— Увести задержанного!
Когда они с напарником остались в бункере одни, тот оседлал стоящий поодаль стул, обхватив его спинку руками, и, глядя на следователя, покачал головой:
— Бог любит вас, Свен. Нам повезло, что этого сумасшедшего взяли ваши люди. Иначе — быть бы ему уже на дыбе и под химией. И никто не поверил бы ни единому его слову. Кстати, вы знаете, кто прилетел на том кораблике, что шлепнулся чуть ли не на наши головы?
— Кто же?
— Ученик Сайруса. Да-да. Того самого Сайруса Ноттингема из Агентуры, которого отправили к заблудшим уже больше года назад. Он совсем еще мальчишка — этот ученик. И мальчишка этот привел с собой трех весьма интересных людей. Вам еще предстоит поговорить с ними
Следователь ответил ему неприязненным и задумчивым взглядом.
— Я не понимаю... — сказал он. — Я не понимаю, что происходит там у них — наверху..
— Война, — ответил ему напарник. — Везде и всюду происходит только одно — война.
ГЛАВА 12
ОДИН НА БОРТУ
Кэн без всякого восторга глядел на открывающийся на экране обзора вид. Место второй посадки «Саратоги» только тем и отличалось от покинутых окрестностей Поселения, что простирающийся к югу горизонт был далек и бескраен, а громада Седых хребтов надвинулась и грозной тенью нависала над горизонтом с севера. И все же — может, из-за этой громады, довлеющей над всем вокруг, — Кэн почти сразу пожалел о том, что опустил корабль именно здесь. Нехорошие это были места, он готов был поклясться в этом. Кому угодно и чем угодно.
Теперь даже защита силового поля — мощная, но невидимая — не казалась ему надежной. В самом деле: была ли у него, собственно говоря, гарантия того, что смертельная опасность не таится прямо здесь, на борту «Саратоги»? Что кто-то из оживших мертвецов не притаился в закоулках лабиринта корабельных отсеков и переходов? Что Нелюдь только ждет своего часа, чтобы добраться до него — единственной живой души, оставшейся лицом к лицу с пришельцами из ниоткуда?
Странно, Кэн Кукан боялся не самой схватки с нежитью, не смерти и мучений... Нет. Его сжимал ледяной ужас при мысли о том, что нежити этой заблагорассудится превратить его в нечто, чего он не мог себе представить. Сделать его своим... Собственное умонастроение все меньше и меньше нравилось Кэну. Это начинало напоминать тихое сползание в пропасть безумия.
«Возьми себя в руки! — скомандовал Кэн самому себе. — Ты не маленький мальчик, чтобы бояться пустого корабля. Ты сам хорошо знаешь, что там — на сотни метров вниз — нет решительно ничего страшного: только тонны металлокерамики, километры трубопроводов, кабелей, стекловолокна... Пара надежных реакторов и три десятка еще и половины ресурса не выработавших планетарных движков. Компьютерная сеть экстра-класса. Надежная обшивка. Защитное поле... И все. Никакой мистики!»
Но неприятный холодок все равно забирался ему в душу.
Чтобы как следует отвлечься, Кэн забрался в кресло штурмана и принялся прогонять основные бортовые системы через систему послепосадочного тестирования. С удовольствием выловил и отладил пару «багов» и, вознаградив себя баночкой пива, снова приступил к тестированию корабельной машинерии. На этот раз — к предстартовому.
Но все хорошее кончается. Даже предстартовое тестирование.
Кэн хотел заняться хоть чем-нибудь еще, но неожиданно для себя понял, что не сможет. Мешал страх. Тоскливый страх, подкравшийся к нему в одиночестве и теперь выбравший момент, чтобы навалиться всей своей душной тушей.
И само по себе это было страшно — то, что Одиночество предало его. Кэн привык к тому, что оно всегда было на его стороне, Одиночество. Лучший друг и неизменный спутник «ночного народа» — охотников за чужим добром. Оно же и их вечное проклятие. Но никогда не враг. А вот теперь оно играло против него: стало убежищем для зыбких, призрачных теней. Отворило черный ход для невидимого противника. Позволило страху пустить корни в его душе. Да, это было предательством. Ударом в спину.
