Стоило ли ради этого на протяжении многих лет торчать в метро, чтобы встретить меня благодаря случайности».
«Не все так просто, как тебе кажется, — возразил Антон. — Проблема в том, что я знал лишь о твоем существовании, так же, как и о Вездесущем. Но мне оставались недоступными сведения о конкретной личности. Максимум, что мне удалось выжать из своего дара, — ты где-то рядом, в Москве, и как-то связан с этой станцией метро».
«Допустим. Но ведь я видел тебя года два тому назад. Почему же ты тогда не обратил на меня внимания?»
«Значит, не почуял, — сердито ответил он. — Не такой уж я Всеведущий, к твоему сведению. У меня есть свои ограничения».
«Ну что ж, — попытался в очередной раз свести весь наш разговор к шутке я, — вот мы с тобой и встретились. Не хватает только Вездесущего, чтобы мы вознеслись на небеса. И где мы его найдем?»
Антон сумрачно посмотрел на меня.
«К счастью, нам повезло, — сказал он. — Не потребуется добираться на другой край света, как могло бы случиться. Пойми, Альмакор: нам выпал уникальный шанс. Пожалуй, впервые за последнее тысячелетие Великая Троица сконцентрировалась в одном и том же месте и в одно и то же время. Плюс ко всему, каждый из нас знает — или вскоре узнает — условие, которое позволяет ему проявлять свои способности. Грех упускать такой шанс».
«И все-таки, кто этот счастливчик, который может единовременно находиться в разных местах?» — спросил я.
«Ты его встретил буквально накануне, — сообщил Антон, кусая губы, — видимо, моего присутствия ему было уже недостаточно, чтобы добыть нужную информацию, и он опять пустил в ход игольчатый шарик, — рука его лежала в кармане плаща. — Его зовут Ярослав Лабыкин».
«Гос-споди! — не удержался я. — Этот зас... этот тип, по-твоему, — тоже кандидат на вакансию Всевышнего? Но ведь он способен всего лишь узнавать по фотографиям местонахождение людей!»
«Он просто еще не созрел, — возразил Антон. — Кстати, так же, как и ты... Но если мы соберемся все вместе, то, поверь мне, каждый из нас обретет свою полную силу, и тогда вся Вселенная будет повиноваться нам».
«Но зачем? — спросил я. — Что мы будем с ней делать, с Вселенной? Кроить и переделывать на свой вкус и манер?»
И вот тогда он разозлился по-настоящему.
«Да нам не нужна вся Вселенная! — кричал он. — Во всяком случае — пока!.. Но мы зато можем изменить людей! Сделать их настоящими людьми! Уничтожить всю мерзость, которая накопилась в мире! И никто не сможет нам помешать, никто — даже твои инквизиторы!»
«Какие еще инквизиторы? — ошарашенно спросил я. — Ты что, бредишь?»
Тут он устало умолк и бросил:
«Ладно, хватит на сегодня. А то я вижу, ты сидишь и думаешь, что я — шизофреник, по которому давно уже плачет дурдом. И поэтому не веришь ни единому моему слову. Давай сделаем так... Сейчас мы с тобой разойдемся, и ты подумаешь над тем, что я тебе сказал. И найдешь свое условие. А потом позвонишь мне. — Несколько секунд он словно колебался, стоит ли продолжать, потом добавил: — Если захочешь. Вот мой номер телефона» — и, достав из бумажника мелкую купюру, прямо на ней написал ряд цифр.
«Если захочешь, — повторил я недоверчиво. — А если не захочу?»
Антон выдержал мой прямой взгляд. И вообще, за время нашего разговора он сильно изменился. Теперь это был уже не тот чудак, который ползал на коленях и целовал мои ноги в вестибюле метро. Теперь он разговаривал со мной на равных и даже с легким снисхождением.
«Тогда я сам тебя найду, — сказал он. — Теперь-то ты от меня никуда не скроешься!»...
Я встал и принялся кружить по комнате.
Бросил взгляд на часы.
