Там они спрятались в одном амбаре, так как конунг ожидал, что Николас епископ и другие главари посошников попытаются на другой день пойти к мессе. Несколько человек из числа дозорных надели священническое облачение и держались кладбища, они сходились там по двое и высматривали, не высадились ли посошники на берег. А посошники продолжали оставаться на кораблях, и только их слуги направились в лодках к берегу за хворостом. Берестеники хватали каждого, кто ступал на берег, и некоторых убивали, а другим подрезали поджилки, чтобы на кораблях ни о чем не могли проведать. Еще на берег высадился один священник. Берестеники поймали его и спросили, не собирается ли епископ идти к мессе. Священник сказал, что епископ намерен сойти на берег, как только будет готов. И вот спустя некоторое время на берег поднялся какой-то хорошо одетый человек и прошел неподалеку от них. Они бросились к нему, а тому, когда он их увидел, показалось странным, что монахи надели башмаки и красные чулки, и он посторонился и не стал подходить к ним близко. Монахи спросили, как скоро епископ пожалует к мессе. Посошник ответил:
– Он придет, когда будет готов, а с чего это монахи надели башмаки и красные чулки?
Они ответили:
– Всякое бывает.
Тут они подбежали и схватили его, а он отбился от них, как мог, и, как безумный, со всех ног помчался к кораблям. И вот он рассказывает епископу о том, как он сходил в церковь, – а доказательством того, что он не лжет, послужила ему рана, нанесенная древком в бедро, – и говорит, что, по его разумению, это послание скорее от берестеников, чем от монахов. Епископ и Хрейдар и многие другие знатные люди были тогда уже готовы отправиться На берег, а некоторые сошли в лодки раньше, чем пришло это известие. Сверрир конунг вернулся в крепость, как только узнал, что посошники обо всем проведали. С этого времени посошники стали держаться с большей осторожностью.
Много было еще и других столкновений, перестрелок и высадок, о которых стоило бы рассказать, но не все можно записать в одной книге. И те и другие захватывали друг у друга людей и убивали всегда, когда представлялась возможность. Многие берестеники из числа тех, кто прежде был в войске, перебежали к посошникам, кое-кто добровольно, большинство же захватили против их воли. Это время называли «бьёргюнское лето».
150. Посошники сожгли торговый город в Бьёргюне
Ночью в канун дня Лавранца совершилось то, что предводители посошников грозились привести в исполнение еще раньше. Они говорили, будто это жители Бьёргюна служили Сверриру конунгу той поддержкой и силой, благодаря которой ему удавалось удерживаться в крепости. Зачинщиком называли Николаса епископа, но все они были заодно в том, чтобы разрушить торговый город в Бьёргюне и основать другой где-нибудь еще в Хёрдаланде и посмотреть тогда, много ли пользы будет Сверриру конунгу от этой крепости. Епископ говорил, что берестеники осквернили все церкви, и от того, что там находились преданные проклятию люди, в них теперь не больше святости, чем в каком-нибудь доме разврата.
Ночью посошники подошли к пристаням на двух кораблях, груженых деревом. Они подожгли один дом рядом с церковью Креста, а другой – напротив Гнилой Пристани, рядом с усадьбой Финна Управителя, и еще один дом у церкви Марии, так что все пристани были охвачены пламенем. Берестеники узнали об этом не раньше, чем загорелся весь город, и они увидели, что уже ничего нельзя сделать, чтобы его спасти. Они испугались, как бы не сгорела и крепость. Тогда они выставили против пламени влажные паруса. Горел весь город, внизу от церкви Креста и до Песчаного Моста и наверху, от Песчаного Моста до церкви Николаса. От Каменной церкви навстречу пламени пронесли святое распятие, и там огонь утих. К Песчаному Мосту была принесена и установлена там рака Сунневы, тогда огонь не пошел дальше, и это был светлейший знак. Посошники стояли в заливе на небольших кораблях и стреляли прямо в огонь по тем, кто старался спасти дома или потушить пламя. Многие жители Бьёргюна еще прежде вынесли из города все добро, какое смогли, когда до них дошел слух о том, что задумали посошники. Некоторые из них ушли из города, а другие укрылись в крепости. Николас епископ был на том корабле, который приплыл в город с огнем, и распоряжался всякий раз сам, где поджигать. От этого его сильно невзлюбили. Многим это причинило большой ущерб и разорение, так что те, кто прежде жил в достатке, уходили оттуда нищими. Жители Бьёргюна часто поминали это Николасу епископу. Тогда сгорела церковь Марии и еще пять церквей.