Вообще говоря, то «хоть что-то еще», чем собирался заняться Кэн, было прогулкой по сейфам «Саратоги» — занятием, по всей видимости сулящим неплохой улов и ставшим теперь абсолютно безопасным. Кэн не собирался застревать на корабле до той поры, когда его неизбежно возьмут в оборот многочисленные комиссии, которым непременно надо будет знать: что же, собственно, приключилось с двумя звездолетами, встретившимися на пути к Чуру? Он не представлял себе еще, как добраться до хранящихся в номерном абонентском ящике орбитера документов на свое настоящее имя, но ускользнуть с корабля было относительно легко: на борту имелась, как раз на случай аварийной посадки, пара глайдеров с запасом энергоносителя. На худой конец как транспортное средство годилась и сама «Саратога».
К тому же была и неплохая отмазка, если уж дурная судьба отдаст его в руки властей, то он — навигатор Лесли Коэн — меньше, чем кто либо, отвечает за то, что сейфы и абонентские ящики корабля, несколько часов пробывшего под контролем пиратов, оказались обчищенными. «Война все спишет», как временами говаривал Щишел-Мышел.
Однако сейчас Кэн просто не мог себя заставить спуститься в полутемный лабиринт жилых и служебных помещений «Саратоги». О приснопамятных грузовых ее отсеках и речи не было.
«Пресвятая Богородица, — сказал он себе. — Кажется, я заработал комплекс... Чертовы мертвяки... Чертовы вояки! И чертовы ищейки!»
Он гвозданул кулаком по подлокотнику капитанского кресла.
«Да бляха же муха! (Еще одно Щишелово любимое выражение пошло в ход.) Возьми себя в руки, Кэн! Ты раскис и превратился в тряпку! В медузу!!».
Из многочисленных лекарств от страха Кэн предпочитал одно, самое, пожалуй древнее, после поедания мухоморов и танцев с бубнами. Он вытащил из оружейного рундучка боевой бластер (черт с ними, с правилами применения оружия на борту космического судна) и пристегнул его к поясу. Потом заставил себя подняться и, стиснув зубы, спуститься на пару уровней вниз, в хорошо обжитый бар для офицерского состава.
* * *
Пара экстренных маневров, проведенных в «крутом» аварийном режиме, превратила все незакрепленное оборудование бара в кучу мусора. В его составе преобладали осколки декоративной посуды и стеклянных — проклятая традиция! — бутылок из-под дорогого спиртного. Наличествовали также компоненты различных закусок с примесью игральных костей и кетчупа.
При появлении посетителя в лице Кэна Кукана над всем этим великолепием включился приглушенный свет и заиграла тихая музыка. Кэн покрыл сервисную автоматику плохими словами, прошел за стойку и покопался в контейнере с инструментом, содержавшимся под ней. Оказавшимся под рукой ковыряльником неизвестного назначения отворил витрину, за которой в гнездах из упругого пластика ждали своей очереди охлажденные бутыли с наиболее дорогим пойлом, положенным личному составу экипажа «Саратоги». Выбрал «Грант», вытащил из холодильника кювету с кубиками льда и стал искать глазами целый стакан.
И услышал вдалеке трель вызова бортового интеркома.
Сжимая треугольную бутыль на манер томагавка, он выглянул в коротенький коридорчик. Сигнал повторился.
Кэн чертыхнулся и прошел в тот отсек, из которого исходил звук.
Это была кабина кока-оператора автоматического камбуза. Интерком — справа от рабочего места кока — заливался уже третьей трелью. Кэн нервно сорвал трубку и уставился в окошко мини-экранчика. В нем торопливо ползли серые, размытые полосы. А в трубке звучал сигнал отбоя.
Кэн снова помянул Нечистого и положил трубку на место.
Бортовой интерком на пустом корабле (а ведь «Саратога» была пуста, не так ли?) мог испустить сигнал вызова только в одном случае, если система внешней связи присоединена к внутренней сети судна и на нее поступил адресный сигнал вызова. Но кому извне пришло в голову вызывать именно камбуз «Саратоги»? Разве что тыча наугад в клавиатуру компьютера узла связи... Но Кэна не оставляла мысль о том, что на связь с кем-то (с кем?) пытался выйти кто-то, кто был вовсе не вне «Саратоги». Кто-то, кто притаился здесь, на борту...
И словно чтобы подтвердить его предположение, трель сигнала повторилась. На этот раз она донеслась до него — еле слышно, но вполне различимо — сверху, из ремонтного отсека через оставшийся открытым люк. Она настойчиво звучала до тех пор, пока не принудила-таки Кэна подняться и найти проклятый аппарат. Который с издевательской точностью повторил тот же номер, что и его собрат из камбуза, с мгновенным отключением вызова после поднятия трубки.
