И как, интересно, ему поступать, если еще что-нибудь понадобится? Неплохо, черт побери, эти комъины тут устроились! Но Джефф предпочитал сам зарабатывать и сам за все платить.
Он сунул сверток под мышку и продолжил путь. Удивительно, насколько все-таки это приятно — идти по даркованской улице и чувствовать, что ты дома.
«Вот то, чего мне всю жизнь не хватало, — подумалось ему. — И теперь это мое». На мгновение Кервину вспомнился Джонни Эллерс; но годы в Земной Империи уже казались сном.
Кто-то окликнул его по имени; обернувшись, он увидел Остера, в зеленом с алым костюме.
— Я подумал, что ты мог заблудиться в этом лабиринте, — вежливо произнес тот. — А мне сейчас как раз, в общем-то, нечем было заняться. Вот и решил, что ты, вероятно, будешь на рынке.
Подобная заботливость изумила Джеффа; Остер — единственный из всего Круга — относился к нему подчеркнуто недружелюбно.
— Спасибо, — отозвался Кервин. — Заблудиться я еще не успел, но вполне мог, бы немного поплутать. Очень мило с твоей стороны.
Остер пожал плечами; и вдруг — четко, словно бы Остер все разложил по полочкам вслух — в мозгу Кервина вспыхнуло:
«Он лжет. Вовсе не из-за меня он в городе; он так сказал, чтобы я не спрашивал, что он тут делает» .
Джефф отбросил эту мысль. Мало ли, какие дела в городе могут быть у Остера — черт побери, может, у него тут где-нибудь девушка живет — и какое, собственно, ему, Кервину, до этого дело? Абсолютно никакого.
Но зачем Остеру понадобилось что-то объяснять?
Бок о бок они пересекли рыночную площадь и направились в сторону Башни, отбрасывающей на весь город длинную тень. На самом краю площади Остер замедлил шаг.
— Как насчет того, чтобы зайти куда-нибудь, пропустить по рюмочке? — поинтересовался он без особого энтузиазма в голосе.
— Нет, спасибо, — отозвался Кервин. — Сегодня на меня уже достаточно поглазели.
Остер бросил на него быстрый взгляд; не то чтобы дружеский, но понимающий.
— К этому-то ты привыкнешь, с одной стороны. С другой же, становится только хуже. Чем дольше ты среди своих, тем болезненнее воспринимаешь чужаков.
Несколько секунд они брели молча, плечом к плечу. Вдруг сзади раздался пронзительный крик.
Остер вихрем развернулся и что было сил толкнул Джеффа. Тот потерял равновесие и растянулся на мостовой. В ту же секунду что-то просвистело у него над головой и с грохотом врезалось в стену. Отлетевший рикошетом осколок камня до крови рассек Кервину щеку.
Джефф уставился на Остера. Тот, приподнимаясь с колена, осторожно оглядывался, но толпа уже рассеялась.
— Это что еще за чертовщина?
— Прошу прощения… — напряженно начал Остер.
— Ладно, ладно, — оборвал его Кервин. — По крайней мере, ты спас меня от пренеприятнейшего синяка. — Он задумчиво потер пораненную щеку. — Интересно, что это за метатель такой выискался? — «Жаль, — мелькнуло у него в голове, — я пока плохо понимаю местный диалект; только что кто-то выкрикнул слово, которого я не разобрал».
— Мало, что ли, смутьянов бывает, — отмахнулся Остер, но глаза его беспокойно бегали. — Кервин, можно попросить тебя об одном одолжении?
— Что ж, за мной, безусловно, долг.
— Не говори об этом ни женщинам, ни Кеннарду. У нас и без того забот хватает.
Джефф кивнул. Молча, бок о бок они вернулись к Башне. У Кервина не было настроения для беседы; ему надо было обмозговать две вещи. Во-первых: Остер — явно не испытывающий к нему, Кервину, особенно теплых чувств — ни секунды не раздумывая, спас его от брошенного кем-то камня. Во-вторых: есть кто-то на Даркоувере, кому наплевать на комъинский статус неприкосновенности. Джефф уже начинал жалеть о данном обещании не упоминать инцидента. Он был бы не прочь обсудить случившееся с Кеннардом.
