— И у нас было только по вчерашней газете, — подхватил Христофор с чувством. — Но тем не менее я ничего не скажу. Не имею права, ты сам хорошо понимаешь. Иначе все для тебя станет очень просто. И если это приключение закончится слишком быстро, ты будешь недоволен сам. И я говорю с тобой так обстоятельно только потому, что мы старые друзья и побывали вместе не в одной переделке. По правилам я должен был хрипло, не совсем почтительно произнести: «Отстань, приятель! Мне-то какое дело до ваших похищенных девиц!» Ты и сам это знаешь. Но я добрый человек, и мне жалко всех похищенных девушек. А во-вторых. мы с тобой старые товарищи.
— Ты прав, — кивнул великий астронавт. — Извини за неделикатный вопрос. Я был уверен, что от тебя ничего не добьешься. И спросил только потому, что так принято. Надо же соблюдать формальности.
— Что уж там, свои люди. — смутился Христофор. — И вот что еще: по-моему, не будет большим грехом, если я все-таки на кое-что намекну. А впрочем, все равно кто-то должен это сделать. Не я, так другой. — Он наклонился над стойкой и зашептал: — Попробуй очутиться за одним столиком с водителем космического грузовика. Мне кажется, он чем-то поможет. Сидит за столом двое суток, почти не вставая. Кого-то ждет упорно. По-моему, вас.
Сказал — и все, будто теперь даже не был знаком с великим астронавтом вовсе. Но тот хорошо знал, что во время приключения так и должно быть.
Командир повернулся лицом к залу и, привалившись к стойке и скрестив на груди руки, внимательно оглядел присутствующих.
— Он так и бросился мне в глаза, едва мы вошли, — прошептал командир.
И вправду, шофер космического грузовика выделялся в зале тем, что не обращал ни на что внимания. Он пил лимонад, потому что, как и все шоферы, не брал в рот спиртного, и ел домашнее сало с вареными яйцами из свертка, собранного женой где-нибудь в районном поселке на краю нашей Галактики.
Напротив него, откинувшись на спинку стула, вытянув ноги и нахлобучив на нос шлем, из-под которого выбивалась красная косынка, дремал незнакомый мужчина. Перед ним стояла глиняная кружка из-под старого, доброго эля. Остальные два места за этим столом пустовали.
Великий астронавт подал знак юнге, и они заняли свободные места рядом с шофером.
— Милости просим, — пробасил шофер, сгребая яичную скорлупу поближе к себе.
Он очистил последнее яйцо, посолил и, приподняв забрало гермошлема, сунул целиком в рот. Съев, сказал самому себе:
— Теперь порядок.
Потом он отряхнул ладони от крошек и повернулся к Аскольду Витальевичу.
— Так, значит, это вы? — произнес он оценивающе. — А я тут кукую второй день. Жду вас, если вы на самом деле те, кого я жду.
— Я думаю, вы не ошиблись, — сказал великий астронавт уверенно.
— Тогда бы вам следовало поторопиться, — пробурчал водитель. — То-то мне теперь будет на базе. Мой начальник не считает приключения уважительной причиной, видите ли. Ну да ладно. Тут не ваша вина. Судя по всему, вы и так спешили сломя голову.
Едва шофер обратился к нашим героям, как их дремавший четвертый застольник на миг приоткрыл один глаз и опять сомкнул веки. Или это только примерещилось командиру и юнге?..
— Выходит, вам все известно? — спросил командир у шофера в свою очередь.
— Предупреждаю сразу: мне ничего не известно!
Великий астронавт дипломатично выждал. К тому же над ними послышался шум крыльев и крик:
— А я крр-ра-сивый!
Попугай снялся с хозяйского плеча, взлетел под потолок и скрылся там в полумраке.
«Ишь, тоже птица», — сказал шофер самому себе, проводив попугая взглядом. Он не мог отказать себе в маленьком удовольствии испытать терпение своих слушателей.
— Я ничего не знаю, — повторил шофер, словно дразня. — Не знаю, кто вы. ни что там с вами стряслось. Хотя, признаться, я где-то вас видел. Может, на фотографии. Но это не имеет значения. Просто на тракте Сириус-Арктур два дня назад со мной произошло вообще-то пустяковое происшествие. Но когда оно случилось, какое-то десятое или, если хотите, двадцатое чувство шепнуло мне:
«Эге, мелочи-то мелочи, однако все это имеет отношение к чьему-то приключению, а ты не кто иной, как эпизодическое лицо в этом неизвестном еще приключении. И тебе суждено передать все, что увидел, когда остальные участники событий нечаянно наткнутся на тебя». Вот что я подумал и сказал себе: «Эге!.. Ступай-ка, браток, в таверну „Тихая гавань“, где ты еще найдешь более подходящее место для случайной встречи. Там-то уж эти люди подсядут к тебе сами, не ведая того, что ты и есть тот нужный им человек, и у вас, как бы между прочим, завяжется разговор о том о сем, о том о сем, и тут ты между прочим все выложишь им. А затем поднимешься и уйдешь, даже не подозревая, будто кому-то сообщил нечто важное. Так себе, поболтал с приятными людьми о жизни». Вот что я сказал себе. И как по-вашему, верно?
