Жизнь – это все же не вещь, а биохимический и биофизический процесс.
Для того чтобы стих получил звучание, более приближенное к научному языку, его можно перефразировать следующим образом: «И создал господь бог человека из праха земного, а затем придал праху высокую сложность организации, свойственную живому».
70. «Душа» – это перевод еврейского слова «нефеш». Очень трудно сказать, что оно означает.
Пожалуй, лучшим переводом было бы: «и стал человек живым существом».
В наше время распространена точка зрения, что душа – это некая духовная субстанция, абсолютно нематериальная, которая входит в человека при рождении (или при зачатии) и покидает его во время смерти; что это бессмертная составляющая человека, которая не рождается и не умирает, но находит временное пристанище в человеческом теле на период краткого пребывания бренной оболочки на Земле. В сущности, все подобные представления – наследие греческой античной философии, и в данном смысле «душа» – это перевод греческого «псюхе», а не еврейского «нефеш».
С научной точки зрения нет никаких свидетельств в пользу существования души или любой другой нематериальной субстанции, которая покидала бы тело после смерти. Смерть – это такой момент, когда сложная организация живого организма распадается до предела, после которого составные части уже не в силах поддерживать тот комплекс химических и физических превращений, что мы называем жизнью.
В последние годы время от времени появляются сообщения людей, побывавших в состоянии клинической смерти, которые после реанимации рассказывают о якобы пережитых ими эпизодах «загробной жизни». Это весьма субъективные сообщения, которые ретивые исследователи буквально вытягивают из очень больных людей. Насколько я знаю, ни один уважающий себя биолог не принимает их всерьез.
8. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал.
71. Судя по «Яхвисту», бог только после сотворения человека приступил к созданию удобной для него среды. В частности, он сотворил для человека пищу – в виде растительности.
В «Жреческом кодексе» сотворение растительности описано просто: «И сказал Бог: да произрастит земля зелень…» – божьего слова было достаточно.
Вполне возможно, что именно это имелось в виду и в «Яхвисте» – в том месте, где «пар… орошал все лице земли», но «Яхвист» не оговаривает особо данный вопрос, хотя, предвижу, мне могут возразить, будто это само собой разумеется. (Очень опасный аргумент. Если что-то одно само собой разумеется, то и почти все на свете тогда тоже может разуметься само собой.)
Даже если рай, упомянутый в этом стихе, означает клочок земли, специально обустроенный богом для нужд человека в мире, уже покрытом растительностью, все равно любопытно, что бог «насадил» этот рай.
Мне опять могут возразить, что бог насадил его посредством слова и ничего больше и что это тоже само собой разумеется. Однако использование глагола «насадил» без всяких дополнительных объяснений неизбежно порождает образ бога-фермера – как раньше он был горшечником, – что вполне соответствует примитивной в целом картине мира, нарисованной древними авторами в «Яхвисте».
72. Где находился Едем, давший место раю? Неимоверное количество предположений – порой совершенно диких – было сделано на этот счет. Однако на самом деле здесь, скорее всего, вовсе нет никакой загадки.
Прежде всего, он находился «на востоке», то есть «на востоке» от того места, где складывалась эта легенда; другими словами, к востоку от Израиля.
К востоку от Израиля лежит Месопотамская низменность. Первая цивилизация, которая существовала в долине в нижнем течении Тигра и Евфрата, была шумерской, а на шумерском языке слово «едем» («еден») означает «долина».
Никто не знает в точности, откуда пришли шумеры, но если первоначально они спустились в эти края с гор, расположенных к северо-востоку (это весьма вероятно), то им вполне могло представиться, будто на равнине они попали в «Едем» – рай.
В горах, по всей видимости, было трудно с пищей, в то время как долина Двуречья выглядела отменно плодородной. При должной ирригации урожаи обещали быть обильными, земля – богатой, а жизнь – замечательной. Для шумеров это было все равно что прийти на равнине в сад – «сад в едеме».