Увидев старшего комъина ближе к вечеру, он, чтобы удержаться от упоминания о камне, рассказал про случай в обувной лавке — и про то, как смущает его этот обычай. Кеннард запрокинул голову и разразился хохотом.
— Мальчик мой дорогой, да ты обеспечил ему бесплатную рекламу на ближайшую пару лет! Один только факт, что комъин, пусть и не самого высокого ранга, зашел к нему в лавку и стал торговаться…
— Неплохо устроились, — сердито пробормотал Кервин.
— На самом-то деле, тут есть здравое зерно, — отозвался Кеннард. — Мы отдаем им немалый кусок жизни. Никто другой не в состоянии имитировать наш Дар. Им в голову не придет, что мы могли бы заняться чем-то иным. Таким образом, все, чего бы мы ни пожелали, тут же нам предоставляется; чтобы у нас не могло возникнуть даже формального предлога послать матрицы подальше и заняться чем-то более прибыльным. — Он покосился на новые сапоги Кервина и добавил: — Ну и скверную же пару всучил он тебе. Вот пройдоха!
Теперь расхохотался Кервин.
— Не удивительно, что он из кожи вон лез, только бы всучить мне что-нибудь пошикарней!
— Я не шучу: ты окажешь ему величайшее одолжение, если вернешься и согласишься принять самую шикарную пару, какая у него только есть Или, еще лучше, закажешь что-нибудь особенное, — рассмеялся Кеннард.
Постепенно картинка все же начинала складываться в мозгу у Кервина. Впрочем, в ней до сих пор зияло немало пустых мест. Например, он так по-прежнему толком и не понимал, чем, собственно, комъины занимаются. Несмотря на множество красивых слов, он никак не мог связать простеньких трюков с кристаллами и стаканами — и того высокого положения, что занимают комъины на Даркоувере.
И вот что выпадало из картинки: камень, пущенный в двух комъинов; и не по ошибке, в гуще толпы, а намеренно, при свете дня. Камень, достаточно тяжелый, чтобы покалечить или даже убить.
Он ничего не сказал Кеннарду — но это выпадало из картинки.
Через десять дней он получил ответ на первый вопрос.
В лаборатории, под наблюдением Раннирла, Кервин упражнялся в простейших приемах извлечения энергии — весьма напоминающих трюк с плавлением стекла, продемонстрированный Раганом в первый вечер на Даркоувере. Занятие шло больше часа, и в висках у Джеффа уже начинала пульсировать боль, когда неожиданно Раннирл произнес:
— На сегодня хватит. Что-то затевается.
Они вышли на лестничную площадку, и на них вихрем налетела Таниквель. Она чуть не сшибла их с ног, и Раннирл, обняв за плечи, как любящий старший брат, едва успел удержать девушку.
— Осторожней, чийя ! В чем дело?
— Не знаю, — выдохнула Таниквель, — но Корус по релейной сети получил сообщение из Тендары. В Арилинн летит Хастур.
— Так скоро! — пробормотал Раннирл. — А я-то надеялся, у нас есть еще время.
— Это что, из-за меня? — поинтересовался Кервин у поднявшегося по лестнице Кеннарда.
— Не знаю. Может, и так. Хастур дал «добро» на то, чтобы привезти тебя в Арилинн; но всю ответственность взяли на себя мы.
— Не думаете ли вы… — начал Кервин, но внезапной волной нахлынул страх и свел горло спазмом. Неужели его выследили? Ведь городские власти Тендары объявили его персоной нон грата. И если земляне потребуют его выдачи…
— Не беспокойся, у них нет никакого права требовать твоей депортации, — заверил Кеннард, — по крайней мере, теперь. По даркованскому закону гражданство определяется гражданством более знатного из родителей — то есть, ты полноправный даркованин по крови и комъин. — Но тревожное выражение не сходило с лица Кеннарда; он зашагал вверх по лестнице, но на полпути обернулся. — Только, черт побери, хотя бы оденься по-дарковански!
