– Имейте в виду: если из вашей комнаты до моего слуха донесется хоть один непристойный звук, – послышался нам вдогонку голос хозяйки, – вы окажетесь на улице еще до рассвета. – Дверь торжественно закрылась, и мы снова остались одни.
Шиа покачал головой:
– Никак не могу понять, почему женщин считают слабым полом. Я бы предпочел выяснять отношения на кулаках с каким-нибудь верзилой, чем отбиваться от бабских нападок.
– Корнелия самого высокого мнения о вас, – заметила я. – Она думает, что не существует женщины, которую бы вы не сумели соблазнить.
Я открыла дверь, и нам пришлось помучиться, чтобы одновременно протиснуться в нее. Шиа задел о косяк своими ушибленными ребрами, сморщившись от острой боли, пошатнулся и, пытаясь устоять на ногах, навалился на меня всей своей тяжестью. Шиа застонал, а я жадно ловила ртом воздух. Духота узкого коридора, запах запекшейся крови и ощущение опасности все как-то сразу ударило мне в нос. Опасность на этот раз исходила не от напавших на нас бандитов, а от человека, прикосновение к которому могло заставить меня забыть обо всем.
Шиа отстранился от меня и, покачиваясь, заковылял по коридору. Он мог бы опереться о стену, но снова предпочел мое плечо.
– Так вы говорите, что я могу делать с женщиной что захочу? – спросил он, когда мы добрались наконец до его комнаты; поглядев мне в глаза, он добавил: – С любой женщиной?
– Конечно нет, – сказала я, чувствуя, как лицо мое покрывается краской. – Я... я имела в виду незамужних женщин.
– Или тех, чей брак не сложился.
Пока он отпирал дверь, я удивлялась, как все-таки много этот тип успел узнать обо мне. Интересно, это доктор Тайлер разболтал ему о моих семейных неурядицах?..
– Вы можете войти, – с ехидцей произнес он. – Я ненавижу разочаровывать Корнелию в ее худших подозрениях.
В комнате было невыносимо жарко, но я твердо решила, что останусь здесь, пока не удостоверюсь, что Шиа не грозит легочное кровотечение или еще что-нибудь. Я решительно прошла через комнату и, основательно потрудившись, наконец открыла окно. Когда я обернулась, то увидела, что Шиа уже разложил возле своей холостяцкой кровати металлическую флягу, бинты и другие предметы, необходимые для перевязки.
– Вы, я вижу, всегда готовы к неприятностям.
Он молчал, пытаясь расстегнуть левой рукой верхнюю пуговицу на рубашке.
– Спасибо Хасси. Ей, наверное, порядком надоело возиться со мной. – Пуговица упорно отказывалась пролезть в петлю.
Я присела на кровать рядом с Шиа и помогла ему справиться с пуговицей. Остальные пуговицы поддавались легче. Темно-русые волосы покрывали его накачанный торс; двенадцатидюймовый шрам тянулся вдоль него, доходя почти до брючного ремня. Кровь бросилась мне в лицо; щеки полыхнули жаром.
– Вы что, никогда не видели шрамов? – спросил Шиа, в упор глядя на меня.
– Н-нет. Я не поэтому... Я хочу сказать, что хоть и замужем, но никогда не думала, что на груди может быть так много волос.
Бледные золотистые волосы на теле Дэвида были почти невидимы. Мои глаза скользили по полоске волос, струившейся вдоль живота Шиа вплоть до самого пояса, по шраму, который, по-видимому тянулся еще дальше...
– Если вы и замужем, красавица, вы не можете быть счастливы. – Дрожа и морщась от боли, Шиа стянул наконец с себя рубашку. Ужасный синяк покрывал почти половину его грудной клетки.
– Почему вы говорите мне это?
– Ни одна женщина, если она счастлива в браке, не будет продавать свое обручальное кольцо – даже не жалея об этом.
Я посмотрела на бледную полоску кожи на пальце все, что осталось от злосчастного кольца. Впрочем, после нескольких часов, проведенных на солнце, и эта слабая отметина почти уже слилась с остальной кожей.
– Мне очень жаль, – отводя глаза, почему-то сказала я.
– Я думаю, вы жалеете не о кольце, – отрезал Шиа.
Мне не хотелось думать о кольце. Оно напоминало мне, как мало я значила для Дэвида. Да, я действительно была рада, что избавилась от него, но я все никак не могла смириться с тем, что жила с мужем, которого любила, но который, как оказалось, не любил меня и постоянно лгал.
– Приходилось вам когда-нибудь перевязывать сломанные ребра? – спросил Шиа. Я отрицательно покачала головой, и он вручил мне скатанную белую простыню.
