Она находилась в конце коридора. Напротив нее, а также сверху и снизу были другие комнаты. Комната сверху ничем не могла оказаться ему полезной. Соседняя комната на этом же этаже граничила своей ванной с его ванной, что тоже не могло помочь.
Оставалась комната снизу.
В помещении было несколько складных стульев. Байрон взял один из них. Размахнувшись, он ударил им об пол. Стул глухо стукнул. Байрон методично стал наносить удары, с каждым разом все сильнее и сильнее. Ему было необходимо разбудить спящего соседа. Не прерывая своих усилий, Байрон обдумывал, в каких выражениях извинится перед соседом за причиненное беспокойство.
Внезапно до него донесся слабый шум, и он замер, занеся стул над головой. Шум повторился. Он исходил от входной двери.
Байрон опустил стул и вслушался в темноту, ожидая услышать шум открывающейся двери.
Кто-то из-за двери окликнул его по имени.
– Фаррилл! Фаррилл! – и потом: – Ты здесь? С тобой все в порядке?
– Не входите! – крикнул он. До его сознания вдруг дошло, что при открывании двери бомба может взорваться.
Видимо, его услышали, и тяжелые шаги зазвучали, удаляясь вглубь коридора.
Раздался громкий щелчок, и воздух в комнате сотрясла вибрация. За ней последовал взрыв, сорвавший дверь с петель. Вспышка яркого света осветила коридор.
Лежащий на полу Байрон раскинул руки в стороны и закричал:
– Не входите! Во имя всего святого, не входите! Это бомба!
Перед ним возникли силуэты двух мужчин. Одним из них был Джоунти. Другим – Эсбек, комендант здания, полуголый и злой.
– Бомба? – недоверчиво переспросил он.
Но Джоунти перебил его:
– Какого типа?
В руке его был бластер. Байрон ощутил нелепость ситуации.
Байрон сумел лишь пожать плечами.
– Ладно, – пробормотал Джоунти с рассеянным видом и обратился к коменданту:
– Будет лучше, если вы немедленно эвакуируете всех живущих в этом крыле общежития и перекроете коридоры. Я бы не советовал вам дожидаться наступления утра.
Потом Джоунти повернулся к Байрону:
– Радиус ее действия составляет не менее двухсот футов. Как она сюда попала?
– Не знаю, – ответил Байрон, вытирая тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. – Если ты не возражаешь, я бы с удовольствием присел.
Он заметил, что его часы остались на столе, и ощутил дикое желание вернуться за ними.
В коридоре сновали разбуженные студенты. Они покидали свои комнаты.
– Идем со мной, – приказал Джоунти. – Будет лучше, если мы поскорее уберемся отсюда.
– Как ты оказался здесь? – спросил Байрон. – Только не сочти мое любопытство проявлением неблагодарности, ладно?
– Я звонил тебе. Никто не ответил, и я решил, что должен проведать тебя.
– Проведать меня? – Байрон попытался скрыть охватившую его тревогу. – Зачем?
– Чтобы предупредить о том, что твоя жизнь в опасности.
Байрон нервно засмеялся:
– Это я уже ощутил.
– Это была лишь первая попытка. Они предпримут и другую.
– Кто «они»?
– Не здесь Фаррилл, – возразил Джоунти. – Для этого мы должны уйти отсюда. Я хочу быть уверенным, что нас никто не слышит. Ты теперь под колпаком, и я должен заботиться о собственной безопасности.
2. Нить в пространстве
Комната отдыха была пуста; в ней царила темнота. Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову заглянуть сюда в половине пятого утра. Но Джоунти выжидал, прислушиваясь к отдаленному шуму.
– Нет, – наконец решился он. – Мы не будем включать свет. Для того, что я хочу сказать тебе, он не нужен.
– За сегодняшнюю ночь я по горло сыт темнотой, – проворчал Байрон.
– Мы не будем закрывать дверь.
Спорить Байрону не хотелось. Он плюхнулся в ближайшее кресло, оказавшись лицом к тускло освещенному дверному проему. Теперь, когда все кончилось, на него навалилась смертельная усталость.
Джоунти тем временем занимался странным на первый взгляд делом: он подпер дверь своей модной тростью таким образом, что ее набалдашник освещался проникающим светом.
– Не спускай с нее глаз, – велел он. – Она даст нам понять, когда посторонний человек приблизится к двери.
Байрон вяло заметил:
– Мне совершенно не хочется играть в конспираторов. Если ты намерен что-нибудь сказать мне – говори. Я знаю, что ты спас мне жизнь, и завтра буду в состоянии высказать тебе мою благодарность. Но сейчас все, что мне нужно, – это немного выпивки и много отдыха.