Облачаясь в присмотренный в городе скромный серо-голубой костюм, Кервин нервно посматривал в зеркало. Выглядел он настоящим даркованином — по крайней мере, внешне. Да и ощущал себя он даркованином. Но у него было чувство, что испытательный срок далеко еще не кончился. Неужели Арилиннская Башня может запросто взять и проигнорировать требования землян?
На этот раз все собрались не в гостиной с камином, а в скромных размеров парадно обставленном зале на одном из верхних этажей башни, ярко освещенном подвешенными на серебряных цепочках призмами, Вокруг, низкого восьмиугольного стола, инкрустированного жемчужными узорами и с семиконечной звездой в центре, располагались древнего вида резные кресла из какого-то темного дерева. Усевшись в одно из них, Кервин обратил внимание, что кончики звезды указывают на имена Семи Семейств комъинов, выписанные причудливым витиеватым карфонским шрифтом.
Ни Кеннарда, ни Элори в зале не было. Кеннард, насколько было известно Джеффу, отправился на аэродром встречать Хастура. Одно из кресел смотрелось гораздо внушительнее остальных; оно-то, предположил Кервин, и предназначалось для высокого гостя.
Мохнатая рука кирри отдернула занавес у входа.
— Данван Хастур из рода Хастуров, — торжественно произнес Кеннард, — регент Совета комъинов , властитель Тендары и Каркозы. Добро пожаловать в Арилинн, вай дом .
— Вы оказываете мне величайшую честь, — отозвался звучный голос.
Данван Хастур из рода Хастуров оказался невысок, лицо его было иссечено глубокими морщинами, и на висках серебрилась седина. В сером костюме и простом, отороченном мехом, плаще он казался обычным пожилым человеком, исполненным учености и тихого достоинства. Но что-то — величавая осанка, твердая линия губ, уверенный разрез серо-стальных глаз — тут же рассеивали первое впечатление. Кервин сразу ощутил, что перед ним исключительно сильная личность.
Казалось, он сразу занял в комнате гораздо больше места, чем полагалось бы из соображений физического объема, а голос, не будучи громким, проник до самых далеких уголков.
— Вы оказываете мне величайшую честь, — повторил Хастур. Ясный взгляд его серых глаз остановился на Кервине; к нему-то регент Совета и направился. Машинально, повинуясь неосознанному чувству уважения, Джефф поднялся на ноги.
— Вайэ дом …
— Ты — сын Клейндори; тот, которого столько лет назад отправили на Землю, — произнес Хастур. Говорил он на тендарском диалекте, знакомом Кервину с детства. — Как тебя назвали?
Кервин представился, и Хастур задумчиво кивнул.
— Это еще ничего. Хотя, если хочешь, никто не мешает тебе поменять имя — на какое-нибудь из родовых своего клана. Джефф звучит как-то слишком уж по-варварски. Ты об этом не думал?
Джефф помотал головой.
— Впрочем, как тебе угодно, — сказал Хастур. — Я вовсе не заставляю тебя ставить крест на своем земном прошлом. Я хотел лично повидать тебя, удостовериться… что это действительно ты. Не подумайте только, будто я не доверяю Кеннарду; мне и в голову не пришло бы подозревать его в обмане, даже будь такое теоретически возможно. Нет, просто я хотел лично удостовериться, что земляне не подсунули нам… самозванца. Но теперь я вижу, что никаких сомнений быть не может. Ты очень, очень похож на свою мать, сын мой. — Он вздохнул. — Наступили странные дни. И помыслить раньше не мог бы, что мне придется приветствовать в Совете сына Земли. Тем не менее, добро пожаловать, — он церемонно поклонился. — Смею надеяться, тебе удастся перекинуть мостик понимания между обеими твоими родинами, Джефф Кервин-Эйллард.
