Потом начинают скучать локти, плечи, икроножные мышцы и квадрицепсы, и вскоре все тело игрока охватывает неудержимая страсть к Баскетболу.
Утоляя эту жажду, ты высоко подпрыгиваешь и, не опускаясь, бросаешь мяч в корзину, и когда из жадной твоей руки мяч, не касаясь ободка, пролетит через сетку, вот тогда ты почувствуешь удовлетворение. Но этого мало, и так нужно
попасть сто, тысячу раз... Сколько раз нужно испытать эту мгновенную физиологическую радость, чтобы пресытиться Баскетболом?
Кондрашин встал под кольцом, а Харитонов на линии аута. Между ними спиной к щиту разместился Белов. Вплотную его прикрывал самый высокорослый спартаковец Иванов. Харитонов бросил мяч Белову, тот подпрыгнул и повернулся в воздухе. Вместе с ним подпрыгнул и Иванов. Мяч над руками Иванова полетел в кольцо. Кондрашин подобрал его и отправил назад, к Харитонову. Все повторилось.
Так было сделано двадцать раз. Восемь раз Белов попал. Три или четыре раза мяч перехватил Иванов. Лицо Белова иногда передергивалось от боли.
-- "Нет, не капризничает, опять спина болит, -- подумал тренер. -- Восемь из двадцати: плохо дело..."
Через четверть часа, когда настил содрогался от топота и стука мячей и когда тренировочный пыл достиг высшего накала, Белов был отправлен на массаж. "Вот уеду в деревню, и все, -- думал он, печально шмыгая носом, -- уеду в деревню молоко пить..."
А мы забыли про армейцев и про золотые медали и два часа играли в баскетбол за милую душу.
Последняя ночь перед матчем. Урчат, воют, жалобно стонут водопроводные трубы в бывшей "Европе". Дребезжат во всех номерах телефоны: некто, таинственный в ночи, разыскивает какого-то Гурама Накашидзе. "Спартак" спит и видит вперемежку то золотые, то серебряные сны. ЦСКА видит только золотые сны: такова установка командования и тренера Гомельского. Толя Юмашев бормочет сквозь сон:
Судьба, как ракета, летит по параболе,
Обычно -- во мраке, и реже -- по радуге...
...Куда ж я уехал! И черт меня нес
Меж грузных тбилисских двусмысленных звезд!
Кондрашин, закинув руки за голову, смотрит на эти звезды и думает о своей команде, об этих мальчишках, которых он еще совсем недавно тренировал в детской секции, о равномерном движении вверх: 68-й год -- четвертое место во Всесоюзном турнире, 69-й -- бронза, 70-й -- серебро, и вот завтра... завтра... Шагнем ли на последнюю ступеньку? Лучше заранее приучить себя к серебру. ЦСКА сильнее. Кто же спорит, они сильнее, но... Но мы, черт возьми, очень любим играть в баскетбол!
День великой сечи выдался дождливым. Тяжелые тучи висели над Мтацминдой. Спартаковцы хмуро позавтракали и поехали на трамвае в школу киномехаников смотреть фильм, который привезли с собой в авоське.
Фильм был узкопленочный, любительский, снятый непонятно на какой скорости. Никто себя не узнавал: по крохотному экрану метались суетливые человечки двадцатых годов.
-- Только Чарли Чаплина здесь не хватает, -- пошутил Кондрашин. Немного посмеялись, но вскоре настроение опять упало. Желтая Кура уносила к морю непрерывно падающие с небес капли, и это были, конечно, слезы ленинградских любителей баскетбола.
ОНИ СИЛЬНЕЕ НАС. ОНИ НАС СИЛЬНЕЕ. НАС ОНИ СИЛЬНЕЕ. НАС СИЛЬНЕЕ ОНИ.
На установочном собрании тоже было пасмурно.
-- Саня атаковать не будет, - сказал тренер. - Ты сейчас мало тренируешься, броски у тебя не идут. Попробуем сыграть без тебя.
По дороге из номера к автобусу все сошло благополучно: ни тетка не повстречалась с пустым ведром, ни кошка дорогу не перебежала, но в автобусе выяснилось, что один игрок (страшно даже фамилию называть) забыл кеды!
Пока он, стуча зубами, бегал в номер и обратно, в автобусе все перекрестили пальцы. Впрочем, чего уж там бояться примет - ОНИ ВСЕ РАВНО НАС СИЛЬНЕЕ.
