В это время тишину прорезал дикий вопль. Мы вскочили, хватаясь за оружие. Но это был не враг.
— Смотрите! — кричал кто-то. — Четвертая Луна! Четвертая Луна!
Мы замерли в ужасе. Из-за горизонта поднималась невиданная, небывалая Луна, превосходящая размерами и блеском все три остальных — Четвертая Луна!
Она плыла между звездами, озаряя холодные холмы своим голубым светом, а мы ошеломленно смотрели на нее, пораженные невиданным зрелищем. Довольно скоро она обогнала Третью Луну, поравнялась со Второй и закрыла ее…
И опять мы долго не могли заснуть. Испуганные Носители мечей дрожали в палатках, стараясь согреться друг о друга, и шепотом переговаривались:
— Не к добру это… Погибнем все до единого. Никто не вернется домой…
7
На рассвете мы двинулись вперед. Примерно через час показалась Стена, а далеко за ней был слышен приглушенный грохот.
Ворота в Стене были открыты, около них стояли заряженные тяжелые бомбометы. Повсюду виднелись палатки, штабели ящиков с боеприпасами, тянулись провода телефонов. Грохот вдалеке становился все сильней. Сразу за воротами нам стали попадаться машины с ранеными. Потом на бешеной скорости промчался вездеход. Борта его были прострелены, и сидевший в нем Носитель меча что-то кричал нам и махал рукой.
Над нашими головами, борясь с сильным встречным ветром, медленно проплывали боевые воздушные шары. Они двигались красивым строем — в форме меча, направленного острием вперед. Большой красный шар стратега помещался в основании рукоятки, а по сторонам, как перекрестье эфеса, плыли шары его личной охраны. Под кабиной каждого шара висел тяжелый заряд, который аэронавты, подходя к цели, будут по очереди сбрасывать на головы врагов. В открытых кабинах были видны обнаженные спины летной команды, усердно работавшей педалями, от которых вращались огромные тянущие винты, похожие на крылья ветряных мельниц.
Грохот боя приблизился. Мы сидели наготове, положив стволы автоматов на бронированные борта и мысленно посылая молитвы Солнцу.
Вдруг я снова заметил воздушные шары. Гонимые ветром, они стремглав летели нам навстречу, потеряв строй и угрожающе раскачиваясь. Заряды по-прежнему висели под ними — стало быть, шары отступили, не достигнув цели. Один из шаров стремительно снижался. Очевидно, его баллон был поврежден, и газ улетучивался из оболочки. Вдруг от шара отделился заряд и полетел прямо на голову нашей колонны. Шар взмыл вверх, и в тот же момент впереди рвануло. Наш вездеход наскочил на идущий впереди — водитель от испуга не успел вовремя затормозить. Вслед шару затрещали очереди, он вспыхнул и стал падать. Мы видели, как пилоты выбросились из кабины, над ними раскрылись парашюты. Один из вездеходов свернул в сторону и погнался за пилотами. Вскоре их привезли туда, где еще дымились остатки двух передних машин, и тут же отрубили им головы
Бросив тела казненных у дороги, мы двинулись дальше. Грохот почему-то прекратился. До места боя оставалось уже недалеко. Наша колонна развернулась в боевой порядок, вперед пошли дозорные машины. Но отъехав на сотню шагов, они остановились.
Это было какое-то наваждение. Как только очередная машина подъезжала к невидимой черте, ее мотор выходил из строя. Скоро все наши вездеходы замерли в неподвижности.
Мы еще не знали, что война проиграна. Но это было так. Противник каким-то таинственным образом вывел из строя все наши машины, и мы оказались без средств передвижения, лишенные подвоза боеприпасов, топлива, пищи, не имея возможности вывезти раненых. Наше отступление было страшным кошмаром. Мы брели по холодной пустыне из последних сил, оставляя ослабевших умирать на песке. Песьеголовые не нападали на нас. Иногда мы видели их патрульные машины, но они держались в отдалении и ни разу не приблизились на дистанцию огня. Весь транспорт по-прежнему бездействовал, и лишь несколько парусных буеров, пробившиеся через пустыню, вывезли в тыл стратегов. Это страшное отступление длилось пять суток. Когда впереди, наконец, показалась Стена, я уже не мог идти и полз по песку, раздирая колени и руки. Автомата я не бросил — сам не знаю почему. Возможно, я попросту не смог снять его с себя. Это спасло меня от смерти. Сразу за воротами всем Носителям мечей, пришедшим без оружия, отрубали головы…
8
События проигранной войны заставили меня на многое смотреть по-другому. Песьеголовые оказались прекрасно подготовленными. Это вовсе не был дикий и нищий народ, каким я его себе представлял. Особенно меня поразило, что они выпустили нас живыми, хотя вполне могли уничтожить всех до единого. Может быть, мой сын не стал зверем и преступником от того, что жил среди них?
