А теперь прощай, я должен заняться политикой.
Мясо подали после ухода Маздака. Конан вонзился зубами в мясо еще с большим подъемом, чем обычно. Удавшаяся месть окрыляла его. Жадно глотая мясо, он прислушивался к разговорам вокруг.
— Где анакийцы? — спрашивал усатый гирканец, набивая рот миндальными пирожными.
— Они затаились в своем квартале, — отвечал ему другой гирканец. — Клянутся, что кушиты убили Отбаала и в подтверждение показывают кольцо Келуки. Келука исчез, а Имбалайо клянется, что ему ничего не известно об этом. Но как быть с кольцом? К тому времени, когда король приказал нам разъединить их, в драках уже погибло десятки человек. Клянусь Ашурой, это было лишь начало!
— Виной тому сумасшествие Акхирома, — тихим голосом сказал третий собеседник. — Когда-нибудь этот лунатик очередной шалостью сведет всех нас в могилу!
— Осторожно, — предупредил его компаньон. — Наши мечи принадлежат ему до тех пор, пока нам приказывает Маздак. Если поднимется мятеж, анакийцы вероятней всего будут воевать не на стороне кушитов, а против них. Мужчины говорят, что Акхиром взял рабыню Отбаала Руфию в свой гарем. Это разозлило анакийцев еще больше. Они подозревают, что убийство было совершено по приказу короля или, по-крайней мере, с его согласия. Но их злость ничто по сравнению со злостью Зерити, которой король дал отставку. Говорят, злость ведьмы может превратить весенний бриз в песчаную бурю в пустыне.
Унылые глаза Конана загорелись, когда он осознал услышанное. Последние дни память о рыжеволосой гурии не покидала его. Мысль увести ее из-под носа сумасшедшего короля, скрыв от бывшего хозяина Маздака, придавала жизни пикантный привкус. И, если ему суждено было покинуть Асгалун, она могла бы стать ему приятной попутчицей по дороге в Кот. В Асгалуне был один человек, который действительно мог ему помочь: Зерити Стигийская. По понятным причинам она бы сделала это с радостью. Он вышел из харчевни и пошел в направлении стен внутреннего города. Он знал, что дом Зерити находился в той части Асгалуна. Для того, чтобы попасть туда надо было пересечь большую городскую стену. Единственным способом сделать это был тоннель, который ему показал Маздак.
Поэтому он пошел в направлении пальмовой рощи на берегу канала. Пробираясь в темноте среди мраморных развалин, он нашел и отодвинул плиту. Снова его путь лежал сквозь мрак и капающую воду. Но вот он наткнулся на ступеньки и стал подниматься наверх. Он нащупал засов, отодвинул плиту и оказался в коридоре. Здесь было темно и тихо, но огни, горевшие в других местах дома, говорили о том, что в доме по-прежнему жили люди, вероятно слуги убитого генерала и женщины.
Неуверенный в том, как попасть на входную лестницу, он двинулся наугад и, отодвинув занавеску... столкнулся с шестерыми черными рабами, свирепо вскочившими на ноги. Прежде чем он бросился бежать он услышал за спиной крики и топот ног. Проклиная судьбу, он побежал прямо на негров. Взмах клинка и он прорвался, оставив за собой корчащееся тело. Конан метнулся к двери в противоположной части комнаты. Он уже слышал свист кривых мечей, когда захлопнул за собой дверь. Сталь вгрызлась в дерево и через филенки пробились огоньки клинков. Он задернул засов и бросился искать выход. Его взгляд остановился на окно в золотой решетке.
Молниеносным рывком он бросился на окно. Под натиском мощного тела мягкий металл изогнулся и лопнул, вырывая за собой половину основания. Он полетел вниз, когда дверь с треском ввалилась и комнату заполнили люди.
Никакое эхо от ада, творившегося на улицах города, не долетало до покоев Большого Восточного Дворца. Молодые рабыни и евнухи скользили по коврам босиком, не нарушая тишины. В комнате с куполом из инкрустированной слоновой кости на кушетке, украшенной драгоценными камнями, сидел король Акхиром. Ноги его были скрещены, а белый плащ делал его еще более призрачным. Он смотрел на Руфию, стоявшую перед ним на коленях.
Она была одета в хитон из кремового шелка и подпоясана сатиновым кушаком, вышитым жемчугом. Но при всем этом великолепии глаза офирки были закрыты. Она вдохновила Акхирома на его последнюю выходку, но не покорила его. Теперь он, кажется, был отрешен. Выражение его глаз заставило ее содрогнуться. Неожиданно он сказал:
— Не пристало богу водиться со смертными.
