КИСТОЧКИН (вешает трубку). Занято. Не умничай, Петр! Нужна баба, так сразу и скажи. За мной ведь должок еще с тех пор. Помнишь рижаночку?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (сжимает кулаки, тихо). Помню, сволочь… (Бегает взад и вперед по комнате.) Слушай, Женька, мы собирались поговорить с тобой о серьезных вопросах…
КИСТОЧКИН. Давай лучше о бабах поболтаем. Кстати, ты на Севере наконец научился с ними работать? (Включает музыку, пританцовывает.)
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Мне кажется, что ты перебираешь со своей надмирной ролью? Нет?
КИСТОЧКИН (танцует). Какая там роль? Я просто вышел за проволоку. Все это общество – загон для животных. Все эти кодексы, нравы…
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Есть все-таки извечные ценности – любовь, честь, милосердие…
КИСТОЧКИН (танцует). Вот это как раз главная зараза. Извечные ценности. Какой вздор, какие условности! Цепляться за эти жалкие фетиши, дрочить на извечные ценности в те дни, когда повсеместно (орет) повсеместно!!! установлена призрачность нашего мира. (Престраннейшая веселость, игривость, носится no комнате, делая похабные жесты.) Неопознанные летающие предметы… Ты что молчишь?…
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Внимательно слушаю.
Во время этого разговора вошел Аброскин, но не был замечен. Он стоит в дверях и слушает.
КИСТОЧКИН (смеется в лицо Треугольникову). Думаешь, проговорюсь?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (выключает радиолу). Куда ты собираешься?
КИСТОЧКИН (завязывая галстук). На пистон.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. К Светлане?
КИСТОЧКИН. Ага Правда, ничего девка? Очень долго ломалась.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Послушай, Женька, мы ведь с тобой были товарищами. Я, кажется, влюбился в нее…
КИСТОЧКИН. Вздор!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Не ходи к ней. Лучше я пойду. Она хорошая.
КИСТОЧКИН. Нравится мне эта таежная непосредственность!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Ты не пойдешь к ней!
КИСТОЧКИН, Что-о?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Тогда подеремся!
КИСТОЧКИН. Что-о?
АБРОСКИН. Скоты! Кобели! (Вскрикнув, хватается за грудь и оседает, приваливаясь к стене.)
Вскакивает семейство Принцкеров.
КРИКИ. Боже мой!
Что с вами?
Ужас!
На помощь!
Сцена заполняется сбежавшимися на крик жильцами. Здесь все наши знакомые. Кисточкин и Треугольников вбегают в столовую Принцкеров.
ГОЛОСА. Осторожно!
Это сердце.
Поднимите профессора!
Звоните в «Скорую»!
Кисточкин, Треугольников и Футболист поднимают Аброскина и переносят его на диван. На сцене невообразимая суета. Кто-то звонит, все бегают, кто-то несет холодное полотенце, какие-то капли.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (громко). Спокойно! Нужна тишина!
Аброскин стонет.
ОЛЯ (от телефона). Сейчас приедут! Выехали!
БАБУШКА. Молодые люди, идите встречайте «скорую помощь»!
Треугольников и Игорь убегают. Наступает тишина. Все смотрят на Аброскина. Кисточкин смотрит на часы. Подходит к дивану, садится в ногах Аброскина, осторожно щупает его пульс.
КИСТОЧКИН (шепчет). Раз, два, три… Так, так… Ничего, ничего… Ритмичный, веселенький, как часики… Все будет хорошо, профессор!
АБРОСКИН (очень тихо). Светлана…
ГОЛОСА. А где Светлана?
Боже мой, где же Светлана?
КИСТОЧКИН (встает, прохаживается по комнате, смотрит на часы). Ничего, ничего, все будет в порядке. Мне надо идти, у меня сейчас ночное совещание. Я позвоню. Если нужно будет что-нибудь импортное, я достану. Я пошел.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
На сцене в глубине комнаты в квартире Аброскина. Там на диване лежит Аброскин, рядом в кресле сидит Треугольников. Ближе к просцениуму декорации студии Буркалло. Там появляются Светлана и Кисточкин.
