Но не беспокойтесь. Благодаря вашему широко известному интересу к Гарвардскому университету мне удалось устроить для нас особые места, и мы сможем занять их чуть раньше, чем окончится шествие.
— Порядок, показывайте дорогу, Род. А что, здесь действительно в курсе, что происходит в Гарварде?
— Разумеется, мистер Меткаф. В университетских кругах вас знают как человека щедрого и заинтересованного в финансовой поддержке академического образования.
— Хорошо, что вы знаете.
«Правда, чтобы пересчитать тех, кто знает, хватит пальцев на одной руке», — подумал Стивен.
Он провёл Харви к зарезервированным местам на балконе: ему совсем не хотелось, чтобы его подопечный разглядел лица профессоров. Хотя, откровенно говоря, эта предосторожность была излишней: все присутствующие были с головы до ног укутаны в мантии с шапочками, пышными галстуками и лентами, так что и родные матери не узнали бы их. Прозвучал последний аккорд органа, и гости притихли.
— Органист из моего колледжа, — не без гордости заметил Стквен. — Он — хормейстер, руководитель хора и заместитель профессора музыки.
Харви во все глаза смотрел на амфитеатр, заполненный людьми в алых мантиях. Никогда в жизни ему не приходилось ещё видеть такое зрелище. Музыка замолчала, и канцлер поднялся со своего места, чтобы обратиться к собравшимся на звучной латыни:
— Cause hujus convocationis est ut …
— Но что он, черт побери, говорит?
— Говорит о причине, по которой мы собрались здесь, — объяснил Стивен. — Попробую перевести.
— Ite Bedelli , — воззвал канцлер. Огромные двери распахнулись, чтобы беделы могли привести дипломантов из Школы богословия. Все притихли, когда общественный оратор Дж. Г. Гриффит ввёл дипломантов в зал и начал одного за другим представлять канцлеру, перечисляя карьеру и достижения каждого из них на остроумно-изысканной латыни.
Перевод Стивена, однако, носил более свободный характер и был несколько приукрашен предположениями, что их почётные звания явились результатом не только их академического мастерства, но и финансовой щедрости.
— Это лорд Амори. Они превозносят его за весь тот труд, что он проделал на ниве образования.
— А сколько он дал?
— Ну, он был канцлером казначейства. А это лорд Хейлшэм. Он занял восемь должностей в кабинете министров, в том числе и должность министра образования, а в конце концов и лорда-канцлера. И он, и лорд Амори получают степень доктора по гражданскому праву.
Харви узнал леди Флору Робсон, актрису, которую удостоили почётной степени за исключительный вклад в театральное искусство. Стивен объяснил, что ей присвоили звание доктора литературы, так же как и поэту сэру Джону Бетьеману. Канцлер вручал каждому свиток, пожимал руку и указывал на место в первом ряду амфитеатра.
Последним был сэр Джордж Портер, директор Королевского института и лауреат Нобелевской премии. Ему вручили почётный диплом доктора наук. — Мой однофамилец, но мы не родственники. Кстати, почти закончили, — сказал Стивен. — Сейчас ещё немного прозы от Джона Уэйна, профессора поэзии, о благотворителях университета.
Мистер Уэйн прочитал речь, занявшую двенадцать минут, и Стивен почувствовал даже некоторую благодарность, что она звучала живо на языке, который они оба понимали.
Затем канцлер снова поднялся со своего места и повёл процессию из зала.
— А куда теперь все? — спросил Харви.
— Идут на ленч в Олд-Соулз-колледж. Там к ним присоединятся другие почётные гости.
— Уф, я бы многое отдал, только бы оказаться там.
— Я уже все устроил, — просто ответил Стивен. Харви был потрясён:
— Но как, профессор?
— Ваш интерес к Гарварду произвёл большое впечатление на секретаря университета. По-моему, он надеется, что вы изыщете возможность помочь и Оксфорду. Особенно после вашей блестящей победы на аскотских скачках.
