– Это может быть всего лишь...
Гриша, не торопясь, ставит стакан на стол и, хитро улыбаясь в черную разбойную бороду, откидывается на спинку стула. Точно так же делает обычно Виталий Петрович перед тем, как огорошить какой-нибудь новостью. Например, сообщить, что отпуск в Сочи ставится под большущий знак вопроса...
– Да ладно тебе... интриган. Вываливай!
– Просто компьютерный вирус.
Ну что же, довольно оригинально. Все-таки вирус. Не оставляющий следов. Вирус-призрак.
– Что-то новенькое в компьютерных болезнях. Безобидный мерцающий вирус...
– До поры до времени безобидный. А потом, когда запустят «Невод»...
Кажется, я ошибался. Гриша уже вполне сформировался как охотник.
– Ты полагаешь, что злоумышленник использует «Эллипс» как полигон?
– Да. Отрабатывает все более совершенные, все менее заметные и, значит, все более опасные версии вируса. Но на хвост каждого из них пока цепляется ген самоуничтожения. А вот когда полностью раскроется «Невод»... Это будет пострашнее, чем «Сингапур».
– Любопытная гипотеза, – одобряю я, и Гриша довольно улыбается. Все знают, я, как и Витек, редко кого хвалю, чаще высмеиваю. – И что ты предлагаешь?
– Ничего оригинального: искать. Бесследно исчезать вирус не может. Днем он прячется в каком-нибудь укромном уголке памяти, а ночью, как и положено хищнику, выходит на охоту.
– А если на день диск с логовом зверя снимают?
– Маловероятно. Самая рискованная операция для вирусогена – процесс загрузки паразитной программы. И повторять его каждую ночь со съемного диска, да еще в одно и то же время... Нет, немыслимо. А ты что предлагаешь?
– Ты в жизни не догадаешься об этом, – говорю я и ставлю на стол пустой стакан.
– Ну... Да не томи же! – не выдерживает паузы Гриша.
– Я предлагаю лечь спать. А завтра на свежую голову начать облаву. Твоя версия принимается как основная. Разумеется, не исключаются и запасные.
– У меня их целых четыре, – сообщает Гриша, сгребая со стола стаканы.
А у меня, честно говоря, ни одной. Но подчиненным об этом знать не положено.
Аккумуляторный завод, на котором предстоит сегодня работать Грише, на самой окраине города. Так что моя «вольвочка» весьма кстати.
Я плавно торможу у длинного серого здания с огромным выцветшим лозунгом по всему фасаду: «Да здравствует рынок и демократия!» Гриша, достав из багажника закрытый на два цифровых замка кейс, исчезает за стеклянной дверью. Дискеты с программами, которыми набит чемоданчик, – не единственное оружие охотника. С некоторых пор в число обязательного снаряжения вошел, например, инъектор, спрятанный у каждого из нас в маленькой кобуре под мышкой. Выдали их нам полтора года назад, после случая в Одессе. Охота на вирусов, как и всякая другая охота, – дело небезопасное. Ищешь лисью нору, а попадешь в волчье логово... Именно это и произошло в «Жемчужине у моря». Выслеживая вирусогена, Вася Петухов вышел на незарегистрированный «Нестор», хитроумно подключенный к «еэске» центральной сберкассы. Как потом выяснилось, лихие ребята полтора месяца снимали со своих многочисленных счетов небольшие суммы денег. Итого – до пяти тысяч ежедневно. В течение суток эти счета пополнялись по принципу «с миру по нитке – голому рубаха». Программка была составлена столь изящно, что целых полтора месяца никто ничего не замечал. Да и Вася вышел на них совершенно нечаянно, иначе бы он так не подставился. Труп его нашли только на третьи сутки. А нам через месяц выдали инъекторы с парализующей жидкостью. Против пистолета эта штука, конечно, слабовата. Но при встрече с вооруженным лишь холодным оружием противником достаточно эффективна. Гриша один раз уже это продемонстрировал. При его астеническом телосложении такая игрушка, конечно, весьма полезна. Но лично я больше полагаюсь на эластичность мышц и быстроту реакции. Чтобы пустить в ход инъектор, нужно полторы секунды. А для удара без замаха – чуть ли не вдвое меньше.
Возле ГИВЦа – городского информационно-вычислительного центра – отличная автостоянка. Полупустая! В Москве такую днем с огнем не найдешь, а ночью и подавно! Все-таки жизнь в провинции имеет свои преимущества. Особенно теперь, когда почти повсюду есть колбаса. А иногда даже и сосиски.
