— В шесть пятнадцать отключилась защита и поступил сигнал тревоги…
— Что, защита отключилась раньше сигнала?
— Мне кажется, да. Впрочем, не знаю. Это должно быть зафиксировано в записях.
— До записей мы еще дойдем. Сейчас мне важны ваши непосредственные наблюдения.
Кленов не спешил со вскрытием контрольного ящика. Он ценил личные наблюдения очевидцев того или иного происшествия и знал, что они могут быть искажены авторитетом приборов. Сколько раз убеждался, как часто ошибаются эти непогрешимые автоматы!
— Не могу же я все два часа дежурства, не отрываясь, смотреть на приборы!
— Никто от вас этого и не требует.
— Тогда вы понимаете, что по-настоящему мое внимание включилось лишь после сигнала тревоги. И все же мне кажется, что еще до сигнала произошло что-то необычное. Только я не сумел понять, что именно. Мне показалось, раньше щелкнуло реле главного выключателя, потом в операторской мигнул свет и включился сигнал тревоги…
— Забудьте пока о сигнале. Каким образом мог мигнуть свет в операторской, если освещение здесь вместе с приборами контроля питается от автономного генератора?
— Не знаю. Я спрашивал у Сиренко, это наш энергетик, он сказал — такого случая еще не бывало.
— И все же вы утверждаете…
— Я ничего не утверждаю. Вы попросили меня подробно рассказать о моих личных наблюдениях. Все произошло слишком быстро. Я мог ошибиться.
Оставалось вскрыть контейнер с дубль-журналом, содержащим один-единственный кристалл с записями контрольных видеокамер и приборов.
Кленов вызвал всех техников, программистов и аппаратчиков. В небольшом помещении аппаратной восемь человек из четырех смен едва разместились. Материал приходилось просматривать на резервных мониторах, чтобы не перегружать основную аппаратуру.
Кленов включил запись с момента, когда до аварии оставалось десять секунд. На экране появилось задумчивое лицо дежурного. Равномерно жужжали приборы. Внизу, под экраном, полосу шириной в десять сантиметров занимали колонки цифр и линии графиков, обобщающие показания приборов. В углу справа мелькали сменяющие друг друга цифры хронометра. За полсекунды до аварии экран монитора мигнул, изображение покрылось рябью помех и почти сразу исчезло. Внизу экрана вспыхнула надпись: «Запись отсутствует». Красные цифры левого хронометра отсчитали две секунды, и лишь после этого восстановилось нормальное изображение. Почти сразу же компьютер, ведущий параллельный анализ записи, высветил новую надпись на экране: «Зафиксирован перерыв в подаче энергии на все приборы».
— Этого не может быть! — Энергетик Сирепко подался вперед, словно не верил собственным глазам. — Там были камеры с атомными аккумуляторами, не могли же они все сразу…
— Значит, могли, — жестко проговорил Кленов. — Давайте продолжать без эмоций. Нам нужно быстро и точно разобраться в ситуации. Могут техники установить причину перерыва в подаче энергии на те узлы, которые питались от аварийного кабеля?
— Это уже сделано. Импульс тока от основного кабеля в момент перерыва пробил фильтры, прошел в аппаратуру управления и заблокировал реле включения аварийной подпитки.
— И откуда же взялся столь мощный импульс?
— Грозовой разряд, всплеск ампер-потока в момент отключения аварийных устройств. Такое иногда бывает…
— Ну а если бывает, почему ваши фильтры не были рассчитаны на этот случай?
— Всего не предусмотришь. Кроме высокой энергии этот разряд обладал еще и необычной формой импульса, слишком крутой фронт…
— Хорошо. Что произошло с автономными аккумуляторами?
— С ними ничего не произошло. Они нормально работают. Нам не известен способ, которым можно было бы временно обесточить эти устройства, не повредив их структуры. Это невозможно в физическом смысле. Реакцию атомного распада нельзя временно приостановить.
— Зато можно перерезать провод. Разомкнуть цепь, ведущую от батареи к потребителю.
— На автономных аккумуляторах работало шестнадцать различных устройств, и все они бездействовали ровно две секунды. За это время разомкнуть цепи и соединить их вновь не сумел бы самый гениальный техник. К тому же не обнаружено никаких следов разрыва.