Почти полночь. Без пяти минут двенадцать.
В голове никак не укладывалось то, что произошло со мной за последние сутки.
Еще вчера я был одним из тех, кто охотится за человеком, способным одним волевым усилием сотворить любое чудо.
А выходит, этим человеком являюсь я сам. И это я, будучи шестилетним пацаном, отменил смерть для человечества. Ценой смерти обычной бродячей кошки.
Теперь понятно, каким образом я угодил в Круговерть. Убив Курнявко, я выразил пожелание уйти из этого мира — и оно исполнилось. Я мучился, пытаясь остановить нескончаемую карусель жизней-однодневок, не подозревая, что для этого мне нужно убить кого-то — кошку, собаку или человека. И ведь поводов было достаточно — та сила, которая вела меня по Круговерти, словно нарочно подсовывала мне их, а я держался до последнего. И только когда я собственноручно помог уйти на тот свет безнадежно больной матери, я сумел реализовать свое желание вернуться в исходный вариант своей жизни...
Что ж, если я действительно Всемогущий, то мне досталось самое жестокое условие.
Исполнится все, что я пожелаю, но при условии, что перед этим я лишу кого-то жизни. Видимо, для того сверхсущества, которое триллионы лет назад рассыпалось мириадой мельчайших частиц, чтобы создать из себя мир, все равно, кто будет моей жертвой.
Может, именно так у древних племен зародилась традиция приносить в жертву богам животных и своих сородичей? Наверное, уже тогда были Всемогущие, а, в отличие от нас, первобытные люди не были связаны предрассудками и моральными запретами...
Ну и что мне теперь делать?
Послать этого безумца, истязающего себя ради Истины, ко всем чертям и рассказать обо всем Гаршину или Ивлиеву? Предложить им себя в качестве объекта для исследований, чтобы они установили, тот ли я, кем себя считаю? Пусть найдут какого-нибудь мерзкого типа, по которому давно уже плачет веревка, чтобы я собственноручно прикончил его и отменил свое детское пожелание?
А не лучше ли провести такую проверку самому?
Например, выйти сейчас на улицу с ножом и хладнокровно зарезать первого случайного прохожего, который мне встретится.
Может, мирозданию такие крупные жертвы ни к чему? Уж если тогда, в детстве, оно удовлетворилось кошкой, то, возможно, сейчас хватит и таракана, которых в моей кухне образовалось в последнее время великое множество?
И тут мне вдруг стало смешно.
Я представил, как всю ночь гоняюсь за тараканами, загадывая те или иные желания.
И тогда я снял трубку и позвонил Антону.
Как я и думал, он еще не спал.
Он ни о чем не стал расспрашивать меня, и я понял — он уже все знает.
Он сказал лишь:
— Приезжай ко мне. Прямо сейчас.
И назвал свой адрес.
— Куда торопиться? — спросил я. — Давай лучше встретимся завтра.
— Завтра будет уже поздно, — сказал он напряженным голосом.
— Почему?
— Потому что на рассвете Ярослава не будет в живых! — крикнул он в трубку так, что у меня зазвенело в ушах. — Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь?!
— Да, — сказал я. — Понимаю. И не ори так — оглушишь. Сейчас выезжаю.
На часах было уже ровно двенадцать. Ноль часов ноль минут.
Подходящее время для начала новой эры, подумал я.
* * *
Антон жил в двухкомнатной квартире типа «хрущевки» в старом пятиэтажном доме в Марьиной Роще.
Я ожидал увидеть тут беспорядок, голые стены с развешанными атрибутами мазохистов — плетками, шипастыми наручниками и прочими пыточными орудиями, но квартира Антона оказалась, к моему удивлению, вполне приличной и даже довольно чисто убранной.
Единственное, что нарушало порядок — груда разномастных глянцевых журнальчиков, которая валялась прямо в углу большой комнаты.
— Что это? — спросил я у Антона, поднимая один из журналов и пытаясь его перелистать. — Увлекаешься дизайном интерьеров?