СВЕТЛАНА (огляделась и присвистнула). Чье это логово? Студия?
КИСТОЧКИН (вынимает из сумки коньяк, что-то еще, расставляет все это на низком столике). Да, студия одного дундука.
СВЕТЛАНА. Дай закурить. Который час?
КИСТОЧКИН (усмехается). Не все ли тебе равно, который час? Бога нет.
СВЕТЛАНА (закуривает). Остроумно. Ах, Кисточкин, милый мой Кисточкин!
КИСТОЧКИН. Итак, прошу – коньяк, лимон, немного шо-ко-ла-да…
СВЕТЛАНА (осматривается). Интересные работы. Парень не без способностей.
КИСТОЧКИН. Все это муть.
СВЕТЛАНА. Я думала, ты любишь авангард.
КИСТОЧКИН. Устарел твой авангард.
СВЕТЛАНА. Возврат к традициям?
КИСТОЧКИН. Сгнили ваши традиции.
СВЕТЛАНА. Здорово говоришь!
КИСТОЧКИН. Хватит болтать. Иди поближе. (Они целуются.)
СВЕТЛАНА. Женщина может попросить?
КИСТОЧКИН. Что хочет женщина?
СВЕТЛАНА. Женщина хочет музыки.
КИСТОЧКИН. Это законно. (Включает магнитофон.)
В глубине сцены возле лестницы появляется Игорь, тихо играет на трубе.
КИСТОЧКИН. Подходящий блюз. Романтический и слегка обреченный. Прощанье с невинностью. По делу.
СВЕТЛАНА. Как хорошо звучит труба. Я тебя люблю, кажется. Я никогда раньше такого не испытывала. Ты для меня идеал мужчины. Грубый, решительный и нежный.
КИСТОЧКИН. Светка, ты поменьше болтай. Молчи и расслабляйся. Это такая особая музыка – растормаживает. Звучит тихая музыка. Светлана и Кисточкин сидят рядом и курят.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (Аброскину). Вам лучше, профессор?
АБРОСКИН. Я просто здоров. Только душа разрывается на части. Я забыл: как ваша фамилия?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Треугольников.
АБРОСКИН. Треугольников – неудобная фамилия. Колется по углам.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Зато – точные законы, понятные каждому школьнику.
АБРОСКИН. А вы-то сами разобрались?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я запутался в катетах. Катеты, как щипцы, а гипотенуза натянута до предела. Звенит. Вы слышите музыку?
АБРОСКИН. Это сосед упражняется.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я люблю вашу дочь.
АБРОСКИН. Пожалуй, я могу уже сесть.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Врач запретил.
АБРОСКИН. Врач! Подумаешь, врач! Я сам себе врач. (Пытается сесть.)
Треугольников помогает ему.
АБРОСКИН (едко). В зятья готовитесь? (Садится в постели.) Дайте закурить!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Вы не рехнулись, профессор? (Достает сигареты.)
АБРОСКИН. А коньяк там, в шкафчике. Бросьте сердобольничать. Я хочу с вами поговорить.
КИСТОЧКИН (выключает магнитофон). Ну, ладно, хватит. Кочумай!
Игорь уходит.
СВЕТЛАНА. Почему нет музыки?
КИСТОЧКИН, Хватит. Раздражает. Слишком много соплей.
СВЕТЛАНА (нежно). Железный мужчина.
КИСТОЧКИН. Это что? Ирония? Сейчас получишь коленкой под зад.
СВЕТЛАНА (тихо). Я не иронизирую, железный мужчина.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (в их сторону). Стальная птица!
КИСТОЧКИН (Треугольникову). Молчи, сопля!
АБРОСКИН (Треугольникову). Который час?
КИСТОЧКИН (Аброскину). Нет времени! Бога нет!