Пока шла разминка, Дворец спорта с медлительной жадностью всасывал в себя толпы болельщиков. Как ни в чем не бывало играла музыка, "Реро" и Том Джонс... "Зеленые поля", "Дилайла", "Чужак в ночи"... Спартаковцы один за другим после бросков тянулись в очередь на следующую атаку и невольно смотрели на другую половину площадки, где стремительно, точно, деловито разминались армейцы.
А ОНИ НА НАС ДАЖЕ ВНИМАНИЯ НЕ ОБРАЩАЛИ.
Разминка ЦСКА напоминала работу не очень сложного, но идеально отлаженного механизма. Команда эта, как всегда, вызывала восхищение, но немного и раздражала своей очевидной непобедимостью.
Началось. Белов, конечно, в центре поля перепрыгнул Андреева, но все-таки с первых минут стало ясно: игра у "Спартака" не заладилась. Совсем не пошли броски у капитана команды Иванова. Не клеилось у Юмашева. С искаженным от боли лицом упал на скамейку Большаков -- подвернул ступню. Заморозка не помогла, так он и не вышел на площадку. Бледный до синевы А. Белов выполнял установку тренера, добросовестно трудился в защите, в атаки не ходил.
А ЦСКА между тем спокойно, размеренно набирает очки, как и в том, предыдущем матче. Один за другим попадали в цель Кульков и Капранов, С. Белов и Жар. Фатальный разрыв в семь очков, то сжимаясь, то увеличиваясь, все-таки сохранялся.
Должно быть, они сильнее нас как раз на эти семь очков, а может быть, и на все десять. Мы были заторможены, загипнотизированы этой мыслью, и лишь один только Юра Штукин знать ничего не желал. Он атаковал издали и на проходах, дрался под щитом и попадал, попадал один за всех.
Спартаковцы ушли на перерыв, повесив головы. Зловещие семь очков лежали на плечах, как портик Эрмитажа на атлантах. Кондрашин, закусив губу и руки заложив в карманы, последовал за ними в раздевалку.
-- Вот позорище-то, -- негромко, но вполне внятно заговорил он. -- Тоже мне претенденты в чемпионы! Публики бы постыдились! Леня, проснись! Проснитесь, ребята! Перестань жевать, Ваня! Ну-ка выплюнь резинку! Тоже мне Алсиндор! Валера, мяч поймать можешь? Хотя бы мяч поймать?
Харитонов почесывал затылок: теперь он их так запугает, что они совсем играть не смогут. Однако Кондрашин-то знал свое дело. Обычно мягкий, добродушно-ироничный со своими "питомцами", он сейчас разорялся не зря. Он понял, что должен взбесить своих заранее смирившихся с поражением "бойцов", впрыснуть им под кожу мощный психологический допинг, напомнить им, черт возьми, что они были первыми всю осень и всю зиму и что они очень любят играть в баскетбол.
В начале второго тайма вдруг несколько раз попал Иванов. Обычно блуждающая на его мягком лице улыбка, не менее загадочная, чем улыбка Джоконды, теперь пропала, лицо ожесточенно заострилось. Кондрашин выпустил молодого Арзамаскова. Тот мгновенно поразил кольцо с большого расстояния и стремительно удалился. Кондрашин бросил в бой Волчкова. Евгений вдруг заработал с бешеной энергией, стремясь заменить одновременно и Большакова и Белова. Не унимался Штукин.
Разрыв сокращался. Он сжался вдруг до трех очков, потом до одного... потом... Потом вдруг ЦСКА занервничал.
ОНИ СТАЛИ НА НАС СМОТРЕТЬ!
Надорванным голосом кричал что-то Кульков, а у самого-то было уже четыре фола. С четырьмя фолами играл Жар. Покинул уже площадку "камикадзе" Ковыркин.
Игра закачалась на тонкой спице. Началась эта зыбкая, характерная для сильного настоящего баскетбола выматывающая нервы качка. И вдруг за три минуты до конца весь стадион и все игроки поняли, что "СПАРТАК" ВЫИГРЫВАЕТ, все в это поверили, и главное -- в это поверил мяч.
Баскетбол, разумеется, -- это только игра, но в биологическом смысле это, конечно, грандиозная битва, в которой сражаются друг с другом полчища нервных клеток. Бешеный спурт ленинградцев был подобен атаке самых глубоких резервов, последних резервов вроде наполеоновской "старой гвардии", но можно, если угодно, назвать его "вдохновенным порывом".
И в тот миг, когда мяч поверил в победу "Спартака", весь стадион вскочил на ноги, ибо приближалось чудо, а чудо всегда любезно человеческому сердцу.
Невероятными усилиями армейцам удалось вновь оторваться на одно очко. Плясали, убегая в спортивную историю, электрические секунды. Кондрашин пытался перекричать длинный вопль трибун:
-- Играйте на Белова! Саня, Теперь в атаку!