И осекся. Половина страниц из журнала были выдраны с корнем, а остальные — там, где имелись красивые фотографии красивых женщин, одетых с иголочки мужчин и великолепных пейзажей, были жирно перечеркнуты черным фломастером крест-накрест.
— Ненавижу! — сквозь зубы процедил Антон за моей спиной. — Терпеть не могу, когда пытаются завернуть дерьмо в красивую блестящую обертку! Все эти липкие журнальчики, слащавые телесериалы про красивую жизнь, радужные статейки про то, как прекрасен наш мир!.. Люден обманывают на каждом шагу, продают им ложь в подарочной упаковке — и ведь находятся те, кто наивно верит в эти дешевые идеалы!
— Да ладно тебе, — похлопал я его по плечу. — Успокойся. Давай лучше поговорим о том, из-за чего ты меня сюда вызвал среди ночи.
— Да-да, конечно, — спохватился он. — Может, выпьешь чего-нибудь?
Я усмехнулся.
— Антон, перед тобой не кто иной, как сам Господь Бог. А ты предлагаешь ему хряпнуть водочки?
— Ну, во-первых, ты — еще не весь Бог, — возразил он. — А лишь одна третья часть от того, что ты понимаешь под Богом. А во-вторых, хочу тебя предупредить, чтобы ты не особо обольщался. Даже если мы реализуем наше предназначение, то не перестанем быть простыми смертными со всеми человеческими слабостями и потребностями. Мы — такая же часть этого мира, как и все остальное. И на самих себя наше могущество не распространяется.
— Ты хочешь сказать, что мы можем умереть, и тогда Бог перестанет существовать?
— Именно так. И поэтому придется поторопиться... Так ты будешь пить? Ну, если не водку, то хотя бы чай или кофе?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда садись, — предложил он, указывая на диван, и, когда я послушно уселся, плюхнулся рядом со мной.
— Ну, так что там с Ярославом? — спросил я.
На языке моем вертелся еще один вопрос: «Кстати, откуда ты его знаешь?», но я решил сэкономить время. Общаясь с Всеведущим, нет смысла задавать такие вопросы.
Если он, конечно, действительно Всеведущий.
— Достали его уже твои инквизиторы, — отозвался Антон, болезненно сморщившись. — Вот он и решил свести счеты с жизнью.
Я удивленно покосился на него: в его руках сейчас не было ни шарика с иголками, ни прочих инструментов самоистязания. Или у него теперь любая попытка добыть нужную информацию связана с болевым рефлексом по принципу обратной связи?
— И это реально? — на всякий случай уточнил я.
— А почему нет? Ночью наблюдение за уникумами сведено к минимуму. Никто не мешает пойти в туалет и там либо повеситься, либо вскрыть себе вены...
— Ну и что же ты предлагаешь?
— Его надо выдернуть из вашей Лаборатории, — быстро ответил Антон. — Прямо сюда. И это можешь сделать только ты.
— Каким образом? Устроить под покровом ночи штурм в духе кинобоевиков? Так ведь, во-первых, мы с тобой на роль суперменов не годимся, а во-вторых, знаешь, сколько там охраны и всяких электронных штучек?
— Какой штурм? Зачем? — вздернул он брови. — Ты же — Всемогущий, и достаточно тебе сформулировать соответствующее желание...
— А перед этим — кого-нибудь грохнуть, — перебил его я. — Нет уж, спасибо... я лучше останусь пока простым смертным.
— Ох, какие мы морально выдержанные! — язвительно прокомментировал Антон. — Боимся ручки запачкать в крови? А то, что мы уже это делали, и не раз — ничего?
— Заткнись! — Я закусил губу. — Если ты имеешь в виду мою поездку во Ржев...