Счастливая жизнь не могла длиться бесконечно. Население росло, и добывать пищу становилось все труднее. Шумерские города-государства стали вздорить по каждому поводу – пошли войны. Вполне вероятно, что со временем у жителей долины родилась тоска по далекому прошлому Шумера, когда этот край действительно был «садом Едемским»; в конечном итоге данный оборот стал символизировать далекий золотой век, и уже с немалым трудом можно было отождествить утерянный рай с тем ареалом, в котором шумеры продолжали жить и для которого золотой век давно закончился.
В еврейском языке «еден» означает «радость», «удовольствие», но это созвучие с шумерским «еден» – чистой воды случайность, поскольку два языка никак не связаны друг с другом. (В сущности, шумерский не похож ни на один из известных нам языков.) Так или иначе, а значение еврейского слова, случайно совпавшего с шумерским, сыграло свою роль: сложилось представление, будто «Едем» – это мистический термин, лишенный конкретного географического смысла, и в таком случае то место, где поначалу обитал род человеческий, было попросту «садом радостей земных», а названия у него не существовало вовсе.
Впрочем, самым разумным тем не менее было бы предположить, что смысл этого стиха таков: «Господь бог насадил сад на востоке, в Шумере».
73. Таким образом, из данного стиха следует сделать вывод, что первый человек обитал в Шумере.
С научной точки зрения это не так. Как уже довольно твердо установлено, первые существа, которых мы можем назвать гоминидами, появились в Восточной Африке – сейчас это территория Кении и Танзании. И только спустя сотни тысяч лет гоминиды добрались до долины между Тигром и Евфратом. (С другой стороны, мы до сих пор не знаем, где родина тех первых существ, которых уже можно считать Homo sapiens.)
Хорошо, предположим, мы имеем в виду «цивилизованного человека». Первая цивилизация, которая продвинулась достаточно далеко, чтобы изобрести письменность, была опять-таки шумерская. Письменностью здесь стали пользоваться примерно с середины четвертого тысячелетия до нашей эры. Все иные цивилизации, включая египетскую и китайскую, развили у себя письменность уже после шумеров. Помимо всего прочего, шумеры были первыми также и в математике и в астрономии.
Поэтому, если, говоря о сотворении богом человека, мы имеем в виду не просто первых людей, но первых цивилизованных людей и считаем, что это произошло в Шумере, то, по крайней мере, последнее утверждение соответствует историческим фактам.
9. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.
74. Очевидно, Сад – или Рай – был задуман таким образом, чтобы содержать все необходимое для удовлетворения нужд и желаний человека, и впоследствии он стал восприниматься как идиллическое место, где царит само совершенство, – «парадиз» (это слово, пришедшее в греческий язык из древнеиранского, означает «парк» или «сад»).
В легендах и мифах очень распространена тема золотого века, якобы имевшего место в далекой древности, – времени, когда люди не знали никаких забот, а еды было такое изобилие, что ее можно было снимать с деревьев безо всякого труда. А почему бы и нет? Каждый человек при определенных обстоятельствах может вспомнить и свой собственный золотой век – пору юности. Даже если это был не совсем золотой век, тем не менее именно таковым временем молодость воспринимается в старости, когда все хорошее всплывает в памяти в первую очередь, а все плохое подергивается дымкой странной привлекательности.
Как правило, социумы тоже возвращаются памятью ко временам золотого века. Я уже упоминал ранее, как в шумерском обществе зрело недовольство, вызванное ростом населения, что привело к междоусобным войнам. Затем, около 2500 года до нашей эры, страной завладел Аккад, и в Двуречье возникла империя, где уже сами шумеры занимали подчиненное положение. Как же было шумерам, преисполненным ностальгии и тоски, не обращаться к той поре, когда они жили свободно и счастливо, – к великой поре золотого века «в Едеме» («на равнине»)?
В течение многих столетий предания о саде Едемском переходили от поколения к поколению; легенда о рае в Шумере, где все было хорошо и замечательно, жила еще долго после того, как сами шумеры – люди, которые впервые ее поведали, – сошли с исторической сцены, их культура угасла и исчезла, а язык был забыт, и наконец достигла израильтян, которые пересказали ее на свой манер и распространили по всему свету.
