С обычной приветливостью, в которую Сергей Степанович давно уже не верил, протянул агенту обе руки.
— Сколько же мы с вами не виделись, дорогой друг! Оба постарели, поизносились.
Ни малейшего акцента, Щютцер за многолетнее пребывание в России научился говорить по русски почти так же, как на родном языке.
— Года полтора. Действительно, постарели, — огорченно вздохнул Николаев, располагаясь без приглашения в удобном плюшевом кресле. — Признаться, позабыл о вашем существовании, подумал: если не зовут — не нужен.
— Грешно так думать! — всплеснул тонкими, будто две палки, руками разведчик. — Мы с вами связаны на всю жизнь, вы нам постоянно необходимы… Сейчас немного выпьем, закусим и перейдем к делу.
Широкоплечий амбал, сочетающий охрану разведчика и его обслуживание, вкатил в комнату столик, уставленный бутылками и закусками. Ничего особенного, пренебрежительно поглядел на угощение Сергей Степанович, могли бы и получше принять добычливого агента. Впрочем, немцы они и есть немцы, отсутствует у них русская щедрость.
Закусывать Николаев не стал — ограничился ломтиком лимона, посыпанного сахарной пудрой. Из выставленных напитков выбрал шнапс и сладкий, неизвестно из какой страны завезенный, ликер.
— Итак, наша просьба заключается в следующем, — грея фужер в сухих ладонях, Шютцер расхаживал по комнате, не глядя в сторону агента. — Насколько нам стало известно, в руках неких людей скопился довольно вредный и опасный компромат… Нет, нет, дорогой друг, нас отнюдь не беспокоят судьбы лидеров партий. Уберут их — ради Бога, найдутся другие, может быть, более послушные и… гибкие.
Необычные откровения разведчика не удивили Николаева — позабавили его. Распоряжаются иноземцы российскими властями, переставляют их, как пешки в шахматной партии. Еще бы не переставлять! Кто в нищей, раздавленной стране посмеет вякнуть, не выполнить требований доброхотов, бросающих в подставленную шапку россиян милостыню? Которая милостыней вовсе не является, ибо за ее пользование сдираются бешенные проценты.
Безродный космополит, Богом и Отчизной которого являются барыши, даже он сейчас чувствовал себя довольно неуютно. В душе загноилось нечто похожее на обиду за униженную Россию.
Но внешне изображал понимание и готовность немедля выполнить любое поручение. Естественно, не безвозмездно. Прокручивал в голове услышанное, выделял в нем беспокойные нюансы. Похоже, больно прищемили хвосты зарубежным радетелям, вон как их посланец выкручивается, какие соловьиные трели запускает!
— Нас беспокоит ваш Президент и премьер… Мы не может допустить не только их отстранения от должности, но даже понижение имиджа. Слишком много они сделали для свободы и демократии, для укрепления прав человека, — продиктовал Шютцер, впервые взглянув в лицо собеседнику. — Слишком большие усилия приложили для сближения России с демократическим миром!
Болтай, болтай, хитрован, улыбался про себя агент, знаем мы твои заботы о российских проблемах. О собственном кошельке печешься, мертвяк, нахапал, небось, в России по дешевке заводы, здания, фермы, вот и боишься — отберут. Единственная защита — подсаженная на троны нынешняя власть.
— Я вас понимаю, — Николаев вставил в монолог хозяина короткую фразу. — Что поручается мне, несчастному банкиру? Не лучше ли привлечь Службу безопасности?
Разведчик пренебрежительно отмахнулся. О какой Службе безопасности можно вести речь, когда она, не без подсказки из-за рубежа, обескровлена, общипана на подобии разделанного петуха, которого вот-вот опустят в кипящую воду? Что возьмешь с российских контрразведчиков, когда сотрудники иностранных спецслужб чувствуют себя в Москве, как дома? Вот, к примеру, они, не таясь и без особенной конспирации, откровенно беседуют не в лесу или в Богом забытой деревушке — в столице, неподалеку от «бдительной» Лубянки.
— Вам необходимо задействовать все свои связи, использовать находящиеся под вашим контролем силы для розыска компромата. В ближайшее время мы надеемся получить от вас упомянутые досье… Прошу проникнуться важностью этого… поручения.
Хорошо еще, что догадался смягчить выражение: вместо «приказываем» — «поручаем». Собствеенно, смысл один и тот же, можно не вдаваться в тонкости.