— Вот именно, — не дал мне договорить он. — Расстрелять в упор беззащитного паренька, которого ты принял за Всемогущего лишь потому, что он заставил одного человека вернуться с того света, — у тебя рука не дрогнула. Кстати, ты напрасно боялся, что своим обращением к народу по телевизору Олег смог бы чего-нибудь добиться. Кое-какие способности у этого мальчика, конечно, были, но не настолько, чтобы сделать всех счастливыми... Ну, хорошо, раз ты не можешь повторить свой геройский поступок сейчас, то я могу облегчить твою задачу. Тут, в двух кварталах от нас, одна женщина собирается выброситься из окна семнадцатого этажа. Ты не совершишь преступления, если поможешь ей. Устраивает тебя такой вариант?
— Нет. Еще раз повторяю тебе — я не убийца! И не хочу им становиться даже в обмен на божественное всемогущество!..
Антон развел руками:
— А все-таки, рано или поздно, придется...
Холодок пробежал у меня по спине: а вдруг он это точно знает?
Но сдаваться я пока не собирался.
— А что, если я просто позвоню Гаршину, в чьем ведении находится Лаборатория, и предупрежу его насчет Ярослава?
— Не поможет, — кратко прокомментировал Антон. — Во-первых, как ты объяснишь ему, откуда узнал о суицидальных намерениях нашего Вездесущего? А во-вторых, они все равно его не отпустят в ближайшие полгода... Это же — новая Инквизиция, Альмакор!
— Послушай, — сказал я, — ты уже несколько раз записываешь моих коллег в ряды этой средневековой организации. С чего ты так на них взъелся?
— А это вовсе не эмоциональная характеристика. Это констатация факта.
Ты думаешь, в Средние века Инквизиция только тем и занималась, что выявляла и уничтожала так называемых еретиков? — продолжал Антон. — Иногда — да. Но это было лишь прикрытие ее истинной деятельности. На самом же деле она возникла еще в эпоху раннего христианства. Уже тогда отцы церкви столкнулись с тем, что время от времени появляются люди, объявляющие себя наследниками Иисуса Христа и, что хуже всего, действительно обладающие кое-какими паранормальными способностями. Не будучи связанными по рукам и ногам научными догмами, схоласты быстро разобрались в механизме воплощения божественных качеств в троице избранных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
«Не все так просто, как тебе кажется, — возразил Антон. — Проблема в том, что я знал лишь о твоем существовании, так же, как и о Вездесущем. Но мне оставались недоступными сведения о конкретной личности. Максимум, что мне удалось выжать из своего дара, — ты где-то рядом, в Москве, и как-то связан с этой станцией метро».
«Допустим. Но ведь я видел тебя года два тому назад. Почему же ты тогда не обратил на меня внимания?»
«Значит, не почуял, — сердито ответил он. — Не такой уж я Всеведущий, к твоему сведению. У меня есть свои ограничения».
«Ну что ж, — попытался в очередной раз свести весь наш разговор к шутке я, — вот мы с тобой и встретились. Не хватает только Вездесущего, чтобы мы вознеслись на небеса. И где мы его найдем?»
Антон сумрачно посмотрел на меня.
«К счастью, нам повезло, — сказал он. — Не потребуется добираться на другой край света, как могло бы случиться. Пойми, Альмакор: нам выпал уникальный шанс. Пожалуй, впервые за последнее тысячелетие Великая Троица сконцентрировалась в одном и том же месте и в одно и то же время. Плюс ко всему, каждый из нас знает — или вскоре узнает — условие, которое позволяет ему проявлять свои способности. Грех упускать такой шанс».
«И все-таки, кто этот счастливчик, который может единовременно находиться в разных местах?» — спросил я.
«Ты его встретил буквально накануне, — сообщил Антон, кусая губы, — видимо, моего присутствия ему было уже недостаточно, чтобы добыть нужную информацию, и он опять пустил в ход игольчатый шарик, — рука его лежала в кармане плаща. — Его зовут Ярослав Лабыкин».
«Гос-споди! — не удержался я. — Этот зас... этот тип, по-твоему, — тоже кандидат на вакансию Всевышнего? Но ведь он способен всего лишь узнавать по фотографиям местонахождение людей!»
