Но продолжай.
— Поначалу я этого не знал и относился к нему, как к старому приятелю. Нечасто удается побеседовать с чужеземцем, а после странствий мне скучно с гамфазантами. Квазиган сказал, что преследовал тебя с помощью своего слуги-коранийца, а вот зачем — не ответил. Уши коранийцев улавливают не только обычные звуки, но даже мысли человека за несколько миль. Йок наступал тебе на пятки и всегда знал, куда ты направляешься. Когда ты в великой спешке покинул Хуперею, Йок потерял твой след, но король Фаяксии сказал Квазигану, что ты едешь в Тритонию...
— Вот болтун! — вырвалось у Вакара. Но тут принц решил, что напрасно обвиняет Наузишена, ведь тот не обещал хранить тайну.
— Путешествие в Тритонию далось им нелегко, — продолжал Абеггу. — Сначала вы украли колесо, и они несколько дней искали замену, а потом колесница сломалась и застряла. Может быть, Квазиган и впрямь могущественный волшебник, но в повозках разбирается слабо. В Тритонии эту диковинную троицу поймали амазонки и отправили в Херронекс. Недавно воительницы избрали новую королеву. Ее предшественница погибла в морской баталии вместе с королем тритонов. И теперь амазонки старательно ублажают пленников мужского пола. Нжи пришелся ко двору — он обслуживал саму королеву. Квазиган перенес плен довольно легко, так как воспользовался своими магическими способностями, но бедный маленький Йок не выдержал столь частых занятий любовью и умер.
— Представляю, что было дальше...
— Без коранийца Квазиган сбился со следа, поскольку никто из амазонок не знал, куда ты поехал. А затем он сбежал от амазонок.
— Как ему это удалось?
Меланхоличное лицо гамфазанта осветилось несвойственной ему улыбкой.
— Он навеял иллюзию, будто к ним спешит армия любовников. Высокие, красивые мужчины с огромными... гм... бедрами. Фантомы объяснились амазонкам в любви, но делом своих слов не подтвердили, поскольку Квазиган к тому времени благополучно переправился на другой берег.
Вакар ухмыльнулся.
— Наверное, девушки пришли в неописуемую ярость, когда ухажеры развеялись, как дым. Продолжай.
— Так вот, Квазиган прибыл сюда, как я уже говорил. Настроение у него было ужасное. Он преодолел множество трудностей, но все же боялся возвращаться на Горгады, не выполнив своей задачи. Король Целууд обещал отрубить колдуну голову, если его миссия не увенчается успехом. Но давай подумаем, как бы вас спасти. Я, к сожалению, не волшебник и не умею пробивать стены, зато у меня есть план. Когда выйдете на арену, отсчитайте от дверей три шага и копните. В песке найдете два широких меча. Я провез их в страну тайком от магистрата, иначе бы их выбросили в озеро Кокутос.
— Почему ты решил нам помочь? — спросил Вакар.
— Однажды в Седерадо ты пощадил меня, хотя имел полное право убить.
— Допустим, мы прикончим Нжи. А что дальше?
— По крайней мере этим мы выиграем время. Магистрат отправит охотников за другим львом, и пока его будут ловить, мы еще что-нибудь придумаем. Убежать из нашей страны — дело нелегкое. Сплошь безлесая равнина, спрятаться почти негде, да и коней здесь не разводят.
Вакар упомянул об угрозе нападения гведулийцев, но Абеггу сокрушенно покачал головой.
— Я и не ожидал от судьи другого ответа. Даже будь у него желание защищать страну, что бы он мог поделать? У местных жителей нет оружия, и пользоваться им они не умеют. Да и как иначе, ведь нам с детства внушают, что оружие проклято богами.
— А ты можешь обратиться к королю?
— У нас нет короля. Страной правит наследственный сенат, состоящий из крупных землевладельцев. Мой отец сенатор, вот почему я имел возможность путешествовать. Кроме того, ежегодно народ избирает двух консулов, но они придерживаются ортодоксальных гамфазантских взглядов, поэтому обращаться к ним не имеет смысла.