Почему-то чаще всего я вспоминал не разгром, не наше бегство, а ту холодную ночь, когда над нами в недостижимой высоте проплывала Четвертая Луна. По ночам, когда я забывался беспокойным сном, я снова видел ее стремительный полет над безводными песками Западной пустыни, и в заливающем мир голубом зареве каждый раз появлялось знакомое и в то же время чужое лицо моего сына — не мальчика, но взрослого человека. Я просыпался и долго лежал с открытыми глазами, пытаясь что-то вспомнить — очень важное для меня, быть может, самое важное. Порой мне казалось, что я близок к разгадке, и я лихорадочно разматывал в своей памяти клубок прошедших событий, ища ответа и почему-то боясь его, но каждый раз нить обрывалась, а следующей ночью все начиналось сначала,
В это время в моей судьбе произошла большая перемена.
Однажды меня вызвали к стратегу. Я явился, недоумевая, для чего мог понадобиться такому большому начальнику Младший Носитель меча. Стратег долго изучал какие-то бумаги, лежащие перед ним, потом осмотрел меня и остался недоволен.
— Выдать ему новое обмундирование, — приказал он. — Переоденься и немедленно сюда. Через час ты должен выехать в столицу.
Когда я, одетый с иголочки, снова предстал перед ним, он довольно хмыкнул и вручил мне пакет.
— Явишься в императорский дворец и вручишь пакет консулу Лин Эсту, — приказал он. — Ступай.
На следующее утро я с волнением входил во дворец. Лин Эста пришлось ждать довольно долго. Наконец, он появился. Это был высокий крупный мужчина, превосходивший меня ростом на полголовы, с сильными руками и маленькими умными глазами. Лин Эст был одним из двенадцати Стоящих У Руля, и его роскошная тога из дорогой ткани была расшита красными кругами.
Я воздел ладони в знак покорности и уважения. Лин Эст вскрыл привезенный мной пакет, прочитал бумаги и испытующе посмотрел на меня.
— Приблизься, — приказал он. Я шагнул вперед.
— Ты доказал свою преданность Императору, — сказал мне Лин Эст. — Заслуги твои замечены, и ты заслуживаешь награды.
С этими словами он повесил мне на шею диск из красного золота — символ Солнца. Пораженный этой великой наградой, я по ритуалу прижал диск к сердцу и распростерся ниц. Когда я поднялся, Стоящий У Руля продолжал:
— Милость Императора безгранична. Сегодня ты делаешь первый шаг к славе, богатству и почестям. Отныне ты — Носитель меча в личной охране Императора. Только два лица во всей Империи имеют право приказывать тебе — Начальник охраны и сам Император…
Все происшедшее ошеломило меня. Я не понимал ничего и чуть было не совершил тяжкий проступок, но вовремя вспомнил, что Стоящим У Руля вопросов не задают, и только молча поднимал ладони в знак послушания и любви.
Некоторое время Лин Эст молчал, как бы раздумывая. Его маленькие пытливые глазки внимательно изучали меня.
— Сегодня тебя приведут к присяге, — сказал он наконец. — Но перед этим у тебя проверят кровь.
Наверно, я побледнел от ужаса. Все поплыло у меня перед глазами. Лин Эст сразу подскочил ко мне и схватил за грудь.
— И так как у тебя одиннадцатая группа, тебе завтра же отрубят голову… — прошипел он мне в лицо, брызгая слюной. — И не будет ничего — ни славы, ни богатства, ни почестей. Палач трижды обнесет твою голову вокруг плахи и насадит на кол, а тело твое сожрут отвратительные черви…
Ноги мои подогнулись, и я упал бы на роскошный паркет, если бы Стоящий У Руля не поднял меня за тогу с неожиданной силой.
— Слушай, ты, отважный Носитель меча! В охране священной особы Императора могут состоять только самые верные, самые надежные люди. Ты доказал свою преданность, поэтому я спасу тебя от смерти! Но за это ты станешь моими ушами, моими глазами возле Императора! Враг коварен, он способен проникнуть даже в ряды трижды проверенных. Я должен знать все, что ты увидишь или услышишь. Я должен знать, что делаешь ты и другие стражи, что делают твои начальники и даже сам Император. Только зная все это, я могу быть спокоен за безопасность Императора.
