«Может, сам направлю запрос», — подумал он. Нажав на кнопку интеркома, Лео сказал секретарше:
— Соедини меня с ООН в Нью-Йорке, с кем-нибудь из руководства. Лучше всего с самим Секретарем Хепберн-Гилбертом.
Наконец его соединили с весьма искусным индийским политиком, который в прошлом году стал Генеральным Секретарем ООН.
— А, мистер Булеро, — хитро улыбнулся Хепберн-Гилберт. — Вы хотите направить запрос по поводу ареста груза Кэн-Ди, который…
— Я ничего не знаю ни о каком грузе Кэн-Ди, — ответил Лео. — Я совсем по другому делу. Вы отдаете себе отчет в том, что вытворяет Палмер Элдрич? Он привез в нашу систему лишайники с Проксимы. Из-за этого может начаться эпидемия типа той, что была у нас в девяносто восьмом.
— Мы отдаем себе в этом отчет. Однако люди Элдрича утверждают, что это лишайник из Солнечной системы, который мистер Элдрич взял с собой на Проксиму и теперь везет обратно… Как они говорят, это его источник белка. — Индиец блеснул белозубой улыбкой; подобное объяснение его явно забавляло.
— И вы этому поверили?
— Нет, конечно. — Улыбка Хепберн-Гилберта стала еще шире. — А почему, собственно, вы этим интересуетесь, мистер Булеро? Неужели вас так заботит судьба этих…, лишайников?
— Я гражданин Солнечной системы и забочусь об интересах общества. И я требую, чтобы вы предприняли соответствующие меры.
— Мы их предприняли, — сказал Хепберн-Гилберт. — Проводим расследование… Поручили его мистеру Ларку — вы ведь его знаете?
Разговор достиг мертвой точки, и Лео Булеро в конце концов отключился, чувствуя отвращение ко всем политикам. Они всегда готовы к решительным действиям, но если дело касалось Палмера Элдрича… «Ах, мистер Булеро, — передразнил он недавнего собеседника, — это, понимаете ли, совсем другое дело».
Да, Ларка он знал. Нед Ларк был шефом Отдела наркотиков ООН и ответственным за перехват последнего транспорта Кэн-Ди. Неплохая проделка со стороны Генерального Секретаря — включить Ларка в аферу с Элдричем. Можно сказать, ООН требовала услугу за услугу: пока Лео Булеро будет пытаться вернуть груз Кэн-Ди, они не предпримут ничего против Элдрича. Он это чувствовал, но, естественно, доказать ничего не мог. В конце концов Хепберн-Гилберт, этот темнокожий хитрец и недоразвитый политик, прямо этого не говорил.
«Вот так и кончаются все переговоры с ООН, — думал Лео. — Афро-азиатская политика. Болото. Везде сидят и всем руководят иностранцы». Он с яростью взглянул на пустой экран.
Пока он раздумывал, что делать дальше, звякнул интерком, и его секретарша мисс Глисон сказала:
— Мистер Булеро, в приемной мистер Майерсон. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов.
— Пусть войдет. — Он обрадовался, что хотя бы на минуту отвлечется от своих проблем.
Несколько мгновений спустя эксперт-прогностик в области моды с хмурым видом вошел в кабинет и молча сел напротив Лео.
— Что с тобой, Майерсон? — спросил Булеро. — Ну, говори, я ведь для этого здесь и нахожусь. Можешь поплакать у меня на плече. — Он старался, чтобы голос его звучал холодно.
— Дело касается моей ассистентки, мисс Фьюгейт.
— Да, я слышал, что ты с ней спишь.
— Не в этом дело.
— Ах вот как, — иронически заметил Лео. — Ну, это мелочь.
— Я только хотел сказать, что пришел сюда по другой причине. У нас только что было недоразумение. Мне принесли образцы…
— Ты что-то отклонил, — перебил его Лео, — а она с этим не согласилась.
— Да.
— Ах вы, ясновидцы!
«Заслуживает внимания. Может быть, существуют альтернативные варианты будущего».
— И ты хочешь, чтобы я приказал ей в будущем во всем с тобой соглашаться?