— Уже проникся, — с готовностью отрапортовал Николаев. — Только мобилизация всех моих сил и средств потребует немалых затрат.
Он едва удержался от международного жеста — потирания двух пальцев. Дескать, хотите получить дискеты, вознамерились спасать своих ставлеников — платите. И не в «деревянных» рублишках — в валюте: долларах либо марках. Иначе не будет ни «сил», ни «средств» — одни обещания и посулы.
Щютцер одобрительно улыбнулся, сверкнул вставной челюстью. Ему нравятся деловые люди, подкупает их откровенная жадность, стремление максимально нажиться даже на примитивном дерьме.
— Сумму гонорара обговорим позже. Можете быть уверенным — не поскупимся. А сейчас введите меня, пожалуйста, в суть проблемы. Мельком слышал — дискеты с записями компромата украдены какой-то секретаршей какого-то советника Президента. Насколько это соответствует действительности?
Осторожно, подбирая обкатанные, мало о чем говорящие фразы, Николаев принялся вводить хозяина в оперативную обстановку. Из многословной информации резиденту стало известно то, что он отлично знал и без дорогооплачиваемого агента. Секретарша спряталась в плавнях? Где именно — молчок. С ней путешествует молодой парень, не то любовник, не то родственник? Откуда взялся, чем занимается — ни слова. Из множества предпринятых мер Сергей Степанович выбрал самые безобидные: направлены в плавни боевики, ведется наблюдение издали, со дня на день ожидаются результаты.
Вот и вся добыча.
Многоопытный разведчик не успокоился на крохах добытого — принялся расковыривать едва наметившуюся щель, донимать собеседника множеством дополнительных вопросов. Николаев, нехотя, выкладывал затаенное. Медленно, осторожно, но все же открывался.
На свет Божий выплыли старый рыбак с племянником, две его соседки. Пришлось назвать имена боевиков — Зуба и Хитрого. Конечно, без упоминания их провала. Сквозь зубы упомянута кликуха самого перспективного николаевкого агента — Меченный. Пришлось признаться в связях с местной милицией, где уже давно действует купленный человек.
Не открыл Сергей Степанович только одно — имя нанятого частного сыщика. Не потому, что Чегодин Бог весть какая величина, просто он — единственный, оставшийся в колоде козырь, остальные карты либо сброшены за ненадобностью, либо биты сыскарями. Естественно, не купленными.
Расстались резидент и его подручный довольно приветливо, Щютцер снова развел руки-палки, будто намереваясь обнять старого «приятеля», но не обнял — ограничился «подготовительным» жестом.
После того, как Николаев в сопровождении молчаливого амбала покинул конспиративную квартиру, из соседней комнаты вышел полный господин при полном параде — светлосером костюме, ярком галстуке, с золотой печаткой на пальце.
— Зачем тебе, Ганс, понадобился этот зачуханный гангстер? С первого взгляда видно — единственное его желание выдоить нас, как нажравшихся жирной травы коров.
— Для страховки, Джон, только для страховки. Если у нашего агента ничего не получится, возможно, понадобится грубая сила уголовников.
— Какого агента ты имеешь в виду?
Шютцер многозначительно промолчал.
Соперничающие разведки неожиданно сблизились, их об"единила угроза, нависшая над властными структурами России. Если, не дай Бог, их руководителей сбросят с занимаемых постов, политики никогда не простят этого провала своим спецслужбам. Это в России проштрафившимся генералам и политикам разрешено писать мемуары, поливая грязью и бывших коллег и бывших начальников, открывая самые потаенные сведения из жизни и служебной деятельности высокопоставленных особ. Что поделаешь — азиатчина, дикари с парой замусоренных извилин в головах!
И все же, несмотря на сближение, каждая сторона старалась полностью не открываться, сохранить свою независимость и свои кадры. Ибо конкуренция превыше всего.
Джон понял — совершил бестактность. Об"единение усилий для выполнения общей задачи не дает права расшифровывать своих агентов.
— Ладно, не обижайся, Ганс, — миролюбиво потрепал он немца по костлявому плечу. — К слову пришлось. Хотелось бы только знать — насколько можно рассчитывать на твоего человека… В каком он обличье, что имеет за душой? Если надежды на успех мизерные, могу подставить свою… как это по русски?… шестерку.