151. О сражении берестеников с посошниками
Спустя некоторое время Сверрир конунг уехал из города с сотней людей туда, где, как он знал, его люди согнали для него множество голов скота. Когда посошники узнали об отъезде конунга, они высадились на берег, со своим войском, пошли по верхней дороге и спустились вниз к церкви Олава на Бакки. Берестеники выбежали им навстречу из крепости со всем своим войском, кроме тех тридцати человек, которые находились на Хольме, и следили за тем, чтобы туда не пристал ни один корабль. Посошники построились в боевом порядке, а берестеники, как обычно, решили не строиться. Они шли толпой и собирались броситься на посошников и расстроить их ряды. Берестеники поначалу с такой стремительностью бросились на одно крыло войска посошников, что те отступили, но тогда другое крыло войска посошников тоже повернуло назад, и берестеники оказались, в кольце. Тут обнаружилось большое неравенство в численности войск, и берестеникам понадобилось не много времени, чтобы убедиться, что у них нет ни сил, ни возможности продолжать сражение, тогда они повернули назад к крепости. Посошники жестоко преследовали их. Там пало много хороших и храбрых воинов – Сигурд Крепостная Скала, Финн Фаререц, Торд Петля и Кари-Огрызок, Эйнар сын Бьярни, Бенгейр Длинный и Эйндриди, брат Эйстейна Управляющего, сын Халлькеля из Ло, знаменосец Филиппуса ярла. Он ехал на коне перед отрядом ярла и был таким храбрецом, что, когда он получил тяжелые раны и не ждал себе спасения, он воткнул знамя в землю, схватил меч обеими руками и принялся рубить направо и налево и пал там со славой. Все они хорошо защищались. Посошники преследовали их до самой крепости, а когда берестеники были уже у самой крепости, случилось так, что посошники схватили за ноги одного человека как раз тогда, когда он хотел вбежать в крепость. Берестеники попытались освободить его и схватили за плечи. И те и другие принялись тянуть и тянули, пока не разорвали его пополам. На этом они расстались. Это было в Канун дня Марии.
Тогда же посошники подошли на кораблях к Хольму и перебили всех берестеников, которые несли там охрану. Потом посошники отправились туда, где под крепостными стенами стояли корабли берестеников, подожгли их и спалили все до единого. После этого они вернулись на свои корабли. Тогда посошники сочинили такую вису:
В понедельник кликнул конунг
Клич и в бой повел героев.
В споре стрел дрожала крепость,
Двинул Инги вождь дружину.
Много ввысь взлетало стягов
На шестах. Им страх неведом.
Ждет посошников победа,
В уголья спалили струги.
А берестеники сказали такую вису:
В понедельник кликнул ворог
Клич, и в бой пошел разбойник.
В споре стрел дрожала крепость,
Инги-вору всыплем скоро.
Много ввысь взлетало стягов
На шестах. Им страх неведом.
Ждет посошников проклятье,
В уголья спалили струги.
А когда конунг воротился, он счел это тяжелым поражением и упрекал их за неосторожность и недальновидность.
152. Убийство господина Карла
Спустя некоторое время Сверрир конунг уехал из Бьёргюна, но оставил для охраны войско в крепости. Конунг поехал в Вёрс и дальше к горе Раудафьялль. Там он во второй раз перевалил через Раудафьялль, и притом с большим трудом, спустился в Согн и задержался в Аурландсфьорде, потому что его войско было сильно измотано. Оттуда они отправились прямиком на север в Трандхейм, и конунгу был там оказан хороший прием. Сверрир конунг узнал тогда о том, что произошло незадолго до его приезда.