75. Как видно, дерево жизни – это такое дерево, плоды которого, будучи съедены, даруют бессмертие. С подобной бесхитростной концепцией мы часто сталкиваемся в древних мифах.
Человеку трудно жить с осознанием собственной смертности. Насколько можно судить, мы – единственные живые существа, которые осознают неизбежность смерти; неизбежность не только смерти вообще, но и – главное – персональной смерти. (Может быть, наша вера в бессмертие души и загробную жизнь – это способ перехитрить, обойти совершенно неприемлемый факт неизбежности смерти.)
В мифах же боги почти всегда бессмертны. Видимо, здесь тоже есть определенная хитрость: боги знают какой-то секрет, но не сообщают смертным. У многих культур есть легенды, герои которых ищут секрет бессмертия – увы, безуспешно: мы все еще смертны.
В Древнем Шумере была легенда о Гильгамеше, правителе Урука (один из шумерских городов-государств), который стремился к вечной жизни. Это самая старая эпическая поэма из всех, что мы знаем, и в свое время она конечно же была очень популярна. Сказание о Гильгамеше, видимо, оказало воздействие на греческую легенду о Геракле, да и само дерево жизни в саду Едема, скорее всего, появилось не без влияния Гильгамеша и его поисков.
76. Следует, очевидно, заключить, что дерево познания добра и зла – это дерево, плоды которого, будучи съедены, даруют знание. Принято считать, что под этим знанием подразумевается нечто конкретное, а именно моральная ответственность, способность отличить добро от зла. Между тем «добро и зло» – это еврейская идиома, обозначающая буквально «все на свете» (поскольку любая вещь несет в себе либо добро, либо зло; знать и то и другое, – значит, знать все), таким образом, плод этого дерева дарует знание вообще.
10. Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки.
77. Древнейшие цивилизации нашей планеты зародились по берегам рек (по крайней мере, в отношении шумерской цивилизации это совершенно точно). Таким образом, вполне благоразумно наделить рай рекой, которая его орошала бы.
Река «выходила из Едема», но это не означает, что она брала начало в раю и вытекала из него. Едем – это не рай (хотя люди часто принимают одно за другое), а просто страна, в которой раю было отведено место.
Если мы предположим, будто рай располагался в нижнем течении Тигра и Евфрата, то следует также допустить, что под «рекой» подразумевается один из этих двух водных потоков, и мы вправе задать вопрос: какой же?
Истоки Тигра и Евфрата находятся в Восточной Турции, эти реки текут на юго-восток почти параллельно друг другу. В одном месте – примерно в 560 километрах от Персидского залива – они сближаются на 40 километров, потом расходятся и снова сближаются.
Во времена шумеров Евфрат и Тигр впадали в Персидский залив раздельно: их устья отстояли друг от друга примерно на 160 километров. Но в ту пору и Персидский залив вдавался в сушу почти на триста километров дальше к северо-западу, чем сейчас. Реки несли ил и грязь и постепенно образовали дельту, которая заняла верхнюю часть узкого Персидского залива.
Тигр и Евфрат продолжали катить свои воды по новообразованной суше, причем Тигр стал поворачивать на юг, а Евфрат на восток. В конечном итоге они встретились и слились в единую реку Шатт-эль-Араб, длина которой ныне составляет 195 километров.
К тому времени, когда евреи оказались в вавилонском плену (книга Бытие обрела свой современный вид только после этого), Шатт-эль-Араб уже существовал. Вполне возможно, что библейские авторы именно Шатт-эль-Араб считали той рекой, которая вытекает из Едема (Шумера), несет свои воды по раю, а уже оттуда попадает в Персидский залив. Не исключено, что местоположением рая считалась область, лежавшая чуть ниже точки слияния Тигра и Евфрата.
В шумерские времена суши, образованной дельтой, еще не существовало, но библейские авторы, вероятно, не знали этого.