– Обвяжите меня покрепче. – Мне никогда не приходилось учиться приемам оказания скорой помощи даже на кукле, но вид ужасных травм Шиа отвлек меня отгрустных размышлений. Я осторожно приложила конец хлопчатобумажной простыни к месту ушиба и начала перевязывать Шиа. Для того чтобы пропустить за спиной простыню, мне пришлось почти обнять его, и мне с трудом удалось справиться с охватившим меня волнением.
– Вы не собираетесь рассказывать мне о своей жизни, я вас правильно понял? – спросил он наконец.
Я покачала головой.
– Разорвите конец простыни и завяжите узлом, – устало произнес Шиа.
Ткань плохо поддавалась, и мне пришлось дернуть изо всей силы, причинив при этом Шиа немалую боль: он слегка вздрогнул, но не издал ни звука. Мне все-таки удалось надорвать простыню, и я, еще раз обернув концы, завязала их аккуратным бантиком. Я с гордостью рассматривала свою работу, когда почувствовала, что он пристально наблюдает за мной.
Я посмотрела на Шиа, его зеленые глаза буквально буравили меня.
– Почему вы не доверяете мне? Кто обидел вас, красавица?
Я не ответила. Этот простой вопрос острой иглой уколол мне сердце. Кто обидел меня? Два наиболее близких мне человека Шиа предстояло выбрать.
– Как помочь вам, если вы не хотите быть откровенной со мной? – Шиа откупорил флягу и сделал большой глоток, потом плеснул немного на кусок ткани. Сильный запах виски распространился в маленькой комнате, и у меня слегка закружилась голова.
– Почему вы стали помогать мне? – спросила я.
– Опять двадцать пять. Вы хотите, чтобы я верил вам, но сами не откровенны со мной.
Он приложил смоченный виски платок к разбитой губе. Его глаза заслезились, но я так и не поняла то ли от боли, то ли от спиртных паров.
– Вы пропустили кое-какие места, – сказала я, взяв у него примочку. Когда я приложила ее к самой большой ране на его губе, Шиа непроизвольно отдернулся, но потом сидел спокойно, пока я дезинфицировала остальные ранки на его лице.
Нещадно палящее солнце, запах алкоголя и пота, – все это смешалось в какой-то примитивный, но необычайно сильный аромат; казалось, сама мать-природа была творцом этого коктейля. Влекомая необоримой древней силой – той, что с первобытных времен влечет друг к другу самцов и самок, я жадно вдыхала воздух, наполненный этим дьявольским снадобьем, полностью погружаясь в изумительный мужской запах, который исходил от Шиа, Руки мои дрожали от желания. Я снова втянула носом воздух и уловила запах, который в наибольшей степени возбуждает половое чувство – аромат феромонов.
В течение многих лет я составляла ароматические смеси, вызывающие подобную реакцию, но мне и в голову не приходило, что человеческий организм сам способен производить такое. Теперь я убедилась, что такое возможно. Аромат, исходящий от Шиа, делал со мной нечто невообразимое... Я уже не думала о том, что мне не слишком удобно находиться столь долгое время в комнате одинокого мужчины; я бы отдалась ему немедленно, если бы он пожелал этого... Хорошо, что он был в неподходящей форме: с раскроенной губой, сломанными ребрами и поврежденным коленом не говоря уже о неусыпно бдящей домохозяйке он не представлял для меня никакой угрозы.
– Я думаю, что должна сделать это, – как сомнамбула проговорила я, удивляясь тому, как глухо – будто из деревянной бочки – звучит мой голос. – Вы не из тех, кто будет помнить чей-нибудь поцелуй в течение нескольких дней.
– А вот я не уверен в этом.
Он взял платок из моих слабеющих рук и бросил его на пол.
– Что вы имеете в виду?! – испуганно вскрикнула я.
Он обвил здоровую руку вокруг моей шеи. Под прохладой собственных влажных волос я почувствовала жар его тела.
– Я думаю, мне лучше уйти.
– Вы, вероятно, правы, миссис Вестшайр. – Услышав свою фамилию, я не предприняла ни малейшего усилия, чтобы вырваться из его объятий. Казалось, я уже была неспособна сопротивляться соблазнительному давлению его руки.
– Я всего лишь слабая женщина, – сказала я, защищаясь.
– Мы все слабы, просто у каждого есть свой предел возможного. К тому же вы, красавица, постоянно сами себе мешаете. – Мягкий южный говор, лившийся из его плутоватого рта, был подобен какому-то наркотическому снадобью, и лишь благодаря временной слабости Шиа я чувствовала себя в безопасности. Его голова, вся в синяках и ссадинах, приблизилась ко мне, и я совершенно потерялась в волшебном свете, лившемся из его глаз.