— Странно слышать такие слова от регента Совета комъинов, — подал голос Остер, и Хастур яростно, по-ястребиному, покосился на него, прежде чем ответить.
— Остер, мне приходится иметь дело с реальным миром. Я ведь не в Арилинне живу, не затворником среди братьев и единомышленников, — а в городе на самом краю Земного сектора. И я не могу делать вид, что все как в старые добрые дни.
Он опустился в кресло — не в высокое, похожее на трон, а в одно из семи обычных.
— Теперь расскажите, дети мои, как дела в Арилинне.
Где-то негромко звякнул колокольчик. Мохнатая рука кирри раздвинула портьеры у входа, и появилась Элори.
Снова хрупкое тело ее было отягощено церемониальной мантией, пристегнутой на плечах массивными застежками, а на поясе и у горла тяжело позвякивали золотые цепи, увесистые, словно кандалы. Она напоминала скорее эфемерное видение, чем девушку из плоти и крови. Не говоря ни слова, Элори направилась к похожему на трон креслу. Хастур привстал и низко поклонился, а Джефф застыл, словно парализованный, не в силах оторвать от Элори глаз. И это — та же самая девушка, которая играла с ручными птицами на нижнем дворе, которая ссорилась с Таниквель и заключала дурацкие пари с Раннирлом, которой ничего не стоило по рассеянности зайти в комнату к незнакомому мужчине! Ни разу раньше не приходилось Кервину видеть Элори при всех ее хранительских регалиях, и это был настоящий шок; подлинное откровение.
— Добро пожаловать, во имя Эванды и Аварры, — произнесла она своим негромким горловым голосом. — Вы оказываете нам величайшую честь, лорд Хастур.
— От слов твоих небо светлеет, вай леронис , — отозвался Хастур, и Элори заняла центральное кресло.
— Давненько не навещали вы Арилинн, лорд Хастур, — проговорил Кеннард. — Мы действительно очень польщены вашим визитом, но — если мне будет позволено высказаться без обиняков — вряд ли предприняли вы столь далекое путешествие с одной единственной целью польстить нам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Он сунул сверток под мышку и продолжил путь. Удивительно, насколько все-таки это приятно — идти по даркованской улице и чувствовать, что ты дома.
«Вот то, чего мне всю жизнь не хватало, — подумалось ему. — И теперь это мое». На мгновение Кервину вспомнился Джонни Эллерс; но годы в Земной Империи уже казались сном.
Кто-то окликнул его по имени; обернувшись, он увидел Остера, в зеленом с алым костюме.
— Я подумал, что ты мог заблудиться в этом лабиринте, — вежливо произнес тот. — А мне сейчас как раз, в общем-то, нечем было заняться. Вот и решил, что ты, вероятно, будешь на рынке.
Подобная заботливость изумила Джеффа; Остер — единственный из всего Круга — относился к нему подчеркнуто недружелюбно.
— Спасибо, — отозвался Кервин. — Заблудиться я еще не успел, но вполне мог, бы немного поплутать. Очень мило с твоей стороны.
Остер пожал плечами; и вдруг — четко, словно бы Остер все разложил по полочкам вслух — в мозгу Кервина вспыхнуло:
«Он лжет. Вовсе не из-за меня он в городе; он так сказал, чтобы я не спрашивал, что он тут делает» .
Джефф отбросил эту мысль. Мало ли, какие дела в городе могут быть у Остера — черт побери, может, у него тут где-нибудь девушка живет — и какое, собственно, ему, Кервину, до этого дело? Абсолютно никакого.
Но зачем Остеру понадобилось что-то объяснять?
Бок о бок они пересекли рыночную площадь и направились в сторону Башни, отбрасывающей на весь город длинную тень. На самом краю площади Остер замедлил шаг.
— Как насчет того, чтобы зайти куда-нибудь, пропустить по рюмочке? — поинтересовался он без особого энтузиазма в голосе.
— Нет, спасибо, — отозвался Кервин. — Сегодня на меня уже достаточно поглазели.