78. Фраза «и потом разделялась» звучит так, будто бы река, покинув пределы рая, разделилась на рукава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Для того чтобы стих получил звучание, более приближенное к научному языку, его можно перефразировать следующим образом: «И создал господь бог человека из праха земного, а затем придал праху высокую сложность организации, свойственную живому».
70. «Душа» – это перевод еврейского слова «нефеш». Очень трудно сказать, что оно означает.
Пожалуй, лучшим переводом было бы: «и стал человек живым существом».
В наше время распространена точка зрения, что душа – это некая духовная субстанция, абсолютно нематериальная, которая входит в человека при рождении (или при зачатии) и покидает его во время смерти; что это бессмертная составляющая человека, которая не рождается и не умирает, но находит временное пристанище в человеческом теле на период краткого пребывания бренной оболочки на Земле. В сущности, все подобные представления – наследие греческой античной философии, и в данном смысле «душа» – это перевод греческого «псюхе», а не еврейского «нефеш».
С научной точки зрения нет никаких свидетельств в пользу существования души или любой другой нематериальной субстанции, которая покидала бы тело после смерти. Смерть – это такой момент, когда сложная организация живого организма распадается до предела, после которого составные части уже не в силах поддерживать тот комплекс химических и физических превращений, что мы называем жизнью.
В последние годы время от времени появляются сообщения людей, побывавших в состоянии клинической смерти, которые после реанимации рассказывают о якобы пережитых ими эпизодах «загробной жизни». Это весьма субъективные сообщения, которые ретивые исследователи буквально вытягивают из очень больных людей. Насколько я знаю, ни один уважающий себя биолог не принимает их всерьез.
8. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал.
71. Судя по «Яхвисту», бог только после сотворения человека приступил к созданию удобной для него среды. В частности, он сотворил для человека пищу – в виде растительности.
В «Жреческом кодексе» сотворение растительности описано просто: «И сказал Бог: да произрастит земля зелень…» – божьего слова было достаточно.
Вполне возможно, что именно это имелось в виду и в «Яхвисте» – в том месте, где «пар… орошал все лице земли», но «Яхвист» не оговаривает особо данный вопрос, хотя, предвижу, мне могут возразить, будто это само собой разумеется. (Очень опасный аргумент. Если что-то одно само собой разумеется, то и почти все на свете тогда тоже может разуметься само собой.)
Даже если рай, упомянутый в этом стихе, означает клочок земли, специально обустроенный богом для нужд человека в мире, уже покрытом растительностью, все равно любопытно, что бог «насадил» этот рай.
Мне опять могут возразить, что бог насадил его посредством слова и ничего больше и что это тоже само собой разумеется. Однако использование глагола «насадил» без всяких дополнительных объяснений неизбежно порождает образ бога-фермера – как раньше он был горшечником, – что вполне соответствует примитивной в целом картине мира, нарисованной древними авторами в «Яхвисте».
72. Где находился Едем, давший место раю? Неимоверное количество предположений – порой совершенно диких – было сделано на этот счет. Однако на самом деле здесь, скорее всего, вовсе нет никакой загадки.
Прежде всего, он находился «на востоке», то есть «на востоке» от того места, где складывалась эта легенда; другими словами, к востоку от Израиля.
К востоку от Израиля лежит Месопотамская низменность. Первая цивилизация, которая существовала в долине в нижнем течении Тигра и Евфрата, была шумерской, а на шумерском языке слово «едем» («еден») означает «долина».
Никто не знает в точности, откуда пришли шумеры, но если первоначально они спустились в эти края с гор, расположенных к северо-востоку (это весьма вероятно), то им вполне могло представиться, будто на равнине они попали в «Едем» – рай.
В горах, по всей видимости, было трудно с пищей, в то время как долина Двуречья выглядела отменно плодородной. При должной ирригации урожаи обещали быть обильными, земля – богатой, а жизнь – замечательной. Для шумеров это было все равно что прийти на равнине в сад – «сад в едеме».