— Есть еще какие-нибудь замечания, соображения? — спросил Кленов.
Все удрученно молчали, словно груз неведомой и неразрешимой проблемы опустился на их плечи. Но они сделали все, что могли. Остальное — его дело, его работа.
— Всем спасибо. Мне нужно подумать. Я хотел бы остаться один.
Через два часа, потребовав приема по коду чрезвычайной важности, Кленов уже сидел в кабинете начальника управления.
— Я располагаю доказательствами того, что в зоне «мексиканского объекта» произошло внедрение на вашу территорию неизвестного объекта массой в сто двадцать килограммов.
— Вот как, вы уже и массу подсчитали…
Суховатый, желчный начальник управления Стахвов, покинувший из-за спецвызова какое-то важное заседание, не сумел скрыть своего раздражения. От этого молодого «теоретика», как про себя он давно окрестил Кленова, неприятностей и проблем было пока значительно больше, чем пользы.
— Скажите лучше, как обстоят дела с Гравовым?
— Я собирался вылететь на Гридос, но после объявлений всеобщей тревоги был обязан…
— Это я знаю. Продолжайте.
— Как только мы установили, что дубль-журнал не содержит интересующей нас информации, я применил нестандартную методику обследования. Это тема моей диссертации. Технически все достаточао сложно. Я не знаю, нужно ли объяснять…
— Я постараюсь понять. Попробуйте.
— После выключения любого электронного устройства, и в особенности содержащего элементы, чувствительные к свету, на нем какое-то время сохраняются в разных частях схемы электрические потенциалы. Статическое электричество экранов, напряжение на конденсаторах, остаточные индуктивные токи в катушках. В некоторых местах эти напряжения сохраняются достаточно долго. Если их снять, составить карты напряжений, проанализировать все это по специальной программе на компьютере…
— То получим возможность заглянуть в ту временную область, в которой приборы, как таковые, не работали. Я правильно вас понял?
— Да. В этом конкретном случае все так и есть. Хотя в принципе возможности метода для различных экспертиз и диагностик значительно шире…
— Жаль, что вы до сих пор не доложили о вашей работе.
— Я докладывал.
— И что, где?
— Мне ответили, что теоретически это может быть интересно, а…
— Почему не подали официальный рапорт?
— Я решил дождаться случая, чтобы доказать возможность практического применения своих разработок. Такой случай представился на «мексиканском объекте».
Чем сильнее закипал Кленов, тем спокойнее и размереннее он говорил.
Неожидапо Стахнов усмехнулся:
— Я не в силах проконтролировать все работы управления лично, но в вашей разберусь обязательно. Продолжайте…
Кленов все еще не остыл и говорил по-прежнему сухо, бесцветным голосом:
— На первый взгляд применение этого метода в случае с «мексиканским объектом» не представлялось возможным, поскольку там все остаточные напряжения на приборах были стерты их последующим включением. На наше счастье, в одном из мониторов в момент перерыва подачи энергии выбило предохранитель. Монитор не ремонтировали и не включали. Даже не попытались установить причину отказа, попросту заменили новым. Так что найти этот бесценный монитор мне удалось далеко не сразу. Зато потом, несмотря на большой промежуток времени, прошедший с момента отключения, нам удалось составить карту остаточных напряжений этого прибора, хотя, конечно, далеко не полную.
Стахов подался вперед. С этого момента все, о чем говорил Кленов, становилось чрезвычайно важным, поскольку из области предположений и догадок, на которые, по мнению специалистов, только и можно было рассчитывать при анализе загадочного происшествия, они совершенно неожидано перешли в область документально подтвержденных фактов.
— Значит, именно там вы и установили… — Голос Стахова сел от волнения.
— Да, на этом мониторе. Сохранилась даже часть размытого изображения. Однако его не удалось идентефицировать ни с одним известным нам объектом. С высокой степенью достоверности удалось реставрировать лишь показания гравиметров в нижней части экрана. Из них следует, что в аппаратную проник посторонний объект, как я уже говорил, массой в сто двадцать килограммов. Он находился там полторы секунды и за полсекунды до включения контрольной аппаратуры исчез.
