Он медленно, с достоинством поднимался по невидимым ступенькам. Пересек по диагонали всю комнату и исчез в правом верхнем углу. Ни разу не оглянулся. Я поняла, что он погиб. В этот момент зазвонил телефон. Ветеринар сообщил, что Хэнк сдох. Но я видела, как он поднимался вверх. Конечно, я испытала невыразимое горе, я перестала себя ощущать и последовала за ним, вверх по проклятым ступенькам.
Некоторое время они оба молчали.
— Потом, — продолжила Руфь, — горе отступает, и ты возвращаешься в реальный мир. Но уже без того, кого любишь.
— Тебя это устраивает?
— Разве у меня есть выбор? Ты плачешь, очень много плачешь, и, поскольку ты не до конца вернулась, частичка твоего сердца остается там. Ранка, которая никогда не заживает. А когда подобное происходит вновь и вновь, от сердца уже ничего не остается, и ты больше не можешь испытывать скорбь. Наступает момент, когда ты сама готова умереть. Ты поднимаешься по наклонной лестнице, а кто-то остается, чтобы скорбеть по тебе.
— На моем сердце ранок нет, — сказал Джейсон.
— Если ты сейчас уйдешь, — произнесла Руфь хриплым голосом, но с неожиданной для нее выдержкой, — я испытаю настоящую скорбь.
— Я останусь до завтра, — сказал Джейсон. — Раньше они не успеют установить подделку в моих документах.
Неужели Кэти меня спасла? — подумал он. Или уничтожила? Кэти, которая меня использовала. Которая в свои девятнадцать лет знает больше, чем мы оба вместе взятые. Больше, чем мы узнаем за всю свою жизнь.
Как и положено настоящему лидеру боевой группы, она вначале полностью его уничтожила. Зачем? Чтобы он собрался и стал сильнее? Вряд ли. Хотя вполне реально. Не следует забывать о такой возможности. Джейсон чувствовал по отношению к Кэти странное, циничное доверие. Одна половина его сознания воспринимала ее как абсолютно надежного человека, в то время как другая половина видела в ней неуравновешенного, разбол-тайного предателя. Совместить эти образы ему не удавалось.
Может, мне удастся свести воедино мои параллельные представления о Кэти прежде, чем я уйду отсюда? — подумал Джейсон. Утром. А может, рискну остаться еще на один день. Хотя это будет уже слишком. Я не знаю, насколько четко работает полиция. Они не правильно записали мое имя, потом вытащили чужое дело… Может, у них повсюду такой бардак. А может, и нет.
О полиции у него тоже были противоположные мнения. Поэтому, словно кролик Эмили Фассельман, он замер там, где был. В надежде, что все остальные знают правила игры: нельзя уничтожать того, кто не знает, что ему делать.
Глава 12
Четверо одетых в серую форму полицейских сгрудились у мерцающего в ночной темноте фонаря в форме старинного факела.
— Осталось две квартиры, — почти беззвучно прошептал капрал и выставил два пальца. В другой руке он держал список жильцов. — Миссис Руфь Гомен из двести одиннадцатой и некий Ален Муфи из двести двенадцатой. С кого начнем?
— С Муфи, — сказал полицейский в форме и постучал пластиковой дубинкой по ладони. Конец операции был близок, и ему не терпелось поскорее освободиться.
— Значит, двести двенадцатая, — произнес капрал и потянулся к звонку. В последний момент он, однако, передумал и тихонько нажал на ручку двери.
Отлично. Один шанс из десяти, но иногда срабатывает. Дверь оказалась незаперта. Полицейские вглядывались в темную гостиную, заставленную пустыми и полупустыми бокалами. Несколько бокалов стояли прямо на полу. Пепельницы были переполнены окурками. Покурили и разошлись, определил капрал. Все, кроме, пожалуй, мистера Муфи.
Полицейские вошли внутрь, освещая фонарем стены непомерно дорогой квартиры. Ни единого звука или движения. Лишь откуда-то издалека доносилось приглушенное бубнение радио.