Счастливая жизнь не могла длиться бесконечно. Население росло, и добывать пищу становилось все труднее. Шумерские города-государства стали вздорить по каждому поводу – пошли войны. Вполне вероятно, что со временем у жителей долины родилась тоска по далекому прошлому Шумера, когда этот край действительно был «садом Едемским»; в конечном итоге данный оборот стал символизировать далекий золотой век, и уже с немалым трудом можно было отождествить утерянный рай с тем ареалом, в котором шумеры продолжали жить и для которого золотой век давно закончился.
В еврейском языке «еден» означает «радость», «удовольствие», но это созвучие с шумерским «еден» – чистой воды случайность, поскольку два языка никак не связаны друг с другом. (В сущности, шумерский не похож ни на один из известных нам языков.) Так или иначе, а значение еврейского слова, случайно совпавшего с шумерским, сыграло свою роль: сложилось представление, будто «Едем» – это мистический термин, лишенный конкретного географического смысла, и в таком случае то место, где поначалу обитал род человеческий, было попросту «садом радостей земных», а названия у него не существовало вовсе.
Впрочем, самым разумным тем не менее было бы предположить, что смысл этого стиха таков: «Господь бог насадил сад на востоке, в Шумере».
73. Таким образом, из данного стиха следует сделать вывод, что первый человек обитал в Шумере.
С научной точки зрения это не так. Как уже довольно твердо установлено, первые существа, которых мы можем назвать гоминидами, появились в Восточной Африке – сейчас это территория Кении и Танзании. И только спустя сотни тысяч лет гоминиды добрались до долины между Тигром и Евфратом. (С другой стороны, мы до сих пор не знаем, где родина тех первых существ, которых уже можно считать Homo sapiens.)
Хорошо, предположим, мы имеем в виду «цивилизованного человека». Первая цивилизация, которая продвинулась достаточно далеко, чтобы изобрести письменность, была опять-таки шумерская. Письменностью здесь стали пользоваться примерно с середины четвертого тысячелетия до нашей эры. Все иные цивилизации, включая египетскую и китайскую, развили у себя письменность уже после шумеров. Помимо всего прочего, шумеры были первыми также и в математике и в астрономии.
Поэтому, если, говоря о сотворении богом человека, мы имеем в виду не просто первых людей, но первых цивилизованных людей и считаем, что это произошло в Шумере, то, по крайней мере, последнее утверждение соответствует историческим фактам.
9. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.
74. Очевидно, Сад – или Рай – был задуман таким образом, чтобы содержать все необходимое для удовлетворения нужд и желаний человека, и впоследствии он стал восприниматься как идиллическое место, где царит само совершенство, – «парадиз» (это слово, пришедшее в греческий язык из древнеиранского, означает «парк» или «сад»).
В легендах и мифах очень распространена тема золотого века, якобы имевшего место в далекой древности, – времени, когда люди не знали никаких забот, а еды было такое изобилие, что ее можно было снимать с деревьев безо всякого труда. А почему бы и нет? Каждый человек при определенных обстоятельствах может вспомнить и свой собственный золотой век – пору юности. Даже если это был не совсем золотой век, тем не менее именно таковым временем молодость воспринимается в старости, когда все хорошее всплывает в памяти в первую очередь, а все плохое подергивается дымкой странной привлекательности.
Как правило, социумы тоже возвращаются памятью ко временам золотого века. Я уже упоминал ранее, как в шумерском обществе зрело недовольство, вызванное ростом населения, что привело к междоусобным войнам. Затем, около 2500 года до нашей эры, страной завладел Аккад, и в Двуречье возникла империя, где уже сами шумеры занимали подчиненное положение. Как же было шумерам, преисполненным ностальгии и тоски, не обращаться к той поре, когда они жили свободно и счастливо, – к великой поре золотого века «в Едеме» («на равнине»)?
В течение многих столетий предания о саде Едемском переходили от поколения к поколению; легенда о рае в Шумере, где все было хорошо и замечательно, жила еще долго после того, как сами шумеры – люди, которые впервые ее поведали, – сошли с исторической сцены, их культура угасла и исчезла, а язык был забыт, и наконец достигла израильтян, которые пересказали ее на свой манер и распространили по всему свету.