— Отличная мысль. Как я сам не додумался?
Запомнив полученный накануне урок, как опасно перебарщивать, Стивен не стал заострять внимание на столь щекотливом вопросе, надеясь, что к концу дня Харви всё-таки додумается. Конечно же, секретарь и слыхом не слыхивал о Харви Меткафе, но, так как это был последний семестр Стивена в Оксфорде, его приятель — аспирант Олд-Соулз-колледжа — внёс его фамилию в список приглашённых.
Они прошли в колледж, находившийся через дорогу от Шелдонского театра. Стивен попробовал объяснить суть этого колледжа Харви, правда без особого успеха, но и многие оксфордцы также считали это учебное заведение своего рода загадкой.
— Полное название колледжа, — рассказал Стивен, — «Колледж всех усопших христианских душ Оксфорда». Имеются в виду погибшие в битве при Азенкуре. При создании колледжа было задумано, что об упокоении их душ каждый день служится там месса. В современной академической жизни роль этого колледжа уникальна. Это собрание многообещающих выпускников университета, известных своими достижениями, в основном в академическом плане. Кстати, среди них могут оказаться как англичане, так и иностранцы. В колледже нет студентов, и посторонний может подумать, что там занимаются чем хотят, при этом обладая большими финансовыми и интеллектуальными возможностями.
Стивен и Харви заняли свои места среди сотни с лишним гостей за длинным столом в прекрасной Кодрингтонской библиотеке. Стивен неусыпно следил за тем, чтобы всё время Харви был занят и не привлекал внимания своими репликами. Понятно, что в таких обстоятельствах люди чаще всего не запоминают, с кем они знакомятся или что говорят, поэтому Стивен со спокойной совестью представлял окружающим Харви как известного американского филантропа. К счастью, их места оказались за противоположным концом стола — вдали от вице-канцлера, секретаря и казначея университета.
От новых впечатлений Харви был вне себя. Он в полном блаженстве молча слушал окружавших его знаменитостей, что в некоторой степени даже удивило Стивена, опасавшегося, что Харви станет безудержно болтать. Когда обед закончился и гости встали из-за стола, Стивен набрал побольше воздуха и сделал самый рискованный ход. Он решительно подвёл Харви к канцлеру.
— Канцлер, — обратился он к Макмиллану.
— Слушаю вас, молодой человек.
— Разрешите представить вам мистера Харви Меткафа из Бостона. Мистер Меткаф, да будет вам известно, много пожертвовал на Гарвард.
— О-о, прекрасно. А что вас привело в Англию, мистер Меткаф?
Харви чуть не проглотил язык.
— Ну, это, сэр, я имею в виду, канцлер, я приехал, чтобы посмотреть, как моя лошадь Розали пробежит скачки короля Георга и Елизаветы.
Стивен, стоявший немного позади Харви, знаками показал канцлеру, что лошадь забег выиграла. Гарольд Макмиллан, понимавший все с полуслова и никогда не пропускавший намёков, заметил:
— Надеюсь, вы довольны результатом, мистер Меткаф?
— Ну, как там его, сэр, по-моему, мне повезло.
— Вы не похожи на человека, который надеется только на везение.
— Я пытаюсь заинтересовать мистера Меткафа в поддержке некоторых исследований, которые мы проводим в Оксфорде, — вмешался Стивен.
— Хорошая идея! — Никто лучше Макмиллана, семь лет руководившего политической партией, не знал, как воспользоваться лестью в таких случаях. — Поддерживайте связь, молодой человек. Бостон, говорите, мистер Меткаф? Передавайте привет семейству Кеннеди.
На этом аудиенция окончилась, и, ослепительный в своём академическом одеянии, Макмиллан ушёл. Харви, ошеломлённый, застыл на месте:
— Какой великий человек! Какое событие! Я просто мечтаю, чтобы заслужить честь бывать здесь.