К городу на трех небольших кораблях подошли посошники, предводителями у них были Торстейн Кугад и Эйндриди Трёнд. Перед этим в городе находился Карл, сын Сёрквира конунга, который был в то время женат на Ингибьёрг, дочери Сверрира конунга. Господин Карл получил сведения о посошниках и уехал из города. Он отправился наверх через мост и остановился на хуторе, который называется Берг. Ночью посошники пришли в город. Господин Карл к тому времени уже уехал оттуда, но им указали, где он может находиться. Они нагрянули туда ночью, и господин Карл был убит, а с ним и весь его отряд. После этого они уехали из города.
Спустя некоторое время посошники собрались на тинг на Эйраре. Торстейн Кугад держал речь и говорил о столкновениях, которые произошли за лето между посошниками и Сверриром конунгом, а больше всего – о самых недавних событиях, из которых важнейшее было то, когда конунг лишился под крепостью своего войска. Напоследок он сказал, что конунг ушел из крепости и теперь, верно, направляется сюда в город по суше, потому что по его словам, у него не то что ни одного корабля, даже лодки ни одной не осталось. Посошникам достались и корабли, и многое другое из того, чем прежде владел конунг.
– А еще чего лишились берестеники – так это своего превосходства. Теперь уже не скажут, будто никому не под силу с ними тягаться или что один берестеник стоит шести посошников. Да и дела, следует вам знать, шли для нас этим летом так, что мы захватили немногим меньше берестеников, чем осталось у них самих, – и им-то они уже не придут на помощь. Некоторые из них теперь с нами, и здесь им не хуже, чем у берестеников. Теперь они наконец увидали, сколько обмана во всем, что делает Сверрир-поп.
153. О Торстейне Кугаде
Посошники оставили город и ушли из фьорда еще до прибытия конунга. Сверрир конунг выслушал со вниманием все, что ему рассказали. Мало понравилось ему известие о гибели господина Карла, его зятя. Посошники ушли с юга со всем своим войском. У них были большие корабли. Во время этого плавания они подошли к Фольскну и остановились там, потому что не захотели войти во фьорд, когда узнали, что там находится Сверрир конунг. Оттого, что у посошников была огромная рать, им не хватало продовольствия, и тогда одна часть войска рассеялась по округе, а другая отправилась на юг в Мёр и дальше к Боргунду. И вот, когда они шли мимо устья Хевнарфьорда, Торстейн Кугад намеренно направил свой корабль на скалу, чтобы он разбился. Там он выбрался на берег, и его спутники ни о чем не подозревали до тех пор, пока он не сбежал от них ночью, прихватив с собою троих человек. После этого он перевалил через гору и спустился в Оркадаль. Тогда же от посошников бежали и многие другие жители Трандхейма, примкнувшие к ним тем летом. Торстейн отсиживался дома, в своей усадьбе. Он послал одного человека в город к Гуннару Размазня просить, чтобы тот примирил его с конунгом.
Как-то раз Гуннар беседовал с конунгом и сказал:
– Государь, мы потеряли там весьма умного человека, ведь Торстейн Кугад находится теперь у посошников, но мы бы с радостью переманили его обратно на нашу сторону.
Конунг сказал:
– Сомневаюсь, чтобы Торстейн еще помнил о том, что был прежде нашим приспешником и другом, и думаю, что для нас это не столь уж большая потеря.
Тогда Гуннар сказал:
– Государь, я уверен, что, перемани мы к себе Торстейна обратно, он бы получил от Вас пощаду.
Тогда конунг засмеялся и сказал:
– Что я слышу, Гуннар! Неужто, ты взял Торстейна под свою защиту? Я-то дарую ему пощаду, не знаю только, чем обернется для него это дело, когда он повстречается на улице с берестениками.
Спустя некоторое время Гуннар послал сказать Торстейну, чтобы тот явился в город. Торстейн отправился туда, и это держалось в большой тайне. На следующий день Гуннар и Торстейн пошли к конунгу. Конунг тогда был на сходке. Торстейн опустил низко на лицо капюшон, так что его никто не узнал до того, как он предстал перед конунгом. Тут он сбросил плащ и рухнул на пол, как подкошенный. Он обхватил ногу конунга, поцеловал ее и сказал:
– Господин мой, я счастлив, что опять нахожусь так близко от Вас, что могу прикоснуться к Вам своими руками и что мне удалось наконец вырваться из лап этих проклятых дьяволов-посошников. Воистину, это никакие не хёвдинги, а грабители и разбойники. Они затеяли вражду с лучшим из людей – с Вами, государь, потому что ты – коронованный конунг, и все должны пред тобой склоняться. Прими же меня, мой господин, и позволь мне никогда с тобой не расставаться. Сам не знаю, как этому рьяному нечестивцу епископу удалось так лишить меня и ума, и зрения, чтобы я не замечал, как эти негодяи попирают данные Вам клятвы. Разве могли эти злостные мошенники быть хороши ко мне, когда они предали своего конунга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Он придет, когда будет готов, а с чего это монахи надели башмаки и красные чулки?