Остер бросил на него быстрый взгляд; не то чтобы дружеский, но понимающий.
— К этому-то ты привыкнешь, с одной стороны. С другой же, становится только хуже. Чем дольше ты среди своих, тем болезненнее воспринимаешь чужаков.
Несколько секунд они брели молча, плечом к плечу. Вдруг сзади раздался пронзительный крик.
Остер вихрем развернулся и что было сил толкнул Джеффа. Тот потерял равновесие и растянулся на мостовой. В ту же секунду что-то просвистело у него над головой и с грохотом врезалось в стену. Отлетевший рикошетом осколок камня до крови рассек Кервину щеку.
Джефф уставился на Остера. Тот, приподнимаясь с колена, осторожно оглядывался, но толпа уже рассеялась.
— Это что еще за чертовщина?
— Прошу прощения… — напряженно начал Остер.
— Ладно, ладно, — оборвал его Кервин. — По крайней мере, ты спас меня от пренеприятнейшего синяка. — Он задумчиво потер пораненную щеку. — Интересно, что это за метатель такой выискался? — «Жаль, — мелькнуло у него в голове, — я пока плохо понимаю местный диалект; только что кто-то выкрикнул слово, которого я не разобрал».
— Мало, что ли, смутьянов бывает, — отмахнулся Остер, но глаза его беспокойно бегали. — Кервин, можно попросить тебя об одном одолжении?
— Что ж, за мной, безусловно, долг.
— Не говори об этом ни женщинам, ни Кеннарду. У нас и без того забот хватает.
Джефф кивнул. Молча, бок о бок они вернулись к Башне. У Кервина не было настроения для беседы; ему надо было обмозговать две вещи. Во-первых: Остер — явно не испытывающий к нему, Кервину, особенно теплых чувств — ни секунды не раздумывая, спас его от брошенного кем-то камня. Во-вторых: есть кто-то на Даркоувере, кому наплевать на комъинский статус неприкосновенности. Джефф уже начинал жалеть о данном обещании не упоминать инцидента. Он был бы не прочь обсудить случившееся с Кеннардом.
Увидев старшего комъина ближе к вечеру, он, чтобы удержаться от упоминания о камне, рассказал про случай в обувной лавке — и про то, как смущает его этот обычай. Кеннард запрокинул голову и разразился хохотом.
— Мальчик мой дорогой, да ты обеспечил ему бесплатную рекламу на ближайшую пару лет! Один только факт, что комъин, пусть и не самого высокого ранга, зашел к нему в лавку и стал торговаться…
— Неплохо устроились, — сердито пробормотал Кервин.
— На самом-то деле, тут есть здравое зерно, — отозвался Кеннард. — Мы отдаем им немалый кусок жизни. Никто другой не в состоянии имитировать наш Дар. Им в голову не придет, что мы могли бы заняться чем-то иным. Таким образом, все, чего бы мы ни пожелали, тут же нам предоставляется; чтобы у нас не могло возникнуть даже формального предлога послать матрицы подальше и заняться чем-то более прибыльным. — Он покосился на новые сапоги Кервина и добавил: — Ну и скверную же пару всучил он тебе. Вот пройдоха!
Теперь расхохотался Кервин.
— Не удивительно, что он из кожи вон лез, только бы всучить мне что-нибудь пошикарней!
— Я не шучу: ты окажешь ему величайшее одолжение, если вернешься и согласишься принять самую шикарную пару, какая у него только есть Или, еще лучше, закажешь что-нибудь особенное, — рассмеялся Кеннард.
Постепенно картинка все же начинала складываться в мозгу у Кервина. Впрочем, в ней до сих пор зияло немало пустых мест. Например, он так по-прежнему толком и не понимал, чем, собственно, комъины занимаются. Несмотря на множество красивых слов, он никак не мог связать простеньких трюков с кристаллами и стаканами — и того высокого положения, что занимают комъины на Даркоувере.