75. Как видно, дерево жизни – это такое дерево, плоды которого, будучи съедены, даруют бессмертие. С подобной бесхитростной концепцией мы часто сталкиваемся в древних мифах.
Человеку трудно жить с осознанием собственной смертности. Насколько можно судить, мы – единственные живые существа, которые осознают неизбежность смерти; неизбежность не только смерти вообще, но и – главное – персональной смерти. (Может быть, наша вера в бессмертие души и загробную жизнь – это способ перехитрить, обойти совершенно неприемлемый факт неизбежности смерти.)
В мифах же боги почти всегда бессмертны. Видимо, здесь тоже есть определенная хитрость: боги знают какой-то секрет, но не сообщают смертным. У многих культур есть легенды, герои которых ищут секрет бессмертия – увы, безуспешно: мы все еще смертны.
В Древнем Шумере была легенда о Гильгамеше, правителе Урука (один из шумерских городов-государств), который стремился к вечной жизни. Это самая старая эпическая поэма из всех, что мы знаем, и в свое время она конечно же была очень популярна. Сказание о Гильгамеше, видимо, оказало воздействие на греческую легенду о Геракле, да и само дерево жизни в саду Едема, скорее всего, появилось не без влияния Гильгамеша и его поисков.
76. Следует, очевидно, заключить, что дерево познания добра и зла – это дерево, плоды которого, будучи съедены, даруют знание. Принято считать, что под этим знанием подразумевается нечто конкретное, а именно моральная ответственность, способность отличить добро от зла. Между тем «добро и зло» – это еврейская идиома, обозначающая буквально «все на свете» (поскольку любая вещь несет в себе либо добро, либо зло; знать и то и другое, – значит, знать все), таким образом, плод этого дерева дарует знание вообще.
10. Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки.
77. Древнейшие цивилизации нашей планеты зародились по берегам рек (по крайней мере, в отношении шумерской цивилизации это совершенно точно). Таким образом, вполне благоразумно наделить рай рекой, которая его орошала бы.
Река «выходила из Едема», но это не означает, что она брала начало в раю и вытекала из него. Едем – это не рай (хотя люди часто принимают одно за другое), а просто страна, в которой раю было отведено место.
Если мы предположим, будто рай располагался в нижнем течении Тигра и Евфрата, то следует также допустить, что под «рекой» подразумевается один из этих двух водных потоков, и мы вправе задать вопрос: какой же?
Истоки Тигра и Евфрата находятся в Восточной Турции, эти реки текут на юго-восток почти параллельно друг другу. В одном месте – примерно в 560 километрах от Персидского залива – они сближаются на 40 километров, потом расходятся и снова сближаются.
Во времена шумеров Евфрат и Тигр впадали в Персидский залив раздельно: их устья отстояли друг от друга примерно на 160 километров. Но в ту пору и Персидский залив вдавался в сушу почти на триста километров дальше к северо-западу, чем сейчас. Реки несли ил и грязь и постепенно образовали дельту, которая заняла верхнюю часть узкого Персидского залива.
Тигр и Евфрат продолжали катить свои воды по новообразованной суше, причем Тигр стал поворачивать на юг, а Евфрат на восток. В конечном итоге они встретились и слились в единую реку Шатт-эль-Араб, длина которой ныне составляет 195 километров.
К тому времени, когда евреи оказались в вавилонском плену (книга Бытие обрела свой современный вид только после этого), Шатт-эль-Араб уже существовал. Вполне возможно, что библейские авторы именно Шатт-эль-Араб считали той рекой, которая вытекает из Едема (Шумера), несет свои воды по раю, а уже оттуда попадает в Персидский залив. Не исключено, что местоположением рая считалась область, лежавшая чуть ниже точки слияния Тигра и Евфрата.
В шумерские времена суши, образованной дельтой, еще не существовало, но библейские авторы, вероятно, не знали этого.
78. Фраза «и потом разделялась» звучит так, будто бы река, покинув пределы рая, разделилась на рукава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35