— Насколько я знаю, некоторые вольные города, вроде Керне, имеют похожую систему управления. Если судить по твоим соотечественникам, простой народ не понимает, в чем его выгода.
Абеггу пожал плечами.
— Твой упрек был бы справедлив, если бы мои соотечественники умели читать, а папирус был бы общедоступным и каждая семья имела свиток, содержащий мудрость народа. Но к письму здесь относятся, как к постыдному иноземному новшеству, и все знания передаются из уст в уста. Однако мне пора. Нужно закопать мечи, пока не поздно.
Он позвал тюремщика, и тот явился вместе со своими помощниками, чтобы отпереть дверь. Вакар проводил Абеггу взглядом.
— Приятно сознавать, что у нас есть друг в этом свинарнике, который они называют страной. Взбодрись, Фуал, мы еще живы. В чем дело? — Последняя фраза адресовалась тюремщику.
— Что это такое? — спросил гамфазант, прижимаясь лицом к решетке. В одной руке он держал Тахах, а другой сжимал руку Абеггу, от которого ему потребовались услуги переводчика. — Одежду твою мы сожгли, оружие бросили в озеро, а остальные пожитки сдали на общественный склад. Но что делать с этим — ума не приложу.
— Скажи ему, что это талисман, — велел Вакар Абеггу. — Он приносит удачу.
Тюремщик ушел, искоса поглядывая на тяжелый черный камень. Вслед за ним удалился и Абеггу. А затем Вакар битый час выслушивал нервозную болтовню Фуала. Сначала коротышка хвастливо уверял, что для таких могущественных героев, как они, расправиться с чудовищем — плевое дело, а потом вновь низринулся в бездну отчаяния.
— ...Прошлой ночью мне приснился козел. Читая стихи, он съел три синих яблока. Господин, это несомненно означает, что мы погибнем. Ах, почему ты не отпустил меня в Гадайре, я же тебя умолял?! Я никогда больше не увижу золоченых шпилей храма Куваля в Керисе...
Вакар уже собрался зуботычиной прервать поток жалоб, но в последний момент удержался. Ведь как ни крути, Фуал может погибнуть на арене.
* * *
Под пылающим тропическим солнцем песок арены отсвечивал белым. Вакар встал на него босой ногой, и тут же с криком отпрянул.
— Горячо!
— Выходи! — приказал тюремщик за его спиной. — Или нам тебя вытолкнуть?
— Пошли, Фуал! — Стиснув зубы, Вакар ступил на пышущий жаром песок. — Надо было закаляться... ходить босиком по красным углям, как шаманы-плясуны с Дзена.
На противоположном краю арены отворилась дверь, и на песок вразвалку вышел Нжи с окованной медью дубиной на плече. Вакар быстро отмерил три шага и принялся копать.
— Помоги мне, осел! — рявкнул он Фуалу, не находя ничего твердого.
Нжи приближался, Вакар был всецело поглощен своим занятием, не обращал внимания ни на арену, ни на ярусы каменных скамеек с безмолвствующими смуглыми зрителями.
— Ха! — Пальцы нащупали металл.
Мгновением позже Вакар и Фуал стояли с широкими мечами в руках и не сводили глаз с обезьяночеловека. По ярусам пробежал удивленный шепот.
— Запомни, наше единственное спасение — дружный натиск. Если удастся проскочить под дубиной прежде, чем она вышибет кому-то из нас мозги, то по крайней мере один из нас точно вернется домой. Готов?
Вакар напрягся перед рывком. Нжи схватил дубину обеими волосатыми руками и разинул огромную пасть.
— Вперед!
Вакар побежал. Нжи взревел и ринулся в контратаку. Избрав своей жертвой не Вакара, а Фуала, он бросился наперерез слуге принца. Фуал в ужасе отшвырнул меч и помчался к ограждению, видимо надеясь укрыться среди зрителей.
Когда обезьяночеловек пробегал мимо, Вакар попытался ударить его, но промахнулся. Тогда Вакар ринулся вдогонку, проклиная в душе трусливого слугу. Нжи настиг Фуала на самом краю арены и с нечеловеческой силой обрушил дубину на его голову. Череп треснул, мозги брызнули во все стороны. В тот же миг Вакар напал на Нжи сзади.