И вот что выпадало из картинки: камень, пущенный в двух комъинов; и не по ошибке, в гуще толпы, а намеренно, при свете дня. Камень, достаточно тяжелый, чтобы покалечить или даже убить.
Он ничего не сказал Кеннарду — но это выпадало из картинки.
Через десять дней он получил ответ на первый вопрос.
В лаборатории, под наблюдением Раннирла, Кервин упражнялся в простейших приемах извлечения энергии — весьма напоминающих трюк с плавлением стекла, продемонстрированный Раганом в первый вечер на Даркоувере. Занятие шло больше часа, и в висках у Джеффа уже начинала пульсировать боль, когда неожиданно Раннирл произнес:
— На сегодня хватит. Что-то затевается.
Они вышли на лестничную площадку, и на них вихрем налетела Таниквель. Она чуть не сшибла их с ног, и Раннирл, обняв за плечи, как любящий старший брат, едва успел удержать девушку.
— Осторожней, чийя ! В чем дело?
— Не знаю, — выдохнула Таниквель, — но Корус по релейной сети получил сообщение из Тендары. В Арилинн летит Хастур.
— Так скоро! — пробормотал Раннирл. — А я-то надеялся, у нас есть еще время.
— Это что, из-за меня? — поинтересовался Кервин у поднявшегося по лестнице Кеннарда.
— Не знаю. Может, и так. Хастур дал «добро» на то, чтобы привезти тебя в Арилинн; но всю ответственность взяли на себя мы.
— Не думаете ли вы… — начал Кервин, но внезапной волной нахлынул страх и свел горло спазмом. Неужели его выследили? Ведь городские власти Тендары объявили его персоной нон грата. И если земляне потребуют его выдачи…
— Не беспокойся, у них нет никакого права требовать твоей депортации, — заверил Кеннард, — по крайней мере, теперь. По даркованскому закону гражданство определяется гражданством более знатного из родителей — то есть, ты полноправный даркованин по крови и комъин. — Но тревожное выражение не сходило с лица Кеннарда; он зашагал вверх по лестнице, но на полпути обернулся. — Только, черт побери, хотя бы оденься по-дарковански!
Облачаясь в присмотренный в городе скромный серо-голубой костюм, Кервин нервно посматривал в зеркало. Выглядел он настоящим даркованином — по крайней мере, внешне. Да и ощущал себя он даркованином. Но у него было чувство, что испытательный срок далеко еще не кончился. Неужели Арилиннская Башня может запросто взять и проигнорировать требования землян?
На этот раз все собрались не в гостиной с камином, а в скромных размеров парадно обставленном зале на одном из верхних этажей башни, ярко освещенном подвешенными на серебряных цепочках призмами, Вокруг, низкого восьмиугольного стола, инкрустированного жемчужными узорами и с семиконечной звездой в центре, располагались древнего вида резные кресла из какого-то темного дерева. Усевшись в одно из них, Кервин обратил внимание, что кончики звезды указывают на имена Семи Семейств комъинов, выписанные причудливым витиеватым карфонским шрифтом.
Ни Кеннарда, ни Элори в зале не было. Кеннард, насколько было известно Джеффу, отправился на аэродром встречать Хастура. Одно из кресел смотрелось гораздо внушительнее остальных; оно-то, предположил Кервин, и предназначалось для высокого гостя.
Мохнатая рука кирри отдернула занавес у входа.
— Данван Хастур из рода Хастуров, — торжественно произнес Кеннард, — регент Совета комъинов , властитель Тендары и Каркозы. Добро пожаловать в Арилинн, вай дом .
— Вы оказываете мне величайшую честь, — отозвался звучный голос.
Данван Хастур из рода Хастуров оказался невысок, лицо его было иссечено глубокими морщинами, и на висках серебрилась седина. В сером костюме и простом, отороченном мехом, плаще он казался обычным пожилым человеком, исполненным учености и тихого достоинства. Но что-то — величавая осанка, твердая линия губ, уверенный разрез серо-стальных глаз — тут же рассеивали первое впечатление. Кервин сразу ощутил, что перед ним исключительно сильная личность.
