Он же еще не добился постановления о вашем аресте. Вы пришли ко мне добровольно, чтобы дать показания, закона не нарушили, а что касается вашего намерения удрать из дому, я о нем ничего не слышал. У меня, знаете ли, иногда проблемы со слухом.
— Спасибо. Можно считать, что мы договорились?
— Не уверен. Над связями Цыганкова я поработаю, а вот против вашего самостоятельного розыска решительно возражаю. Поскольку вы дали понять, что на мои возражения вам наплевать, вряд ли можно говорить о каком-либо договоре между нами. Как я смогу с вами связаться в случае необходимости?
— Позвоните моей тетке, она меня найдет. Вот ее визитная карточка. Да, а зачем вы меня разыскивали вчера вечером?
— По поводу тетки Вероники. Вы уверены, что ничего не напутали? По тому адресу, что вы указали, в доме вообще нет одиннадцатого этажа, и ни в одной из квартир подъезда Валерия Павловна Пищик никогда не проживала. Кстати, отчество матери Вероники не Павловна, а Максимовна.
— Ох, не знаю! Я уверена, что точно записала слова отца. Правда, папа у меня большой путаник. Я позвоню ему еще раз, уточню. Спасибо вам за все и извините за это наглое вторжение.
— Ну что вы, мне было очень приятно, — съехидничал Полевичек.
А может быть, просто любезно соврал. Я настолько устала, что уже не воспринимала таких тонкостей.
Глава 11
По дороге к Марку я, чтобы не уснуть за рулем, изобретала способы уклониться от ожидающей меня экзекуции. Воображение услужливо рисовало мне, как Марк и Прошка гипнотизируют взглядом дверь, облизываясь, точно голодные тигры. Время от времени они поглядывают на обманутого мной Генриха, который с понурым видом бродит по квартире, и жажда крови вспыхивает в них с новой силой. Леша, предчувствуя приближение бури, благоразумно забился в угол; остановить стихию все равно не в его силах — легче остановить неуправляемую ядерную реакцию.
Может, повернуть домой? Утречком Петровский меня арестует, а лет через десять, когда я отмотаю срок, праведный гнев Марка и Прошки, возможно, поостынет. Нет, пожалуй, в данном случае тюремные стены — не слишком надежная защита. Кроме того, я не могу бросить на произвол судьбы троюродную сестру.
Может, напиться до поросячьего визга? Говорят, пьяные исключительно невосприимчивы к побоям. Или упасть в обморок? Способны ли мои друзья цинично пинать ногами бесчувственное тело? Я еще раз бросила мысленный взор на их оскаленные физиономии и поняла: эти — способны.
Самое неприятное, что правда на их стороне. Никуда не денешься: возьми я к Роману Генриха, у меня сейчас был бы свидетель. Петровский мог бы сколько угодно сомневаться в нашей правдивости, но арестовать меня ему никто бы не позволил. Кроме того, будь рядом со мной Генрих, я бы быстрее оправилась от потрясения и сообразила, что убийца в доме и его можно задержать. А не задержать, так хотя бы увидеть. Для этого достаточно было выбежать на улицу и держать под наблюдением обе двери.
Каюсь, к Марку я была несправедлива. Открыв дверь, он с первого взгляда оценил мое состояние, а вторым заткнул рот Прошке, только и успевшему произнести: «Докатилась, Варвара…»
— Налей ей большую рюмку, живо! — Прошка побежал к бару, а Марк встряхнул меня за плечи. — Не раскисай, Варвара, слышишь?
Из комнаты пришел Генрих со стулом.
— Посиди, сейчас все пройдет. Может, пососешь валидол?
— Вы что? — запротестовала я. — Со мной все в порядке. Просто немного устала.
— Генрих, принеси зеркало, — попросил Марк, обернувшись. — Пусть полюбуется, в каком она порядке.
— Смерти ее хочешь? — сунув мне в руки бокал, полюбопытствовал Прошка. От вида этой рожи и чемпиона по здоровью штопором скрутит. Пей, зомби!
Я выпила водку, как воду, даже не почувствовав вкуса. Сначала ничего не произошло, потом в мозгу заклубился приятный туман и все тело как-то сразу расслабилось. Я только теперь осознала, в каком напряжении провела последние двенадцать часов. Сначала — волнующая встреча с Петровским, потом нервное ожидание невесть куда запропастившейся троицы доморощенных детективов, долгожданный, но странный звонок Вероники, минута в объятиях трупа (вернее, труп побывал в моих объятиях) и, наконец, изнурительный разговор с Полевичеком. Я была уже на пределе, когда приехала к нему, и только необходимость во что бы то ни стало перетянуть его на свою сторону питала мои силы. Не знаю, догадался ли он, чего стоил мне тот легкий, почти легкомысленной тон, в котором я вела беседу. Но мне по опыту известно: если хочешь чего-то добиться от человека, на него нельзя давить. Слезы, мольбы, угрозы, демонстрация отчаяния — все, что может создать впечатление, будто тебя загоняют в угол, — вызывает только инстинктивное желание защититься и, как следствие, неприятие или равнодушие.