Припарковав машину и тщательно заперев дверцы, я поднимаюсь на высокое крыльцо. Чуть ли не из всех окон безвкусного, хотя и с претензией на современность, здания торчат уродливые коробки кондиционеров. Бакинские, старая модель. Стандартные стеклянные двери, нелепо изогнутый козырек над ними. Вахтер долго мусолит пропуск Управления, подозрительно сверяя фотографию с моей физиономией. Наконец, зевая в рыжие прокуренные усы, возвращает красную книжечку и начинает бестолково объяснять, как найти кабинет директора. Мне, в общем-то, директор не нужен. Но без его разрешения трудно будет попасть в машзал – даже с моей красной книжечкой. А мне обязательно нужно посмотреть на безумствующие машины самому. Я еще не знаю, зачем. Компьютер, а тем более целый хоровод их – это не автомобиль, в котором по едва заметному стуку или изменению «голоса» мотора опытный механик может определить, в чем загвоздка – в коленвале или коробке скоростей. И все же...
Кабинет директора оказался закрытым. Начальник смены, немолодая миловидная женщина с кроваво-красными губами, едва взглянув на мои пропуск и предписание, объясняет:
– Михаила Олеговича срочно вызвали в исполком. Он просил извиниться за него и оказать вам всяческое содействие.
Ага, это Виталий Петрович позаботился о режиме наибольшего благоприятствования. Да и пропуск Управления кое-что значит.
– Я хотел бы познакомиться с техдокументацией вашей компьютерной сети. Состав, топология, версия операционной системы и так далее.
– К сожалению, – виновато улыбается Евгения Федоровна, – все это закрыто в сейфе у Михаила Олеговича, а сейф заперт в кабинете.
– Ого! Спрятано понадежнее, чем смерть Кощея Бессмертного!
– В соответствии с инструкцией, – оправдывается начальница смены. – В порядке компенсации могу показать вам наш парк.
Отлично. Психологический контакт установлен. В моей профессии это немаловажный фактор. Иногда одна-две улыбки и пара незатейливых острот дают больше, чем сутки напряженной работы. А с этой молодящейся женщиной оказалось еще проще. Один-единственный по-мужски заинтересованный взгляд – и она уже угадывает мои тайные желания.
Вместе с Евгенией Федоровной мы наблюдаем, как монтажники заканчивают прокладку оптических кабелей «Невода», любуемся стопкой дисков с новым программным обеспечением и, наконец, осматриваем машинный зал. Два «Эльбруса-восьмых», две больших «еэски», полдюжины «эсэмок». И даже зачем-то пара «Нейронов». Не старинных персоналок, выпущенных в конце восьмидесятых, а перехвативших это название мастодонтов с нейроноподобной структурой логических элементов.
Ну что же, вполне приличный парк. Есть где погулять вирусогену.
Через десять минут, поблагодарив Евгению Федоровну и получив в ответ очаровательную кроваво-красную улыбку, я уже сижу в дисплейном классе перед роскошным терминалом. «Винчестер», два гибких, сменный оптический диск, отличный монитор с контрастным экраном... Компьютерный рай.
Я открываю цифровые замки на крышке своего объемистого кейса и вынимаю дискеты с вирус-детекторами.
Программы-убийцы, подобно хищным птицам, одна за другой срываются с моего терминала, бит за битом проверяя ячейки памяти компьютеров. И через некоторое время возвращаются, не неся в когтях никакой добычи. Видимо, придется вылавливать эту нечисть по контрольным суммам или размеру. Соответствующее программное обеспечение у меня, конечно, тоже есть. Но пускать его в дело лучше в период минимальной загрузки машин, то есть – ночью. А пока продолжим соколиную охоту. Любимейшее, после турнирных боев, занятие средневековых рыцарей. И тоже – небезопасное. Ведь каждую секунду из какого-нибудь малозаметного овражка «операционки» или объектной библиотеки может показаться голова огнедышащего дракона. И тогда...
Кто-то, незаметно подкравшись сзади, наклоняется над моим плечом, и я вздрагиваю от испуга.
– Михаил Олегович уже пришел, – тихо говорит Евгения Федоровна заново накрашенными кроваво-красными губами. Я поспешно встаю. Кажется, я понравился этой вампирше. Наверное, потому, что у меня кровь первой группы.