За восемь секунд до конца Юрий Штукин попал в кольцо и сделал свою команду чемпионом Советского Союза. Восхождение завершилось!
МЫ ЧЕМПИОНЫ!
Армейцы выбросили мяч из-за лицевой, уже потеряв свои привычные почти внутриведомственные титулы. Восемь секунд, 7, 6, 5, 4, 3... Затем на глазах десятитысячной толпы капитан армейцев Сергей Белов поднялся в воздух.
Это было в углу площадки, под самым табло, на котором в это время 58-ю секунду уже сменяла 59-я. Сколько времени нужно мячу, чтобы с угла площадки описать идеальную траекторию и упасть прямо в кольцо, не задевая ободка? Читатель должен знать, что для этого страшного действия ему нужно меньше одной секунды. Впрочем, по современным правилам, если уж мяч полетел, он может лететь сколько угодно времени. Он и летел, кажется, год.
...Рухнули ничком на площадку Саня Белов и Женя Волчков. Взвыла сирена.
Итак, Сергей Белов, совершив свой последний в сезоне бросок, убил нового чемпиона. Поаплодируем этому гениальному баскетболисту!
В команде ЦСКА собраны действительно великолепные игроки, и Сергей Белов первый среди них. Замечательная команда, но... знаете ли... некоторым любителям баскетбола все-таки больше нравится "Спартак", в котором собраны не столь великолепные игроки. Что же тут кроется и почему на наших глазах едва не произошло чудо? ЦСКА -- это совершенное творение, созданное для победы, для накопления славы. Для победы в данном случае по баскетболу. Делают они свое дело хорошо -- побеждают уже десять или сколько там лет подряд.
"Спартак" -- несовершенное творение, созданное для игры в баскетбол. Мы хотим, чтобы он выиграл, и он выиграет, а потом, наверное, проиграет, чтобы в следующий раз снова выиграть, а может быть, и наоборот -- позорно "продуть"... Пусть он играет за милую душу в свой человеческий, полный надежд и горечи баскетбол.
Кроме того, ни у кого не вызывает сомнений, что когда-нибудь спартаковские "корабелы" построят какой-нибудь замечательный кораблик, а инженеры оснастят его приборами, а педагоги поднимут флаг адмирала Кондрашина и будут учить на палубе детей баскетболу, астрономии и хорошим манерам.
1 2
Утоляя эту жажду, ты высоко подпрыгиваешь и, не опускаясь, бросаешь мяч в корзину, и когда из жадной твоей руки мяч, не касаясь ободка, пролетит через сетку, вот тогда ты почувствуешь удовлетворение. Но этого мало, и так нужно
попасть сто, тысячу раз... Сколько раз нужно испытать эту мгновенную физиологическую радость, чтобы пресытиться Баскетболом?
Кондрашин встал под кольцом, а Харитонов на линии аута. Между ними спиной к щиту разместился Белов. Вплотную его прикрывал самый высокорослый спартаковец Иванов. Харитонов бросил мяч Белову, тот подпрыгнул и повернулся в воздухе. Вместе с ним подпрыгнул и Иванов. Мяч над руками Иванова полетел в кольцо. Кондрашин подобрал его и отправил назад, к Харитонову. Все повторилось.
Так было сделано двадцать раз. Восемь раз Белов попал. Три или четыре раза мяч перехватил Иванов. Лицо Белова иногда передергивалось от боли.
-- "Нет, не капризничает, опять спина болит, -- подумал тренер. -- Восемь из двадцати: плохо дело..."
Через четверть часа, когда настил содрогался от топота и стука мячей и когда тренировочный пыл достиг высшего накала, Белов был отправлен на массаж. "Вот уеду в деревню, и все, -- думал он, печально шмыгая носом, -- уеду в деревню молоко пить..."
А мы забыли про армейцев и про золотые медали и два часа играли в баскетбол за милую душу.
Последняя ночь перед матчем. Урчат, воют, жалобно стонут водопроводные трубы в бывшей "Европе". Дребезжат во всех номерах телефоны: некто, таинственный в ночи, разыскивает какого-то Гурама Накашидзе. "Спартак" спит и видит вперемежку то золотые, то серебряные сны. ЦСКА видит только золотые сны: такова установка командования и тренера Гомельского. Толя Юмашев бормочет сквозь сон:
Судьба, как ракета, летит по параболе,
Обычно -- во мраке, и реже -- по радуге...
...Куда ж я уехал! И черт меня нес
Меж грузных тбилисских двусмысленных звезд!