АБРОСКИН (упорно). Треугольников, скажите, который час?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. 9.30 вечера, профессор. (Кисточкину.) Кажется, время-то не в твоей компетенции.
КИСТОЧКИН (смеется). Ты – наивный сопляк! (Нервно смотрит на часы.)
СВЕТЛАНА (жеманно). Счастливые часов не наблюдают.
КИСТОЧКИН (смеется). Вот это уже толково! (Деловито берется за нее.)
АБРОСКИН (Треугольникову). А откуда вы взялись, зятек? Я что-то так и не понял, как вы оказались в нашем доме.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я приехал с Колымы.
АБРОСКИН. О! Знакомые места. Я был в Индигиркском управлении.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. А я работаю на прииске Буранный, триста километров от Ягодного.
АБРОСКИН. Ну, как там сейчас у вас?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Хорошо. То есть не очень. Как везде.
АБРОСКИН. Вышки спилили?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Буровые?
АБРОСКИН. Сторожевые.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. A-a, вы про те вышки…
Кисточкин и Светлана в затемненной студии Буркалло то бурно, то размеренно занимаются любовью.
СВЕТЛАНА. Иногда хочется немного пофилософствовать.
КИСТОЧКИН (хохочет). Валяй-валяй!
СВЕТЛАНА. Без любви так пусто в мире!
Кисточкин продолжает свое дело, задыхаясь от хохота.
СВЕТЛАНА (слегка обиженно). Почему ты смеешься? Разве ты не веришь в любовь, мой милый?
КИСТОЧКИН. Вот фетишисты проклятые! Что за дурацкое слово – любовь! Дымовая завеса для импотентов. Нет никакой любви!
СВЕТЛАНА. Что же такое мы сейчас делаем?
КИСТОЧКИН. Половой акт.
СВЕТЛАНА. Неправда!
КИСТОЧКИН. Светка, не смеши!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (вскакивает). О, подлюга! Фраер! Подонок!
КИСТОЧКИН (Треуголъникову, издевательски). Вскочил! Вот ты-то и есть самый настоящий импотент. Вспомни, что было в юности, как ты влюблялся в разных шлюх, а мне их приходилось драть. Ах-ах, разбитое сердце! Мрачный романтик. Сопля! Платоник!
Они сходятся на середине сцены.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Это ты настоящий кастрат! В тебе нет ничего мужского!
КИСТОЧКИН (издевательски). А ты спроси у нее! (Показывает в темный угол, где лежит Светлана.)
Оттуда доносятся стоны оргазма.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (тихо). Мне кажется, что ты завидовал мне всю жизнь.
КИСТОЧКИН. Я? Тебе? Жалкий неудачник!
АБРОСКИН. Треугольников!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (спокойно). Да, профессор. (Возвращается к кровати.)
Кисточкин тоже отходит в свой угол.
АБРОСКИН. Чего вы вскочили?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Так, что-то не сидится. (Садится в кресло.)
КИСТОЧКИН (перегибается через Светлану, вытаскивает из-под кровати телефон, набирает номер). Алло! Кто у телефона?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (снимает трубку). Да. Это Треугольников.
КИСТОЧКИН. Петя, это Женя. Ну, как там? Ничего импортного не нужно?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Нет, все в порядке. Ему лучше. (Кладет трубку.)
КИСТОЧКИН. Вот и хорошо, что ничего не нужно. (Тоже кладет трубку.)
АБРОСКИН. А все-таки что вы здесь делаете?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я еду в отпуск, в Коктебель, а здесь мне надо было рассчитаться с одним дружком.
АБРОСКИН. Как вы хотели рассчитаться?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Ну, знаете, как водится: с приветом портрету и гуд бай…
АБРОСКИН. Он сильнее вас.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Когда-то боксировали на равных.
АБРОСКИН. Вы беззащитны, а он… Вы помните, как он говорил – бронированный индивидуум. Мы, зятек, по его терминологии, примитивные человеческие существа… с элементами вырождения.