Капрал прошел по застилающему весь пол ковру и толкнул дверь спальни.
На широкой двуспальной кровати лежал мужчина. Плечи и руки голые, одежда валяется на стуле. Вот и мистер Ален Муфи, спит себе спокойненько в собственной квартире. Хотя…, он тут, похоже, не один. Под простынями угадывалось еще одно тело. Не иначе, как миссис Муфи, подумал капрал и, повинуясь мужскому любопытству, направил на нее свет фонаря.
В ту же секунду Ален Муфи, если это, конечно, был он, вздрогнул и зашевелился. На мгновение он приоткрыл глаза и тут же резко сел, пытаясь разглядеть вошедших.
— Что это? — прохрипел Муфи, задыхаясь от страха. — Нет! — Неожиданно он соскочил с кровати и кинулся к столику. Фонарь высветил белое волосатое тело. Схватив со столика какой-то предмет, Муфи вновь упал на кровать. Под лучом фонаря блеснули ножницы.
— Это еще зачем? — спросил капрал.
— Я убью себя! — выкрикнул Муфи. — Если вы не уйдете и не оставите нас в покое. — Он приставил лезвие к темной от волос левой стороне груди напротив сердца.
— Выходит, это не миссис Муфи, — усмехнулся капрал и осветил съежившееся под простынями тело. — Водишь одноразовых шлюшек в свою навороченную квартирку? Устроил здесь дешевый бордель?
Подойдя к кровати, капрал резко сдернул простыню. В кровати рядом с мистером Муфи лежал стройный обнаженный юноша с длинными золотистыми волосами.
— Черт побери, — растерянно пробормотал капрал.
— Ножницы у меня, — сказал один из полицейских и бросил их к ногам капрала.
Повернувшись к дрожащему от ужаса мистеру Муфи, капрал поинтересовался:
— Сколько лет мальчику?
Юноша между тем проснулся. Он испуганно таращился на посторонних, но не шевелился.
— Тринадцать, — хрипло произнес мистер Муфи. — По закону с этого возраста человек может выбирать…
— Документы есть? — резко спросил капрал у мальчика. От неподдельного отвращения его едва не вырвало. На простынях были видны пятна пота и генитальные выделения.
— Дай удостоверение, — выдохнул Муфи. — Оно у него в штанах, там, на стуле.
Один из полицейских спросил у капрала:
— Неужели, если пацану тринадцать лет, за это не наступает ответственность?
— Какого черта! — взорвался другой полицейский. — Это, безусловно, противозаконно. Это извращение. Берем их обоих!
— Подождите, — проворчал капрал. Порывшись в штанах юноши, он вытащил бумажник и достал из него удостоверение личности. Точно. Тринадцать лет. Он закрыл бумажник и засунул его обратно в карман штанов. — Нет, ребята, — покачал головой капрал. Ситуация явно доставляла ему удовольствие. Особенно нравилось капралу то, как дрожит от страха голый Муфи. — По новому закону, статья уголовного кодекса 640, пункт третий, с двенадцати лет несовершеннолетний вправе дать согласие на проведение полового акта с другим несовершеннолетним любого пола или взрослым лицом любого пола, но только с одним человеком одновременно.
— Но это же ненормально, — проворчал полицейский.
— Это вы так считаете, — осмелел Муфи.
— Почему это не считается преступлением? — не унимался полицейский.
— Из кодекса постоянно изымают преступления без жертв, — сказал капрал. — Процесс идет уже добрый десяток лет.
— Это, по-вашему, без жертв? — изумился полицейский.
Повернувшись к Муфи, капрал спросил:
— Что вы находите в таких мальчиках? Нет, серьезно, меня всегда интересовали педики. Такие, как вы.
— Педики, — как эхо отозвался Муфи. Рот его искривился от обиды. — Вот, значит, кто я такой.
— Так называют людей, которые занимаются гомосексуализмом с несовершеннолетними. Это не противоречит закону, но все равно омерзительно. Ваша профессия?
— Торгую подержанными летательными аппаратами.