«Он просто еще не созрел, — возразил Антон. — Кстати, так же, как и ты... Но если мы соберемся все вместе, то, поверь мне, каждый из нас обретет свою полную силу, и тогда вся Вселенная будет повиноваться нам».
«Но зачем? — спросил я. — Что мы будем с ней делать, с Вселенной? Кроить и переделывать на свой вкус и манер?»
И вот тогда он разозлился по-настоящему.
«Да нам не нужна вся Вселенная! — кричал он. — Во всяком случае — пока!.. Но мы зато можем изменить людей! Сделать их настоящими людьми! Уничтожить всю мерзость, которая накопилась в мире! И никто не сможет нам помешать, никто — даже твои инквизиторы!»
«Какие еще инквизиторы? — ошарашенно спросил я. — Ты что, бредишь?»
Тут он устало умолк и бросил:
«Ладно, хватит на сегодня. А то я вижу, ты сидишь и думаешь, что я — шизофреник, по которому давно уже плачет дурдом. И поэтому не веришь ни единому моему слову. Давай сделаем так... Сейчас мы с тобой разойдемся, и ты подумаешь над тем, что я тебе сказал. И найдешь свое условие. А потом позвонишь мне. — Несколько секунд он словно колебался, стоит ли продолжать, потом добавил: — Если захочешь. Вот мой номер телефона» — и, достав из бумажника мелкую купюру, прямо на ней написал ряд цифр.
«Если захочешь, — повторил я недоверчиво. — А если не захочу?»
Антон выдержал мой прямой взгляд. И вообще, за время нашего разговора он сильно изменился. Теперь это был уже не тот чудак, который ползал на коленях и целовал мои ноги в вестибюле метро. Теперь он разговаривал со мной на равных и даже с легким снисхождением.
«Тогда я сам тебя найду, — сказал он. — Теперь-то ты от меня никуда не скроешься!»...
Я встал и принялся кружить по комнате.
Бросил взгляд на часы.
Почти полночь. Без пяти минут двенадцать.
В голове никак не укладывалось то, что произошло со мной за последние сутки.
Еще вчера я был одним из тех, кто охотится за человеком, способным одним волевым усилием сотворить любое чудо.
А выходит, этим человеком являюсь я сам. И это я, будучи шестилетним пацаном, отменил смерть для человечества. Ценой смерти обычной бродячей кошки.
Теперь понятно, каким образом я угодил в Круговерть. Убив Курнявко, я выразил пожелание уйти из этого мира — и оно исполнилось. Я мучился, пытаясь остановить нескончаемую карусель жизней-однодневок, не подозревая, что для этого мне нужно убить кого-то — кошку, собаку или человека. И ведь поводов было достаточно — та сила, которая вела меня по Круговерти, словно нарочно подсовывала мне их, а я держался до последнего. И только когда я собственноручно помог уйти на тот свет безнадежно больной матери, я сумел реализовать свое желание вернуться в исходный вариант своей жизни...
Что ж, если я действительно Всемогущий, то мне досталось самое жестокое условие.
Исполнится все, что я пожелаю, но при условии, что перед этим я лишу кого-то жизни. Видимо, для того сверхсущества, которое триллионы лет назад рассыпалось мириадой мельчайших частиц, чтобы создать из себя мир, все равно, кто будет моей жертвой.
Может, именно так у древних племен зародилась традиция приносить в жертву богам животных и своих сородичей? Наверное, уже тогда были Всемогущие, а, в отличие от нас, первобытные люди не были связаны предрассудками и моральными запретами...
Ну и что мне теперь делать?
Послать этого безумца, истязающего себя ради Истины, ко всем чертям и рассказать обо всем Гаршину или Ивлиеву? Предложить им себя в качестве объекта для исследований, чтобы они установили, тот ли я, кем себя считаю? Пусть найдут какого-нибудь мерзкого типа, по которому давно уже плачет веревка, чтобы я собственноручно прикончил его и отменил свое детское пожелание?
А не лучше ли провести такую проверку самому?