Выполнив свою задачу, Стивен настроился исчезнуть, чтобы не переборщить. Сегодня Макмиллан пожмёт руки и поговорит с тысячью людей, и вряд ли ему запомнится этот разговор с Харви. А даже если и запомнится, ничего страшного. В любом случае Харви действительно много пожертвовал Гарвардскому университету.
— Мистер Меткаф, из вежливости мы должны уйти раньше самых престарелых профессоров.
— Конечно, Род. Вы — хозяин, вы и командуйте.
Выйдя на улицу, Харви взглянул на свои часы «Егер ле Культр». Они показывали 2.30.
— Отлично, — сам себе сказал Стивен: он опаздывал на следующее свидание уже на три минуты. — До «Гарден-Парти» у нас всего час. Давайте я покажу вам пару колледжей.
Они медленно прошли мимо Брейзноуз-колледжа, и Стивен объяснил, что на самом деле колледж называется Брассноуз, а знаменитый настоящий медный нос, представляющий собой дверной молоток тринадцатого века, все ещё висит на стене актового зала, над обеденным столом. Через сотню метров Стивен повернул направо.
— Робин, они повернули направо и идут к Линкольн-колледжу, — сообщил Джеймс, притаившийся у входа в Джезус-колледж.
— Понял, — ответил Робин и осмотрел своих сыновей. Мальчики, один семи, другой девяти лет, стояли рядом, чувствуя себя неловко в непривычных итонских костюмчиках, готовые сыграть роли пажей, но совсем не понимая, что задумал их папочка.
— Готовы?
— Да, папа, — хором ответили они.
Стивен и Харви неторопливо приближались к Линкольн-колледжу. Когда до него оставалось всего несколько шагов, из главного входа вышел Робин, облачённый в официальное одеяние вице-канцлера — ленты, воротничок, белый пышный галстук и все такое. Подгримированный, он выглядел на пятнадцать лет старше и очень походил на мистера Хабаккука. «Лысины не хватает», — подумал Стивен.
— Хотите, могу представить вас вице-канцлеру? — спросил Стивен.
— Это было бы нечто! — ответил Харви.
— Добрый день, вице-канцлер, разрешите представить вам мистера Харви Меткафа?
Робин приподнял свою академическую шапочку и поклонился. Стивен поприветствовал его тем же способом. Но не успел он и слова произнести, как Робин спросил:
— Благотворитель Гарвардского университета?
Харви покраснел и улыбнулся мальчикам, державшим край мантии вице-канцлера. Робин продолжил:
— Рад познакомиться, мистер Меткаф. Надеюсь, вы довольны вашим пребыванием в Оксфорде. Имейте в виду, не всем так везёт, как вам: не у каждого экскурсоводом является Нобелевский лауреат.
— Я просто в восторге, вице-канцлер, и в будущем мне хотелось бы чувствовать, если хотите, знать, что и я чем-то помог этому университету.
— Приятно слышать.
— Джентльмены, я остановился здесь в отеле «Рэндолф». Мне было бы очень приятно, если бы немного позднее вы сочли возможным прийти ко мне на чашку чая.
На несколько секунд Робин и Стивен растерялись: опять Харви сделал неожиданный ход. Неужели непонятно, что в день «Энкении» у вице-канцлера нет ни одной свободной минуты, а уж тем более для частного чаепития.
Первым нашёлся Робин:
— Боюсь, это затруднительно. Как вы понимаете, в такой день у меня масса дел. Может, лучше вы зайдёте ко мне в Кларендоне? Это даст нам возможность спокойно поговорить.
— Как вы любезны, вице-канцлер. Удобно будет в половине пятого? — тут же подхватил Стивен.
— Да, профессор.
Робин старался не выглядеть так, будто только что пробежал милю. И хотя их разговор длился всего пять минут, это время показалось ему вечностью. Он не возражал быть журналистом или американским хирургом, но роль вице-канцлера ему крайне не нравилась. В любой момент его могли разоблачить. Хорошо ещё, что большинство студентов на прошлой неделе разъехались по домам. Робину чуть не сделалось дурно, когда какой-то турист остановился рядом и сфотографировал его.