— Пока обойдусь. Возникнут трудности, тогда… Что же касается моей «шестерки», — употребив жаргонное словечко российских преступников, Шютцер едва заметно раздвинул сухие губы в ядовитой усмешке, — он — русский, служит… впрочем, где именно — не имеет значения, достаточно сказать: влиятельная персона.
— Давно на связи?
Очередное молчание, все та же ехидная улыбочка. Разве приличествует настоящему разведчику задавать подобные глупейшие вопросы?.
— Еще одного никак не могу понять. Спасать здешних руководителей — благое дело и для твоей и для моей страны. Но зачем тебе понадобился компромат? Сжечь его, пустить под пресс — никаких забот…
— Не можешь понять потому-что не разведчик, а бизнесмен от разведки. Прости, Джон, но как выражаются русские: из песни слова не выбросишь. Вот ты спрашиваешь: зачем? Отвечу откровенно — не только спасти имидж наших… друзей, но и впредь держать их в руках. Русские непредсказуемы, сам знаешь. Сегодня обнимаются с вашим президентом, завтра укусит его в задницу блоха или дернет за ниточку какой-нибудь советник — вз"ерепенится. А мы ему под нос — выдержки из досье: не успокоишься — столкнем с «престола»… Уразумел?
Джон ответил восхищенным взглядом…
Николаев в сопровожлении телохранителя медленно дошел до перекрестка, забрался на заднее сидение «вольвы», тронул плечо молчаливого водителя. Машина выбралась на оживленную трассу, вписалась в транспортный поток.
Надо же такому случиться, дерьмовая соплюшка взбудоражила столько людей! Здесь и криминальные структуры, и милиция, и уголовный розыск, и зарубежные спецслужбы, и еще невесть кто. Найти бы ее, отобрать дискеты, задрать подол и всыпать по голой заднице солдатским ремнем… Впрочем, не только всыпать. Телка набита секретами по самое горло, опасно оставлять ее в живых.
Услышь потаенные мысли двоюродного брата Молвин, ума бы лишился, толстый свой носяро отодрал в гневе, обложил Сергегу потоками площадной брани.
Нет, ссориться с помощником советника Президента — не резон, слишком многое ему известно, слишком большим влиянием обладает Егорушка. На того же Платонова. Убирать Новожилову нельзя, не тот расклад. Лучше схватить девку и подержать ее в том же домике лесника. До полной ясности в сложившейся ситуации. Потом уже решать: передать Молвину для услады стареющего тела либо отправить в преисподнюю.
29
Между тем, на крохотном островке в плавнях разыгралась нешуточная трагедия.
Пока Валерка убеждал подружку в необходимости своей поездки в Москву для получения денег, а ее оставить в плавнях на попечение старого рыбака, Людмила отмалчивалась. Доводы любовника внушительны и обоснованны, без денег им с Кубани не выбраться, на желанный Дальний Восток не попасть. К тому же разговор — безотносительный, не конкретный, обычная болтовня, не больше.
Поэтому лучше не возражать.
Но когда заявились дядя Федор и Пантюша, переговоры сделались более предметными. Валерка принялся торопливо собираться, заталкивая в поношенный рюкзак свои вещи. Достал бритву и, пристроив на искривленном стволе дерева зеркальце, принялся бриться.
За трудные об"яснения взялся старый рыбак.
— Побудешь, дивчинонька, в шалашике, возвернется Пантюша — свезет тебя к Димке в Краснодар… Припасов мы тебе навезли — на месячишко хватит да еще останется… Потом прилетит парубок…
— Никуда он без меня не поедет! — неожиданно так резко заявила девушка, что растерявшийся парень вместо своих плавок сунул в рюкзак ее лифчик. — Только со мной!
Просьбы одуматься, доводы, убеждения отлетали от Людмилы, как теннисные мячи от тренировочной стенки. Ни за что одна она не останется, или поедет вместе с Валеркой, или вместе с ним будет жить в плавнях!
Дядя Федор злился, бурчал себе под нос нецензурщину, Пантюша понимающе ухмылялся, Валерка не знал, что предпринять, как переубедить упрямицу.
— Не хочешь оставаться на острове — черт с тобой. Слышала, что сказал дядя Федор? Димка переправит тебя в Краснодар, укроет у знакомых. Там и дождешься моего возвращения. С этим-то ты согласна?
— Сказано, только вместе! — отрезала Людмила. — Поедешь один — мигом отыщешь мне замену!