На директора, высокого сухощавого мужчину с прокуренными усами – точно такими же, как у вахтера! – моя красная книжица действие произвела магическое. Он сразу же стал ниже ростом, засуетился, и даже кончики усов его выразили неописуемый восторг по поводу визита инспектора. Как хвост у собаки. В предписании, естественно, умалчивалось об истинной цели моего прибытия. Наивная предосторожность. Вирусогены прекрасно знают имена охотников. А лучших из нас – и визуально. Сему Малышева убили в Ростове на другой день после прибытия. И за двое суток успели замести все следы. Так до сих пор и неизвестно, что за вирус был там сотворен и с какой целью. А самое главное – кем.
– Говорят, вчера у нас уже был инспектор Управления, – осторожно полуутверждает, полуспрашивает Михаил Олегович. – Я, правда, временно отсутствовал, поэтому...
– Григорий Андреевич – специалист по болтам, а я – по гайкам, – поясняю я, принимая папки с документацией. – А в память «Эллипса» описание не введено?
– Введено-то введено... Только вот изменения, насколько я помню, внесены не все. Последний инцидент так точно не отражен. Все равно ведь придется скоро демонтировать, – оправдывается Михаил Олегович.
– Далеко не все, – холодно поправляю я.
– Кабель, который перебили в последний раз, в «Неводе» задействован не будет. Вот мы и не стали... лишнюю работу... Как нам тогда казалось, – поспешно добавляет директор, наткнувшись на мой удивленный взгляд.
Интересно, интересно. И Гриша мне ничего об этом не сказал. Не знал, что ли? В Управлении переполох, Витек готов подозревать самое худшее, а здесь – просто авария на линии связи... Протокол обмена в «кольце», естественно, поменяли, но где-то допустили ошибку. Вот и получился «эффект веника».
Я облегченно улыбаюсь. Это Гриша на всех страху нагнал. Все-таки ему еще рано самостоятельно охотиться. Только услышал шорох в кустах, и сразу в панику: медведь! А на самом деле...
Где-то крыса перегрызла кабель. Система переключилась на резервный. Его зацепил пьяный экскаваторщик. На складе кабеля не оказалось. Вообще-то он есть, и много, но не тот, который нужен. А нужный сняли с производства. И трубы все переполнены, а рыть новую траншею нечем: экскаватор сломался. И денег нет. Какой там бюджет у горсовета... И наверняка нашелся талантливый системщик, взявшийся за две-три недели перестроить обмен в сети так, чтобы можно было обойтись без оборванного кабеля. Превратить «кольцо» в «серп». Кого-кого, а талантливых инженеров у нас хватает. Трезвых экскаваторщиков – явно меньше. И если бы не ошибочка... Маленькая такая, в одном слове из многих тысяч... Как в свое время в команде, переданной на «Фобос-один»...
– А что с ним случилось, с кабелем-то? – спрашиваю я, все еще улыбаясь.
Михаил Олегович, чувствуя, что настроение мое по непонятным причинам улучшилось, улыбается в ответ.
– Ну что с ним могло случиться? Линия связи была проложена с небольшими отклонениями от проекта. Один смотровой колодец перенесли на десяток метров в сторону да и сделали его... тяп-ляп. Поэтому, когда в центральной котельной заснул дежурный и в трубах поднялось давление... В общем, этот колодец залило горячей водой. Стоял-то он не на месте! Его, конечно, быстро осушили, но разъединять оптические соединители не стали – понадеялись на их герметичность. И напрасно. Через месяц из-за коррозии все восемь каналов вышли из строя. Привезли запасной кабель, но сразу проложить не успели, а ночью у него конец отрубили, метров пятьдесят. То ли шланговая оболочка кому-то приглянулась огород поливать, то ли пацанам на дубинки понадобился. Кабель стал короток, а нарастить нечем да и нельзя: муфта в трубу не пролезет. И купить негде. Его, оказывается, два года назад с производства сняли. А к тому, что выпускается взамен, старые оптические соединители не подходят. А чтобы новые использовать, нужно проект откорректировать. А институт, который...
– Достаточно. И тогда вы решили...
– Есть тут у нас один способный системный программист, Петр Васильевич Пеночкин. Вернее, не у нас, а на «Микротехнологии». Большой энтузиаст компьютерных сетей. Он-то и предложил изменить протокол обмена так, чтобы резервный вариант мог стать основным. Ну, то есть постоянно работать с разомкнутым кольцом. Скорость обмена падает на чуть-чуть, а выигрыш времени получается солидный...
Выложив самый сильный аргумент в пользу своей бездеятельности, директор замолкает.
– И как, удалось вам?