Например, выйти сейчас на улицу с ножом и хладнокровно зарезать первого случайного прохожего, который мне встретится.
Может, мирозданию такие крупные жертвы ни к чему? Уж если тогда, в детстве, оно удовлетворилось кошкой, то, возможно, сейчас хватит и таракана, которых в моей кухне образовалось в последнее время великое множество?
И тут мне вдруг стало смешно.
Я представил, как всю ночь гоняюсь за тараканами, загадывая те или иные желания.
И тогда я снял трубку и позвонил Антону.
Как я и думал, он еще не спал.
Он ни о чем не стал расспрашивать меня, и я понял — он уже все знает.
Он сказал лишь:
— Приезжай ко мне. Прямо сейчас.
И назвал свой адрес.
— Куда торопиться? — спросил я. — Давай лучше встретимся завтра.
— Завтра будет уже поздно, — сказал он напряженным голосом.
— Почему?
— Потому что на рассвете Ярослава не будет в живых! — крикнул он в трубку так, что у меня зазвенело в ушах. — Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь?!
— Да, — сказал я. — Понимаю. И не ори так — оглушишь. Сейчас выезжаю.
На часах было уже ровно двенадцать. Ноль часов ноль минут.
Подходящее время для начала новой эры, подумал я.
* * *
Антон жил в двухкомнатной квартире типа «хрущевки» в старом пятиэтажном доме в Марьиной Роще.
Я ожидал увидеть тут беспорядок, голые стены с развешанными атрибутами мазохистов — плетками, шипастыми наручниками и прочими пыточными орудиями, но квартира Антона оказалась, к моему удивлению, вполне приличной и даже довольно чисто убранной.
Единственное, что нарушало порядок — груда разномастных глянцевых журнальчиков, которая валялась прямо в углу большой комнаты.
— Что это? — спросил я у Антона, поднимая один из журналов и пытаясь его перелистать. — Увлекаешься дизайном интерьеров?
И осекся. Половина страниц из журнала были выдраны с корнем, а остальные — там, где имелись красивые фотографии красивых женщин, одетых с иголочки мужчин и великолепных пейзажей, были жирно перечеркнуты черным фломастером крест-накрест.
— Ненавижу! — сквозь зубы процедил Антон за моей спиной. — Терпеть не могу, когда пытаются завернуть дерьмо в красивую блестящую обертку! Все эти липкие журнальчики, слащавые телесериалы про красивую жизнь, радужные статейки про то, как прекрасен наш мир!.. Люден обманывают на каждом шагу, продают им ложь в подарочной упаковке — и ведь находятся те, кто наивно верит в эти дешевые идеалы!
— Да ладно тебе, — похлопал я его по плечу. — Успокойся. Давай лучше поговорим о том, из-за чего ты меня сюда вызвал среди ночи.
— Да-да, конечно, — спохватился он. — Может, выпьешь чего-нибудь?
Я усмехнулся.
— Антон, перед тобой не кто иной, как сам Господь Бог. А ты предлагаешь ему хряпнуть водочки?
— Ну, во-первых, ты — еще не весь Бог, — возразил он. — А лишь одна третья часть от того, что ты понимаешь под Богом. А во-вторых, хочу тебя предупредить, чтобы ты не особо обольщался. Даже если мы реализуем наше предназначение, то не перестанем быть простыми смертными со всеми человеческими слабостями и потребностями. Мы — такая же часть этого мира, как и все остальное. И на самих себя наше могущество не распространяется.
— Ты хочешь сказать, что мы можем умереть, и тогда Бог перестанет существовать?
— Именно так. И поэтому придется поторопиться... Так ты будешь пить? Ну, если не водку, то хотя бы чай или кофе?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда садись, — предложил он, указывая на диван, и, когда я послушно уселся, плюхнулся рядом со мной.
— Ну, так что там с Ярославом? — спросил я.
На языке моем вертелся еще один вопрос: «Кстати, откуда ты его знаешь?», но я решил сэкономить время. Общаясь с Всеведущим, нет смысла задавать такие вопросы.