— Она моя ассистентка, — сказал Барни Майерсон. — И поэтому она должна делать то, что я ей скажу.
— Ну…, а то, что она с тобой спит, — это разве не явный шаг в данном направлении? — рассмеялся Лео. — Однако в присутствии продавца она должна поддерживать твое мнение, а свои замечания, высказать тебе позже, с глазу на глаз.
— Я даже на это не соглашусь. — Барни нахмурился еще больше.
— Ты знаешь, что я прошел курс Э-Терапии и практически сам стал ясновидцем. Это был продавец вазочек? Керамики? Барни неохотно кивнул.
— Это творения твоей бывшей жены, — сказал Лео и задумался. Ее керамика хорошо расходилась; он видел объявления в газетах. Она продавалась в одном из лучших художественных салонов в Нью-Орлеане, а также здесь, на Восточном побережье и в Сан-Франциско.
— Как они действительно пойдут, Барни? — Он внимательно посмотрел на своего ясновидца. — Мисс Фьюгейт была права?
— Никак они не пойдут, и это святая правда, — бесцветным голосом сказал Барни. Слишком бесцветным, подумал Лео, чересчур лишенным чувств.
— Я так вижу, — упрямо добавил Майерсон.
— Ну ладно, — кивнул Лео. — Принимаю твое объяснение. Однако если эти вазочки станут сенсацией, а у нас не найдется миникопий для колонистов… — Он задумался. — Может оказаться, что твоя подруга по постели займет твое место!
Вставая, Барни сказал:
— Так вы проинструктируете мисс Фьюгейт, как она должна себя вести и какую позицию занимать?
Лео расхохотался. Барни покраснел и пробормотал:
— Может, я неудачно выразился…
— Ладно, Барни, я погрожу ей пальцем. Она молодая, переживет. А ты стареешь. Ты должен заботиться о собственном достоинстве и не можешь позволить, чтобы кто-то тебе противоречил.
Лео тоже встал, подошел к Барни и похлопал его по спине.
— Послушай, что я тебе скажу. Перестань себя изводить. Забудь о своей бывшей жене. Ладно?
— Уже забыл.
— Есть ведь и другие женщины, — сказал Лео, думая о Скотти Синклер, своей нынешней любовнице. Скотти, хрупкая блондинка с большим бюстом, сейчас ждала, пока Лео не устроит себе недельный отпуск — на вилле, которая находилась на спутнике в пятистах милях от Земли. — Их бесконечно много, в отличие от первых почтовых марок США или шкурок трюфелей, которые мы используем в качестве валюты.
Внезапно ему пришло в голову, что можно уступить Барни одну из своих брошенных, но вполне еще пригодных любовниц.
— Вот что я тебе скажу… — начал он, но Барни тут же резким жестом остановил его. — Нет? — удивился Лео.
— Нет. У меня сейчас есть Рони Фьюгейт, и мне хватает. — Барни сурово взглянул на шефа.
— Согласен. Я тоже за один раз могу встречаться только с одной. Неужели ты думал, что у меня гарем в «Домике Винни-Пуха»?
— Когда я был там в последний раз, — сказал Барии, — то есть на вашем дне рождения в январе…
— Ну да. Это совсем другое дело. То, что происходит во время приемов, не стоит принимать во внимание. Он проводил Майерсона до дверей кабинета.
— Знаешь, Майерсон, я слышал о тебе сплетню, которая мне не понравилась. Кто-то видел, как ты тащил один из этих переносных терминалов психиатрического компьютера…, ты получил повестку!
Наступила тишина. Наконец Барни кивнул.
— И ты ничего нам не сообщил, — заметил Лео. — И когда же мы должны были об этом узнать? В тот день, когда ты окажешься на борту корабля, летящего на Марс?
— Как-нибудь выкручусь.