Ревность, с одной стороны порадовала парня, с другой — возмутила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Сколько же мы с вами не виделись, дорогой друг! Оба постарели, поизносились.
Ни малейшего акцента, Щютцер за многолетнее пребывание в России научился говорить по русски почти так же, как на родном языке.
— Года полтора. Действительно, постарели, — огорченно вздохнул Николаев, располагаясь без приглашения в удобном плюшевом кресле. — Признаться, позабыл о вашем существовании, подумал: если не зовут — не нужен.
— Грешно так думать! — всплеснул тонкими, будто две палки, руками разведчик. — Мы с вами связаны на всю жизнь, вы нам постоянно необходимы… Сейчас немного выпьем, закусим и перейдем к делу.
Широкоплечий амбал, сочетающий охрану разведчика и его обслуживание, вкатил в комнату столик, уставленный бутылками и закусками. Ничего особенного, пренебрежительно поглядел на угощение Сергей Степанович, могли бы и получше принять добычливого агента. Впрочем, немцы они и есть немцы, отсутствует у них русская щедрость.
Закусывать Николаев не стал — ограничился ломтиком лимона, посыпанного сахарной пудрой. Из выставленных напитков выбрал шнапс и сладкий, неизвестно из какой страны завезенный, ликер.
— Итак, наша просьба заключается в следующем, — грея фужер в сухих ладонях, Шютцер расхаживал по комнате, не глядя в сторону агента. — Насколько нам стало известно, в руках неких людей скопился довольно вредный и опасный компромат… Нет, нет, дорогой друг, нас отнюдь не беспокоят судьбы лидеров партий. Уберут их — ради Бога, найдутся другие, может быть, более послушные и… гибкие.
Необычные откровения разведчика не удивили Николаева — позабавили его. Распоряжаются иноземцы российскими властями, переставляют их, как пешки в шахматной партии. Еще бы не переставлять! Кто в нищей, раздавленной стране посмеет вякнуть, не выполнить требований доброхотов, бросающих в подставленную шапку россиян милостыню? Которая милостыней вовсе не является, ибо за ее пользование сдираются бешенные проценты.
Безродный космополит, Богом и Отчизной которого являются барыши, даже он сейчас чувствовал себя довольно неуютно. В душе загноилось нечто похожее на обиду за униженную Россию.
Но внешне изображал понимание и готовность немедля выполнить любое поручение. Естественно, не безвозмездно. Прокручивал в голове услышанное, выделял в нем беспокойные нюансы. Похоже, больно прищемили хвосты зарубежным радетелям, вон как их посланец выкручивается, какие соловьиные трели запускает!
— Нас беспокоит ваш Президент и премьер… Мы не может допустить не только их отстранения от должности, но даже понижение имиджа. Слишком много они сделали для свободы и демократии, для укрепления прав человека, — продиктовал Шютцер, впервые взглянув в лицо собеседнику. — Слишком большие усилия приложили для сближения России с демократическим миром!
Болтай, болтай, хитрован, улыбался про себя агент, знаем мы твои заботы о российских проблемах. О собственном кошельке печешься, мертвяк, нахапал, небось, в России по дешевке заводы, здания, фермы, вот и боишься — отберут. Единственная защита — подсаженная на троны нынешняя власть.
— Я вас понимаю, — Николаев вставил в монолог хозяина короткую фразу. — Что поручается мне, несчастному банкиру? Не лучше ли привлечь Службу безопасности?
Разведчик пренебрежительно отмахнулся. О какой Службе безопасности можно вести речь, когда она, не без подсказки из-за рубежа, обескровлена, общипана на подобии разделанного петуха, которого вот-вот опустят в кипящую воду? Что возьмешь с российских контрразведчиков, когда сотрудники иностранных спецслужб чувствуют себя в Москве, как дома? Вот, к примеру, они, не таясь и без особенной конспирации, откровенно беседуют не в лесу или в Богом забытой деревушке — в столице, неподалеку от «бдительной» Лубянки.
— Вам необходимо задействовать все свои связи, использовать находящиеся под вашим контролем силы для розыска компромата. В ближайшее время мы надеемся получить от вас упомянутые досье… Прошу проникнуться важностью этого… поручения.
Хорошо еще, что догадался смягчить выражение: вместо «приказываем» — «поручаем». Собствеенно, смысл один и тот же, можно не вдаваться в тонкости.
