убитым, но он
только сказал:
- Что ж вы стоите, парни? Шину надо накладывать.
Ясно. Посредник решил над нами поизмываться, подумал я и приказал:
- Ромпало, продемонстрируй, как следует оказывать первую помощь при
переломе нижних конечностей!
- Эх, земеля, - сетовал ефрейтор-мор, прилаживая Глазову шину "с
заморозкой" из стандартного медицинского пакета, - учили тебя прыгать, да,
видать, мало учили...
- С петшки на шесток тебе только пригат, - поддержал белоруса Плетка.
- Ну откуда же я знал, что подвернется этот долбаный пень?! -
мученически простонал Глазов.
- Какой-какой пень? - сразу поинтересовался Эсаулов. Даргинец был
убежден, что все зло идет от невоздержанности людей на язык, и исполнял в
нашем взводе обязанности нештатного устного цензора.
- Везет мне вечно как утопленнику! - продолжал сетовать Саша.
- О, эшселенте! - воскликнул Флажелу и полез за пазуху за своим
комп-нотом. - Русский язык: много интересных выражений!
- Между прочим, милитар Глазов, - вступил в разговор изящный
(несмотря на свои сто двадцать с гаком килограммов живого веса) одессит
Канцевич, - если бы такое чепэ имело место быть "а ля гер", то мы должны
были бы убрать тебя без шума и пыли, чтобы ты не затруднял нам выполнение
боевого задания.
- Это как? - не понял Глаз.
- А очень просто: "чинарик выплюнул и выстрелил в упо-ор!", - с
высотцовской хрипотцой пропел-процитировал Одессит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
бы сказал даже, что он вовсе пропускает мои слова мимо ушей. Несколько раз
он почему-то принимался озираться по сторонам, будто нас подслушивал
враги.
- Что ж, все понятно, - сказал неожиданно он, не дав мне договорить
до конца. - "Летитби", как пели "Битлс" в прошлом веке...
И замолчал. Поскольку молчание его затягивалось, я сказал:
- Никак не могу понять одного: почему выбор нашего чифа пал именно на
меня? Может быть, вы что-то знаете, Френк?
- Уот? - рассеянно переспросил он. - Почему ты?.. Все очень просто,
Юджин. В таких случаях в Объединенном Штабе кидают жребий... Там у них
есть такой гигантский компьютерный центр, где хранится информация на
каждого из милитаров ОВС. Результат жеребьевки спускается в виде приказа
через аппарат Посредников командирам частей...
По-моему, Френк добросовестно пересказывал очередную армейскую байку,
но спорить я не хотел.
- Ладно, - сказал я. - Таким образом, традиционная вечерняя пулька в
весьма интеллигентную игру "преферанс" откладывается на неопределенный
срок, господин капитан... Разрешите продолжать подготовку к заданию? Ох,
чуть не забыл: мне же еще патроны получать, а склад вот-вот на обед
закроется!..
И тут мой непосредственный "царь и бог" повел себя совершенно не
по-английски. Сначала он машинально кивнул, но потом, когда я уже двинулся
по тропинке, в два прыжка нагнал меня и, уцепившись своими железными
пальцами за мое плечо, развернул лицом к себе.
- Знаешь что, Юджин? - прошептал он, выкатив глаза. - Не нравится мне
эта затея, ох, как не нравится!.. И учения тоже не нравятся. Я не знаю,
что там, наверху, стряслось, но что-то явно произошло... Люди какими-то
другими в последнее время стали, не замечал?.. На днях получил приватный
"факс" от соотечественника - он на севере, как и я, по контракту служит -
так вот, он сообщает о странных галлюцинациях, которые стали его
преследовать... Сначала ему только снилось это по ночам, а потом и средь
бела дня... Представляешь: видит он кровь на своих пальцах - но только он,
и никто больше!.. Месяц назад застрелился мой кузен - служил в блиндерах.
В предсмертной записке на имя командира сообщил, что не может больше
давить гусеницами живых людей!.. И никто ничего не знает, потому что
командование пресекает все слухи на корню!.. Говорят, в соседнем полку, у
артиллеристов, офицеров собирали вчера на экстренное совещание, но
предварительно взяли с них подписку о строжайшем неразглашении... Мне уже
и самому начинает Бог знает что лезть в голову!.. Лес здесь вроде бы
подозрительный, нет? Ты это... би керфл, Юджин! Может быть...
Тут ротный вдруг так же неожиданно, как и начал говорить, замолчал,
резко повернулся и пошел, не выбирая дороги, прямо через кусты.
Вот тогда-то до меня, наконец, дошло: предстоящий выход на задание
мне почему-то было не по душе, аж озноб по всей коже драл наждачной
бумагой...
А потом был вылет. В неизвестность, в ночь, в тыл врага, как писали в
книгах о давней - и слава Богу, последней - мировой войне.