Принцу некогда было пялиться на мохнатую спину чудовища. Присев, Вакар нанес ему мощный удар по лодыжке. Нжи повернулся, но Вакар успел отпрыгнуть. Гигант перенес вес на раненую ногу, та подкосилась, и он грузно повалился на песок, даже арена содрогнулась от удара. Вакар снова подскочил к обезьяночеловеку, на сей раз с намерением перерубить глотку. Щелкнули огромные зубы, чудовище схватило Вакара рукой за лодыжку и опрокинуло наземь, едва не оторвав ногу.
Вакар попытался выкрутиться, но чудовище держало его мертвой хваткой. Почувствовав, что Нжи тянет его к себе, Вакар повернул голову и обнаружил, что обезьяночеловек запихивает его ногу в свою разверстую пасть. Лорск уперся другой ногой в грудь Нжи и толкнул, что было силы, — с таким же успехом можно толкать утес. Тогда принц вцепился в шерсть на плече чудовища и рубанул по волосатой руке, сжимающей его лодыжку.
Нжи пронзительно закричал и выпустил Вакара, но тут же схватил его одной лапищей за правую руку, а другой — за волосы. Теперь обезьяночеловек тащил к своим челюстям голову Вакара, одновременно царапая его и пиная огромной кривой ногой.
Вакар впился правой рукой в толстую шею Нжи. Задушить косматого великана ему было совершенно не под силу, он лишь удерживал на расстоянии смертоносные клыки, норовящие вцепиться ему в лицо. При этом его левая рука неистово тыкала мечом в грудь и брюхо Нжи. Принц колол снова и снова, но огромная сила обезьяночеловека как будто не убывала.
Худые мускулистые руки Вакара уподобились железным прутьям, но мало-помалу правая сгибалась под натиском чудовища. На нее текли кровь и слюна Нжи, из пасти прямо в лицо веяло зловонием, а клыки все приближались...
Вот Вакар воткнул меч в разинутую пасть, в малиновое небо. Все глубже, глубже погружалось острие...
Когда бронзовый клинок дошел до мозга, Нжи задрожал и обмяк. Вакар, израненный, измученный, еле дышал, лежа на раскаленном песке. Он был весь в крови — и обезьяночеловека, и своей собственной, волосы выдраны целыми клоками, а лодыжка на глазах распухала и менялась в цвете. Царапины от когтей Нжи на животе и ногах саднили, точно облепленные роем шершней. Бросив взгляд на Фуала, принц понял, что ему уже ничем не поможешь, и поплелся к выходу с арены.
К нему спешила толпа гамфазантов с сетями и веревками. Мелькнула мысль, не проложить ли дорогу мечом, но Вакар сразу отказался от этой затеи. Врагов было слишком много, убив двоих или троих, он только навредит себе. Через другую дверь — ту, в которую входил Нжи, — на арену высыпала точно такая же толпа.
— Ладно, я пойду спокойно, — пообещал он, коверкая гамфазантские слова.
— Где ты взял этот меч? — спросил мрачный тюремщик.
Вакар улыбнулся.
— Во сне меня посетили боги и подсказали, где копать. Теперь я буду палачом?
— Нет. Нжи был больше зверь, нежели человек, потому мы и решили, что он годится в палачи. Мы, гамфазанты, — всего-навсего люди. Мы не караем безмозглых свирепых животных, когда они по недомыслию нарушают законы. А ты не животное, ты человек, способный мыслить, а стало быть, понесешь наказание в полной мере, как только мы поймаем льва.
* * *
В камере исполненный отчаяния принц опустился на пол. Бедный Фуал никогда больше не увидит серебристых берегов Аремории. Да, коротышка был трусом и вором, и вдобавок нытиком, каких поискать. Но при всех своих недостатках он был верен своему господину. Вакару будет недоставать товарища. Никто не разделит с ним горести, не посмеется над его шутками, не послушает песни. Зря он бывал так суров с Фуалом, зря давал волю рукам. Что ни говори, в Торрутсейше Фуал спас ему жизнь... Ничего уже не исправишь, не отплатишь добром за добро.