— Уже проникся, — с готовностью отрапортовал Николаев. — Только мобилизация всех моих сил и средств потребует немалых затрат.
Он едва удержался от международного жеста — потирания двух пальцев. Дескать, хотите получить дискеты, вознамерились спасать своих ставлеников — платите. И не в «деревянных» рублишках — в валюте: долларах либо марках. Иначе не будет ни «сил», ни «средств» — одни обещания и посулы.
Щютцер одобрительно улыбнулся, сверкнул вставной челюстью. Ему нравятся деловые люди, подкупает их откровенная жадность, стремление максимально нажиться даже на примитивном дерьме.
— Сумму гонорара обговорим позже. Можете быть уверенным — не поскупимся. А сейчас введите меня, пожалуйста, в суть проблемы. Мельком слышал — дискеты с записями компромата украдены какой-то секретаршей какого-то советника Президента. Насколько это соответствует действительности?
Осторожно, подбирая обкатанные, мало о чем говорящие фразы, Николаев принялся вводить хозяина в оперативную обстановку. Из многословной информации резиденту стало известно то, что он отлично знал и без дорогооплачиваемого агента. Секретарша спряталась в плавнях? Где именно — молчок. С ней путешествует молодой парень, не то любовник, не то родственник? Откуда взялся, чем занимается — ни слова. Из множества предпринятых мер Сергей Степанович выбрал самые безобидные: направлены в плавни боевики, ведется наблюдение издали, со дня на день ожидаются результаты.
Вот и вся добыча.
Многоопытный разведчик не успокоился на крохах добытого — принялся расковыривать едва наметившуюся щель, донимать собеседника множеством дополнительных вопросов. Николаев, нехотя, выкладывал затаенное. Медленно, осторожно, но все же открывался.
На свет Божий выплыли старый рыбак с племянником, две его соседки. Пришлось назвать имена боевиков — Зуба и Хитрого. Конечно, без упоминания их провала. Сквозь зубы упомянута кликуха самого перспективного николаевкого агента — Меченный. Пришлось признаться в связях с местной милицией, где уже давно действует купленный человек.
Не открыл Сергей Степанович только одно — имя нанятого частного сыщика. Не потому, что Чегодин Бог весть какая величина, просто он — единственный, оставшийся в колоде козырь, остальные карты либо сброшены за ненадобностью, либо биты сыскарями. Естественно, не купленными.
Расстались резидент и его подручный довольно приветливо, Щютцер снова развел руки-палки, будто намереваясь обнять старого «приятеля», но не обнял — ограничился «подготовительным» жестом.
После того, как Николаев в сопровождении молчаливого амбала покинул конспиративную квартиру, из соседней комнаты вышел полный господин при полном параде — светлосером костюме, ярком галстуке, с золотой печаткой на пальце.
— Зачем тебе, Ганс, понадобился этот зачуханный гангстер? С первого взгляда видно — единственное его желание выдоить нас, как нажравшихся жирной травы коров.
— Для страховки, Джон, только для страховки. Если у нашего агента ничего не получится, возможно, понадобится грубая сила уголовников.
— Какого агента ты имеешь в виду?
Шютцер многозначительно промолчал.
Соперничающие разведки неожиданно сблизились, их об"единила угроза, нависшая над властными структурами России. Если, не дай Бог, их руководителей сбросят с занимаемых постов, политики никогда не простят этого провала своим спецслужбам. Это в России проштрафившимся генералам и политикам разрешено писать мемуары, поливая грязью и бывших коллег и бывших начальников, открывая самые потаенные сведения из жизни и служебной деятельности высокопоставленных особ. Что поделаешь — азиатчина, дикари с парой замусоренных извилин в головах!
И все же, несмотря на сближение, каждая сторона старалась полностью не открываться, сохранить свою независимость и свои кадры. Ибо конкуренция превыше всего.
Джон понял — совершил бестактность. Об"единение усилий для выполнения общей задачи не дает права расшифровывать своих агентов.
— Ладно, не обижайся, Ганс, — миролюбиво потрепал он немца по костлявому плечу. — К слову пришлось. Хотелось бы только знать — насколько можно рассчитывать на твоего человека… В каком он обличье, что имеет за душой? Если надежды на успех мизерные, могу подставить свою… как это по русски?… шестерку.