— Как вы думаете, если бы ваши сослуживцы узнали, что вы педик, согласились бы они работать с вами? Если бы узнали, куда вы лазите вот этими белыми волосатыми руками в свободное от работы время? Ну так что, мистер Муфи? Как видите, даже торговцу старыми машинами нельзя быть педиком. Даже если это и не считается уголовным преступлением.
— Во всем виновата моя мать, — сказал Муфи. — Она постоянно унижала отца, а он был очень слабым человеком.
— Скольких мальчишек ты заставил отсосать за последние двенадцать месяцев? — спросил капрал. — Я тебя спрашиваю. Они же у тебя все на один раз?
— Я люблю Бена, — едва шевеля губами, произнес Муфи. — Когда я поправлю свое финансовое положение и смогу его содержать, я на нем женюсь.
Повернувшись к Бену, капрал спросил:
— Хочешь, чтобы мы забрали тебя отсюда? Хочешь вернуться к родителям?
— Он здесь живет. — Губы Муфи искривились в улыбке.
— Да, я хочу остаться здесь, — торжественно произнес мальчик. Вздрогнув, он потянулся за простыней. — Я могу укрыться?
— Смотрите здесь, без шума, — проворчал капрал, поворачиваясь к двери. — Господи, убрать такое из кодекса…
— Наверное, кое-кто из больших полицейских начальников тоже трахает мальчиков и не хочет, чтобы за это привлекали — Видя, что полицейские собираются уходить, Муфи окончательно осмелел. — Там ведь не любят скандалов. — Улыбка Муфи переросла в издевательскую усмешку.
— Надеюсь, — сказал капрал, — что однажды ты все-таки нарушишь закон и попадешь за решетку. Очень надеюсь, что я буду в этот день на дежурстве Тогда я тебе кое-что объясню лично. — Он шумно кашлянул, после чего плюнул в волосатое пустое лицо Муфи.
Полицейские молча зашагали к выходу, переступая через пепельницы, окурки, смятые пачки и разбросанные повсюду бокалы. Капрал с треском захлопнул дверь. Неожиданно его пробрала дрожь, какое-то время он стоял, пытаясь прийти в себя. Мозг его помутился от происходящего.
— В двести одиннадцатую, — сказал он наконец. — Миссис Руфь Гомен. Там должен находиться подозреваемый Джейсон Тавернер, если он вообще здесь. Больше ему быть просто негде, это последняя квартира.
Капрал громко постучал в дверь квартиры двести одиннадцать.
— Мы повидали Муфи, — проворчал он себе под нос. — Сейчас посмотрим, кто такая миссис Гомен. Вряд ли она хоть чем-то его лучше. Хотя я очень на это надеюсь. Потому что больше я такого сегодня не вынесу.
— Любой человек лучше Муфи, — мрачно заметил другой полицейский. Остальные кивнули и приготовились, услышав за дверью шаркающие шаги.
Глава 13
В новой очаровательной гостиной Руфь Раэ в районе Фаерфлэш в Лас-Вегасе Джейсон Тавернер произнес:
— Уверен, что на улице я смогу продержаться сорок восемь часов, у тебя — двадцать четыре. Так что уходить немедленно необходимости нет. — И если наш новый революционный принцип действует, подумал он, то это утверждение изменит ситуацию в мою пользу. Я буду в безопасности.
ТЕОРИЯ МЕНЯЕТ…
— Я рада, — сказала Руфь, — что ты можешь остаться, и мы немного поболтаем. Выпьешь? Виски с колой?
ТЕОРИЯ МЕНЯЕТ РЕАЛЬНОСТЬ, КОТОРУЮ ОПИСЫВАЕТ.
— Нет. — Джейсон прошелся по гостиной, прислушиваясь…, сам не зная к чему. Может, к отсутствию всяческих звуков. Не было слышно даже телевизора или топтания ног над головой. Даже музыки из соседской квадросистемы. — Здесь что, такие толстые стены?
Руфь пожала плечами.
— Тебе ничего не кажется странным? Необычным, может быть?
— Нет.