— Ну конечно, так же, как и все. Именно таким образом ООН удалось заселить четыре планеты, шесть спутников…
— Я не пройду психологических тестов, — заявил Барни. — Мои способности к ясновидению ясно мне об этом говорят. Я не могу перенести столько баллов стресса, чтобы их удовлетворить. Вот посмотрите… — Он вытянул руки. Они ощутимо дрожали. — Вспомните мою реакцию на безобидное замечание мисс Фьюгейт. Вспомните…
— Ладно, — прервал его Лео, но он все еще был обеспокоен. Обычно повестки вручали за девяносто дней до срока, а мисс Фьюгейт наверняка еще не сможет занять место Барни. Конечно, можно перевести из Парижа Мака Ронстона, но даже Ронстон со своим пятнадцатилетним опытом не заменит Барни Майерсона. Талант не приходит со временем; талант дан человеку от рождения.
«Кажется, ООН в самом деле до меня добирается», — подумал Лео. Его интересовало, является ли повестка Барни, пришедшая именно сейчас, обычным стечением обстоятельств или же это очередная попытка прощупать его слабые места. Если так, то им это удалось. И он не мог оказать никакого влияния на ООН, чтобы освободить Барни от призыва.
«А все только из-за того, что я снабжаю колонистов Кэн-Ди», — подумал он. Ведь кто-то же должен это делать; это им необходимо. Иначе зачем им наборы «Подружки Пэт»? А кроме того, это было одно из самых доходных дел в Солнечной системе. Речь шла о многих миллионах скинов.
ООН об этом тоже знала.
В двенадцать тридцать по нью-йоркскому времени Лео Булеро обедал в компании новой девушки, только что поступившей на работу. Сидя напротив него в уютном зальчике ресторана «Пурпурная Лиса», рыжеволосая Пия Юргенс с хирургической точностью орудовала вилкой и ножом, откусывая красивыми ровными зубами небольшие кусочки. Он любил рыжих: они были либо отвратительно уродливыми, либо нечеловечески прекрасными. Мисс Юргенс принадлежала к последним. Теперь, если только найдется какой-нибудь повод для приглашения ее в «Домик Винни-Пуха»…, если, конечно, Скотти не станет возражать. Скотти была очень своевольна, что для женщин является весьма опасной чертой.
«Жаль, что не удалось подсунуть Скотти Барни Майерсону», — подумал Лео. Это решило бы сразу две проблемы: сняло бы психологический стресс у Барни, а его самого освободило бы от…
«Чушь! — подумал он. — Барни ведь и должен быть психически неустойчив, иначе он давно бы уже оказался на Марсе. Для этого он и взял напрокат говорящий чемоданчик. Похоже, я совершенно не понимаю современный мир. Живу в прошлом, в двадцатом веке, когда психоаналитики снимали у людей стресс».
— Вы всегда молчите, мистер Булеро? — спросила мисс Юргенс.
— Нет.
«Интересно, удалось бы мне как-то помочь Барни? — размышлял он. — Помочь ему…, как это говорится, стать менее устойчивым?»
Однако проблема не имела простого решения. Он ощущал это подсознанием благодаря увеличенным лобным долям. Нельзя же здоровых людей делать больными по приказу.
А может, все-таки?…
Он извинился, подозвал робота-официанта и велел принести видеотелефон. Через пару минут он соединился с мисс Глисон, своей секретаршей.
— Слушай, как только я вернусь, то хотел бы встретиться с мисс Рондинеллой Фьюгейт, сотрудницей Майерсона. Сам Майерсон не должен об этом знать. Поняла?
— Да, сэр, — ответила, записывая, мисс Глисон.
— Я все слышала, — заявила Пия Юргенс, когда он закончил разговор. — Знаете, я могла бы рассказать об этом мистеру Майерсону. Я его вижу почти каждый день в…
Лео рассмеялся. Его позабавила мысль о том, что Пия Юргенс может отказаться от прекрасного будущего, которое перед ней открывается.
— Послушай, — сказал он, похлопав ее по руке. — Не бойся, это не имеет ничего общего с интимными делами. Доедай свой крокет из ганимедской лягушки, и поедем обратно.
— Я хотела только сказать, — холодно произнесла мисс Юргенс, — что мне показалась несколько странной подобная откровенность в присутствии кого-то, кого вы практически не знаете. — Она взглянула на него, и ее пышный соблазнительный бюст выдвинулся вперед еще дальше, как будто от обиды.