Харви снова переиграл все их планы. Стивен лихорадочно думал о Жан-Пьере и Джеймсе, важных элементах его операции: в данный момент, дожидаясь их, они без толку болтались в своих вычурных нарядах за чайной палаткой на территории Тринити-колледжа.
— Возможно, вице-канцлер, будет разумно также пригласить секретаря и казначея университета?
— Конечно, отличная идея, профессор. Я попрошу их тоже прийти. Ведь не каждый день к нам приезжает такой выдающийся благотворитель. А сейчас, джентльмены, должен вас покинуть: меня ждут на «Гарден-Парти». Очень рад нашему знакомству, мистер Меткаф, и надеюсь увидеть вас в половине пятого у себя.
Обменявшись крепким рукопожатием, они разошлись. Стивен повёл Харви в сторону Эксетер-колледжа, а Робин нырнул обратно в маленькую комнатушку у входа в Линкольн-колледж, специально подготовленную для него, и тяжело плюхнулся в кресло.
— Папа, с тобой все в порядке? — спросил его старший сын Уильям.
— Да, сынок, я хорошо себя чувствую.
— А мы получим мороженое и кока-колу, которые ты нам обещал, если мы будем молчать?
— Разумеется.
Робин снял с себя все атрибуты: мантию, головной убор, пышный галстук, ленты — и аккуратно сложил их в чемодан. Он вышел на улицу как раз вовремя: настоящий вице-канцлер Хабаккук покидал Джезус-колледж на противоположной стороне, очевидно собираясь на «Гарден-Парти». Робин взглянул на часы. Если бы они задержались ещё хоть на пять минут, вся операция провалилась бы.
А тем временем Стивен, сделав полный круг, направлялся к ателье «Шефферд и Вудворд», где шились все академические одежды для университета, и лихорадочно пытался сообразить, как бы ему связаться с Джеймсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Порядок, показывайте дорогу, Род. А что, здесь действительно в курсе, что происходит в Гарварде?
— Разумеется, мистер Меткаф. В университетских кругах вас знают как человека щедрого и заинтересованного в финансовой поддержке академического образования.
— Хорошо, что вы знаете.
«Правда, чтобы пересчитать тех, кто знает, хватит пальцев на одной руке», — подумал Стивен.
Он провёл Харви к зарезервированным местам на балконе: ему совсем не хотелось, чтобы его подопечный разглядел лица профессоров. Хотя, откровенно говоря, эта предосторожность была излишней: все присутствующие были с головы до ног укутаны в мантии с шапочками, пышными галстуками и лентами, так что и родные матери не узнали бы их. Прозвучал последний аккорд органа, и гости притихли.
— Органист из моего колледжа, — не без гордости заметил Стквен. — Он — хормейстер, руководитель хора и заместитель профессора музыки.
Харви во все глаза смотрел на амфитеатр, заполненный людьми в алых мантиях. Никогда в жизни ему не приходилось ещё видеть такое зрелище. Музыка замолчала, и канцлер поднялся со своего места, чтобы обратиться к собравшимся на звучной латыни:
— Cause hujus convocationis est ut …
— Но что он, черт побери, говорит?
— Говорит о причине, по которой мы собрались здесь, — объяснил Стивен. — Попробую перевести.
— Ite Bedelli , — воззвал канцлер. Огромные двери распахнулись, чтобы беделы могли привести дипломантов из Школы богословия. Все притихли, когда общественный оратор Дж. Г. Гриффит ввёл дипломантов в зал и начал одного за другим представлять канцлеру, перечисляя карьеру и достижения каждого из них на остроумно-изысканной латыни.
Перевод Стивена, однако, носил более свободный характер и был несколько приукрашен предположениями, что их почётные звания явились результатом не только их академического мастерства, но и финансовой щедрости.