— Чертова дура! — яростно простонал Джейсон. Руфь обиженно и растерянно уставилась на него.
— Я знаю, — рявкнул он, — знаю, что они меня вычислили. Здесь, в этой комнате. Сейчас. В дверь позвонили.
— Давай не будем открывать, — заикаясь, пробормотала Руфь. — Я так хотела просто посидеть и поболтать с тобой о чем-нибудь приятном… О том, чего ты хотел достичь в этой жизни и не достиг… — Она замолчала, видя, что Джейсон пошел к двери. — Наверное, это сосед сверху. Он иногда просит странные вещи. Например, две пятых дольки лука.
Джейсон открыл дверь. На пороге стояли трое полицейских в форме. Со стреляющими дубинками в руках. Стволы были направлены на него.
— Мистер Тавернер? — спросил полицейский с нашивками.
— Да.
— Мы берем вас под охрану в целях вашей собственной безопасности и благополучия. Прошу вас немедленно следовать за нами. Не оборачивайтесь и ни в коем случае не пытайтесь бежать. Ваши вещи мы заберем и отдадим вам позже.
— Хорошо, — произнес Джейсон, почти ничего не почувствовав.
За его спиной Руфь Раэ испустила сдавленный крик.
— Вы тоже, мисс, — приказал полицейский, указав на нее палкой.
— Можно я возьму пальто? — робко спросила она.
— Нельзя! — Полицейский стремительно подскочил к Руфь и выволок ее из квартиры.
— Делай, что велят, — хрипло процедил Джейсон — Меня могут отправить в трудовой лагерь? — в ужасе пролепетала Руфь.
— Нет, тебя скорее всего прикончат, — сказал Джейсон.
— Вы и в самом деле очень добрый человек, — заметил полицейский без нашивок.
Окруженные полицейскими, Джейсон и Руфь спустились по винтовой железной лестнице на первый этаж. Возле подъезда стоял полицейский фургон. Еще несколько полицейских с оружием в руках слонялись вокруг фургона. Выглядели они весьма уставшими.
— Покажите ваши документы, — потребовал полицейский с нашивками и протянул руку.
— У меня семидневный пропуск, — сказал Джейсон. Руки его дрожали.
Внимательно изучив удостоверение, полицейский спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Некоторое время они оба молчали.
— Потом, — продолжила Руфь, — горе отступает, и ты возвращаешься в реальный мир. Но уже без того, кого любишь.
— Тебя это устраивает?
— Разве у меня есть выбор? Ты плачешь, очень много плачешь, и, поскольку ты не до конца вернулась, частичка твоего сердца остается там. Ранка, которая никогда не заживает. А когда подобное происходит вновь и вновь, от сердца уже ничего не остается, и ты больше не можешь испытывать скорбь. Наступает момент, когда ты сама готова умереть. Ты поднимаешься по наклонной лестнице, а кто-то остается, чтобы скорбеть по тебе.
— На моем сердце ранок нет, — сказал Джейсон.
— Если ты сейчас уйдешь, — произнесла Руфь хриплым голосом, но с неожиданной для нее выдержкой, — я испытаю настоящую скорбь.
— Я останусь до завтра, — сказал Джейсон. — Раньше они не успеют установить подделку в моих документах.
Неужели Кэти меня спасла? — подумал он. Или уничтожила? Кэти, которая меня использовала. Которая в свои девятнадцать лет знает больше, чем мы оба вместе взятые. Больше, чем мы узнаем за всю свою жизнь.
Как и положено настоящему лидеру боевой группы, она вначале полностью его уничтожила. Зачем? Чтобы он собрался и стал сильнее? Вряд ли. Хотя вполне реально. Не следует забывать о такой возможности. Джейсон чувствовал по отношению к Кэти странное, циничное доверие. Одна половина его сознания воспринимала ее как абсолютно надежного человека, в то время как другая половина видела в ней неуравновешенного, разбол-тайного предателя. Совместить эти образы ему не удавалось.