— Значит, мне нужно познакомиться с тобой поближе, — сказал Лео, с аппетитом глядя на нее. — Ты жевала когда-нибудь Кэн-Ди? Ты должна обязательно попробовать, хотя он и вызывает привыкание. Переживания необыкновенные.
Конечно, у него в «Домике Винни-Пуха» имелся запас наркотика самого лучшего качества. Он часто оказывался весьма кстати, когда приходили гости; иначе то, чем они занимались, могло показаться скучным.
— Я спрашиваю потому, что, как мне кажется, у тебя живое воображение, а реакция на Кэн-Ди зависит прежде всего от творческих способностей.
— Я бы с удовольствием попробовала, — сказала мисс Юргенс. Она огляделась вокруг, понизила голос и наклонилась к нему:
— Только ведь это незаконно.
— В самом деле? — Он вытаращил глаза.
— Вы же сами знаете. — В ее голосе послышалось раздражение.
— Послушай, — сказал Лео, — я могу достать для тебя немного.
Он, конечно, присоединится к ней; таким образом мысли принимающих наркотик соединяются, образуя новый, единый разум… Такое, по крайней мере, было впечатление. Несколько совместных приемов Кэн-Ди, и он будет знать о Пии Юргенс все, что требуется. В ней было нечто, что притягивало его. Он с нетерпением ждал момента близости.
— Мы не станем пользоваться набором.
Что за ирония судьбы — он, создатель и производитель микромира Подружки Пэт, предпочитал употреблять Кэн-Ди просто так. Что мог дать землянину набор, представлявший собой в миниатюре условия, имевшиеся в любом городе на Земле? Для колонистов из продуваемых ураганами пустынь Ганимеда, которые ютились в убогих бараках, защищающих их от града метановых кристаллов, наборы Подружки Пэт были чем-то совершенно иным — возвращением в мир, который они покинули. Однако он, Лео Булеро, чертовски устал от мира, в котором родился и продолжал жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Соедини меня с ООН в Нью-Йорке, с кем-нибудь из руководства. Лучше всего с самим Секретарем Хепберн-Гилбертом.
Наконец его соединили с весьма искусным индийским политиком, который в прошлом году стал Генеральным Секретарем ООН.
— А, мистер Булеро, — хитро улыбнулся Хепберн-Гилберт. — Вы хотите направить запрос по поводу ареста груза Кэн-Ди, который…
— Я ничего не знаю ни о каком грузе Кэн-Ди, — ответил Лео. — Я совсем по другому делу. Вы отдаете себе отчет в том, что вытворяет Палмер Элдрич? Он привез в нашу систему лишайники с Проксимы. Из-за этого может начаться эпидемия типа той, что была у нас в девяносто восьмом.
— Мы отдаем себе в этом отчет. Однако люди Элдрича утверждают, что это лишайник из Солнечной системы, который мистер Элдрич взял с собой на Проксиму и теперь везет обратно… Как они говорят, это его источник белка. — Индиец блеснул белозубой улыбкой; подобное объяснение его явно забавляло.
— И вы этому поверили?
— Нет, конечно. — Улыбка Хепберн-Гилберта стала еще шире. — А почему, собственно, вы этим интересуетесь, мистер Булеро? Неужели вас так заботит судьба этих…, лишайников?
— Я гражданин Солнечной системы и забочусь об интересах общества. И я требую, чтобы вы предприняли соответствующие меры.
— Мы их предприняли, — сказал Хепберн-Гилберт. — Проводим расследование… Поручили его мистеру Ларку — вы ведь его знаете?
Разговор достиг мертвой точки, и Лео Булеро в конце концов отключился, чувствуя отвращение ко всем политикам. Они всегда готовы к решительным действиям, но если дело касалось Палмера Элдрича… «Ах, мистер Булеро, — передразнил он недавнего собеседника, — это, понимаете ли, совсем другое дело».