По щекам Вакара безудержно текли слезы. И тут дверь отворилась, вошел Абеггу с кувшином и полотенцем.
— Ты совершил великий подвиг, — сказал гамфазант. — Очень жаль, что погиб твой слуга. Я пришел ненадолго. Кажется, меня подозревают в соучастии. Я попросил отца вмешаться, чтобы тебя освободили, но он сказал, что и пальцем не пошевелит. У него и так была уйма неприятностей из-за моего путешествия.
— Придумай что-нибудь, пока не поймали другого льва, — попросил Вакар.
— Попробую, но шансы невелики.
— Может, принесешь инструменты и я сделаю подкоп под стеной?
— Ничего не выйдет. Каждый день в камеру заходит тюремщик, и с тех пор, как сбежал Квазиган, тюремная стража не смыкает глаз. Но я подумаю.
И он ушел, а Вакар предался горьким мыслям о «друзьях», которые познаются в беде, но потом рассудил, что Абеггу уже спас его один раз, рискуя жизнью. Он не вправе без конца требовать помощи от несчастного гамфазанта.
* * *
Утром Вакара разбудил отдаленный шум. Все мышцы затекли, раны саднили, но сил заметно прибавилось. Принц позвал тюремщика.
— Эй, Наккул! В чем дело?
Тюрьма казалась брошенной. Вакар подошел к оконцу, но ничего особенного не увидел. Однако шум нарастал, и вскоре за окном замелькали головы бегущих гамфазантов. Донеслись крики боли и ужаса.
Жаль, что побиться об заклад было не с кем, а то бы принц поставил десять к одному, что пришли гведулийцы. Громыхнул засов, со скрипом отворилась дверь. В дверном проеме появился Абеггу.
— Нас убивают гведулийцы! Пока не поздно, беги! — закричал он.
— Хорошо, что ты про меня вспомнил! — Вакар кинулся к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Поначалу я этого не знал и относился к нему, как к старому приятелю. Нечасто удается побеседовать с чужеземцем, а после странствий мне скучно с гамфазантами. Квазиган сказал, что преследовал тебя с помощью своего слуги-коранийца, а вот зачем — не ответил. Уши коранийцев улавливают не только обычные звуки, но даже мысли человека за несколько миль. Йок наступал тебе на пятки и всегда знал, куда ты направляешься. Когда ты в великой спешке покинул Хуперею, Йок потерял твой след, но король Фаяксии сказал Квазигану, что ты едешь в Тритонию...
— Вот болтун! — вырвалось у Вакара. Но тут принц решил, что напрасно обвиняет Наузишена, ведь тот не обещал хранить тайну.
— Путешествие в Тритонию далось им нелегко, — продолжал Абеггу. — Сначала вы украли колесо, и они несколько дней искали замену, а потом колесница сломалась и застряла. Может быть, Квазиган и впрямь могущественный волшебник, но в повозках разбирается слабо. В Тритонии эту диковинную троицу поймали амазонки и отправили в Херронекс. Недавно воительницы избрали новую королеву. Ее предшественница погибла в морской баталии вместе с королем тритонов. И теперь амазонки старательно ублажают пленников мужского пола. Нжи пришелся ко двору — он обслуживал саму королеву. Квазиган перенес плен довольно легко, так как воспользовался своими магическими способностями, но бедный маленький Йок не выдержал столь частых занятий любовью и умер.
— Представляю, что было дальше...
— Без коранийца Квазиган сбился со следа, поскольку никто из амазонок не знал, куда ты поехал. А затем он сбежал от амазонок.
— Как ему это удалось?
Меланхоличное лицо гамфазанта осветилось несвойственной ему улыбкой.
— Он навеял иллюзию, будто к ним спешит армия любовников. Высокие, красивые мужчины с огромными... гм... бедрами. Фантомы объяснились амазонкам в любви, но делом своих слов не подтвердили, поскольку Квазиган к тому времени благополучно переправился на другой берег.