Надо сказать, что полковник Калькута сделал все для того, чтобы мы
чувствовали себя как перед отправкой на реальное боевое задание. Он
примчался на аэродром в своем заляпанном лесной глиной "рейнджровере" на
воздушной подушке, с выключенными фарами, как раз в тот момент, когда мои
ребята перекуривали у края взлетной площадки, попирая правила
светомаскировки. Члены экипажа транспортного "джампа", сердитые из-за
того, что по нашей милости им приходилось лететь в ночь, шныряли под
брюхом и в разверстом чреве "борта", обсуждая какую-то мелкую, судя по их
словам, неполадку. Правда, при этом они почему-то то и дело били кувалдой
по бронированному металлу, громко советуя друг другу: "Ломиком, ломиком
эту заразу подцепи, мать твою!"...
Бригадный коммандант извлек себя из машины и тут же устроил группе
разнос за курение в неположенном месте. Мне было объявлено замечание.
Затем Калькута провел тщательный осмотр экипировки. Вдруг выяснилось,
что личный состав не оснащен индивидуальными дозиметрическими приборами.
После ураганного словесного артналета Бригадного мне был объявлен выговор.
Откуда ни возьмись, из темноты воздвиглась фигура зама по снабжению, и
всего через четверть часа каждый из нас имел при себе "идепешку" образца
двадцатилетней давности. Я думал, что полковник явно перебарщивает: ну
какое радиоактивное заражение местности могло произойти на учениях?..
Потом комбриг громогласно объявил, сделав в темноту приглашающий
жест:
- Внимание, милитары! Разрешите представить вам господина Рамирова,
который будет сопровождать вашу группу на задании.
Из "рейнджровера" выкарабкалась и приблизилась к нашему куцему строю
чья-то неразборчивая фигура. Небольшого роста, за спиной виднеется
уродливый вещмешок. Вместо приветствия фигура нервно кашлянула и смущенно
кивнула - не то полковнику, не то нам, всем сразу.
- Но, мой полковник... - начал было я.
- Имеется соответствующий приказ командования, - предупредил мой
протест Калькута.
- Ну, елки-палки! - в сердцах воскликнул я.
- Отставить разговорчики, лейтенант Бикофф! - рявкнул бригадный. -
Дело в том, что господин Рамиров является...
В этот момент двигатели "джампа", наконец, недовольно взревели,
словно жалуясь на свою нелегкую службу, и я лишился напрочь слухового
восприятия. Оставалось только строить догадки, что за птица этот самый
Рамиров, если уж он умудрился влезть в доверие к начальству за считанные
часы до вылета на задание. Штатских давно уже не подпускали к милитарным
делам на расстояние выстрела из гранатомета (хотя они всегда были не прочь
сунуть в армию свой нос), а от Рамирова так и разило гражданским духом...
А что, если мне таким образом навязывают замаскированного под
штатского Посредника? Подобные трюки, кажется, уже имели место на
прошлогодних учениях... Ну да, и как это до меня сразу не дошло? Должен же
кто-то оценивать наши действия от начала до конца!
Рев двигателей внезапно утих, и я расслышал окончание напутствия
полковника:
- ...цветок вам в прорубь! По самолетам!
Самолет был, правда, всего один, да и то не самолет, а "джамп", но
сути устаревшей команды это не меняло, и мы послушно двинулись гуськом по
шаткой и скользкой стремянке в недра "борта". Калькута пожимал каждому на
прощание руку, а меня еще и хлопнул отечески по плечу и зачем-то погрозил
пальцем.
Моторы перешли на ультразвуковой свист, и мы пошли на взлет.
В "джампе" было сумрачно, тихо; пахло машинным маслом и горячим
пластиком. Рамиров сидел на одной скамье с моими ребятами, но было
заметно, что он - не из нашей команды. Ни по манерам, ни по
телосложению...
"Как, интересно, он сможет за нами угнаться? - с досадой подумал я. -
Совсем у начальства голова не работает. Придется теперь постоянно сбавлять
темп из-за этой подсадной утки".
Тем не менее, я решил наладить контакт с новеньким, раз уж видел в
нем нашего "опекуна". Поэтому, когда "джамп" лег на постоянный курс, я
подсел к Рамирову и риторически спросил, протянув руку:
- Ну что, познакомимся поближе? - При этом я едва удержался, чтобы не
добавить "господин Посредник". - Евгений Бикофф, командир группы...
- Фамилию мою вы знаете, а звать меня Ян, - буркнул в ответ он не
очень-то приветливо.
Но я отступать не собирался:
- Разрешите представить вам остальной личный состав, сэр?
Рамиров поерзал на мягком сиденье.
- Не надо, - глухо сказал он, поочередно оглядывая ребят. - Я и так
вас всех знаю. Правда, пока только заочно...
Он помолчал, а потом, упершись взглядом в Плетку, сказал:
- Вот вы, наверное, Пшимаф Эсаулов, верно?
- Это не есть прафда, - обиделся Антон. - Вы попадали не в бровь, а в
глаз, господин Рамироф?.. - португеш. Меня зовут Антониу Флажелу, я есть
стажер из Лижбоа, десантный академия.