– Вполне! – снова оживляется Михаил Олегович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Гриша, не торопясь, ставит стакан на стол и, хитро улыбаясь в черную разбойную бороду, откидывается на спинку стула. Точно так же делает обычно Виталий Петрович перед тем, как огорошить какой-нибудь новостью. Например, сообщить, что отпуск в Сочи ставится под большущий знак вопроса...
– Да ладно тебе... интриган. Вываливай!
– Просто компьютерный вирус.
Ну что же, довольно оригинально. Все-таки вирус. Не оставляющий следов. Вирус-призрак.
– Что-то новенькое в компьютерных болезнях. Безобидный мерцающий вирус...
– До поры до времени безобидный. А потом, когда запустят «Невод»...
Кажется, я ошибался. Гриша уже вполне сформировался как охотник.
– Ты полагаешь, что злоумышленник использует «Эллипс» как полигон?
– Да. Отрабатывает все более совершенные, все менее заметные и, значит, все более опасные версии вируса. Но на хвост каждого из них пока цепляется ген самоуничтожения. А вот когда полностью раскроется «Невод»... Это будет пострашнее, чем «Сингапур».
– Любопытная гипотеза, – одобряю я, и Гриша довольно улыбается. Все знают, я, как и Витек, редко кого хвалю, чаще высмеиваю. – И что ты предлагаешь?
– Ничего оригинального: искать. Бесследно исчезать вирус не может. Днем он прячется в каком-нибудь укромном уголке памяти, а ночью, как и положено хищнику, выходит на охоту.
– А если на день диск с логовом зверя снимают?
– Маловероятно. Самая рискованная операция для вирусогена – процесс загрузки паразитной программы. И повторять его каждую ночь со съемного диска, да еще в одно и то же время... Нет, немыслимо. А ты что предлагаешь?
– Ты в жизни не догадаешься об этом, – говорю я и ставлю на стол пустой стакан.
– Ну... Да не томи же! – не выдерживает паузы Гриша.
– Я предлагаю лечь спать. А завтра на свежую голову начать облаву. Твоя версия принимается как основная. Разумеется, не исключаются и запасные.
– У меня их целых четыре, – сообщает Гриша, сгребая со стола стаканы.
А у меня, честно говоря, ни одной. Но подчиненным об этом знать не положено.
Аккумуляторный завод, на котором предстоит сегодня работать Грише, на самой окраине города. Так что моя «вольвочка» весьма кстати.
Я плавно торможу у длинного серого здания с огромным выцветшим лозунгом по всему фасаду: «Да здравствует рынок и демократия!» Гриша, достав из багажника закрытый на два цифровых замка кейс, исчезает за стеклянной дверью. Дискеты с программами, которыми набит чемоданчик, – не единственное оружие охотника. С некоторых пор в число обязательного снаряжения вошел, например, инъектор, спрятанный у каждого из нас в маленькой кобуре под мышкой. Выдали их нам полтора года назад, после случая в Одессе. Охота на вирусов, как и всякая другая охота, – дело небезопасное. Ищешь лисью нору, а попадешь в волчье логово... Именно это и произошло в «Жемчужине у моря». Выслеживая вирусогена, Вася Петухов вышел на незарегистрированный «Нестор», хитроумно подключенный к «еэске» центральной сберкассы. Как потом выяснилось, лихие ребята полтора месяца снимали со своих многочисленных счетов небольшие суммы денег. Итого – до пяти тысяч ежедневно. В течение суток эти счета пополнялись по принципу «с миру по нитке – голому рубаха». Программка была составлена столь изящно, что целых полтора месяца никто ничего не замечал. Да и Вася вышел на них совершенно нечаянно, иначе бы он так не подставился. Труп его нашли только на третьи сутки. А нам через месяц выдали инъекторы с парализующей жидкостью. Против пистолета эта штука, конечно, слабовата. Но при встрече с вооруженным лишь холодным оружием противником достаточно эффективна. Гриша один раз уже это продемонстрировал. При его астеническом телосложении такая игрушка, конечно, весьма полезна. Но лично я больше полагаюсь на эластичность мышц и быстроту реакции. Чтобы пустить в ход инъектор, нужно полторы секунды. А для удара без замаха – чуть ли не вдвое меньше.
Возле ГИВЦа – городского информационно-вычислительного центра – отличная автостоянка. Полупустая! В Москве такую днем с огнем не найдешь, а ночью и подавно! Все-таки жизнь в провинции имеет свои преимущества. Особенно теперь, когда почти повсюду есть колбаса. А иногда даже и сосиски.