Руфия вздрогнула. Она открыла рот, но побоялась сказать что-либо.
— Любовь — это слабость человечества, — продолжал он. — Я отброшу ее от себя. Боги выше любви. Когда я лежу в твоих объятиях я чувствую себя слабым.
— Что ты имеешь в виду, мой господин? — рискнула спросить Руфия.
— Даже боги должны жертвовать. Я решил оставить тебя, чтобы не ослаблять свое божество.
Он хлопнул руками и на полусогнутых влетел евнух.
— Пошлите за генералом Имбалайо, — приказал Акхиром, и евнух, ударившись головой об пол, отполз назад. Таковы были недавно введенные правила этикета во дворце.
— Нет! — вскочила Руфия. — Ты не можешь отдать меня этому зверю!
Она упала на колени, хватая его за хитон, который он одернул.
— Женщина! — прогремел он. — Ты сошла с ума? Нападать на бога?
Имбалайо неловко вошел в комнату. Воин из варварского Дарфара, он возвысился благодаря умению воевать и плести интриги. Но даже проницательному, мускулистому и бесстрашному негру, не всегда были понятны намерения безумного Акхирома.
Король указал на женщину, согнувшуюся у его ног.
— Бери ее!
Имбалайо усмехнулся и схватил Руфию, корчившуюся и вскрикивающую в его объятиях. Пока Имбалайо выносил ее из комнаты, она тянула руки к Акхирому. Тот не ответил, продолжая сидеть скрестив руки. Взгляд его был отрешенным.
Но мольбы ее были услышаны. Спрятавшись в нише стройная темнокожая девушка видела как улыбающийся кушит нес свою добычу из зала. Едва он исчез как она побежала в другом направлении.
Имбалайо был любимцем короля. Единственный из генералов, он жил в Большом Дворце. Это был настоящий комплекс зданий, соединенных в одну структуру, вместившую около трех тысяч слуг Акхирома. Он шел по извилистым коридорам, через дворик, выложенный мозаикой к южному портику, где находились его апартаменты. Но как только показалась знакомая дверь из тика, покрытая медными арабесками, гибкая фигура преградила ему дорогу.
— Зерити! — Имбалайо в страхе отшатнулся. Руки интересной смуглой женщины не находили себе места от избытка страсти.
— Служанка доложила мне, что Акхиром выбросил эту рыжую плутовку, — сказала стигийка. — Мне надо вернуть ей долг.
— При чем здесь я, — сказал кушит, ерзая от нетерпения. — Король подарил мне ее. Отойди, чтобы я не задел тебя.
— Ты слышал, что кричат анакийцы на улицах?
— Какое мне дело?
— Они жаждут головы Имбалайо, виновного в убийстве Отбаала. Я могу рассказать им, что их подозрения оправдались!
— Мне нет до этого дела, — закричал он.
— У меня будут свидетели, видевшие, как ты помогал Келуке зарезать его.
— Я убью тебя, ведьма!
Она засмеялась.
— Не посмеешь. А теперь продай мне эту рыжую клячу, если не хочешь воевать с анакийцами.
Имбалайо опустил Руфию на пол.
— Бери ее и убирайся! — прорычал он.
— Возьми свою плату, — сказала она, бросая пригоршню монет ему в лицо. Глаза Имбалайо налились кровью, а руки стали судорожно сжиматься.
Не обращая на него внимания, Зерити наклонилась над Руфией. Она стояла на коленях, удрученная сознанием тщетности своих женских уловок перед лицом своей новой хозяйки. Зерити схватила рыжие локоны офирки, запрокинула ей голову и с ненавистью посмотрела ей в глаза. Затем хлопнула в ладоши. На ее зов вошли четыре евнуха.
— Уведите ее в мой дом, — приказала Зерити и они унесли извивающуюся Руфию. Сцепив зубы, Зерити последовала за ними.
Когда Конан прыгнул в окно, он представлял куда летит. Кусты смягчили его стремительное падение. Вскочив на ноги, он увидел в выбитом окне своих преследователей. Он очутился в саду, огромном тенистом саду, утопающем в цветах. Пока его охотники блуждали между деревьев, он беспрепятственно добрался до стены. Высоко подпрыгнув он ухватился одной рукой за выступ, подтянулся и перемахнул на другую сторону.
Он остановился, чтобы сориентироваться. Хотя он никогда не был во внутреннем городе, он много слышал о нем и успел составить в голове его план. Он находился в государственном квартале. Перед ним, возвышаясь над плоскими крышами, маячили очертания Малого Западного Дворца, огромного дома удовольствий, выходящего в знаменитый сад Абибаала. Уверенный в своих ориентирах, он побежал по улице и вскоре оказался на широкой центральной улице, пересекавшей внутренний город с севера на юг.