Рамиров смутился.
- С планер-парашютом обращаться умеете? - спросил я его, изо всех сил
пытаясь не вставить в вопрос обидное в данном контексте словечко "хоть".
- Приходилось, - явно напуская на себя загадочность, проговорил Ян. -
И вообще, не беспокойтесь за меня, Евгений - можно я буду вас так
называть? Хочу вас сразу предупредить: действуйте так, будто меня с вами
нет!
Как же, ухмыльнулся мысленно я. Знаем мы ваши посреднические штучки!
Попробуй не обращать на вас внимания, если вы буквально вынюхиваете наши
недостатки и слабые места!..
В этот момент "джамп" тряхнуло, на панели загудел и замигал сигнал
готовности к десантированию. Из кабины экипажа в салон вышел все еще
чем-то недовольный борт-ассистент и раздал нам герметичные мешки с
планер-парашютами. Потом обыденным движением, словно открывая дверь в
соседнюю комнату, распахнул десантный люк и брюзгливо крикнул сквозь визг
бешеного ветра:
- Пошла, десантура, с песней!
- Х-хут лак, - "щегольнул" своим "белорусско-английским" Ромпало и
первым шагнул в ночное ничто.
По традиции я прыгнул последним, но с учетом своего веса и опыта
рассчитывал оказаться на земле быстрее, чем Рамиров. Сиганул он как-то
незаметно, будто его корова языком из салона "джампа" слизнула...
Однако, когда я опустился - если можно так сказать о падении с
планер-парашютом - на землю, то различил силуэт Рамирова сидящим на
большой кочке. Он даже успел сложить свой парашют в мешок. Я ожидал, что
он вот-вот даст какую-нибудь замысловатую вводную, но Ян молчал. Словно
глубоко задумался о чем-то. Словно обстановка и время были подходящими,
чтобы посидеть и подумать о чем-нибудь сокровенном...
Я нацепил инфракрасные окуляры и огляделся.
Вокруг наличествовали поле, редкие кусты, а дальше начинался лес. Я
достал компьютерный планшет и установил наше местонахождение на карте. Хм,
почти точно в намеченном месте.
Нащупав на запястье радиокомпас, я "попищал" им, подавая условный
сигнал сбора и одновременно свой пеленг. Все шло по плану. Пока ребята
подтягивались с разных концов поля, я успел сложить и дезинтегрировать
свой и рамировский планер-парашюты, да это и не требовало особых усилий:
специальная ткань была "запрограммирована" еще при изготовлении так, что
под воздействием электромагнитных колебаний определенной частоты
распадалась на молекулы, практически не оставляя следа.
Вскоре в сборе были все, за исключением Саши Глазова, который
запропастился неизвестно куда. Пришлось искать его с помощью
чудо-планшета, который мог воспринимать сигналы специального датчика,
имевшегося в личном медальоне каждого милитара.
Мы нашли Глазова на опушке леса. Оказывается, при приземлении он
умудрился удариться об одинокий пень, и сейчас корчился от боли, держась
за ногу. Я быстро осмотрел Сашу. Заурядный перелом голени, но в нашем
положении это было все равно, что смерть...
Как истинный офицер я сначала выругался, а потом стал перебирать в
уме возможные варианты решения. Каюсь, в глубине души я ожидал, что
Рамиров посочувствует нам и распорядится считать Глазова убитым, но он
только сказал:
- Что ж вы стоите, парни? Шину надо накладывать.
Ясно. Посредник решил над нами поизмываться, подумал я и приказал:
- Ромпало, продемонстрируй, как следует оказывать первую помощь при
переломе нижних конечностей!
- Эх, земеля, - сетовал ефрейтор-мор, прилаживая Глазову шину "с
заморозкой" из стандартного медицинского пакета, - учили тебя прыгать, да,
видать, мало учили...
- С петшки на шесток тебе только пригат, - поддержал белоруса Плетка.
- Ну откуда же я знал, что подвернется этот долбаный пень?! -
мученически простонал Глазов.
- Какой-какой пень? - сразу поинтересовался Эсаулов. Даргинец был
убежден, что все зло идет от невоздержанности людей на язык, и исполнял в
нашем взводе обязанности нештатного устного цензора.
- Везет мне вечно как утопленнику! - продолжал сетовать Саша.
- О, эшселенте! - воскликнул Флажелу и полез за пазуху за своим
комп-нотом. - Русский язык: много интересных выражений!
- Между прочим, милитар Глазов, - вступил в разговор изящный
(несмотря на свои сто двадцать с гаком килограммов живого веса) одессит
Канцевич, - если бы такое чепэ имело место быть "а ля гер", то мы должны
были бы убрать тебя без шума и пыли, чтобы ты не затруднял нам выполнение
боевого задания.
- Это как? - не понял Глаз.
- А очень просто: "чинарик выплюнул и выстрелил в упо-ор!", - с
высотцовской хрипотцой пропел-процитировал Одессит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39