Может, мне удастся свести воедино мои параллельные представления о Кэти прежде, чем я уйду отсюда? — подумал Джейсон. Утром. А может, рискну остаться еще на один день. Хотя это будет уже слишком. Я не знаю, насколько четко работает полиция. Они не правильно записали мое имя, потом вытащили чужое дело… Может, у них повсюду такой бардак. А может, и нет.
О полиции у него тоже были противоположные мнения. Поэтому, словно кролик Эмили Фассельман, он замер там, где был. В надежде, что все остальные знают правила игры: нельзя уничтожать того, кто не знает, что ему делать.
Глава 12
Четверо одетых в серую форму полицейских сгрудились у мерцающего в ночной темноте фонаря в форме старинного факела.
— Осталось две квартиры, — почти беззвучно прошептал капрал и выставил два пальца. В другой руке он держал список жильцов. — Миссис Руфь Гомен из двести одиннадцатой и некий Ален Муфи из двести двенадцатой. С кого начнем?
— С Муфи, — сказал полицейский в форме и постучал пластиковой дубинкой по ладони. Конец операции был близок, и ему не терпелось поскорее освободиться.
— Значит, двести двенадцатая, — произнес капрал и потянулся к звонку. В последний момент он, однако, передумал и тихонько нажал на ручку двери.
Отлично. Один шанс из десяти, но иногда срабатывает. Дверь оказалась незаперта. Полицейские вглядывались в темную гостиную, заставленную пустыми и полупустыми бокалами. Несколько бокалов стояли прямо на полу. Пепельницы были переполнены окурками. Покурили и разошлись, определил капрал. Все, кроме, пожалуй, мистера Муфи.
Полицейские вошли внутрь, освещая фонарем стены непомерно дорогой квартиры. Ни единого звука или движения. Лишь откуда-то издалека доносилось приглушенное бубнение радио.
Капрал прошел по застилающему весь пол ковру и толкнул дверь спальни.
На широкой двуспальной кровати лежал мужчина. Плечи и руки голые, одежда валяется на стуле. Вот и мистер Ален Муфи, спит себе спокойненько в собственной квартире. Хотя…, он тут, похоже, не один. Под простынями угадывалось еще одно тело. Не иначе, как миссис Муфи, подумал капрал и, повинуясь мужскому любопытству, направил на нее свет фонаря.
В ту же секунду Ален Муфи, если это, конечно, был он, вздрогнул и зашевелился. На мгновение он приоткрыл глаза и тут же резко сел, пытаясь разглядеть вошедших.
— Что это? — прохрипел Муфи, задыхаясь от страха. — Нет! — Неожиданно он соскочил с кровати и кинулся к столику. Фонарь высветил белое волосатое тело. Схватив со столика какой-то предмет, Муфи вновь упал на кровать. Под лучом фонаря блеснули ножницы.
— Это еще зачем? — спросил капрал.
— Я убью себя! — выкрикнул Муфи. — Если вы не уйдете и не оставите нас в покое. — Он приставил лезвие к темной от волос левой стороне груди напротив сердца.
— Выходит, это не миссис Муфи, — усмехнулся капрал и осветил съежившееся под простынями тело. — Водишь одноразовых шлюшек в свою навороченную квартирку? Устроил здесь дешевый бордель?
Подойдя к кровати, капрал резко сдернул простыню. В кровати рядом с мистером Муфи лежал стройный обнаженный юноша с длинными золотистыми волосами.
— Черт побери, — растерянно пробормотал капрал.
— Ножницы у меня, — сказал один из полицейских и бросил их к ногам капрала.
Повернувшись к дрожащему от ужаса мистеру Муфи, капрал поинтересовался:
— Сколько лет мальчику?
Юноша между тем проснулся. Он испуганно таращился на посторонних, но не шевелился.
— Тринадцать, — хрипло произнес мистер Муфи. — По закону с этого возраста человек может выбирать…
— Документы есть? — резко спросил капрал у мальчика. От неподдельного отвращения его едва не вырвало. На простынях были видны пятна пота и генитальные выделения.
— Дай удостоверение, — выдохнул Муфи. — Оно у него в штанах, там, на стуле.
