Котта не слышал слов, которые кричали ему вдогонку, не замечал машущих рук; он слышал гомон чаек, гул прибоя, пение птиц и шелест пальмовых вееров на ветру — но для людских голосов был уже недоступен; и видел он только лишь картины, рожденные надписями на лоскутьях: бойня была всего-навсего замшелой скалою, о которую точила клювы стая ворон, улицы — просеками в колючих цветущих дебрях, а их обитатели превратились в камни или в птиц, в волков и гулкое эхо. Над Арахниным утесом шумела крыльями огромная стая чаек; освобожденные из уточных нитей заплесневелых гобеленов, птицы ринулись в небо, в безоблачную синеву.
Полный веселья, которое росло с каждым шагом и порой вырывалось наружу хихиканьем, Котта по унылым осыпям поднимался к Трахиле, к новой горе. Здесь ходил Назон, это был Назонов путь. Высланный из Рима, из царства необходимости и разума, поэт у Черного моря до конца досказал свои Метаморфозы, сделал голые прибрежные кручи, где страдал от тоски по родине и зяб, своими берегами, а варваров, что притесняли его и изгнали в одиночество Трахилы, — своими персонажами. В итоге же Назон освободил свой мир от людей и их порядков, рассказав каждую историю до ее конца. А после, наверно, и сам шагнул в безлюдную картину, неуязвимым камешком скатился вниз по склонам, бакланом чиркнул по пенным гребням прибоя или осел торжествующим моховым пурпуром на последнем, исчезающем обломке городской стены.
Слуга-грек записал его рассказы и воздвиг памятник каждому его слову, но теперь это ничего не значило и было в лучшем случае игрою для безумцев: книги плесневели, сгорали, рассыпались золою и прахом; каменные пирамиды разваливались, вновь становясь частью осыпи, и даже высеченные в базальте письмена исчезали, уступая терпению слизней. Придумывание реальности более не требовало записей.
Осталось найти единственную надпись — она-то и манила Котту в горы: он отыщет ее на ленточке, погребенной в серебряном сиянье Трахилы, или в каменных осыпях на склонах новой горы; но ленточка наверняка будет узкая — ведь на ней должны уместиться всего два слога. Временами Котта останавливался перевести дух и, крошечная песчинка на фоне скальных круч, бросал эти два слога навстречу горам, а когда прилетало эхо, отвечал: Здесь! — ибо средь каменных обрывов бились раскаты знакомых, привычных звуков — собственное его имя.
Овидиев репертуар
За тремя исключениями, все выделенные курсивом пассажи репертуара взяты из «Метаморфоз» Овидия (в переводе на русский язык С. Шервинского).
Исключения: относительно Августа I, Августа II и Котты Максима Мессалина приведены фрагменты из Овидиевых «Скорбных элегий» и «Писем с Понта» (в русском переводе Н. Волыгин, З.Морозкиной, С. Ошерова, А. Парина). Написание имен и краткое изложение судеб в разделе Древнего мира дается согласно мифологии Овидия.
Персонажи Последнего мира
Персонажи Древнего мира
Август I
Император и Герой человечества; делает носорога — подарок правителя Суматры — своим геральдическим животным и знаком власти; изо дня в день часами наблюдает за этим носорогом из эркера дворца — и сердитым жестом обрывает референта, который мешает ему созерцать носорога и пытается доложить о скандальной речи поэта Публия Овидия — Назона. Бюрократия принимается толковать этот жест и в конце концов трактует его как эдикт о ссылке поэта.
Август (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.)
Первый римский император; сын племянницы Цезаря Атии; из состоятельной, не слишком родовитой семьи. Первоначально звался по своему родному отцу — Октавием, но после усыновления двоюродным дедом Цезарем, который назначает его своим главным наследником, принимает имя Октавиан; после убийства Цезаря в 44 г. до н. э. — Гай Юлий Цезарь, с 38 г. до н. э. — Император Цезарь, Сын Божественного, с 27 г. до н. э. — Август, с 12 г. до н. э. — великий понтифик, со 2 г. до н. э. — отец отечества, а через месяц после смерти обожествляется.