— Ну что, слегка оклемалась? — спросил Марк, наблюдавший за моей реакцией на алкоголь. — Можешь в двух словах рассказать, что случилось, или сразу ляжешь в постель?
— В двух словах могу. Позвонила Вероника, попросила меня приехать к Роману — не на Первомайскую, а в Новокосино, где он снимает квартиру. Специально предупредила, что я должна приехать одна. Там Роман поговорил со мной по домофону, нажал кнопку, открывающую дверь подъезда, но что-то не сработало, и он сказал, что идет меня встречать. Но буквально через несколько секунд раздался писк, дверь все-таки открылась. Я вошла в подъезд, сверху спускался лифт. Двери открылись, и на меня упал Роман. С ножом в груди. Я положила его на спину, вызвала через диспетчера «скорую» и милицию, а сама поехала наверх.
— Поздороваться с убийцей? — не выдержал Прошка.
— Я испугалась за Веронику.
— С ума сошла.
— В квартире никого не было. Дверь нараспашку, и никого, я всюду посмотрела. Потом спустилась по лестнице на улицу и удрала. Теперь Петровский меня точно посадит.
— Не посадит, — пообещал Марк, помогая мне подняться.
— Конечно, не посадит! — поддержал его Прошка. — Тебя ж когда-нибудь выпустят, а он не самоубийца.
* * *
Наутро (хотя правильнее было бы сказать — днем), когда я проснулась, меня насильно накормили завтраком и заставили пересказать в подробностях похождения прошлой ночи. Я в красках описала сцену с трупом, шагнувшим мне навстречу из кабины лифта, перечислила действия, которые предприняла для его спасения, если оно было возможно, рассказала, как поднялась в квартиру и как сбежала под носом у милиции, а потом перешла к изложению разговора с Полевичеком. Но стоило мне произнести вступительную фразу: «По-моему, мне удалось завоевать его доверие», — как Прошка всколыхнулся, округлил глаза и вскричал:
— О господи! Еще один! — Прежде чем я успела отреагировать на его выходку, он придвинул ко мне стул, склонился поближе и зашипел в ухо:
— Варька, честное слово, я никому не скажу, но признайся, как у тебя это получается?
— Что — это? — холодно осведомилась я.
— Ну — это, сама понимаешь.
— Ничего я не понимаю! Я не обязана читать твои грязные мыслишки.
— Вот-вот, я и говорю — понимаешь.
— Прошка, прекрати! — возмутился Генрих.
— Тебя вывести, или сам уйдешь? — сказал свое веское слово Марк.
— Нет, пусть он объяснит, на что намекает! — завелась я. — Между прочим, даже в ханжеском девятнадцатом веке, когда невозможно было шагу ступить, чтобы не нарушить приличий, а слово «ножка» считалось абсолютно нецензурным, хотя бы речь шла о курице, женщину не порицали за визит к мужчине, если в доме находилась его жена.
— Господи, помилуй! — Прошка перекрестился. — Значит, вы при жене… Нет, это уму непостижимо! Я понимаю, будь ты видной девкой, а то — ни кожи, ни рожи, без слез не взглянешь. И поди ж ты! Раз, два — и они валяются у тебя в ногах, умоляя, чтобы ты позволила им спасти себя от тюряги. Неужто у всех фараонов мозги до такой степени набекрень?
Генрих:
— Прошка!!!
Марк:
— Уймись, фигляр бездарный!
— Насчет мозгов ничего не скажу, не знаю. Ты сам уверял, будто у милиционеров мозгов не бывает. А вот вкус у некоторых из них, в отличие от тебя, извращенца, имеется.
— Брэк! — подал голос Леша из своего угла. — Рассказывай дальше, Варька. Таскать друг друга за вихры будете после.
— Было бы за что таскать! — пнула я Прошку напоследок и, не дожидаясь сдачи, продолжила рассказ.
— Значит, по-твоему, вариантов больше нет? — сказал Марк, когда я закончила. — Либо убийца — Роман с его неизвестным сообщником, либо Сурен?
— А нам, значит, всего-то и нужно, что взять Сурена в оборот? обрадовался Прошка. — Это нам раз плюнуть! Сейчас попьем чайку и поедем. Он у нас живо заговорит!