Припарковав машину и тщательно заперев дверцы, я поднимаюсь на высокое крыльцо. Чуть ли не из всех окон безвкусного, хотя и с претензией на современность, здания торчат уродливые коробки кондиционеров. Бакинские, старая модель. Стандартные стеклянные двери, нелепо изогнутый козырек над ними. Вахтер долго мусолит пропуск Управления, подозрительно сверяя фотографию с моей физиономией. Наконец, зевая в рыжие прокуренные усы, возвращает красную книжечку и начинает бестолково объяснять, как найти кабинет директора. Мне, в общем-то, директор не нужен. Но без его разрешения трудно будет попасть в машзал – даже с моей красной книжечкой. А мне обязательно нужно посмотреть на безумствующие машины самому. Я еще не знаю, зачем. Компьютер, а тем более целый хоровод их – это не автомобиль, в котором по едва заметному стуку или изменению «голоса» мотора опытный механик может определить, в чем загвоздка – в коленвале или коробке скоростей. И все же...
Кабинет директора оказался закрытым. Начальник смены, немолодая миловидная женщина с кроваво-красными губами, едва взглянув на мои пропуск и предписание, объясняет:
– Михаила Олеговича срочно вызвали в исполком. Он просил извиниться за него и оказать вам всяческое содействие.
Ага, это Виталий Петрович позаботился о режиме наибольшего благоприятствования. Да и пропуск Управления кое-что значит.
– Я хотел бы познакомиться с техдокументацией вашей компьютерной сети. Состав, топология, версия операционной системы и так далее.
– К сожалению, – виновато улыбается Евгения Федоровна, – все это закрыто в сейфе у Михаила Олеговича, а сейф заперт в кабинете.
– Ого! Спрятано понадежнее, чем смерть Кощея Бессмертного!
– В соответствии с инструкцией, – оправдывается начальница смены. – В порядке компенсации могу показать вам наш парк.
Отлично. Психологический контакт установлен. В моей профессии это немаловажный фактор. Иногда одна-две улыбки и пара незатейливых острот дают больше, чем сутки напряженной работы. А с этой молодящейся женщиной оказалось еще проще. Один-единственный по-мужски заинтересованный взгляд – и она уже угадывает мои тайные желания.
Вместе с Евгенией Федоровной мы наблюдаем, как монтажники заканчивают прокладку оптических кабелей «Невода», любуемся стопкой дисков с новым программным обеспечением и, наконец, осматриваем машинный зал. Два «Эльбруса-восьмых», две больших «еэски», полдюжины «эсэмок». И даже зачем-то пара «Нейронов». Не старинных персоналок, выпущенных в конце восьмидесятых, а перехвативших это название мастодонтов с нейроноподобной структурой логических элементов.
Ну что же, вполне приличный парк. Есть где погулять вирусогену.
Через десять минут, поблагодарив Евгению Федоровну и получив в ответ очаровательную кроваво-красную улыбку, я уже сижу в дисплейном классе перед роскошным терминалом. «Винчестер», два гибких, сменный оптический диск, отличный монитор с контрастным экраном... Компьютерный рай.
Я открываю цифровые замки на крышке своего объемистого кейса и вынимаю дискеты с вирус-детекторами.
Программы-убийцы, подобно хищным птицам, одна за другой срываются с моего терминала, бит за битом проверяя ячейки памяти компьютеров. И через некоторое время возвращаются, не неся в когтях никакой добычи. Видимо, придется вылавливать эту нечисть по контрольным суммам или размеру. Соответствующее программное обеспечение у меня, конечно, тоже есть. Но пускать его в дело лучше в период минимальной загрузки машин, то есть – ночью. А пока продолжим соколиную охоту. Любимейшее, после турнирных боев, занятие средневековых рыцарей. И тоже – небезопасное. Ведь каждую секунду из какого-нибудь малозаметного овражка «операционки» или объектной библиотеки может показаться голова огнедышащего дракона. И тогда...
Кто-то, незаметно подкравшись сзади, наклоняется над моим плечом, и я вздрагиваю от испуга.
– Михаил Олегович уже пришел, – тихо говорит Евгения Федоровна заново накрашенными кроваво-красными губами. Я поспешно встаю. Кажется, я понравился этой вампирше. Наверное, потому, что у меня кровь первой группы.