Да, Ларка он знал. Нед Ларк был шефом Отдела наркотиков ООН и ответственным за перехват последнего транспорта Кэн-Ди. Неплохая проделка со стороны Генерального Секретаря — включить Ларка в аферу с Элдричем. Можно сказать, ООН требовала услугу за услугу: пока Лео Булеро будет пытаться вернуть груз Кэн-Ди, они не предпримут ничего против Элдрича. Он это чувствовал, но, естественно, доказать ничего не мог. В конце концов Хепберн-Гилберт, этот темнокожий хитрец и недоразвитый политик, прямо этого не говорил.
«Вот так и кончаются все переговоры с ООН, — думал Лео. — Афро-азиатская политика. Болото. Везде сидят и всем руководят иностранцы». Он с яростью взглянул на пустой экран.
Пока он раздумывал, что делать дальше, звякнул интерком, и его секретарша мисс Глисон сказала:
— Мистер Булеро, в приемной мистер Майерсон. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов.
— Пусть войдет. — Он обрадовался, что хотя бы на минуту отвлечется от своих проблем.
Несколько мгновений спустя эксперт-прогностик в области моды с хмурым видом вошел в кабинет и молча сел напротив Лео.
— Что с тобой, Майерсон? — спросил Булеро. — Ну, говори, я ведь для этого здесь и нахожусь. Можешь поплакать у меня на плече. — Он старался, чтобы голос его звучал холодно.
— Дело касается моей ассистентки, мисс Фьюгейт.
— Да, я слышал, что ты с ней спишь.
— Не в этом дело.
— Ах вот как, — иронически заметил Лео. — Ну, это мелочь.
— Я только хотел сказать, что пришел сюда по другой причине. У нас только что было недоразумение. Мне принесли образцы…
— Ты что-то отклонил, — перебил его Лео, — а она с этим не согласилась.
— Да.
— Ах вы, ясновидцы!
«Заслуживает внимания. Может быть, существуют альтернативные варианты будущего».
— И ты хочешь, чтобы я приказал ей в будущем во всем с тобой соглашаться?
— Она моя ассистентка, — сказал Барни Майерсон. — И поэтому она должна делать то, что я ей скажу.
— Ну…, а то, что она с тобой спит, — это разве не явный шаг в данном направлении? — рассмеялся Лео. — Однако в присутствии продавца она должна поддерживать твое мнение, а свои замечания, высказать тебе позже, с глазу на глаз.
— Я даже на это не соглашусь. — Барни нахмурился еще больше.
— Ты знаешь, что я прошел курс Э-Терапии и практически сам стал ясновидцем. Это был продавец вазочек? Керамики? Барни неохотно кивнул.
— Это творения твоей бывшей жены, — сказал Лео и задумался. Ее керамика хорошо расходилась; он видел объявления в газетах. Она продавалась в одном из лучших художественных салонов в Нью-Орлеане, а также здесь, на Восточном побережье и в Сан-Франциско.
— Как они действительно пойдут, Барни? — Он внимательно посмотрел на своего ясновидца. — Мисс Фьюгейт была права?
— Никак они не пойдут, и это святая правда, — бесцветным голосом сказал Барни. Слишком бесцветным, подумал Лео, чересчур лишенным чувств.
— Я так вижу, — упрямо добавил Майерсон.
— Ну ладно, — кивнул Лео. — Принимаю твое объяснение. Однако если эти вазочки станут сенсацией, а у нас не найдется миникопий для колонистов… — Он задумался. — Может оказаться, что твоя подруга по постели займет твое место!
Вставая, Барни сказал:
— Так вы проинструктируете мисс Фьюгейт, как она должна себя вести и какую позицию занимать?
Лео расхохотался. Барни покраснел и пробормотал:
— Может, я неудачно выразился…
— Ладно, Барни, я погрожу ей пальцем. Она молодая, переживет. А ты стареешь. Ты должен заботиться о собственном достоинстве и не можешь позволить, чтобы кто-то тебе противоречил.
Лео тоже встал, подошел к Барни и похлопал его по спине.
— Послушай, что я тебе скажу. Перестань себя изводить. Забудь о своей бывшей жене. Ладно?