— Как, интересно, ты заставишь его говорить, если у нас против него ничего нет? — спросил Марк недовольно. — Не можем же мы предъявить ему в качестве улики Варькины рассуждения! Дескать, убил ты, больше некому, потому как Варвара не убивала, Вероника тоже, Тамара лежит в больнице, а у остальных есть алиби. Да он над нами просто посмеется!
— Между прочим, я тоже не понимаю, почему ты исключила Веронику, заявил Прошка. — Твой новый опер совершенно прав: она в этой истории выглядит подозрительнее всех. Что тебе о ней известно? Да ничего! Ангельская мордашка еще не гарантия чистоты помыслов. Нет ничего проще, чем притвориться наивной дурочкой — для этого даже актерских способностей не нужно. Смотри себе невинно большими глазами, хлопай ресницами да говори время от времени глупости — вот и весь фокус!
— У тебя совсем крыша съехала? — зашипела я. — Подумай своей дурацкой башкой: зачем Веронике это нужно? Если она притворялась, то притворялась с самого начала, когда никакой Людмилы и никакого Романа еще знать не знала! По-твоему, у нее дар предвидения? Или она просто решила: прикинусь-ка я на всякий случай дурочкой, вдруг захочется кого-нибудь убить — глядишь, на меня и не подумают?
— А что? Не исключено, что у твоей Вероники мания убийства. И из Америки она смылась не потому, что папочка велел, а потому что ихние копы в ейный затылок дышали. У них в Америке, кстати, на каждом шагу маньяки, не протолкнуться. Видала, небось, ихние фильмы? Какой ни возьми, в каждом по маньяку, а то и парочка.
— Уф, а я-то думаю, почему у тебя в голове такая свалка! А оказывается, ты просто насмотрелся американских фильмов. Тебе, часом, черепашки-ниндзя на улицах не встречаются?
— Ладно, версию Вероники-маньячки оставим милиции, — сказал Марк, прекращая нашу полемику. — Других подозреваемых, кроме Сурена, ни у кого нет?
— Мне кажется, мы поторопились снять подозрения с Тамары, — пробормотал Леша.
— Как так — поторопились? — не поняла я. — Вы же выяснили, что ее вчера днем увезли на «скорой» в больницу! Не думаешь же ты, что она сбежала оттуда, чтобы зарезать Романа?
— Нет, не думаю. Но что, если они с мужем действуют заодно? Александр обеспечил себе алиби в случае с Людмилой, а Тамара — в случае с Романом.
— Как она его обеспечила? Симулировала сердечный приступ? Но врач «неотложки» без крайней необходимости не отправил бы ее в больницу. Больницы у нас переполнены, сам знаешь.
— А я не говорю, что она симулировала. У нее врожденный порок сердца, так нам сказал Александр. Если убила она, то неудивительно, что у нее на следующий день случился сердечный приступ. Чтобы убивать, нужно иметь железное здоровье.
— Что за чушь ты несешь, Леша! — Марк раздраженно пожал плечами. — Ты видел вчера Сашу. По-твоему, он похож на убийцу?
— Я не знаю характерных признаков убийц, — признался Леша. — Те, с кем мы до сих пор сталкивались, ничем от нормальных людей не отличались. А на Сашу я подумал не просто так. Варька сказала, что он разбирается в электронике. Помните, по словам ее соседа, тормоза «Запорожца» были не просто сломаны? Они должны были отказать, когда стрелка спидометра дойдет до пятидесяти. Не знаю, как именно это было сделано, но, скорее всего, стрелка замыкала контакт какого-то устройства, которое блокировало привод тормоза. А еще эпизод с электронным замком, который сначала не открылся, а потом вдруг сработал. Что, если это не случайность?
— Да, непохоже на случайность, — согласился Марк. — Если бы замок сработал, Роман не вышел бы из квартиры и остался бы в живых… Постой! Ты предполагаешь, что убийца тоже был в квартире? Не поджидал Цыганкова где-нибудь у лифтов или на лестнице?
— По-моему, это было бы глупо. Как он мог предвидеть заранее, что Цыганков выйдет? И соседи наверняка бы заметили, если бы кто-то крутился на лестничной клетке.
— Но, если он был в квартире, его видела Вероника! — воскликнула я.
— Говорил я вам, что она — убийца! — оживился Прошка.
— Вероника так и так его видела, — напомнил мне Леша. — Ты сама предположила, что ее увел убийца.
— Да, но я не думала, что убийство произошло у нее на глазах.
— А это не обязательно. Для того и фокус с замком. Смотри: Роман, Вероника и, допустим, Александр сидят в квартире. Ты звонишь по домофону. Роман пытается тебе открыть, замок не срабатывает, он говорит, что идет тебя встретить, выходит из квартиры и вызывает лифт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37