Они ответили:
– Всякое бывает.
Тут они подбежали и схватили его, а он отбился от них, как мог, и, как безумный, со всех ног помчался к кораблям. И вот он рассказывает епископу о том, как он сходил в церковь, – а доказательством того, что он не лжет, послужила ему рана, нанесенная древком в бедро, – и говорит, что, по его разумению, это послание скорее от берестеников, чем от монахов. Епископ и Хрейдар и многие другие знатные люди были тогда уже готовы отправиться На берег, а некоторые сошли в лодки раньше, чем пришло это известие. Сверрир конунг вернулся в крепость, как только узнал, что посошники обо всем проведали. С этого времени посошники стали держаться с большей осторожностью.
Много было еще и других столкновений, перестрелок и высадок, о которых стоило бы рассказать, но не все можно записать в одной книге. И те и другие захватывали друг у друга людей и убивали всегда, когда представлялась возможность. Многие берестеники из числа тех, кто прежде был в войске, перебежали к посошникам, кое-кто добровольно, большинство же захватили против их воли. Это время называли «бьёргюнское лето».
150. Посошники сожгли торговый город в Бьёргюне
Ночью в канун дня Лавранца совершилось то, что предводители посошников грозились привести в исполнение еще раньше. Они говорили, будто это жители Бьёргюна служили Сверриру конунгу той поддержкой и силой, благодаря которой ему удавалось удерживаться в крепости. Зачинщиком называли Николаса епископа, но все они были заодно в том, чтобы разрушить торговый город в Бьёргюне и основать другой где-нибудь еще в Хёрдаланде и посмотреть тогда, много ли пользы будет Сверриру конунгу от этой крепости. Епископ говорил, что берестеники осквернили все церкви, и от того, что там находились преданные проклятию люди, в них теперь не больше святости, чем в каком-нибудь доме разврата.
Ночью посошники подошли к пристаням на двух кораблях, груженых деревом. Они подожгли один дом рядом с церковью Креста, а другой – напротив Гнилой Пристани, рядом с усадьбой Финна Управителя, и еще один дом у церкви Марии, так что все пристани были охвачены пламенем. Берестеники узнали об этом не раньше, чем загорелся весь город, и они увидели, что уже ничего нельзя сделать, чтобы его спасти. Они испугались, как бы не сгорела и крепость. Тогда они выставили против пламени влажные паруса. Горел весь город, внизу от церкви Креста и до Песчаного Моста и наверху, от Песчаного Моста до церкви Николаса. От Каменной церкви навстречу пламени пронесли святое распятие, и там огонь утих. К Песчаному Мосту была принесена и установлена там рака Сунневы, тогда огонь не пошел дальше, и это был светлейший знак. Посошники стояли в заливе на небольших кораблях и стреляли прямо в огонь по тем, кто старался спасти дома или потушить пламя. Многие жители Бьёргюна еще прежде вынесли из города все добро, какое смогли, когда до них дошел слух о том, что задумали посошники. Некоторые из них ушли из города, а другие укрылись в крепости. Николас епископ был на том корабле, который приплыл в город с огнем, и распоряжался всякий раз сам, где поджигать. От этого его сильно невзлюбили. Многим это причинило большой ущерб и разорение, так что те, кто прежде жил в достатке, уходили оттуда нищими. Жители Бьёргюна часто поминали это Николасу епископу. Тогда сгорела церковь Марии и еще пять церквей.