Вакар ухмыльнулся.
— Наверное, девушки пришли в неописуемую ярость, когда ухажеры развеялись, как дым. Продолжай.
— Так вот, Квазиган прибыл сюда, как я уже говорил. Настроение у него было ужасное. Он преодолел множество трудностей, но все же боялся возвращаться на Горгады, не выполнив своей задачи. Король Целууд обещал отрубить колдуну голову, если его миссия не увенчается успехом. Но давай подумаем, как бы вас спасти. Я, к сожалению, не волшебник и не умею пробивать стены, зато у меня есть план. Когда выйдете на арену, отсчитайте от дверей три шага и копните. В песке найдете два широких меча. Я провез их в страну тайком от магистрата, иначе бы их выбросили в озеро Кокутос.
— Почему ты решил нам помочь? — спросил Вакар.
— Однажды в Седерадо ты пощадил меня, хотя имел полное право убить.
— Допустим, мы прикончим Нжи. А что дальше?
— По крайней мере этим мы выиграем время. Магистрат отправит охотников за другим львом, и пока его будут ловить, мы еще что-нибудь придумаем. Убежать из нашей страны — дело нелегкое. Сплошь безлесая равнина, спрятаться почти негде, да и коней здесь не разводят.
Вакар упомянул об угрозе нападения гведулийцев, но Абеггу сокрушенно покачал головой.
— Я и не ожидал от судьи другого ответа. Даже будь у него желание защищать страну, что бы он мог поделать? У местных жителей нет оружия, и пользоваться им они не умеют. Да и как иначе, ведь нам с детства внушают, что оружие проклято богами.
— А ты можешь обратиться к королю?
— У нас нет короля. Страной правит наследственный сенат, состоящий из крупных землевладельцев. Мой отец сенатор, вот почему я имел возможность путешествовать. Кроме того, ежегодно народ избирает двух консулов, но они придерживаются ортодоксальных гамфазантских взглядов, поэтому обращаться к ним не имеет смысла.
— Насколько я знаю, некоторые вольные города, вроде Керне, имеют похожую систему управления. Если судить по твоим соотечественникам, простой народ не понимает, в чем его выгода.
Абеггу пожал плечами.
— Твой упрек был бы справедлив, если бы мои соотечественники умели читать, а папирус был бы общедоступным и каждая семья имела свиток, содержащий мудрость народа. Но к письму здесь относятся, как к постыдному иноземному новшеству, и все знания передаются из уст в уста. Однако мне пора. Нужно закопать мечи, пока не поздно.
Он позвал тюремщика, и тот явился вместе со своими помощниками, чтобы отпереть дверь. Вакар проводил Абеггу взглядом.
— Приятно сознавать, что у нас есть друг в этом свинарнике, который они называют страной. Взбодрись, Фуал, мы еще живы. В чем дело? — Последняя фраза адресовалась тюремщику.
— Что это такое? — спросил гамфазант, прижимаясь лицом к решетке. В одной руке он держал Тахах, а другой сжимал руку Абеггу, от которого ему потребовались услуги переводчика. — Одежду твою мы сожгли, оружие бросили в озеро, а остальные пожитки сдали на общественный склад. Но что делать с этим — ума не приложу.
— Скажи ему, что это талисман, — велел Вакар Абеггу. — Он приносит удачу.
Тюремщик ушел, искоса поглядывая на тяжелый черный камень. Вслед за ним удалился и Абеггу. А затем Вакар битый час выслушивал нервозную болтовню Фуала. Сначала коротышка хвастливо уверял, что для таких могущественных героев, как они, расправиться с чудовищем — плевое дело, а потом вновь низринулся в бездну отчаяния.
— ...Прошлой ночью мне приснился козел. Читая стихи, он съел три синих яблока. Господин, это несомненно означает, что мы погибнем. Ах, почему ты не отпустил меня в Гадайре, я же тебя умолял?! Я никогда больше не увижу золоченых шпилей храма Куваля в Керисе...
Вакар уже собрался зуботычиной прервать поток жалоб, но в последний момент удержался. Ведь как ни крути, Фуал может погибнуть на арене.