— Вы рассудили со знанием приключенческого дела, — одобрил великий астронавт. — Итак, на-чинайте, как будто между прочим, а мы оба — внимание.
— Газую я по тракту Сириус-Арктур, — начал шофер, устроившись на стуле поудобнее, — кручу себе баранку, объезжая звезды, песенки пою. Словом, еду в свое удовольствие. И вдруг вижу; кот! Такой большой, черно-белый, переходит дорогу лениво. Сигналю: а ну-ка поживей! А он хоть бы хны, только покосил зеленым глазом: мол, отстань, не до тебя. Идет, значит, ловить мышей. Но не это главное! Понимаете, на нем гермошлем и сапоги — ну вылитый Кот в сапогах! Только вместо шляпы гермошлем. Э-э, думаю, где-то здесь рассказывают сказки, и, видно, неспроста ходит кот. Намекает на что-то.
— Это был кот Мяука! А сказки… а сказки любит Марина! И намекает он нам! — не удержался Саня и ударил ладонью по столу.
В зале опять затихло. Космические бродяги с интересом уставились на Саню. Все, кроме человека, что спал за их столом. Тот сладко причмокнул и подтянул ноги под стол.
— А теперь разбирайтесь сами, что к чему. Я исполнил свой долг, хотя не знаю, кто вы и из-за чего пустились в путешествие. Да меня это и не касается, — объявил шофер, поднявшись. — Меня ждут на базе, а дома жена и дети. Впрочем, не будь мой груз таким уж срочным, я бы увязался за вами. Взглянуть хотя бы одним глазком, что там у вас. Но увы! — Шофер развел руками и направился было к выходу.
— Еще один вопрос, — задержал его командир. — Где вам кот перешел дорогу? Если не секрет.
— Отчего же, — сказал шофер, — это не секрет. Может быть, это и есть самое главное, в общем. Чуточку не доходя до Большой Медведицы, сверните направо. И далее в сторону Медведицы Малой. Тут-то он мне и перешел. Ну, желаю удачи. — Шофер козырнул одним пальцем и покинул таверну.
— Вот скромный, благородный человек, — произнес командир со сдержанным одобрением. — Другой бы сунул нос в наше приключение, проследил за котом и написал в межгалактическое отделение милиции: мол, так-то и так, пираты средь бела дня похитили девушку, и та, вместо того чтобы ходить в институт, находится в плену. А дальнейшее не трудно представить: милиция находит ее в два отчета, а мы несолоно хлебавши возвращаемся домой, — закончил командир.
Только сейчас Саня понял, что им угрожало, и даже похолодел.
— Ну, ну, опасность уже позади, — подбодрил командир и стал рассуждать во всеуслышание: — Если мы стартуем через пять минут, значит, завтра достигнем окрестностей Большой Медведицы.
Саня с изумлением взглянул на командира. Казалось, тот намеревался привлечь к себе внимание даже глухих, появись они поблизости.
Но едва командир закончил, кто-то произнес «А-а?», будто проснувшись, потом что-то прошелестело, и они, разом повернув головы, обнаружили, что спящего будто сдуло ветром, — его стул был Пуст. А дверь таверны еще не успела хлопнуть, возвращаясь назад. Тогда путешественники дружно взглянули в окно. Там, прочертив яркий след, промчался чей-то звездолет.
Командир с удовлетворением потер руки и произнес:
— Я раскусил его сразу. Понимаете, если бы он сидел развесив уши, это бы считалось в порядке вещей. Но этот фрукт прикинулся спящим. Именно это-то меня и насторожило. И, как видите, я не ошибся. Словом, пираты допустили грубую ошибку. Поспешное исчезновение их лазутчика как раз подтверждает, что мы напали на верный след, Собственно говоря, не разбуди я его вовремя, он бы проспал все на свете, но нам просто необходимо было лишний раз убедиться в том, что мы на правильном пути. Но не будем спешить, пусть он торопится на здоровье, а мы пока поищем наших друзей. Куда же они запропастились? Эй, Фип! Рип! Пип!
Тотчас же в дальнем углу раздался возглас:
— Это вы еще какой такой предлагаете заговор?!