Для такого позднего часа там было оживленное движение. Мимо проходили вооруженные гирканцы. На большой площади между двух дворцов Конан услышал звяканье упряжи ретивых скакунов. Оглянувшись он увидел эскадрон кушитской конницы. Наездники держали собой факелы. Наверное были причины для их повышенной боевой готовности. Издалека, со стороны пригородных кварталов были слышны удары там-тамов. Ветер доносил до него обрывки разгульных песен и отдаленных криков.
Со своей легкомысленной походкой Конан прошел незамеченным среди фигур в кольчугах. Затем он дернул за рукав какого-то гирканца и спросил как пройти к дому Зерити. Тот с готовностью ответил. Конан, как и все в Асгалуне знал, что Зерити, считавшая Акхирома своей собственностью, ни в коей мере не считала себя его имуществом. Были наемные капитаны, так же хорошо знавшие ее спальню, как и король Пелиштии.
Дом Зерити прилегал ко двору Восточного Дворца и находился в его садах. Зерити во времена своего фавора могла пройти из своего дома во дворец, не нарушая приказа короля об уединении женщин. Зерити, будучи дочерью свободного военачальника, была любовницей Акхирома, а не его рабыней.
Конан не ожидал трудностей при попытке попасть в ее дом. Она играла важную роль в тайных интригах. В ее дом были вхожи политики и мужчины всех рас и рангов. Всех развлекали танцовщицы и благоухание черного лотоса. В эту ночь танцовщиц и гостей не было. Зуагирец со злодейской внешностью открыл сводчатую дверь под горящим фонарем и без расспросов впустил Конана. Он провел его по маленькому дворику, вверх по внешней лестнице, по коридору в просторную комнату, огороженную арками с резным орнаментом, между которыми висели кремовые бархатные шторы.
Мягко освещенная комната была пуста, но откуда-то доносились болезненные крики женщины. Затем послышались раскаты мелодичного смеха, также женского, неописуемо мстительного и злобного.
Конан резко повернул голову, чтобы поймать направление звука. Затем он начал присматриваться к драпировке за арками, стараясь разглядеть потайную дверь.
Зерити разогнулась и бросила на пол тяжелый кнут. Обнаженная фигура, привязанная к дивану, была исполосована красными рубцами с головы до пят. Это, однако, была лишь прелюдия к более ужасной пытке.
Ведьма взяла в своем кабинете кусочек угля, которым она нарисовала сложную фигуру на полу, приговаривая таинственные заклинания человеко-змеи, правившей Стигией до Катаклизма. Поставив в каждом из пяти углов фигуры по маленькой золотой лампе, она подбросила в огонь по щепотке пыльцы пурпурного лотоса, растущего на болотах южной Стигии. Комнату заполнил странный, до тошноты сладкий запах. Затем она стала говорить заклинания на древнем языке, умершем более трех тысяч лет назад еще до появления в исчезнувшей империи Ахерон пурпурного Питона.
Постепенно появилось что-то похожее на темное облако. Руфия, полуживая от боли и страха, приняла его за столб пыли. Над бесформенной массой появилась пара светящихся точек, похожих на глаза. Руфия почувствовала пронизывающий холод, будто эта масса вытягивала из нее все тепло. Облако казалось черным, но не очень большой насыщенности. Постепенно оно уплотнялось, однако Руфия видела стену позади этой бесформенной массы.
Зерити наклонилась и задула лампы: одну, другую, третью, четвертую. Комната, освещенная последней лампой, теперь была охвачена полумраком. Столб дыма был едва различим. Лишь два светящихся глаза маячили в темноте.
Голоса снаружи заставили Зерити обернуться. Можно было понять, что кричат очень громко, хотя звук был приглушенным. Это были голоса мужчин.
Зерити возобновила свое колдовство. Но ее снова прервал злой голос зуагирца. Ворвался Имбалайо. Его зубы и глазные яблоки блестели в свете лампы. С меча стекала струйка крови.
— Пес! — вскинулась Зерити, подобно потревоженной змее. — Зачем ты здесь?
— Женщина, которую ты забрала у меня! — заорал Имбалайо. — Город восстал и небеса разгневаны! Отдай мне женщину или я убью тебя!
Зерити посмотрела на свою соперницу, вытащила кинжал, усыпанный драгоценными камнями и воскликнула:
— Хотеп! Хафра! Помогите мне!
Чернокожий генерал с ревом сделал выпад. Гибкость проворной стигийки не помогла.
1 2 3 4 5 6