Если он, конечно, действительно Всеведущий.
— Достали его уже твои инквизиторы, — отозвался Антон, болезненно сморщившись. — Вот он и решил свести счеты с жизнью.
Я удивленно покосился на него: в его руках сейчас не было ни шарика с иголками, ни прочих инструментов самоистязания. Или у него теперь любая попытка добыть нужную информацию связана с болевым рефлексом по принципу обратной связи?
— И это реально? — на всякий случай уточнил я.
— А почему нет? Ночью наблюдение за уникумами сведено к минимуму. Никто не мешает пойти в туалет и там либо повеситься, либо вскрыть себе вены...
— Ну и что же ты предлагаешь?
— Его надо выдернуть из вашей Лаборатории, — быстро ответил Антон. — Прямо сюда. И это можешь сделать только ты.
— Каким образом? Устроить под покровом ночи штурм в духе кинобоевиков? Так ведь, во-первых, мы с тобой на роль суперменов не годимся, а во-вторых, знаешь, сколько там охраны и всяких электронных штучек?
— Какой штурм? Зачем? — вздернул он брови. — Ты же — Всемогущий, и достаточно тебе сформулировать соответствующее желание...
— А перед этим — кого-нибудь грохнуть, — перебил его я. — Нет уж, спасибо... я лучше останусь пока простым смертным.
— Ох, какие мы морально выдержанные! — язвительно прокомментировал Антон. — Боимся ручки запачкать в крови? А то, что мы уже это делали, и не раз — ничего?
— Заткнись! — Я закусил губу. — Если ты имеешь в виду мою поездку во Ржев...
— Вот именно, — не дал мне договорить он. — Расстрелять в упор беззащитного паренька, которого ты принял за Всемогущего лишь потому, что он заставил одного человека вернуться с того света, — у тебя рука не дрогнула. Кстати, ты напрасно боялся, что своим обращением к народу по телевизору Олег смог бы чего-нибудь добиться. Кое-какие способности у этого мальчика, конечно, были, но не настолько, чтобы сделать всех счастливыми... Ну, хорошо, раз ты не можешь повторить свой геройский поступок сейчас, то я могу облегчить твою задачу. Тут, в двух кварталах от нас, одна женщина собирается выброситься из окна семнадцатого этажа. Ты не совершишь преступления, если поможешь ей. Устраивает тебя такой вариант?
— Нет. Еще раз повторяю тебе — я не убийца! И не хочу им становиться даже в обмен на божественное всемогущество!..
Антон развел руками:
— А все-таки, рано или поздно, придется...
Холодок пробежал у меня по спине: а вдруг он это точно знает?
Но сдаваться я пока не собирался.
— А что, если я просто позвоню Гаршину, в чьем ведении находится Лаборатория, и предупрежу его насчет Ярослава?
— Не поможет, — кратко прокомментировал Антон. — Во-первых, как ты объяснишь ему, откуда узнал о суицидальных намерениях нашего Вездесущего? А во-вторых, они все равно его не отпустят в ближайшие полгода... Это же — новая Инквизиция, Альмакор!
— Послушай, — сказал я, — ты уже несколько раз записываешь моих коллег в ряды этой средневековой организации. С чего ты так на них взъелся?
— А это вовсе не эмоциональная характеристика. Это констатация факта.
Ты думаешь, в Средние века Инквизиция только тем и занималась, что выявляла и уничтожала так называемых еретиков? — продолжал Антон. — Иногда — да. Но это было лишь прикрытие ее истинной деятельности. На самом же деле она возникла еще в эпоху раннего христианства. Уже тогда отцы церкви столкнулись с тем, что время от времени появляются люди, объявляющие себя наследниками Иисуса Христа и, что хуже всего, действительно обладающие кое-какими паранормальными способностями. Не будучи связанными по рукам и ногам научными догмами, схоласты быстро разобрались в механизме воплощения божественных качеств в троице избранных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66