ГОЛОС КИСТОЧКИНА. Конечно, вырожденцы!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Мне не очень-то легко так на него смотреть. Мы с ним учились в университете… Понимаете, мы вместе ходили по бульварам, руки в брюки, поднятый воротник, солнцем полна голова… Естественно, все к чертям отметали и мечтали о другом… Потом меня выгнали из университета.
АБРОСКИН. А он?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Он удержался. Больше того, он начал бурно прогрессировать.
ГОЛОС КИСТОЧКИНА. Завидуешь?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Вот, понимаете, профессор, он, видно, думает, что вся моя неприязнь к нему от черной зависти. А я ведь любил его. Знаете, он обладает удивительной способностью влюблять в себя людей.
АБРОСКИН. В самом деле, вы ему не завидуете? Даже сейчас, когда он там…
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я вообще никому не завидую.
АБРОСКИН. А я завидую вам.
ГОЛОС КИСТОЧКИНА. Собрались два шизофреника!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. У меня очень много времени для размышлений. Я странную жизнь веду там. Вечером маленькое окошечко упирается в темную сопку, а там только огонек метеостанции и больше ничего. Мне даже не верится, что люди в мире могут жить иначе, что где-то есть футбол и огромные города, что где-то толпы людей кричат и бурлят, что в Африке, скажем, идет стрельба, а рейд Сингапура забит торговыми судами… Мне кажется, что во всем мире люди тихо добывают золото, а по вечерам смотрят в маленькие окошечки на темные сопки. Мне кажется, что весь мир населен печальными и небогатыми добытчиками золота вроде меня.
АБРОСКИН (взволнованно). Слушайте, зять, жизнь ваша будет нелегка.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (вздрогнув). Почему же? Мне хорошо живется.
АБРОСКИН. Послушайте, я хочу понять… О чем вы там думаете?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Ну, скажем, о своей юности. Как мы стояли с этим моим дружком на Ленинских горах, не то что Герцен и Огарев, но похоже, только, конечно, никаких клятв, суровые современные молодые люди… Я думаю о юности – даром она прошла или нет?
ГОЛОС КИСТОЧКИНА. О бабах он думает!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Думаю о женщинах, о бабах. О вашей дочери, собственно говоря, я все время думал.
АБРОСКИН. А о чем вы… думаете здесь?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Здесь я думаю о том, что одной пощечиной не обойдешься. Нужно давать Кисточкину большой бой.
ГОЛОС КИСТОЧКИНА. Пупсик! Тебе ли со мной биться! Умора!
Треугольников, повернувшись, долго смотрит в его сторону.
АБРОСКИН. О чем же вы еще думаете в своей пустыне?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (яростно). О людях! О человечестве! О мире!
На просцениум легким спортивным шагом выходит Кисточкин. Останавливается там.
КИСТОЧКИН (обращается в зал). Послушай, давай серьезно: ты действительно веришь в этот бедлам?
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (выходит на просцениум, становится рядом с Кисточкиным, обращается в зал). Я действительно верю в людей, иначе я бы не жил и стал бы таким, как ты, что одно и то же.
КИСТОЧКИН (поет). Ромашки вздрогнули, завяли лютики… Ну, давай, развивай идею!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я верю, что мир придет к гармонии.
КИСТОЧКИН. Уже сейчас есть довольно гармоничная система ракетно-ядерного оружия. Воображаю себе полную гармонию – все в мире горит, кроме нашей газеты, и я печатаю в ней очерки с поля боя. Гениально!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Представь себе, что такой атомный цинизм довольно примитивная штука: Да, конечно, в течение всей истории мы колошматили друг друга чем попало, дубинами, пиками, мечами, распинали на крестах, жарили живьем, травили химией, как клопов, сжигали в печах, гноили в лагерях, но…
КИСТОЧКИН.
1 2 3 4 5 6 7 8 9