Я судорожно облизала губы, пытаясь представить себе, какими стали бы эти глаза, если бы мой приятель вдруг выздоровел.
– Мне кажется, я до конца своих дней буду делать это – мешать самой себе, – задумчиво проговорила я.
Его широкая грудь была теперь совсем близко от меня, и ее тепло, подобное жару железной печки, с легкостью проникало сквозь мою тонкую блузку. Разрываясь между желаниями сбежать поскорее и отдаться на милость поднимавшегося во мне инстинкта, я с трудом вдыхала горячий воздух. Он сжал меня сильнее, и я почувствовала, как горячие волны страсти, подобно цунами, проходят по моему позвоночнику, а тело мое становится слабым, как желе.
– Вам больше небезопасно здесь находиться, красавица. – Шиа ослабил свои объятия, его пальцы нарочито медленно, с легкими прикосновениями заскользили вдоль моей спины; эти прикосновения были волшебны.
Как оказалось, я была более уязвима, чем себе представляла. Я хотела остаться верной клятве, данной мной когда-то, но в этот момент почувствовала, что силы, так необходимые мне для этого, тают. И я запаниковала.
Шиа был прав. Я здесь не чувствовала себя в безопасности, но угроза исходила не от гангстеров и жуликов, она крылась во мне самой. Я не в силах была противостоять страстным желаниям, которые поднимались во мне, как только я видела Шиа, приближалась к нему и ощущала исходивший от него аромат.
Ласковыми движениями он поправил мои непокорные рыжие пряди, потом устало склонил голову, так что его щека почти коснулась моего лба. Суточная щетина на его лице слегка уколола мне кожу, и чувство какой-то новой близости к этому человеку захватило меня. Одна моя часть кричала беги отсюда как можно дальше, другая же – как можно покинуть человека, который рисковал собой ради твоих, неведомых ему целей... и от которого веяло такой притягательной силой.
Чувствуя на своем лбу щетинистый подбородок Шиа, я непроизвольно начала гладить его мускулистую грудь. Медленно-медленно провела рукой вдоль его груди, покорно следуя за рельефом могучих мускулов и лишь слегка ероша волоски, обильно покрывавшие кожу Шиа. Ощутив мое прикосновение, Шиа издал низкий, исходивший, казалось, из самых глубин его груди звук.
– Красавица, вы в опасности, – прошептал он, и я почувствовала на щеке тепло его дыхания.
– Вы не в той форме, чтобы причинить мне неприятности, – пробормотала я.
– Тогда почему же я чувствую опасность?
– Вы мужчина. Вы встречались лицом к лицу с врагами и остались живы. – Я коснулась кончиком языка его грубой кожи. К моему изумлению, вкус, который я ощутила, былвкусом не соли, а, скорее, сахара. – И я осталась жива.
Он повернулся, и его рот оказался на одном уровне с моим. Поколебавшись, я еще сильнее высунула язык, стараясь коснуться им разбитой губы Шиа. Ни одна уважающая себя южанка не скомпрометировала бы себя подобным образом, но огонь струился по моим жилам, поддерживаемый близостью Шиа, видом его поврежденной губы, его покрытого шрамами тела. Я не отдавала себе в этом отчета, но мне не терпелось испытать, что заставляет сидящего рядом со мной человека все время ходить по краю пропасти, в то время как я, завидев опасность, всегда стремилась обратно, опустив крылья. Он не смог бы поцеловать меня как следует, и возможно поэтому,, чувствуя себя в относительной безопасности, я решилась на такое «геройство». Я не хотела обманывать Шиа, возбуждать его понапрасну, а потом спрятаться в кусты. Я просто хотела почувствовать вкус жизни: подобно тому, как купальщик, входя в воду, пробует ее пальцем ноги, так я проверяла язычком температуру этого моря страсти. Многие люди из тех, что окружали меня до сих пор, с наслаждением купались в нем, а я в лучшем случае лишь наблюдала за этим с берега.
Вспомнив о том, что верхняя губа Шиа сильно разбита, я закрыла глаза и легонько поцеловала его в нижнюю губу. Запретный плод был сладок: острое наслаждение пронзило меня как электрический ток. Ласка была вполне невинной, но вместе с тем очень эротической.
– Вы учтите, мне будет очень трудно сейчас снять штаны: я могу совсем доконать свое колено. Во всяком случае, придется повозиться, – произнес Шиа.
– О, я не собираюсь оставаться здесь надолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42