Там поднялся во весь рост огромный мужчина в скафандре, раскрашенном под тельняшку. Даже сквозь стекло гермошлема было заметно, как его рыжее, щетинистое лицо пылает негодованием.
— Тсс… Тсс, — зашипели подсевшие к нему за стол Фип и Пип и замахали руками.
— Мы согласны на любой заговор, — пропищал Рип, сконфуженно озираясь, потому что теперь за ними следил весь зал.
— Я прямой человек! Да, у меня душа нараспашку! — крикнул мужчина и сделал вид, будто рвет тельняшку на груди.
— Но это же интересно, когда вокруг интриги, интриги… Сплошные заговоры, — виновато сказал Пип и повел ручками, изображая шар, наполненный интригами.
Тут же пришлось вмешаться командиру и увести толстячков, будто нашаливших детей.
А Христофор снял клеенчатый фартук, набросил на плечи мягкий скафандр, вышел наружу и заковылял по пирсу. Ему очень хотелось проводить своего старого друга.
«Каррамба!!! И зачем я дал слово не совать свой нос в чужие дела? — горестно размышлял он, глядя в спины наших героев. — Уж мне-то кое-что известно. Уж я бы подмигнул, намекнул, шепнул на ушко. Но начальство сказало так: „Христофор, так и быть, мы назначаем тебя хозяином таверны. Но если ты нарушишь наш уговор и хоть разок впутаешься в чужое приключение, тут же вернем на Землю“. Вы славные ребята, — сказал он мысленно командиру и его спутникам, — но здесь так интересно! Почти каждый путешественник считает своим долгом завернуть ко мне на огонек. И поэтому Христофор просто не в силах расстаться с таверной „Тихая гавань“. Вы уж простите его», Передвигаться на одной ноге было неудобно. Правда, Христофор располагал еще одной здоровой ногой, привязанной к деревяшке. Но хозяин таверны не имел права ею пользоваться. По форме ему полагалось ходить на деревяшке.
Впрочем, Христофор не думал об этом, он махал рукой вслед стартующим кораблям эскадры.
ГЛАВА 24

которая убедительно доказывает, что и среди чертей есть хорошие люди
— Эй, вижу одно веселенькое местечко! По-моему, это таверна «Веселая гавань». Сейчас бы по кружечке старого доброго эля, а? — сказал Барбар мечтательно. — Может, пришвартуемся на часок?
— Ни в коем случае! — запротестовал Петенька. — Сейчас не время для пьянства.
— Вы правы, сэр штурман. Искать так искать! Пока не пропал азарт, — поддержал его рыцарь Джон.
Странствующие рыцари обожают одиночество, но когда сэру Джону становилось уж совсем скучно, он стыковал свой корабль с тарелочкой Барбара и, перебравшись к своим соратникам, пил с ними чай.
— Сдаюсь! Вы победили большинством голосов, — сказал Барбар и, стараясь не смотреть на огни таверны, провел эскадру стороной; он сделал это как раз в тот момент, когда командир и юнга слушали рассказ космического шофера.
Так эскадра жениха, обогнав команды «Искателя» и «Трех хитрецов», первой прилетела в район Большой Медведицы.
Было время завтрака. Петенька и его товарищи с наслаждением потягивали крепкий кофе и ели бутерброды с сыром, когда их взору открылся увеличенный ковш Большой Медведицы.
— Э. да в ковше кто-то есть, — сообщил рыцарь Джон, будучи самым зорким в эскадре, и предложил выслать разведку.
А вслед за ним Барбар и Петенька заметили людей, отчаянно снующих между звездами. Барбар почему-то расстроился и быстро сказал:
— Чур, кто раньше поест, тот и пойдет в разведку, — и начал жевать так медленно, словно хотел растянуть завтрак до вечера.
Петенька заспешил; он глотал крупные куски бутерброда, стараясь покончить с завтраком первым. Но куда ему было угнаться за рыцарем Джоном! Тот, как истинный военный, позавтракал раньше всех, отвязал своего «Савраску» и, выставив копье наперевес, помчался во весь опор в разведку.
Приблизившись к неизвестным, рыцарь увидел, что те торопливо скребут метлами по черной пустоте, заметают чьи-то следы.
— Эй, люди добрые, кто вы, и откуда, и что промышляете? — окликнул он, затормозив так круто. что «Савраска» высоко задрал свой нос.
Незнакомцы переглянулись воровато, и вперед выступил рослый мужчина с обнаженным по пояс торсом. Его смуглая кожа была густо украшена татуировкой и оттого походила на кожу ящерицы, а вокруг гермошлема красовался алый платок. Мужчина прочно расставил ноги в тяжелых сапожищах, оперся на метлу и только тогда взглянул на нашего рыцаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35