— Это лорд Амори. Они превозносят его за весь тот труд, что он проделал на ниве образования.
— А сколько он дал?
— Ну, он был канцлером казначейства. А это лорд Хейлшэм. Он занял восемь должностей в кабинете министров, в том числе и должность министра образования, а в конце концов и лорда-канцлера. И он, и лорд Амори получают степень доктора по гражданскому праву.
Харви узнал леди Флору Робсон, актрису, которую удостоили почётной степени за исключительный вклад в театральное искусство. Стивен объяснил, что ей присвоили звание доктора литературы, так же как и поэту сэру Джону Бетьеману. Канцлер вручал каждому свиток, пожимал руку и указывал на место в первом ряду амфитеатра.
Последним был сэр Джордж Портер, директор Королевского института и лауреат Нобелевской премии. Ему вручили почётный диплом доктора наук. — Мой однофамилец, но мы не родственники. Кстати, почти закончили, — сказал Стивен. — Сейчас ещё немного прозы от Джона Уэйна, профессора поэзии, о благотворителях университета.
Мистер Уэйн прочитал речь, занявшую двенадцать минут, и Стивен почувствовал даже некоторую благодарность, что она звучала живо на языке, который они оба понимали.
Затем канцлер снова поднялся со своего места и повёл процессию из зала.
— А куда теперь все? — спросил Харви.
— Идут на ленч в Олд-Соулз-колледж. Там к ним присоединятся другие почётные гости.
— Уф, я бы многое отдал, только бы оказаться там.
— Я уже все устроил, — просто ответил Стивен. Харви был потрясён:
— Но как, профессор?
— Ваш интерес к Гарварду произвёл большое впечатление на секретаря университета. По-моему, он надеется, что вы изыщете возможность помочь и Оксфорду. Особенно после вашей блестящей победы на аскотских скачках.
— Отличная мысль. Как я сам не додумался?
Запомнив полученный накануне урок, как опасно перебарщивать, Стивен не стал заострять внимание на столь щекотливом вопросе, надеясь, что к концу дня Харви всё-таки додумается. Конечно же, секретарь и слыхом не слыхивал о Харви Меткафе, но, так как это был последний семестр Стивена в Оксфорде, его приятель — аспирант Олд-Соулз-колледжа — внёс его фамилию в список приглашённых.
Они прошли в колледж, находившийся через дорогу от Шелдонского театра. Стивен попробовал объяснить суть этого колледжа Харви, правда без особого успеха, но и многие оксфордцы также считали это учебное заведение своего рода загадкой.
— Полное название колледжа, — рассказал Стивен, — «Колледж всех усопших христианских душ Оксфорда». Имеются в виду погибшие в битве при Азенкуре. При создании колледжа было задумано, что об упокоении их душ каждый день служится там месса. В современной академической жизни роль этого колледжа уникальна. Это собрание многообещающих выпускников университета, известных своими достижениями, в основном в академическом плане. Кстати, среди них могут оказаться как англичане, так и иностранцы. В колледже нет студентов, и посторонний может подумать, что там занимаются чем хотят, при этом обладая большими финансовыми и интеллектуальными возможностями.
Стивен и Харви заняли свои места среди сотни с лишним гостей за длинным столом в прекрасной Кодрингтонской библиотеке. Стивен неусыпно следил за тем, чтобы всё время Харви был занят и не привлекал внимания своими репликами. Понятно, что в таких обстоятельствах люди чаще всего не запоминают, с кем они знакомятся или что говорят, поэтому Стивен со спокойной совестью представлял окружающим Харви как известного американского филантропа. К счастью, их места оказались за противоположным концом стола — вдали от вице-канцлера, секретаря и казначея университета.