151. О сражении берестеников с посошниками
Спустя некоторое время Сверрир конунг уехал из города с сотней людей туда, где, как он знал, его люди согнали для него множество голов скота. Когда посошники узнали об отъезде конунга, они высадились на берег, со своим войском, пошли по верхней дороге и спустились вниз к церкви Олава на Бакки. Берестеники выбежали им навстречу из крепости со всем своим войском, кроме тех тридцати человек, которые находились на Хольме, и следили за тем, чтобы туда не пристал ни один корабль. Посошники построились в боевом порядке, а берестеники, как обычно, решили не строиться. Они шли толпой и собирались броситься на посошников и расстроить их ряды. Берестеники поначалу с такой стремительностью бросились на одно крыло войска посошников, что те отступили, но тогда другое крыло войска посошников тоже повернуло назад, и берестеники оказались, в кольце. Тут обнаружилось большое неравенство в численности войск, и берестеникам понадобилось не много времени, чтобы убедиться, что у них нет ни сил, ни возможности продолжать сражение, тогда они повернули назад к крепости. Посошники жестоко преследовали их. Там пало много хороших и храбрых воинов – Сигурд Крепостная Скала, Финн Фаререц, Торд Петля и Кари-Огрызок, Эйнар сын Бьярни, Бенгейр Длинный и Эйндриди, брат Эйстейна Управляющего, сын Халлькеля из Ло, знаменосец Филиппуса ярла. Он ехал на коне перед отрядом ярла и был таким храбрецом, что, когда он получил тяжелые раны и не ждал себе спасения, он воткнул знамя в землю, схватил меч обеими руками и принялся рубить направо и налево и пал там со славой. Все они хорошо защищались. Посошники преследовали их до самой крепости, а когда берестеники были уже у самой крепости, случилось так, что посошники схватили за ноги одного человека как раз тогда, когда он хотел вбежать в крепость. Берестеники попытались освободить его и схватили за плечи. И те и другие принялись тянуть и тянули, пока не разорвали его пополам. На этом они расстались. Это было в Канун дня Марии.
Тогда же посошники подошли на кораблях к Хольму и перебили всех берестеников, которые несли там охрану. Потом посошники отправились туда, где под крепостными стенами стояли корабли берестеников, подожгли их и спалили все до единого. После этого они вернулись на свои корабли. Тогда посошники сочинили такую вису:
В понедельник кликнул конунг
Клич и в бой повел героев.
В споре стрел дрожала крепость,
Двинул Инги вождь дружину.
Много ввысь взлетало стягов
На шестах. Им страх неведом.
Ждет посошников победа,
В уголья спалили струги.
А берестеники сказали такую вису:
В понедельник кликнул ворог
Клич, и в бой пошел разбойник.
В споре стрел дрожала крепость,
Инги-вору всыплем скоро.
Много ввысь взлетало стягов
На шестах. Им страх неведом.
Ждет посошников проклятье,
В уголья спалили струги.
А когда конунг воротился, он счел это тяжелым поражением и упрекал их за неосторожность и недальновидность.
152. Убийство господина Карла
Спустя некоторое время Сверрир конунг уехал из Бьёргюна, но оставил для охраны войско в крепости. Конунг поехал в Вёрс и дальше к горе Раудафьялль. Там он во второй раз перевалил через Раудафьялль, и притом с большим трудом, спустился в Согн и задержался в Аурландсфьорде, потому что его войско было сильно измотано. Оттуда они отправились прямиком на север в Трандхейм, и конунгу был там оказан хороший прием. Сверрир конунг узнал тогда о том, что произошло незадолго до его приезда.
К городу на трех небольших кораблях подошли посошники, предводителями у них были Торстейн Кугад и Эйндриди Трёнд. Перед этим в городе находился Карл, сын Сёрквира конунга, который был в то время женат на Ингибьёрг, дочери Сверрира конунга. Господин Карл получил сведения о посошниках и уехал из города. Он отправился наверх через мост и остановился на хуторе, который называется Берг. Ночью посошники пришли в город. Господин Карл к тому времени уже уехал оттуда, но им указали, где он может находиться. Они нагрянули туда ночью, и господин Карл был убит, а с ним и весь его отряд. После этого они уехали из города.