* * *
Под пылающим тропическим солнцем песок арены отсвечивал белым. Вакар встал на него босой ногой, и тут же с криком отпрянул.
— Горячо!
— Выходи! — приказал тюремщик за его спиной. — Или нам тебя вытолкнуть?
— Пошли, Фуал! — Стиснув зубы, Вакар ступил на пышущий жаром песок. — Надо было закаляться... ходить босиком по красным углям, как шаманы-плясуны с Дзена.
На противоположном краю арены отворилась дверь, и на песок вразвалку вышел Нжи с окованной медью дубиной на плече. Вакар быстро отмерил три шага и принялся копать.
— Помоги мне, осел! — рявкнул он Фуалу, не находя ничего твердого.
Нжи приближался, Вакар был всецело поглощен своим занятием, не обращал внимания ни на арену, ни на ярусы каменных скамеек с безмолвствующими смуглыми зрителями.
— Ха! — Пальцы нащупали металл.
Мгновением позже Вакар и Фуал стояли с широкими мечами в руках и не сводили глаз с обезьяночеловека. По ярусам пробежал удивленный шепот.
— Запомни, наше единственное спасение — дружный натиск. Если удастся проскочить под дубиной прежде, чем она вышибет кому-то из нас мозги, то по крайней мере один из нас точно вернется домой. Готов?
Вакар напрягся перед рывком. Нжи схватил дубину обеими волосатыми руками и разинул огромную пасть.
— Вперед!
Вакар побежал. Нжи взревел и ринулся в контратаку. Избрав своей жертвой не Вакара, а Фуала, он бросился наперерез слуге принца. Фуал в ужасе отшвырнул меч и помчался к ограждению, видимо надеясь укрыться среди зрителей.
Когда обезьяночеловек пробегал мимо, Вакар попытался ударить его, но промахнулся. Тогда Вакар ринулся вдогонку, проклиная в душе трусливого слугу. Нжи настиг Фуала на самом краю арены и с нечеловеческой силой обрушил дубину на его голову. Череп треснул, мозги брызнули во все стороны. В тот же миг Вакар напал на Нжи сзади.
Принцу некогда было пялиться на мохнатую спину чудовища. Присев, Вакар нанес ему мощный удар по лодыжке. Нжи повернулся, но Вакар успел отпрыгнуть. Гигант перенес вес на раненую ногу, та подкосилась, и он грузно повалился на песок, даже арена содрогнулась от удара. Вакар снова подскочил к обезьяночеловеку, на сей раз с намерением перерубить глотку. Щелкнули огромные зубы, чудовище схватило Вакара рукой за лодыжку и опрокинуло наземь, едва не оторвав ногу.
Вакар попытался выкрутиться, но чудовище держало его мертвой хваткой. Почувствовав, что Нжи тянет его к себе, Вакар повернул голову и обнаружил, что обезьяночеловек запихивает его ногу в свою разверстую пасть. Лорск уперся другой ногой в грудь Нжи и толкнул, что было силы, — с таким же успехом можно толкать утес. Тогда принц вцепился в шерсть на плече чудовища и рубанул по волосатой руке, сжимающей его лодыжку.
Нжи пронзительно закричал и выпустил Вакара, но тут же схватил его одной лапищей за правую руку, а другой — за волосы. Теперь обезьяночеловек тащил к своим челюстям голову Вакара, одновременно царапая его и пиная огромной кривой ногой.
Вакар впился правой рукой в толстую шею Нжи. Задушить косматого великана ему было совершенно не под силу, он лишь удерживал на расстоянии смертоносные клыки, норовящие вцепиться ему в лицо. При этом его левая рука неистово тыкала мечом в грудь и брюхо Нжи. Принц колол снова и снова, но огромная сила обезьяночеловека как будто не убывала.
Худые мускулистые руки Вакара уподобились железным прутьям, но мало-помалу правая сгибалась под натиском чудовища. На нее текли кровь и слюна Нжи, из пасти прямо в лицо веяло зловонием, а клыки все приближались...