На директора, высокого сухощавого мужчину с прокуренными усами – точно такими же, как у вахтера! – моя красная книжица действие произвела магическое. Он сразу же стал ниже ростом, засуетился, и даже кончики усов его выразили неописуемый восторг по поводу визита инспектора. Как хвост у собаки. В предписании, естественно, умалчивалось об истинной цели моего прибытия. Наивная предосторожность. Вирусогены прекрасно знают имена охотников. А лучших из нас – и визуально. Сему Малышева убили в Ростове на другой день после прибытия. И за двое суток успели замести все следы. Так до сих пор и неизвестно, что за вирус был там сотворен и с какой целью. А самое главное – кем.
– Говорят, вчера у нас уже был инспектор Управления, – осторожно полуутверждает, полуспрашивает Михаил Олегович. – Я, правда, временно отсутствовал, поэтому...
– Григорий Андреевич – специалист по болтам, а я – по гайкам, – поясняю я, принимая папки с документацией. – А в память «Эллипса» описание не введено?
– Введено-то введено... Только вот изменения, насколько я помню, внесены не все. Последний инцидент так точно не отражен. Все равно ведь придется скоро демонтировать, – оправдывается Михаил Олегович.
– Далеко не все, – холодно поправляю я.
– Кабель, который перебили в последний раз, в «Неводе» задействован не будет. Вот мы и не стали... лишнюю работу... Как нам тогда казалось, – поспешно добавляет директор, наткнувшись на мой удивленный взгляд.
Интересно, интересно. И Гриша мне ничего об этом не сказал. Не знал, что ли? В Управлении переполох, Витек готов подозревать самое худшее, а здесь – просто авария на линии связи... Протокол обмена в «кольце», естественно, поменяли, но где-то допустили ошибку. Вот и получился «эффект веника».
Я облегченно улыбаюсь. Это Гриша на всех страху нагнал. Все-таки ему еще рано самостоятельно охотиться. Только услышал шорох в кустах, и сразу в панику: медведь! А на самом деле...
Где-то крыса перегрызла кабель. Система переключилась на резервный. Его зацепил пьяный экскаваторщик. На складе кабеля не оказалось. Вообще-то он есть, и много, но не тот, который нужен. А нужный сняли с производства. И трубы все переполнены, а рыть новую траншею нечем: экскаватор сломался. И денег нет. Какой там бюджет у горсовета... И наверняка нашелся талантливый системщик, взявшийся за две-три недели перестроить обмен в сети так, чтобы можно было обойтись без оборванного кабеля. Превратить «кольцо» в «серп». Кого-кого, а талантливых инженеров у нас хватает. Трезвых экскаваторщиков – явно меньше. И если бы не ошибочка... Маленькая такая, в одном слове из многих тысяч... Как в свое время в команде, переданной на «Фобос-один»...
– А что с ним случилось, с кабелем-то? – спрашиваю я, все еще улыбаясь.
Михаил Олегович, чувствуя, что настроение мое по непонятным причинам улучшилось, улыбается в ответ.
– Ну что с ним могло случиться? Линия связи была проложена с небольшими отклонениями от проекта. Один смотровой колодец перенесли на десяток метров в сторону да и сделали его... тяп-ляп. Поэтому, когда в центральной котельной заснул дежурный и в трубах поднялось давление... В общем, этот колодец залило горячей водой. Стоял-то он не на месте! Его, конечно, быстро осушили, но разъединять оптические соединители не стали – понадеялись на их герметичность. И напрасно. Через месяц из-за коррозии все восемь каналов вышли из строя. Привезли запасной кабель, но сразу проложить не успели, а ночью у него конец отрубили, метров пятьдесят. То ли шланговая оболочка кому-то приглянулась огород поливать, то ли пацанам на дубинки понадобился. Кабель стал короток, а нарастить нечем да и нельзя: муфта в трубу не пролезет. И купить негде. Его, оказывается, два года назад с производства сняли. А к тому, что выпускается взамен, старые оптические соединители не подходят. А чтобы новые использовать, нужно проект откорректировать. А институт, который...
– Достаточно. И тогда вы решили...
– Есть тут у нас один способный системный программист, Петр Васильевич Пеночкин. Вернее, не у нас, а на «Микротехнологии». Большой энтузиаст компьютерных сетей. Он-то и предложил изменить протокол обмена так, чтобы резервный вариант мог стать основным. Ну, то есть постоянно работать с разомкнутым кольцом. Скорость обмена падает на чуть-чуть, а выигрыш времени получается солидный...
Выложив самый сильный аргумент в пользу своей бездеятельности, директор замолкает.
– И как, удалось вам?
– Вполне! – снова оживляется Михаил Олегович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15