Кондрашин, закинув руки за голову, смотрит на эти звезды и думает о своей команде, об этих мальчишках, которых он еще совсем недавно тренировал в детской секции, о равномерном движении вверх: 68-й год -- четвертое место во Всесоюзном турнире, 69-й -- бронза, 70-й -- серебро, и вот завтра... завтра... Шагнем ли на последнюю ступеньку? Лучше заранее приучить себя к серебру. ЦСКА сильнее. Кто же спорит, они сильнее, но... Но мы, черт возьми, очень любим играть в баскетбол!
День великой сечи выдался дождливым. Тяжелые тучи висели над Мтацминдой. Спартаковцы хмуро позавтракали и поехали на трамвае в школу киномехаников смотреть фильм, который привезли с собой в авоське.
Фильм был узкопленочный, любительский, снятый непонятно на какой скорости. Никто себя не узнавал: по крохотному экрану метались суетливые человечки двадцатых годов.
-- Только Чарли Чаплина здесь не хватает, -- пошутил Кондрашин. Немного посмеялись, но вскоре настроение опять упало. Желтая Кура уносила к морю непрерывно падающие с небес капли, и это были, конечно, слезы ленинградских любителей баскетбола.
ОНИ СИЛЬНЕЕ НАС. ОНИ НАС СИЛЬНЕЕ. НАС ОНИ СИЛЬНЕЕ. НАС СИЛЬНЕЕ ОНИ.
На установочном собрании тоже было пасмурно.
-- Саня атаковать не будет, - сказал тренер. - Ты сейчас мало тренируешься, броски у тебя не идут. Попробуем сыграть без тебя.
По дороге из номера к автобусу все сошло благополучно: ни тетка не повстречалась с пустым ведром, ни кошка дорогу не перебежала, но в автобусе выяснилось, что один игрок (страшно даже фамилию называть) забыл кеды!
Пока он, стуча зубами, бегал в номер и обратно, в автобусе все перекрестили пальцы. Впрочем, чего уж там бояться примет - ОНИ ВСЕ РАВНО НАС СИЛЬНЕЕ.
Пока шла разминка, Дворец спорта с медлительной жадностью всасывал в себя толпы болельщиков. Как ни в чем не бывало играла музыка, "Реро" и Том Джонс... "Зеленые поля", "Дилайла", "Чужак в ночи"... Спартаковцы один за другим после бросков тянулись в очередь на следующую атаку и невольно смотрели на другую половину площадки, где стремительно, точно, деловито разминались армейцы.
А ОНИ НА НАС ДАЖЕ ВНИМАНИЯ НЕ ОБРАЩАЛИ.
Разминка ЦСКА напоминала работу не очень сложного, но идеально отлаженного механизма. Команда эта, как всегда, вызывала восхищение, но немного и раздражала своей очевидной непобедимостью.
Началось. Белов, конечно, в центре поля перепрыгнул Андреева, но все-таки с первых минут стало ясно: игра у "Спартака" не заладилась. Совсем не пошли броски у капитана команды Иванова. Не клеилось у Юмашева. С искаженным от боли лицом упал на скамейку Большаков -- подвернул ступню. Заморозка не помогла, так он и не вышел на площадку. Бледный до синевы А. Белов выполнял установку тренера, добросовестно трудился в защите, в атаки не ходил.
А ЦСКА между тем спокойно, размеренно набирает очки, как и в том, предыдущем матче. Один за другим попадали в цель Кульков и Капранов, С. Белов и Жар. Фатальный разрыв в семь очков, то сжимаясь, то увеличиваясь, все-таки сохранялся.
Должно быть, они сильнее нас как раз на эти семь очков, а может быть, и на все десять. Мы были заторможены, загипнотизированы этой мыслью, и лишь один только Юра Штукин знать ничего не желал. Он атаковал издали и на проходах, дрался под щитом и попадал, попадал один за всех.
Спартаковцы ушли на перерыв, повесив головы. Зловещие семь очков лежали на плечах, как портик Эрмитажа на атлантах. Кондрашин, закусив губу и руки заложив в карманы, последовал за ними в раздевалку.
-- Вот позорище-то, -- негромко, но вполне внятно заговорил он. -- Тоже мне претенденты в чемпионы! Публики бы постыдились! Леня, проснись! Проснитесь, ребята! Перестань жевать, Ваня! Ну-ка выплюнь резинку! Тоже мне Алсиндор! Валера, мяч поймать можешь? Хотя бы мяч поймать?