– Я вполне понимаю твое состояние, – сочувственно произнес Джоунти, – но если я позволю тебе сейчас терять время на отдых, то последствия этого легкомыслия трудно себе представить. Мне хотелось бы объяснить тебе, что именно я имею в виду. Тебе известно, что я знаком с твоим отцом?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Байрон чуть было не подскочил в кресле. После паузы он сказал:
– Отец никогда не рассказывал об этом.
– Я был бы удивлен, если бы он стал рассказывать. Я был известен ему под другим именем. Кстати, ты что-нибудь знаешь о своем отце?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что ему угрожает большая опасность.
– Что?!
Джоунти молитвенно сложил руки:
– Пожалуйста, не кричи так!
Байрон понял, что все это время они разговаривали шепотом.
Джоунти продолжал:
– Постараюсь объяснить тебе. Твой отец заключен под стражу. Ты понимаешь, что это значит?
– Пока не совсем. Кто заключил его под стражу, и что ты имеешь в виду? Или ты решил, что мне мало сегодняшних волнений?!
Голос Байрона задрожал. Хлороформ и близость смерти не шли ни в какое сравнение со словами сидящего рядом с ним невозмутимого денди.
– Неужели, – продолжал тот, – тебе ничего не известно о работе, которую выполнял твой отец?
– Если ты знаешь моего отца, то знаешь и то, что он – скотовод с Вайдемоса. Это его работа.
Джоунти улыбнулся:
– Конечно, ты вовсе не обязан доверять мне, хоть я и рисковал из-за тебя своей жизнью. Но мне уже ясно, что ты скажешь. Я знаю гораздо больше. Мне, например, известно, что твой отец участвовал в заговоре против Тирании.
– Я возражаю, – раздраженно запротестовал Байрон. – Услуга, которую ты оказал мне этой ночью, не дает тебе права делать подобные умозаключения о моем отце.
– Ты глуп, дружок, и мы даром теряем время. Я знаю, что говорю. Тирания арестовала твоего отца, и он может умереть.
– В это невозможно поверить, – Байрон привстал с кресла.
– Мне это доподлинно известно.
– Давай прекратим это, Джоунти. Я уже давно не верю в сказки, и поэтому…
– Продолжай, – голос Джоунти зазвучал насмешливо. – Как ты думаешь, зачем я рассказываю тебе все это? Позволь напомнить, что только моя осведомленность, в которую ты не веришь, позволила мне предотвратить попытку убить тебя. Здравый смысл изменяет тебе, Фаррилл.
– Начни сначала и объясни мне все подробно. Я слушаю тебя, – прошептал Байрон.
– Прекрасно. Уверен, что ты считаешь меня деревенским простачком из Королевства Космической Туманности, хотя на самом деле я прибыл с Веги.
– Я предполагал это по твоему акценту. Но данный факт не казался мне достойным внимания.
– Тем не менее, это важно, друг мой. Я прибыл сюда, потому что, как и твой отец, не люблю Тиранию. Более пятидесяти лет тиранийцы угнетают наш народ. Это продолжается слишком долго.
– Я не интересуюсь политикой.
Джоунти возвысил голос:
– Поверь, я не принадлежу к числу эмиссаров, стремящихся вовлечь тебя в неприятности. Я только хочу, чтобы ты знал правду. Год назад они поймали меня так же, как сейчас – твоего отца. Но мне удалось сбежать и добраться до Земли, где, как мне казалось, я буду в безопасности пока не придет время вернуться. Вот то, что ты должен знать обо мне.
– Сэр, вы рассказали мне гораздо больше, чем я мог надеяться, – Байрон не смог скрыть неприязни к собеседнику. Претенциозные манеры Джоунти действовали ему на нервы.
– Понимаю. Но ты должен знать это, потому что именно благодаря всему, мною сказанному, я встретил твоего отца. Он работал со мной, или, вернее, я с ним. И при этом твой отец выступал не как знатный дворянин с планеты Нефелос. Ты понимаешь меня?
Байрон кивнул.
– Да.
– Не стоит дальше углубляться в это. У меня прекрасные источники информации, и я знаю, что он арестован. Это правда. Покушение на твою жизнь – лишь подтверждение тому.
– Это почему же?
– Могут ли тиранийцы, схватившие отца, оставить на свободе сына?
– Ты хочешь сказать, что тиранийцы поместили бомбу в мою комнату? Полный бред!
– Отнюдь не бред! Попытайся поставить себя на их место. Тиранийцы управляют пятьюдесятью мирами. В их распоряжении имеются самые различные средства. Они опутали пространство паутиной, которую невозможно разорвать. Не удивлюсь, если та же паутина тянется и на расстояние пятисот световых лет от Земли.