В годы его правления к ногам статуи Цезаря кладут отрубленную голову Брута; кончают самоубийством Антоний и Клеопатра; рождается Иисус Назареянин; Овидия ссылают на Черное море и происходит битва в Тевтобургском лесу…
Сам ведь отчизны отец… Достоянье всеобщее Цезарь — общего блага и я долей владею, как все ……Вот я гляжу на него и, кажется, Рим предо мною, ибо в себе воплотил облик отечества он… Все ж и до Цезаря слух дойдет: по широкому свету что бы ни делалось, все ведомо будет ему…
Август II
Под именем Тиберия Клавдия Нерона был усыновлен Августом I и назначен его наследником; сохраняет носорога на гербе и в качестве знака власти; ни один из старых законов не отменяет и оставляет в силе все без исключения эдикты о ссылке; во всех вопросах и решениях власти так ревностно следует своему Божественному предшественнику, что в конце концов принимает его имя и требует поклонения как Юлий Цезарь Август. Отдает приказ поставить пятнадцать боевых кораблей римского военного флота на салазки и катки и по суше переправить их из Тирренского моря в Рим, дабы продемонстрировать, что любой носитель имени Август способен даже каменную твердь сделать морем, а море — зеркалом своего триумфа.
Август (42 г. до н. э. — 37 г. н. э.)
Второй римский император; сын Тиберия Клавдия Нерона и Ливии Друзиллы из рода Клавдиев; поначалу носит имя отца; усыновлен Августом I, после того как тот, влюбившись в Ливию Друзиллу, взял ее в жены. Становится преемником своего приемного отца и хранителем его наследия под именем Тиберий Гай Юлий Цезарь Август.
…Если сам Цезарь глядит на борьбу, гладиатор уходит целым с арены, спасен Цезаря взором одним… Рассказав о начале нашего мира, я свой труд перевел, Цезарь, к твоим временам…
Актеон
На ярмарке в Византии проезжий киномеханик по имени Кипарис нанимает некоего театрального художника, чтобы тот расписал его брезентовый фургон. За одно утро возникает картина в темно-алых тонах с изображением оленя, разрываемого сворой собак. Кипарис спрашивает о смысле этой сцены, и художник рассказывает ему историю охотника, превратившегося в затравленного оленя; охотника он называет Актеоном.
Актеон
Беотийский герой; идя по следу оленя, попадает в некий грот и застает там купающуюся богиню охоты Диану и ее нимф. Диана, в гневе оттого, что смертный видит ее наготу, обрызгивает охотника водою из источника и превращает его:
…Сам от своих же бежит прислужников! Крикнуть хотел он: «Я Актеон! Своего признайте во мне господина!» — Выразить мысли — нет слов. Оглашается лаяньем воздух… Здесь не присутствовать он бы желал, но присутствует; видеть, но не испытывать сам расправы своих же свирепых псов. Обступили кругом и, в тело зубами вгрызаясь, в клочья хозяина рвут под обманным обличьем оленя…
Алкиона
Главная героиня мелодрамы, которую киномеханик Кипарис показывает на стене бойни в Томах. Портретная афиша римской актрисы Антонеллы Симонини, которая в роли Алкионы прославилась далеко за пределами августианской империи, украшает дверь лавки Молвы.
Алкиона
Дочь бога ветров Эола, супруга Кеика; царица Трахины. Тщетно пытается отговорить мужа от морского путешествия, когда он намеревается совершить паломничество в святилище Аполлона Кларосского. Кеик отправляется в плавание к берегам Малой Азии, попадает в бурю и гибнет со всеми своими спутниками. Алкиона долгие месяцы ждет на скалистом побережье Трахины возвращения мужа, а увидев в волнах труп Кеика, бросается с утеса в море.
…Вот вскочила туда, и — не чудо ли? — вдруг полетела. Вот, ударяя крылом, появившимся только что, воздух, стала поверхность воды задевать злополучная птица, и на лету издавали уста ее жалобы полный, скорбный как будто бы звук трещанием тонкого клюва…
Арахна
Глухонемая ткачиха в Томах; живет в домике смотрителя полуразрушенного, давно погасшего маяка железного города; ткет на своих гобеленах истории, которые читает с губ Назона. Когда море в городской бухте однажды утром окрашивается в серно-желтый цвет, она единственная может на пальцах объяснить перепуганным томитам, что это всего лишь принесенная морем пыльца пиниевых лесов. Что такое пинии? — спрашивают ее. Сама Арахна явилась на берега Томов тем же путем, что и эта желтая пленка: приплыла на судне багряничника, который искал среди рифов иглянок; судно разбилось о камни и затонуло; вцепившись в пробковый буй, глухонемая добралась тогда до берега и единственная из немногих уцелевших осталась в железном городе.