Спустя некоторое время посошники собрались на тинг на Эйраре. Торстейн Кугад держал речь и говорил о столкновениях, которые произошли за лето между посошниками и Сверриром конунгом, а больше всего – о самых недавних событиях, из которых важнейшее было то, когда конунг лишился под крепостью своего войска. Напоследок он сказал, что конунг ушел из крепости и теперь, верно, направляется сюда в город по суше, потому что по его словам, у него не то что ни одного корабля, даже лодки ни одной не осталось. Посошникам достались и корабли, и многое другое из того, чем прежде владел конунг.
– А еще чего лишились берестеники – так это своего превосходства. Теперь уже не скажут, будто никому не под силу с ними тягаться или что один берестеник стоит шести посошников. Да и дела, следует вам знать, шли для нас этим летом так, что мы захватили немногим меньше берестеников, чем осталось у них самих, – и им-то они уже не придут на помощь. Некоторые из них теперь с нами, и здесь им не хуже, чем у берестеников. Теперь они наконец увидали, сколько обмана во всем, что делает Сверрир-поп.
153. О Торстейне Кугаде
Посошники оставили город и ушли из фьорда еще до прибытия конунга. Сверрир конунг выслушал со вниманием все, что ему рассказали. Мало понравилось ему известие о гибели господина Карла, его зятя. Посошники ушли с юга со всем своим войском. У них были большие корабли. Во время этого плавания они подошли к Фольскну и остановились там, потому что не захотели войти во фьорд, когда узнали, что там находится Сверрир конунг. Оттого, что у посошников была огромная рать, им не хватало продовольствия, и тогда одна часть войска рассеялась по округе, а другая отправилась на юг в Мёр и дальше к Боргунду. И вот, когда они шли мимо устья Хевнарфьорда, Торстейн Кугад намеренно направил свой корабль на скалу, чтобы он разбился. Там он выбрался на берег, и его спутники ни о чем не подозревали до тех пор, пока он не сбежал от них ночью, прихватив с собою троих человек. После этого он перевалил через гору и спустился в Оркадаль. Тогда же от посошников бежали и многие другие жители Трандхейма, примкнувшие к ним тем летом. Торстейн отсиживался дома, в своей усадьбе. Он послал одного человека в город к Гуннару Размазня просить, чтобы тот примирил его с конунгом.
Как-то раз Гуннар беседовал с конунгом и сказал:
– Государь, мы потеряли там весьма умного человека, ведь Торстейн Кугад находится теперь у посошников, но мы бы с радостью переманили его обратно на нашу сторону.
Конунг сказал:
– Сомневаюсь, чтобы Торстейн еще помнил о том, что был прежде нашим приспешником и другом, и думаю, что для нас это не столь уж большая потеря.
Тогда Гуннар сказал:
– Государь, я уверен, что, перемани мы к себе Торстейна обратно, он бы получил от Вас пощаду.
Тогда конунг засмеялся и сказал:
– Что я слышу, Гуннар! Неужто, ты взял Торстейна под свою защиту? Я-то дарую ему пощаду, не знаю только, чем обернется для него это дело, когда он повстречается на улице с берестениками.
Спустя некоторое время Гуннар послал сказать Торстейну, чтобы тот явился в город. Торстейн отправился туда, и это держалось в большой тайне. На следующий день Гуннар и Торстейн пошли к конунгу. Конунг тогда был на сходке. Торстейн опустил низко на лицо капюшон, так что его никто не узнал до того, как он предстал перед конунгом. Тут он сбросил плащ и рухнул на пол, как подкошенный. Он обхватил ногу конунга, поцеловал ее и сказал:
– Господин мой, я счастлив, что опять нахожусь так близко от Вас, что могу прикоснуться к Вам своими руками и что мне удалось наконец вырваться из лап этих проклятых дьяволов-посошников. Воистину, это никакие не хёвдинги, а грабители и разбойники. Они затеяли вражду с лучшим из людей – с Вами, государь, потому что ты – коронованный конунг, и все должны пред тобой склоняться. Прими же меня, мой господин, и позволь мне никогда с тобой не расставаться. Сам не знаю, как этому рьяному нечестивцу епископу удалось так лишить меня и ума, и зрения, чтобы я не замечал, как эти негодяи попирают данные Вам клятвы. Разве могли эти злостные мошенники быть хороши ко мне, когда они предали своего конунга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36