— Пока обойдусь. Возникнут трудности, тогда… Что же касается моей «шестерки», — употребив жаргонное словечко российских преступников, Шютцер едва заметно раздвинул сухие губы в ядовитой усмешке, — он — русский, служит… впрочем, где именно — не имеет значения, достаточно сказать: влиятельная персона.
— Давно на связи?
Очередное молчание, все та же ехидная улыбочка. Разве приличествует настоящему разведчику задавать подобные глупейшие вопросы?.
— Еще одного никак не могу понять. Спасать здешних руководителей — благое дело и для твоей и для моей страны. Но зачем тебе понадобился компромат? Сжечь его, пустить под пресс — никаких забот…
— Не можешь понять потому-что не разведчик, а бизнесмен от разведки. Прости, Джон, но как выражаются русские: из песни слова не выбросишь. Вот ты спрашиваешь: зачем? Отвечу откровенно — не только спасти имидж наших… друзей, но и впредь держать их в руках. Русские непредсказуемы, сам знаешь. Сегодня обнимаются с вашим президентом, завтра укусит его в задницу блоха или дернет за ниточку какой-нибудь советник — вз"ерепенится. А мы ему под нос — выдержки из досье: не успокоишься — столкнем с «престола»… Уразумел?
Джон ответил восхищенным взглядом…
Николаев в сопровожлении телохранителя медленно дошел до перекрестка, забрался на заднее сидение «вольвы», тронул плечо молчаливого водителя. Машина выбралась на оживленную трассу, вписалась в транспортный поток.
Надо же такому случиться, дерьмовая соплюшка взбудоражила столько людей! Здесь и криминальные структуры, и милиция, и уголовный розыск, и зарубежные спецслужбы, и еще невесть кто. Найти бы ее, отобрать дискеты, задрать подол и всыпать по голой заднице солдатским ремнем… Впрочем, не только всыпать. Телка набита секретами по самое горло, опасно оставлять ее в живых.
Услышь потаенные мысли двоюродного брата Молвин, ума бы лишился, толстый свой носяро отодрал в гневе, обложил Сергегу потоками площадной брани.
Нет, ссориться с помощником советника Президента — не резон, слишком многое ему известно, слишком большим влиянием обладает Егорушка. На того же Платонова. Убирать Новожилову нельзя, не тот расклад. Лучше схватить девку и подержать ее в том же домике лесника. До полной ясности в сложившейся ситуации. Потом уже решать: передать Молвину для услады стареющего тела либо отправить в преисподнюю.
29
Между тем, на крохотном островке в плавнях разыгралась нешуточная трагедия.
Пока Валерка убеждал подружку в необходимости своей поездки в Москву для получения денег, а ее оставить в плавнях на попечение старого рыбака, Людмила отмалчивалась. Доводы любовника внушительны и обоснованны, без денег им с Кубани не выбраться, на желанный Дальний Восток не попасть. К тому же разговор — безотносительный, не конкретный, обычная болтовня, не больше.
Поэтому лучше не возражать.
Но когда заявились дядя Федор и Пантюша, переговоры сделались более предметными. Валерка принялся торопливо собираться, заталкивая в поношенный рюкзак свои вещи. Достал бритву и, пристроив на искривленном стволе дерева зеркальце, принялся бриться.
За трудные об"яснения взялся старый рыбак.
— Побудешь, дивчинонька, в шалашике, возвернется Пантюша — свезет тебя к Димке в Краснодар… Припасов мы тебе навезли — на месячишко хватит да еще останется… Потом прилетит парубок…
— Никуда он без меня не поедет! — неожиданно так резко заявила девушка, что растерявшийся парень вместо своих плавок сунул в рюкзак ее лифчик. — Только со мной!
Просьбы одуматься, доводы, убеждения отлетали от Людмилы, как теннисные мячи от тренировочной стенки. Ни за что одна она не останется, или поедет вместе с Валеркой, или вместе с ним будет жить в плавнях!
Дядя Федор злился, бурчал себе под нос нецензурщину, Пантюша понимающе ухмылялся, Валерка не знал, что предпринять, как переубедить упрямицу.
— Не хочешь оставаться на острове — черт с тобой. Слышала, что сказал дядя Федор? Димка переправит тебя в Краснодар, укроет у знакомых. Там и дождешься моего возвращения. С этим-то ты согласна?
— Сказано, только вместе! — отрезала Людмила. — Поедешь один — мигом отыщешь мне замену!
Ревность, с одной стороны порадовала парня, с другой — возмутила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40