— Уже забыл.
— Есть ведь и другие женщины, — сказал Лео, думая о Скотти Синклер, своей нынешней любовнице. Скотти, хрупкая блондинка с большим бюстом, сейчас ждала, пока Лео не устроит себе недельный отпуск — на вилле, которая находилась на спутнике в пятистах милях от Земли. — Их бесконечно много, в отличие от первых почтовых марок США или шкурок трюфелей, которые мы используем в качестве валюты.
Внезапно ему пришло в голову, что можно уступить Барни одну из своих брошенных, но вполне еще пригодных любовниц.
— Вот что я тебе скажу… — начал он, но Барни тут же резким жестом остановил его. — Нет? — удивился Лео.
— Нет. У меня сейчас есть Рони Фьюгейт, и мне хватает. — Барни сурово взглянул на шефа.
— Согласен. Я тоже за один раз могу встречаться только с одной. Неужели ты думал, что у меня гарем в «Домике Винни-Пуха»?
— Когда я был там в последний раз, — сказал Барии, — то есть на вашем дне рождения в январе…
— Ну да. Это совсем другое дело. То, что происходит во время приемов, не стоит принимать во внимание. Он проводил Майерсона до дверей кабинета.
— Знаешь, Майерсон, я слышал о тебе сплетню, которая мне не понравилась. Кто-то видел, как ты тащил один из этих переносных терминалов психиатрического компьютера…, ты получил повестку!
Наступила тишина. Наконец Барни кивнул.
— И ты ничего нам не сообщил, — заметил Лео. — И когда же мы должны были об этом узнать? В тот день, когда ты окажешься на борту корабля, летящего на Марс?
— Как-нибудь выкручусь.
— Ну конечно, так же, как и все. Именно таким образом ООН удалось заселить четыре планеты, шесть спутников…
— Я не пройду психологических тестов, — заявил Барни. — Мои способности к ясновидению ясно мне об этом говорят. Я не могу перенести столько баллов стресса, чтобы их удовлетворить. Вот посмотрите… — Он вытянул руки. Они ощутимо дрожали. — Вспомните мою реакцию на безобидное замечание мисс Фьюгейт. Вспомните…
— Ладно, — прервал его Лео, но он все еще был обеспокоен. Обычно повестки вручали за девяносто дней до срока, а мисс Фьюгейт наверняка еще не сможет занять место Барни. Конечно, можно перевести из Парижа Мака Ронстона, но даже Ронстон со своим пятнадцатилетним опытом не заменит Барни Майерсона. Талант не приходит со временем; талант дан человеку от рождения.
«Кажется, ООН в самом деле до меня добирается», — подумал Лео. Его интересовало, является ли повестка Барни, пришедшая именно сейчас, обычным стечением обстоятельств или же это очередная попытка прощупать его слабые места. Если так, то им это удалось. И он не мог оказать никакого влияния на ООН, чтобы освободить Барни от призыва.
«А все только из-за того, что я снабжаю колонистов Кэн-Ди», — подумал он. Ведь кто-то же должен это делать; это им необходимо. Иначе зачем им наборы «Подружки Пэт»? А кроме того, это было одно из самых доходных дел в Солнечной системе. Речь шла о многих миллионах скинов.
ООН об этом тоже знала.
В двенадцать тридцать по нью-йоркскому времени Лео Булеро обедал в компании новой девушки, только что поступившей на работу. Сидя напротив него в уютном зальчике ресторана «Пурпурная Лиса», рыжеволосая Пия Юргенс с хирургической точностью орудовала вилкой и ножом, откусывая красивыми ровными зубами небольшие кусочки. Он любил рыжих: они были либо отвратительно уродливыми, либо нечеловечески прекрасными. Мисс Юргенс принадлежала к последним. Теперь, если только найдется какой-нибудь повод для приглашения ее в «Домик Винни-Пуха»…, если, конечно, Скотти не станет возражать. Скотти была очень своевольна, что для женщин является весьма опасной чертой.