От новых впечатлений Харви был вне себя. Он в полном блаженстве молча слушал окружавших его знаменитостей, что в некоторой степени даже удивило Стивена, опасавшегося, что Харви станет безудержно болтать. Когда обед закончился и гости встали из-за стола, Стивен набрал побольше воздуха и сделал самый рискованный ход. Он решительно подвёл Харви к канцлеру.
— Канцлер, — обратился он к Макмиллану.
— Слушаю вас, молодой человек.
— Разрешите представить вам мистера Харви Меткафа из Бостона. Мистер Меткаф, да будет вам известно, много пожертвовал на Гарвард.
— О-о, прекрасно. А что вас привело в Англию, мистер Меткаф?
Харви чуть не проглотил язык.
— Ну, это, сэр, я имею в виду, канцлер, я приехал, чтобы посмотреть, как моя лошадь Розали пробежит скачки короля Георга и Елизаветы.
Стивен, стоявший немного позади Харви, знаками показал канцлеру, что лошадь забег выиграла. Гарольд Макмиллан, понимавший все с полуслова и никогда не пропускавший намёков, заметил:
— Надеюсь, вы довольны результатом, мистер Меткаф?
— Ну, как там его, сэр, по-моему, мне повезло.
— Вы не похожи на человека, который надеется только на везение.
— Я пытаюсь заинтересовать мистера Меткафа в поддержке некоторых исследований, которые мы проводим в Оксфорде, — вмешался Стивен.
— Хорошая идея! — Никто лучше Макмиллана, семь лет руководившего политической партией, не знал, как воспользоваться лестью в таких случаях. — Поддерживайте связь, молодой человек. Бостон, говорите, мистер Меткаф? Передавайте привет семейству Кеннеди.
На этом аудиенция окончилась, и, ослепительный в своём академическом одеянии, Макмиллан ушёл. Харви, ошеломлённый, застыл на месте:
— Какой великий человек! Какое событие! Я просто мечтаю, чтобы заслужить честь бывать здесь.
Выполнив свою задачу, Стивен настроился исчезнуть, чтобы не переборщить. Сегодня Макмиллан пожмёт руки и поговорит с тысячью людей, и вряд ли ему запомнится этот разговор с Харви. А даже если и запомнится, ничего страшного. В любом случае Харви действительно много пожертвовал Гарвардскому университету.
— Мистер Меткаф, из вежливости мы должны уйти раньше самых престарелых профессоров.
— Конечно, Род. Вы — хозяин, вы и командуйте.
Выйдя на улицу, Харви взглянул на свои часы «Егер ле Культр». Они показывали 2.30.
— Отлично, — сам себе сказал Стивен: он опаздывал на следующее свидание уже на три минуты. — До «Гарден-Парти» у нас всего час. Давайте я покажу вам пару колледжей.
Они медленно прошли мимо Брейзноуз-колледжа, и Стивен объяснил, что на самом деле колледж называется Брассноуз, а знаменитый настоящий медный нос, представляющий собой дверной молоток тринадцатого века, все ещё висит на стене актового зала, над обеденным столом. Через сотню метров Стивен повернул направо.
— Робин, они повернули направо и идут к Линкольн-колледжу, — сообщил Джеймс, притаившийся у входа в Джезус-колледж.
— Понял, — ответил Робин и осмотрел своих сыновей. Мальчики, один семи, другой девяти лет, стояли рядом, чувствуя себя неловко в непривычных итонских костюмчиках, готовые сыграть роли пажей, но совсем не понимая, что задумал их папочка.
— Готовы?
— Да, папа, — хором ответили они.
Стивен и Харви неторопливо приближались к Линкольн-колледжу. Когда до него оставалось всего несколько шагов, из главного входа вышел Робин, облачённый в официальное одеяние вице-канцлера — ленты, воротничок, белый пышный галстук и все такое. Подгримированный, он выглядел на пятнадцать лет старше и очень походил на мистера Хабаккука. «Лысины не хватает», — подумал Стивен.
— Хотите, могу представить вас вице-канцлеру? — спросил Стивен.