Харитонов почесывал затылок: теперь он их так запугает, что они совсем играть не смогут. Однако Кондрашин-то знал свое дело. Обычно мягкий, добродушно-ироничный со своими "питомцами", он сейчас разорялся не зря. Он понял, что должен взбесить своих заранее смирившихся с поражением "бойцов", впрыснуть им под кожу мощный психологический допинг, напомнить им, черт возьми, что они были первыми всю осень и всю зиму и что они очень любят играть в баскетбол.
В начале второго тайма вдруг несколько раз попал Иванов. Обычно блуждающая на его мягком лице улыбка, не менее загадочная, чем улыбка Джоконды, теперь пропала, лицо ожесточенно заострилось. Кондрашин выпустил молодого Арзамаскова. Тот мгновенно поразил кольцо с большого расстояния и стремительно удалился. Кондрашин бросил в бой Волчкова. Евгений вдруг заработал с бешеной энергией, стремясь заменить одновременно и Большакова и Белова. Не унимался Штукин.
Разрыв сокращался. Он сжался вдруг до трех очков, потом до одного... потом... Потом вдруг ЦСКА занервничал.
ОНИ СТАЛИ НА НАС СМОТРЕТЬ!
Надорванным голосом кричал что-то Кульков, а у самого-то было уже четыре фола. С четырьмя фолами играл Жар. Покинул уже площадку "камикадзе" Ковыркин.
Игра закачалась на тонкой спице. Началась эта зыбкая, характерная для сильного настоящего баскетбола выматывающая нервы качка. И вдруг за три минуты до конца весь стадион и все игроки поняли, что "СПАРТАК" ВЫИГРЫВАЕТ, все в это поверили, и главное -- в это поверил мяч.
Баскетбол, разумеется, -- это только игра, но в биологическом смысле это, конечно, грандиозная битва, в которой сражаются друг с другом полчища нервных клеток. Бешеный спурт ленинградцев был подобен атаке самых глубоких резервов, последних резервов вроде наполеоновской "старой гвардии", но можно, если угодно, назвать его "вдохновенным порывом".
И в тот миг, когда мяч поверил в победу "Спартака", весь стадион вскочил на ноги, ибо приближалось чудо, а чудо всегда любезно человеческому сердцу.
Невероятными усилиями армейцам удалось вновь оторваться на одно очко. Плясали, убегая в спортивную историю, электрические секунды. Кондрашин пытался перекричать длинный вопль трибун:
-- Играйте на Белова! Саня, Теперь в атаку!
За восемь секунд до конца Юрий Штукин попал в кольцо и сделал свою команду чемпионом Советского Союза. Восхождение завершилось!
МЫ ЧЕМПИОНЫ!
Армейцы выбросили мяч из-за лицевой, уже потеряв свои привычные почти внутриведомственные титулы. Восемь секунд, 7, 6, 5, 4, 3... Затем на глазах десятитысячной толпы капитан армейцев Сергей Белов поднялся в воздух.
Это было в углу площадки, под самым табло, на котором в это время 58-ю секунду уже сменяла 59-я. Сколько времени нужно мячу, чтобы с угла площадки описать идеальную траекторию и упасть прямо в кольцо, не задевая ободка? Читатель должен знать, что для этого страшного действия ему нужно меньше одной секунды. Впрочем, по современным правилам, если уж мяч полетел, он может лететь сколько угодно времени. Он и летел, кажется, год.
...Рухнули ничком на площадку Саня Белов и Женя Волчков. Взвыла сирена.
Итак, Сергей Белов, совершив свой последний в сезоне бросок, убил нового чемпиона. Поаплодируем этому гениальному баскетболисту!
В команде ЦСКА собраны действительно великолепные игроки, и Сергей Белов первый среди них. Замечательная команда, но... знаете ли... некоторым любителям баскетбола все-таки больше нравится "Спартак", в котором собраны не столь великолепные игроки. Что же тут кроется и почему на наших глазах едва не произошло чудо? ЦСКА -- это совершенное творение, созданное для победы, для накопления славы. Для победы в данном случае по баскетболу. Делают они свое дело хорошо -- побеждают уже десять или сколько там лет подряд.
"Спартак" -- несовершенное творение, созданное для игры в баскетбол. Мы хотим, чтобы он выиграл, и он выиграет, а потом, наверное, проиграет, чтобы в следующий раз снова выиграть, а может быть, и наоборот -- позорно "продуть"... Пусть он играет за милую душу в свой человеческий, полный надежд и горечи баскетбол.
Кроме того, ни у кого не вызывает сомнений, что когда-нибудь спартаковские "корабелы" построят какой-нибудь замечательный кораблик, а инженеры оснастят его приборами, а педагоги поднимут флаг адмирала Кондрашина и будут учить на палубе детей баскетболу, астрономии и хорошим манерам.
1 2