«Жаль, что не удалось подсунуть Скотти Барни Майерсону», — подумал Лео. Это решило бы сразу две проблемы: сняло бы психологический стресс у Барни, а его самого освободило бы от…
«Чушь! — подумал он. — Барни ведь и должен быть психически неустойчив, иначе он давно бы уже оказался на Марсе. Для этого он и взял напрокат говорящий чемоданчик. Похоже, я совершенно не понимаю современный мир. Живу в прошлом, в двадцатом веке, когда психоаналитики снимали у людей стресс».
— Вы всегда молчите, мистер Булеро? — спросила мисс Юргенс.
— Нет.
«Интересно, удалось бы мне как-то помочь Барни? — размышлял он. — Помочь ему…, как это говорится, стать менее устойчивым?»
Однако проблема не имела простого решения. Он ощущал это подсознанием благодаря увеличенным лобным долям. Нельзя же здоровых людей делать больными по приказу.
А может, все-таки?…
Он извинился, подозвал робота-официанта и велел принести видеотелефон. Через пару минут он соединился с мисс Глисон, своей секретаршей.
— Слушай, как только я вернусь, то хотел бы встретиться с мисс Рондинеллой Фьюгейт, сотрудницей Майерсона. Сам Майерсон не должен об этом знать. Поняла?
— Да, сэр, — ответила, записывая, мисс Глисон.
— Я все слышала, — заявила Пия Юргенс, когда он закончил разговор. — Знаете, я могла бы рассказать об этом мистеру Майерсону. Я его вижу почти каждый день в…
Лео рассмеялся. Его позабавила мысль о том, что Пия Юргенс может отказаться от прекрасного будущего, которое перед ней открывается.
— Послушай, — сказал он, похлопав ее по руке. — Не бойся, это не имеет ничего общего с интимными делами. Доедай свой крокет из ганимедской лягушки, и поедем обратно.
— Я хотела только сказать, — холодно произнесла мисс Юргенс, — что мне показалась несколько странной подобная откровенность в присутствии кого-то, кого вы практически не знаете. — Она взглянула на него, и ее пышный соблазнительный бюст выдвинулся вперед еще дальше, как будто от обиды.
— Значит, мне нужно познакомиться с тобой поближе, — сказал Лео, с аппетитом глядя на нее. — Ты жевала когда-нибудь Кэн-Ди? Ты должна обязательно попробовать, хотя он и вызывает привыкание. Переживания необыкновенные.
Конечно, у него в «Домике Винни-Пуха» имелся запас наркотика самого лучшего качества. Он часто оказывался весьма кстати, когда приходили гости; иначе то, чем они занимались, могло показаться скучным.
— Я спрашиваю потому, что, как мне кажется, у тебя живое воображение, а реакция на Кэн-Ди зависит прежде всего от творческих способностей.
— Я бы с удовольствием попробовала, — сказала мисс Юргенс. Она огляделась вокруг, понизила голос и наклонилась к нему:
— Только ведь это незаконно.
— В самом деле? — Он вытаращил глаза.
— Вы же сами знаете. — В ее голосе послышалось раздражение.
— Послушай, — сказал Лео, — я могу достать для тебя немного.
Он, конечно, присоединится к ней; таким образом мысли принимающих наркотик соединяются, образуя новый, единый разум… Такое, по крайней мере, было впечатление. Несколько совместных приемов Кэн-Ди, и он будет знать о Пии Юргенс все, что требуется. В ней было нечто, что притягивало его. Он с нетерпением ждал момента близости.
— Мы не станем пользоваться набором.
Что за ирония судьбы — он, создатель и производитель микромира Подружки Пэт, предпочитал употреблять Кэн-Ди просто так. Что мог дать землянину набор, представлявший собой в миниатюре условия, имевшиеся в любом городе на Земле? Для колонистов из продуваемых ураганами пустынь Ганимеда, которые ютились в убогих бараках, защищающих их от града метановых кристаллов, наборы Подружки Пэт были чем-то совершенно иным — возвращением в мир, который они покинули. Однако он, Лео Булеро, чертовски устал от мира, в котором родился и продолжал жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31