— Это было бы нечто! — ответил Харви.
— Добрый день, вице-канцлер, разрешите представить вам мистера Харви Меткафа?
Робин приподнял свою академическую шапочку и поклонился. Стивен поприветствовал его тем же способом. Но не успел он и слова произнести, как Робин спросил:
— Благотворитель Гарвардского университета?
Харви покраснел и улыбнулся мальчикам, державшим край мантии вице-канцлера. Робин продолжил:
— Рад познакомиться, мистер Меткаф. Надеюсь, вы довольны вашим пребыванием в Оксфорде. Имейте в виду, не всем так везёт, как вам: не у каждого экскурсоводом является Нобелевский лауреат.
— Я просто в восторге, вице-канцлер, и в будущем мне хотелось бы чувствовать, если хотите, знать, что и я чем-то помог этому университету.
— Приятно слышать.
— Джентльмены, я остановился здесь в отеле «Рэндолф». Мне было бы очень приятно, если бы немного позднее вы сочли возможным прийти ко мне на чашку чая.
На несколько секунд Робин и Стивен растерялись: опять Харви сделал неожиданный ход. Неужели непонятно, что в день «Энкении» у вице-канцлера нет ни одной свободной минуты, а уж тем более для частного чаепития.
Первым нашёлся Робин:
— Боюсь, это затруднительно. Как вы понимаете, в такой день у меня масса дел. Может, лучше вы зайдёте ко мне в Кларендоне? Это даст нам возможность спокойно поговорить.
— Как вы любезны, вице-канцлер. Удобно будет в половине пятого? — тут же подхватил Стивен.
— Да, профессор.
Робин старался не выглядеть так, будто только что пробежал милю. И хотя их разговор длился всего пять минут, это время показалось ему вечностью. Он не возражал быть журналистом или американским хирургом, но роль вице-канцлера ему крайне не нравилась. В любой момент его могли разоблачить. Хорошо ещё, что большинство студентов на прошлой неделе разъехались по домам. Робину чуть не сделалось дурно, когда какой-то турист остановился рядом и сфотографировал его.
Харви снова переиграл все их планы. Стивен лихорадочно думал о Жан-Пьере и Джеймсе, важных элементах его операции: в данный момент, дожидаясь их, они без толку болтались в своих вычурных нарядах за чайной палаткой на территории Тринити-колледжа.
— Возможно, вице-канцлер, будет разумно также пригласить секретаря и казначея университета?
— Конечно, отличная идея, профессор. Я попрошу их тоже прийти. Ведь не каждый день к нам приезжает такой выдающийся благотворитель. А сейчас, джентльмены, должен вас покинуть: меня ждут на «Гарден-Парти». Очень рад нашему знакомству, мистер Меткаф, и надеюсь увидеть вас в половине пятого у себя.
Обменявшись крепким рукопожатием, они разошлись. Стивен повёл Харви в сторону Эксетер-колледжа, а Робин нырнул обратно в маленькую комнатушку у входа в Линкольн-колледж, специально подготовленную для него, и тяжело плюхнулся в кресло.
— Папа, с тобой все в порядке? — спросил его старший сын Уильям.
— Да, сынок, я хорошо себя чувствую.
— А мы получим мороженое и кока-колу, которые ты нам обещал, если мы будем молчать?
— Разумеется.
Робин снял с себя все атрибуты: мантию, головной убор, пышный галстук, ленты — и аккуратно сложил их в чемодан. Он вышел на улицу как раз вовремя: настоящий вице-канцлер Хабаккук покидал Джезус-колледж на противоположной стороне, очевидно собираясь на «Гарден-Парти». Робин взглянул на часы. Если бы они задержались ещё хоть на пять минут, вся операция провалилась бы.
А тем временем Стивен, сделав полный круг, направлялся к ателье «Шефферд и Вудворд», где шились все академические одежды для университета, и лихорадочно пытался сообразить, как бы ему связаться с Джеймсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35