Арахна
Дочь красильщика тканей Идмона из Колофона, прославленная своим ткацким мастерством. Бросает вызов Афине Палладе, целомудренной богине войны, науки и искусства: Я, Арахна, тку лучше и искусней, чем сама богиня. Действительно, ткани Арахны, на которых изображены любовные приключения олимпийских богов, безупречны, они превосходят даже и ткани Афины. В гневе Паллада рвет ткани Арахны и бьет ее челноком. Арахна, оскорбленная этим унижением, пытается повеситься.
…Но, сжалясь, ее извлекла из веревки Паллада, молвив: «Живи! Но и впредь — виси, негодяйка! Возмездье то же падет, — чтобы ты беспокоилась и о грядущем, — и на потомство твое, на внуков твоих отдаленных». И, удаляясь, ее окропила Гекатиных зелий соком, и в тот же миг, обрызганы снадобьем сплошным, волосы слезли ее, исчезли ноздри и уши, стала мала голова, и сделалось крохотным тело. Нет уже ног, — по бокам топорщатся тонкие ножки; все остальное — живот. Из него тем не менее тянет нитку Арахна — паук продолжает плести паутину…
Аскалаф
Сульмонский торговец янтарем, который вместе с почтой из Томов привозит с Черного моря в Рим Назоново завещание — раскрашенную открытку с видом железного города. Адресованная Кианее, эта открытка содержит единственное пожелание, остающееся в конце концов у изгнанника: Будь здорова, прости.
Аскалаф
Демон подземного мира; свидетельствует, что Прозерпина отведала в подземном мире зерно гранатового яблока. Тем самым Прозерпина должна остаться в царстве теней; из мести за это предательство она превращает Аскалафа в птицу.
…Он, потерявший себя, одевается в желтые перья и головою растет; загибаются длинные когти; новые крылья еще непроворными зыблет руками. Гнусною птицей он стал, вещуньей грозящего горя, нерасторопной совой, для смертных предвестием бедствий…
Батт
Сын торговки Молвы и шахтера; страдает падучей и маниакальным стремлением вновь и вновь удостоверяться в существовании вещей, постоянно их трогая, ощупывая и называя. Чтобы он не совался к товарам, Молва приколачивает к полкам крапивные гирлянды, о которые эпилептик снова и снова обжигает себе пальцы, так как боль не учит его ничему; в итоге превращается в камень.
Батт
Мессинский пастух; наблюдает, как посланец богов Меркурий угоняет краденых коров, и клянется молчать, получив одну корову в качестве откупного. Меркурий уходит, затем, изменив свое обличье, возвращается и испытывает пастуха. Батт нарушает клятву.
Внук же Атланта, смеясь, — «Мне меня предаешь, вероломный? Мне предаешь ты меня?» — говорит, — и коварное сердце в твердый кремень обратил, что доныне зовется «Указчик». Древний позор тот лежит на камне, ни в чем не повинном…
Гектор
Название первой части героической трилогии, которую Кипарис на Страстной неделе показывает в Томах; фильм повествует о гибели Трои и поражении ее самого храброго защитника — Гектора, которого волокут за колесницей вокруг стен собственной его твердыни, пока его лютая смерть не становится зримой: огромная стая собак, растянувшаяся вдоль страшного пути, дерется из-за разметанных по земле клочьев его плоти.
Гектор
Сын Приама, последнего царя Трои, и Гекубы; славнейший из троянских героев; на десятом году войны убит Ахиллом, и обнаженное тело его волокут вокруг городских стен; отец Гектора тоже гибнет, мать греки уводят в плен.
«Троя, прощай! Нас увозят!» — кричат троянки, целуя землю, прочь уходя от родимых дымящихся кровель. И на корабль последней сошла — было жалостно видеть! — между сыновних могил найденная матерь Гекуба, их обнимавшая, прах целовавшая, — но дулихийцев руки ее повлекли; зачерпнула лишь пригоршню пепла, в плен с собой унесла, за пазухой, Гектора пепел. И на надгробном бугре оставила Гектору волос, — скудный покойнику дар, — седой свой волос да слезы.
Геркулес
Название второй части героической трилогии, которую Кипарис показывает в Томах; фильм повествует о жизни непобедимого воителя Геркулеса, который в конце концов умирает от собственной руки: он гибнет, надев отравленную рубашку, ткань которой тотчас прирастает к его коже, начинает жечь тело, словно кипящее масло, и сбросить ее можно не иначе как с самою жизнью. Геркулес срывает рубашку вместе с кожей и мясом, обнажая кровоточащие жилы, лопатки, ребра — алую клетку, в которой догорают его легкие, его сердце. Он падает.
Геркулес
Сын владыки богов Юпитера и смертной женщины Алкмены;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32