С минуту Кэн молча, наливаясь злобой, рассматривал нагло попискивающую трубку. И неожиданно похолодел: он понял, что писк этот был не единственным звуком, нарушающим наступившую тишину.
Внизу, в разгромленном баре звякнуло стекло.
И еще еле слышно заскрежетало что-то далеко внизу, наверное, в районе дюз. Еще раз. Еще и еще, уже куда как более уверенно. А на все это наложился совсем уж тихий, на грани порога восприятия низкий ноющий, механический какой-то звук. Кэн мучительно попытался припомнить, с чем он ассоциируется в его сознании, но в этом не преуспел.
Как ни странно, этот недвусмысленный вызов потусторонних сил принес ему облегчение. Внес в ситуацию хоть какую-то определенность.
Кэн выпрямился — только сейчас он понял, что стоит сгорбившись, словно пантера перед прыжком, — перекинул бутыль с виски в левую руку, вытянул из кобуры тяжеленный бластер и снял его с предохранителя. Перевел настройку на «ближний бой».
Теперь недосуг уже было заботиться о стакане и льде. Кукан коротким ударом по краю рабочего стола напрочь снес горлышко бутыли и, рискуя порезать губы, вылил себе в глотку треть содержимого этой покалеченной емкости. Занюхал выпитое «мануфактурой» и стал осторожно спускаться вниз — туда, где опять звякнуло стекло.
И снова зажегся приглушенный свет. Снова заиграла идиотская музыка. Значит, в баре не было никого до того момента, когда он вернулся туда, — никого живого...
Кэн нащупал сенсор регулировки освещения и вывел его на полную мощность. Внимательно присмотрелся и, который уж раз за эти нелегкие сутки, помянул нечистого и присных его. Среди осколков и превращенной в мусор еды хозяйничала солидных размеров крыса.
Крыса?
Крыса на космолайнере «повышенной комфортности»?
Такого просто не могло быть. Да этого и не было. Был любимец Роже Чадовича — толстый хомяк Борка, озабоченный тем, что хозяин не покормил его вовремя. И восполняющий это его упущение по мере своих сил и разумения. На Кэна он поглядел с видом гостеприимного хозяина, явно приглашая старого приятеля разделить с ним трапезу.
— Нет уж... — усмехнулся Кэн. — Ты уж давай сам...
Он заглянул в холодильник, достал и разорвал пакет с корнишонами, еще раз основательно приложился к виски и покинул бар, пережевывая на ходу закуску. Однако на середине пути по винтовой лестнице, ведущей в рубку, он задержался.
«Что там говорил Роже перед тем, как нырнуть в тамбур? — попробовал припомнить он. — Да ведь он причитал о том, что оставил Борку взаперти на гибнущем корабле! Лопни мои глаза, если это не так! Но тогда... Но тогда... Тогда почему же зверек хулиганит на воле? Кто отпер проклятую клетку?»
И тут же, словно чтобы не дать исчезнуть проклятому холодку, заструившемуся вдоль позвоночника, скрежет и царапанье отчетливо донеслись до него издалека — от двигательных отсеков.
Кэн пулей влетел в рубку.
Трахнул ладонью по клавише включения камер внешнего обзора. И вздрогнул от холода, который словно ворвался в рубку вместе с панорамой бескрайней ледяной равнины, залитой лучами закатной Звезды. Горы теперь превратились в громадный, словно залитый черной тушью, угловатый массив, утративший все детали, придававшие ему днем объемность и глубину. Незаметные раньше неровности бросали на снег длинные тени, которые, казалось, тянулись к уродливой башне «Саратоги». А тень корабля, в свою очередь, тянулась вдаль, в царство наступающей ночи, словно стремясь как можно раньше слиться с этой ночью. Стать ею.
«Неправильный закат на неправильной планете...» — подсказало Кэну виски.
Но что-то было неправильно и здесь — в рубке. Кэн не сразу сообразил — что. А когда сообразил, то его из холода бросило в жар.
Было отключено защитное поле «Саратоги».
Это не могло произойти случайно. Случайно нельзя даже стереть ненужный файл из памяти компьютера — осторожная машина сто раз переспросит о серьезности ваших намерений. Что уж говорить о защите жизненно важных функций космического корабля.
Кэн вскинул бластер и, держа его перед собой, обвел взглядом каждый уголок рубки. Планировка этого не слишком большого помещения не давала никому и ничему возможности укрыться от взгляда человека в кресле пилота. Не то что зомби — таракану негде было укрыться здесь.
Слегка дрожащими руками Кэн снова привел в действие энергетическую защиту «Саратоги».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58