Стахов медленно потянулся к своему личному пульту. Кодовый номер зет-два… Он все еще не верил, ему все еще казалось, что здесь, в его кабинете, разыгрывается странная театральная постановка… Но код был вполне реален, и аппаратура, идентефицировав его личность, объявила по всем необходимым каналам операцию «Прорыв». Разработанная несколько лет назад как простая мера предосторожности, операция, на которую сейчас переключались все мощности и ресурсы планеты, ставила своей целью обнаружение и локализацию возможного проникновения извне через мексиканский генератор любого постороннего объекта.
Однако Стахов понимал, что безнадежно упущенное время не вернуть никакими силами. Для того, кто за полторы секунды сумел сделать в аппаратной «мексиканского объекта» все, что ему было нужно, шести часов, прошедших с момента прорыва, более чем достаточно, чтобы завершить то, для чего он прибыл на Землю…
Глава 7
Дом, похожий на игрушечный елочный шар, ждал возвращения хозяина из столицы уже вторую неделю. Игорь, как обычно, задерживался, но сегодня по визиофону он наконец назвал номер телефона и, если справочная не ошиблась, возвратится часам к шести вечера.
Анна вместе с Алешкой стояла на веранде и смотрела на лес, подступавший к самому дому. Игорь несколько раз собирался подстричь кусты можжевельника, которые штурмовали ограду, но каждый раз отменял свое распоряжение домашнему роботу. Анна понимала почему. Естественный переход от дома к лесу, настоенный на ароматной хвое воздуха, — ему нравился этот уголок, хотя он мешал проезду и выглядел слишком уж неухоженно на фоне сада и укрытой вьющимися лианами террасы.
Сегодня можжевеловые заросли выглядели особенно угрюмо. Анне даже показалось, что за короткое время кусты слишком уж разрослись, захватив новое пространство. Их поникшие ветви теперь перегораживали даже пешую дорожку. «Придется все-таки подстригать», — решила Анна, однако без Игоря не хотела этого начинать, да и дел у нее сегодня хватало… Молодая женщина ушла в дом. Каждый раз, возвращаясь из очередной командировки, Райков досадывал на себя за то, что никак не соберется обзавестись личным флатером. Вот и сегодня, выйдя из региональной станции трансфера, он вынуяеден был пятнадцать минут ждать свободный автофлайер, а потом еще три километра идти пешком. Третий год не удосужатся проложить подъездные пупи к новым жилым коттеджам. Коттеджы уже состарились, а дороги все нет.
Впрочем, он не совсем был уверен, что ему так уж необходима эта дорога или новомодный флатер. С ними он наверняка лишился бы кусочка леса, принадлежащего лично ему. Не станет тогда ни этого аромата шиповника у тропинки, ни птичьих голосов, ни хруста сухой хвои под ногами. Ничего этого из кабины не увидишь и не почувствуешь. Он задумался о том, где должна проходить граница между бесконечной спешкой, диктуемой срочными делами, на которые вечно не хватает времени, и самим ощущением жизни. Где, в какой точке следует остановиться, чтобы не перейти эту грань и не превратиться в бездушного робота, ничего не замечающего вокруг?
Райков шел не торопясь, наслаждаясь ощущением одиночества, видом тропинки, то и дело нырявшей под полог широких светлых сосен. В то же время он понимал, что крадет эти немногие, в сущности, минуты, оставшиеся до нового длительного расставания у Анны и Алешки. Но в этом ли причина отчуждения, с которым все труднее справляется Анна? Не из-за него ли большинство его коллег, капитанов и руководителей дальних экспедиций, в конце концов оказываются за бортом семейной жизни? Не уготована ли ему та же судьба?..
Он так глубоко задумался, что уже перед самым домом свернул не на ту тропинку. Возможно, именно это его спасло. Проплутав в зарослях лишние пять минут и ругая себя за эту оплошность, он вернулся к развилке в совершенно другом душевном состоянии. Теперь его внимание было обострено, и он вглядывался в просветы между кустами, желая как можно скорее увидеть поворот к дому, и, когда появились наконец знакомые заросли можжевельника, Райков сразу понял — на дорожке что-то изменилось. Он остановился и внимательно осмотрел куст можжевельника, невесть откуда появившийся у самой тропы. Человек любой другой профессии на его месте скорее всего отстранил бы ветви, загородившие дорогу, и пошел дальше. В этом кусте не было ровным счетом ничего особенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19