Один из полицейских спросил у капрала:
— Неужели, если пацану тринадцать лет, за это не наступает ответственность?
— Какого черта! — взорвался другой полицейский. — Это, безусловно, противозаконно. Это извращение. Берем их обоих!
— Подождите, — проворчал капрал. Порывшись в штанах юноши, он вытащил бумажник и достал из него удостоверение личности. Точно. Тринадцать лет. Он закрыл бумажник и засунул его обратно в карман штанов. — Нет, ребята, — покачал головой капрал. Ситуация явно доставляла ему удовольствие. Особенно нравилось капралу то, как дрожит от страха голый Муфи. — По новому закону, статья уголовного кодекса 640, пункт третий, с двенадцати лет несовершеннолетний вправе дать согласие на проведение полового акта с другим несовершеннолетним любого пола или взрослым лицом любого пола, но только с одним человеком одновременно.
— Но это же ненормально, — проворчал полицейский.
— Это вы так считаете, — осмелел Муфи.
— Почему это не считается преступлением? — не унимался полицейский.
— Из кодекса постоянно изымают преступления без жертв, — сказал капрал. — Процесс идет уже добрый десяток лет.
— Это, по-вашему, без жертв? — изумился полицейский.
Повернувшись к Муфи, капрал спросил:
— Что вы находите в таких мальчиках? Нет, серьезно, меня всегда интересовали педики. Такие, как вы.
— Педики, — как эхо отозвался Муфи. Рот его искривился от обиды. — Вот, значит, кто я такой.
— Так называют людей, которые занимаются гомосексуализмом с несовершеннолетними. Это не противоречит закону, но все равно омерзительно. Ваша профессия?
— Торгую подержанными летательными аппаратами.
— Как вы думаете, если бы ваши сослуживцы узнали, что вы педик, согласились бы они работать с вами? Если бы узнали, куда вы лазите вот этими белыми волосатыми руками в свободное от работы время? Ну так что, мистер Муфи? Как видите, даже торговцу старыми машинами нельзя быть педиком. Даже если это и не считается уголовным преступлением.
— Во всем виновата моя мать, — сказал Муфи. — Она постоянно унижала отца, а он был очень слабым человеком.
— Скольких мальчишек ты заставил отсосать за последние двенадцать месяцев? — спросил капрал. — Я тебя спрашиваю. Они же у тебя все на один раз?
— Я люблю Бена, — едва шевеля губами, произнес Муфи. — Когда я поправлю свое финансовое положение и смогу его содержать, я на нем женюсь.
Повернувшись к Бену, капрал спросил:
— Хочешь, чтобы мы забрали тебя отсюда? Хочешь вернуться к родителям?
— Он здесь живет. — Губы Муфи искривились в улыбке.
— Да, я хочу остаться здесь, — торжественно произнес мальчик. Вздрогнув, он потянулся за простыней. — Я могу укрыться?
— Смотрите здесь, без шума, — проворчал капрал, поворачиваясь к двери. — Господи, убрать такое из кодекса…
— Наверное, кое-кто из больших полицейских начальников тоже трахает мальчиков и не хочет, чтобы за это привлекали — Видя, что полицейские собираются уходить, Муфи окончательно осмелел. — Там ведь не любят скандалов. — Улыбка Муфи переросла в издевательскую усмешку.
— Надеюсь, — сказал капрал, — что однажды ты все-таки нарушишь закон и попадешь за решетку. Очень надеюсь, что я буду в этот день на дежурстве Тогда я тебе кое-что объясню лично. — Он шумно кашлянул, после чего плюнул в волосатое пустое лицо Муфи.
Полицейские молча зашагали к выходу, переступая через пепельницы, окурки, смятые пачки и разбросанные повсюду бокалы. Капрал с треском захлопнул дверь. Неожиданно его пробрала дрожь, какое-то время он стоял, пытаясь прийти в себя. Мозг его помутился от происходящего.