Вот Вакар воткнул меч в разинутую пасть, в малиновое небо. Все глубже, глубже погружалось острие...
Когда бронзовый клинок дошел до мозга, Нжи задрожал и обмяк. Вакар, израненный, измученный, еле дышал, лежа на раскаленном песке. Он был весь в крови — и обезьяночеловека, и своей собственной, волосы выдраны целыми клоками, а лодыжка на глазах распухала и менялась в цвете. Царапины от когтей Нжи на животе и ногах саднили, точно облепленные роем шершней. Бросив взгляд на Фуала, принц понял, что ему уже ничем не поможешь, и поплелся к выходу с арены.
К нему спешила толпа гамфазантов с сетями и веревками. Мелькнула мысль, не проложить ли дорогу мечом, но Вакар сразу отказался от этой затеи. Врагов было слишком много, убив двоих или троих, он только навредит себе. Через другую дверь — ту, в которую входил Нжи, — на арену высыпала точно такая же толпа.
— Ладно, я пойду спокойно, — пообещал он, коверкая гамфазантские слова.
— Где ты взял этот меч? — спросил мрачный тюремщик.
Вакар улыбнулся.
— Во сне меня посетили боги и подсказали, где копать. Теперь я буду палачом?
— Нет. Нжи был больше зверь, нежели человек, потому мы и решили, что он годится в палачи. Мы, гамфазанты, — всего-навсего люди. Мы не караем безмозглых свирепых животных, когда они по недомыслию нарушают законы. А ты не животное, ты человек, способный мыслить, а стало быть, понесешь наказание в полной мере, как только мы поймаем льва.
* * *
В камере исполненный отчаяния принц опустился на пол. Бедный Фуал никогда больше не увидит серебристых берегов Аремории. Да, коротышка был трусом и вором, и вдобавок нытиком, каких поискать. Но при всех своих недостатках он был верен своему господину. Вакару будет недоставать товарища. Никто не разделит с ним горести, не посмеется над его шутками, не послушает песни. Зря он бывал так суров с Фуалом, зря давал волю рукам. Что ни говори, в Торрутсейше Фуал спас ему жизнь... Ничего уже не исправишь, не отплатишь добром за добро.
По щекам Вакара безудержно текли слезы. И тут дверь отворилась, вошел Абеггу с кувшином и полотенцем.
— Ты совершил великий подвиг, — сказал гамфазант. — Очень жаль, что погиб твой слуга. Я пришел ненадолго. Кажется, меня подозревают в соучастии. Я попросил отца вмешаться, чтобы тебя освободили, но он сказал, что и пальцем не пошевелит. У него и так была уйма неприятностей из-за моего путешествия.
— Придумай что-нибудь, пока не поймали другого льва, — попросил Вакар.
— Попробую, но шансы невелики.
— Может, принесешь инструменты и я сделаю подкоп под стеной?
— Ничего не выйдет. Каждый день в камеру заходит тюремщик, и с тех пор, как сбежал Квазиган, тюремная стража не смыкает глаз. Но я подумаю.
И он ушел, а Вакар предался горьким мыслям о «друзьях», которые познаются в беде, но потом рассудил, что Абеггу уже спас его один раз, рискуя жизнью. Он не вправе без конца требовать помощи от несчастного гамфазанта.
* * *
Утром Вакара разбудил отдаленный шум. Все мышцы затекли, раны саднили, но сил заметно прибавилось. Принц позвал тюремщика.
— Эй, Наккул! В чем дело?
Тюрьма казалась брошенной. Вакар подошел к оконцу, но ничего особенного не увидел. Однако шум нарастал, и вскоре за окном замелькали головы бегущих гамфазантов. Донеслись крики боли и ужаса.
Жаль, что побиться об заклад было не с кем, а то бы принц поставил десять к одному, что пришли гведулийцы. Громыхнул засов, со скрипом отворилась дверь. В дверном проеме появился Абеггу.
— Нас убивают гведулийцы! Пока не поздно, беги! — закричал он.
— Хорошо, что ты про меня вспомнил! — Вакар кинулся к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31