Ошеломленный, я только и мог вздымать свои дрожащие ладони. А Лин Эст продолжал:
— Все, что ты увидишь, услышишь или узнаешь от других, я должен узнавать самым первым. Возможно, в твоих донесениях не все будет заслуживать внимания, и я укажу тебе на это, чтобы ты не вводил в заблуждение своих начальников пустыми слухами и бабьими сплетнями. И помни, только безусловное повиновение поможет тебе сохранить жизнь. Тот день, когда я усомнюсь в твоей преданности, будет для тебя последним днем. А теперь иди!
9
Я достаточно долго работал в Проверке и знал, что приборы для определения группы крови безукоризненно точны. Поэтому, несмотря на слова Лин Эста, я отправился на проверку, переполненный страхом. Только огромным усилием воли мне удалось сохранить видимость спокойствия.
Очевидно, я не сумел скрыть свое волнение, потому что врач Тал сказал мне с улыбкой:
— Я вижу по твоему одухотворенному лицу, что ты полон рвения и жаждешь немедленно служить Императору. Надеюсь, что не забудешь пригласить и меня, когда будешь праздновать начало своей новой службы.
Я облизал пересохшие губы и хрипло сказал, что не мыслю праздника без него. Он подмигнул мне, быстро проверил аппарат и взял пунктор. Я протянул ему руку, чувствуя, что теряю сознание.
— Ох, уж эти мужчины! — засмеялся врач. — В бою они бесстрашны, как единороги, но игла шприца приводит их в трепет… — Тут он уколол меня в палец. — Вот и все. У тебя первая группа — как у самого Императора…
Я встал и попытался улыбнуться. Все плыло перед моими глазами.
— Так ты не забудешь? — крикнул Тал мне вслед. Я вышел за дверь и прислонился к стене, чтобы прийти в себя. Я все еще не верил, что спасен.
Здесь и застал меня Лин Эст.
— Вот текст присяги, — сказал он. — Выучи его наизусть. И помни, что проверку в любой момент можно повторить. Но тогда у тебя будет уже не первая группа…
10
Так началась моя новая служба.
Личная охрана Императора была самой привилегированной воинской частью в Империи. Даже власть зловещей Тайной Канцелярии не распространялась на нас. Казармы размещались на территории дворца, но это ничуть не стесняло нашей свободы — в часы, не занятые дежурствами, мы были предоставлены самим себе и проводили время главным образом в злачных местах, сконцентрированных вокруг площади Справедливости.
Начальника охраны звали Скант. Его длинное имя свидетельствовало о большой учености, а многочисленные ордена и особенно Большой Знак Солнца — о воинской доблести и особых заслугах перед Императором. Это он был одним из двух лиц в государстве, которым я обязан беспрекословно подчиняться. Другим моим начальником был сам Император, но я видел его довольно редко и только издали. Был, правда, еще один человек — третий консул Империи Лин Эст, один из двенадцати Стоящих У Руля… Но он пока не отдавал мне никаких приказов.
В первую же свободную субботу я устроил грандиозную выпивку для своих новых товарищей. Не забыл пригласить и врача Тала. Мы собрались в кабачке “Под Солнцем Справедливости”. Веселье длилось всю ночь. Напившиеся стражи обнимали меня и один за другим поднимали Кубок Братства. Кончилось все это тем, что я свалился под стол и больше ничего не помнил.
Уже в первые дни я узнал, что каждый из стражей чем-нибудь знаменит. В личную охрану Императора принимали лишь особо отличившихся и доказавших свою верность Императору. Это беспокоило меня, потому что я не знал за собой никаких заслуг. Мне все время казалось, что произошла непонятная ошибка, что меня приняли за кого-то другого и в любой момент могут разоблачить.
Регулярно я докладывал Лин Эсту обо всем виденном и слышанном. К моему удивлению, больше всего он интересовался прогулками Императора. Он тщательно расспрашивал, в какое время и где я видел Императора, подолгу ли он остается в каком-либо месте, не замечал ли я чего-нибудь странного в его поведении.
Кажется, мои сведения не очень устраивали Стоящего У Руля. Однажды он даже спросил меня, хорошо ли я вижу, и приказал немедленно проверить зрение. Я отправился к Талу, тот обследовал мои глаза и нашел зрение отличным. Но это отнюдь не успокоило Лин Эста. Он стал мрачнее обычного и велел внимательно следить за выражением лица Императора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15