Казалось, он сразу занял в комнате гораздо больше места, чем полагалось бы из соображений физического объема, а голос, не будучи громким, проник до самых далеких уголков.
— Вы оказываете мне величайшую честь, — повторил Хастур. Ясный взгляд его серых глаз остановился на Кервине; к нему-то регент Совета и направился. Машинально, повинуясь неосознанному чувству уважения, Джефф поднялся на ноги.
— Вайэ дом …
— Ты — сын Клейндори; тот, которого столько лет назад отправили на Землю, — произнес Хастур. Говорил он на тендарском диалекте, знакомом Кервину с детства. — Как тебя назвали?
Кервин представился, и Хастур задумчиво кивнул.
— Это еще ничего. Хотя, если хочешь, никто не мешает тебе поменять имя — на какое-нибудь из родовых своего клана. Джефф звучит как-то слишком уж по-варварски. Ты об этом не думал?
Джефф помотал головой.
— Впрочем, как тебе угодно, — сказал Хастур. — Я вовсе не заставляю тебя ставить крест на своем земном прошлом. Я хотел лично повидать тебя, удостовериться… что это действительно ты. Не подумайте только, будто я не доверяю Кеннарду; мне и в голову не пришло бы подозревать его в обмане, даже будь такое теоретически возможно. Нет, просто я хотел лично удостовериться, что земляне не подсунули нам… самозванца. Но теперь я вижу, что никаких сомнений быть не может. Ты очень, очень похож на свою мать, сын мой. — Он вздохнул. — Наступили странные дни. И помыслить раньше не мог бы, что мне придется приветствовать в Совете сына Земли. Тем не менее, добро пожаловать, — он церемонно поклонился. — Смею надеяться, тебе удастся перекинуть мостик понимания между обеими твоими родинами, Джефф Кервин-Эйллард.
— Странно слышать такие слова от регента Совета комъинов, — подал голос Остер, и Хастур яростно, по-ястребиному, покосился на него, прежде чем ответить.
— Остер, мне приходится иметь дело с реальным миром. Я ведь не в Арилинне живу, не затворником среди братьев и единомышленников, — а в городе на самом краю Земного сектора. И я не могу делать вид, что все как в старые добрые дни.
Он опустился в кресло — не в высокое, похожее на трон, а в одно из семи обычных.
— Теперь расскажите, дети мои, как дела в Арилинне.
Где-то негромко звякнул колокольчик. Мохнатая рука кирри раздвинула портьеры у входа, и появилась Элори.
Снова хрупкое тело ее было отягощено церемониальной мантией, пристегнутой на плечах массивными застежками, а на поясе и у горла тяжело позвякивали золотые цепи, увесистые, словно кандалы. Она напоминала скорее эфемерное видение, чем девушку из плоти и крови. Не говоря ни слова, Элори направилась к похожему на трон креслу. Хастур привстал и низко поклонился, а Джефф застыл, словно парализованный, не в силах оторвать от Элори глаз. И это — та же самая девушка, которая играла с ручными птицами на нижнем дворе, которая ссорилась с Таниквель и заключала дурацкие пари с Раннирлом, которой ничего не стоило по рассеянности зайти в комнату к незнакомому мужчине! Ни разу раньше не приходилось Кервину видеть Элори при всех ее хранительских регалиях, и это был настоящий шок; подлинное откровение.
— Добро пожаловать, во имя Эванды и Аварры, — произнесла она своим негромким горловым голосом. — Вы оказываете нам величайшую честь, лорд Хастур.
— От слов твоих небо светлеет, вай леронис , — отозвался Хастур, и Элори заняла центральное кресло.
— Давненько не навещали вы Арилинн, лорд Хастур, — проговорил Кеннард. — Мы действительно очень польщены вашим визитом, но — если мне будет позволено высказаться без обиняков — вряд ли предприняли вы столь далекое путешествие с одной единственной целью польстить нам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32