Байрон все еще переживал свой ночной кошмар. До его слуха доносился шум из коридоров. Он почти физически ощутил, как шелестит в его комнате счетчик, и возразил своему собеседнику:
– В этом нет никакого смысла. В конце недели я собираюсь возвращаться на Нефелос. Они не могут не знать этого. Почему же им понадобилось убивать меня именно здесь? Чтобы заполучить меня, тиранийцам пришлось бы всего лишь немного подождать.
Собственная логика восхитила его.
Джоунти приблизился, и его дыхание коснулось виска Байрона.
– Твой отец популярен. Его смерть – тиранийцы отлично понимают это – может привести к самым пагубным последствиям, вплоть до массовых беспорядков. Возможен бунт, а ты, как новый Господин Вайдемоса, можешь возглавить его. Это не входит в их планы. Но если ты умрешь в каком-нибудь удаленном мире, это вполне удовлетворит их.
– Я не верю тебе! – Байрон все еще пытался сопротивляться.
– Ты заходишь слишком далеко, Фаррилл, – Джоунти расправил плечи. – Тебе не стоило бы полностью игнорировать услышанное. Твой отец, защищая тебя от действительности, сослужил тебе дурную службу. Думаю, ты не сумеешь оправдать его надежд. Ты просто не в состоянии ненавидеть Тиранию так, как ненавидит ее он. Ты неспособен бороться с нею.
Байрон хмыкнул.
Джоунти продолжил:
– И все же здесь, на Земле, ты находишься не случайно. Это тоже может служить объяснением, почему тиранийцы хотят убить тебя.
– Все это ужасно напоминает дешевую мелодраму.
– Да ну? Что ж, пусть так. Если ты не хочешь посмотреть правде в глаза, то позже будешь вынужден сделать это. Будут и другие попытки покушения на твою жизнь. Причем какая-нибудь из них может оказаться удачной. С сегодняшней ночи ты – мертвец, Фаррилл.
Байрон моргнул:
– Постой! А тебе-то какое до этого дело?
– Я патриот. Я мечтаю увидеть мое Королевство свободным. Я мечтаю о временах, когда его народ сам изберет себе правительство.
– Стоп! В чем твоя личная заинтересованность? Я не верю в абстрактный идеализм, особенно если его проповедуешь ты. Прости, если я обидел тебя.
Последние слова прозвучали с откровенной издевкой.
Джоунти вновь присел и, как бы не замечая иронии, продолжил:
– Мои земли конфискованы. Все, что оставил мне в наследство мой отец, а ему – его отец, отобрали. Как ты думаешь, это достаточно серьезная причина для того чтобы мечтать о революции? Лидером восстания должен был стать твой отец. И ты предашь его?!
– Я? Но мне всего двадцать три года, и я ничего об этом не знаю. Поищи лучше кого-нибудь другого.
– Найти другого несложно, но он не будет сыном твоего отца. Если твоего отца убьют, то Господином Вайдемоса станешь ты, и поэтому мне нужен именно ты, даже если бы тебе было всего двенадцать лет и ты был бы полным идиотом! Ты мне нужен по той причине, по которой тиранийцы стремятся избавиться от тебя. И если ты не послушаешь меня, то угодишь им в лапы. Ведь бомба в твоей комнате была! Ее подложили, чтобы убить тебя. Кто, кроме них, мог бы желать твоей смерти?
Джоунти замолчал в ожидании ответа.
– Никто, – прошептал Байрон. – Никто из тех, кого я знаю, не мог хотеть убить меня. Значит, все, что ты сказал о моем отце – правда!
– Правда. Рассматривай это, как объявление войны.
– Ты считаешь, что так будет лучше? Думаешь, благодарные народы когда-нибудь воздвигнут мне памятник? Один против ядерной заразы, находящейся на расстоянии десятков тысяч миль отсюда! – Его голос окреп. – Думаешь, это осчастливит меня?
Джоунти выждал, но Байрон ничего не собирался прибавлять к сказанному.
– И что же ты намерен делать? – спросил Джоунти наконец.
– Намерен отправиться домой.
– Ты так ничего и не понял!
– Повторяю, я намерен отправиться домой. Чего ты хочешь от меня? Если отец еще жив, я постараюсь освободить его. А если он умер, я… я…
– Успокойся! – резко оборвал его Джоунти. – Ты рассуждаешь как младенец. Тебе не удастся вернуться на Нефелос. Ты не понимаешь этого? С кем я разговариваю – с сопляком или с юношей, знакомым со здравым смыслом?
– И что же ты предлагаешь? – тихо спросил Байрон.
– Знаком ли ты с Правителем Родии?
– Лучшим другом тиранийцев? Я знаю его. Любой житель Королевства знает его. Хенрик V, Правитель Родии.
– Встречал ли ты его когда-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22