— В двести одиннадцатую, — сказал он наконец. — Миссис Руфь Гомен. Там должен находиться подозреваемый Джейсон Тавернер, если он вообще здесь. Больше ему быть просто негде, это последняя квартира.
Капрал громко постучал в дверь квартиры двести одиннадцать.
— Мы повидали Муфи, — проворчал он себе под нос. — Сейчас посмотрим, кто такая миссис Гомен. Вряд ли она хоть чем-то его лучше. Хотя я очень на это надеюсь. Потому что больше я такого сегодня не вынесу.
— Любой человек лучше Муфи, — мрачно заметил другой полицейский. Остальные кивнули и приготовились, услышав за дверью шаркающие шаги.
Глава 13
В новой очаровательной гостиной Руфь Раэ в районе Фаерфлэш в Лас-Вегасе Джейсон Тавернер произнес:
— Уверен, что на улице я смогу продержаться сорок восемь часов, у тебя — двадцать четыре. Так что уходить немедленно необходимости нет. — И если наш новый революционный принцип действует, подумал он, то это утверждение изменит ситуацию в мою пользу. Я буду в безопасности.
ТЕОРИЯ МЕНЯЕТ…
— Я рада, — сказала Руфь, — что ты можешь остаться, и мы немного поболтаем. Выпьешь? Виски с колой?
ТЕОРИЯ МЕНЯЕТ РЕАЛЬНОСТЬ, КОТОРУЮ ОПИСЫВАЕТ.
— Нет. — Джейсон прошелся по гостиной, прислушиваясь…, сам не зная к чему. Может, к отсутствию всяческих звуков. Не было слышно даже телевизора или топтания ног над головой. Даже музыки из соседской квадросистемы. — Здесь что, такие толстые стены?
Руфь пожала плечами.
— Тебе ничего не кажется странным? Необычным, может быть?
— Нет.
— Чертова дура! — яростно простонал Джейсон. Руфь обиженно и растерянно уставилась на него.
— Я знаю, — рявкнул он, — знаю, что они меня вычислили. Здесь, в этой комнате. Сейчас. В дверь позвонили.
— Давай не будем открывать, — заикаясь, пробормотала Руфь. — Я так хотела просто посидеть и поболтать с тобой о чем-нибудь приятном… О том, чего ты хотел достичь в этой жизни и не достиг… — Она замолчала, видя, что Джейсон пошел к двери. — Наверное, это сосед сверху. Он иногда просит странные вещи. Например, две пятых дольки лука.
Джейсон открыл дверь. На пороге стояли трое полицейских в форме. Со стреляющими дубинками в руках. Стволы были направлены на него.
— Мистер Тавернер? — спросил полицейский с нашивками.
— Да.
— Мы берем вас под охрану в целях вашей собственной безопасности и благополучия. Прошу вас немедленно следовать за нами. Не оборачивайтесь и ни в коем случае не пытайтесь бежать. Ваши вещи мы заберем и отдадим вам позже.
— Хорошо, — произнес Джейсон, почти ничего не почувствовав.
За его спиной Руфь Раэ испустила сдавленный крик.
— Вы тоже, мисс, — приказал полицейский, указав на нее палкой.
— Можно я возьму пальто? — робко спросила она.
— Нельзя! — Полицейский стремительно подскочил к Руфь и выволок ее из квартиры.
— Делай, что велят, — хрипло процедил Джейсон — Меня могут отправить в трудовой лагерь? — в ужасе пролепетала Руфь.
— Нет, тебя скорее всего прикончат, — сказал Джейсон.
— Вы и в самом деле очень добрый человек, — заметил полицейский без нашивок.
Окруженные полицейскими, Джейсон и Руфь спустились по винтовой железной лестнице на первый этаж. Возле подъезда стоял полицейский фургон. Еще несколько полицейских с оружием в руках слонялись вокруг фургона. Выглядели они весьма уставшими.
— Покажите ваши документы, — потребовал полицейский с нашивками и протянул руку.
— У меня семидневный пропуск, — сказал Джейсон. Руки его дрожали.
Внимательно изучив удостоверение, полицейский спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28