– кивнул враз постаревший и чуть сгорбившийся супруг. – Но я поступил как мужчина, а не как король – а ведь моя первейшая обязанность думать о государстве. Вот и вышло то, что вышло… Фиона горько усмехнулась.
– Да, я видела, как тёмная сила борется в душе принца со светлой. Но кто бы мог подумать – Гуго сын Света и Хаоса одновременно… А Сибелис кивнул белоснежной сединой.
– Именно этим и объясняется двойственность его натуры. И некоторые странности в прошлом.
– И настоящем. – жёлчно заметил король. А затем добавил.
– Королева ясно и недвусмысленно высказалась о том, что она покончит с собой, если с этим… ублюдком что-либо сделают. Но как король – я не вижу ни причины, ни возможности проявить снисхождение. Принцесса Берта на миг задумалась, что дорого дала бы за то, чтобы запечатлеть всю эту сцену на полотне. Потом спохватилась – уж слишком мрачно выходит…
– Отец, неужели вы собираетесь объявить о пошатнувшемся душевном здоровье матушки и заточить её в Башню Скорби? И тут Фред глухим голосом произнёс.
– Я против! Пусть он и бастард, не ваш сын – но он мой брат. И придётся вам посадить в убежище скорбных главою и меня. Одна просьба только – по соседству с мамой. Король так посмотрел на сына, что тот отшатнулся.
– Это что – бунт и неповиновение? Как ты можешь быть столь мягким – ведь и в твоей чаше зелёным огнём пылал яд! Неужто ты уже забыл и простил это? Однако принц уже пришёл в себя. Всё-таки, королевская кровь – не водица. Он долго колебался, глядя на едва дышащую мать – ей единственной разрешалось сидеть в присутствии короля.
– Издать указ и объявить прилюдно о лишении младшего принца всех прав на наследование. Затем – отобрать все причитающиеся ему титулы и привилегии. В течение седьмицы, под стражей, покинуть пределы королевства с предупреждением
– если однажды хоть одной ногой он появится здесь – сразу на плаху. И приказать забыть его имя – не упоминать под страхом смертной казни. Фиона покачала головой, и её шевелюра рыжим пятном качнулась перед затуманенным взором королевы.
– Братец, братец… хотела бы я знать причину твоего неслыханного снисхождения. Давай уж начистоту – все мы знаем, что ты особо не жаловал Гуго. А тут ещё такое…
– Он не твой брат, а мой. – сердито огрызнулся принц. А Берта, поёжившись, добавила.
– Хоть и подонок – а родной брат… Да, Фред, так будет лучше всего. И не скрывать, а наоборот объявить – болезнь так завладела душой несчастного, что он решился на неслыханное злодейство. Но король милостив… и всё такое. Матушка, соглашайтесь! По щекам королевы скатились две капельки, блистающие ничуть не менее её знаменитых алмазных серьг. И медленно, словно изнемогая под тяжким грузом, Изольда склонила голову.
Глава 8. Где-то далеко
Фиона закончила свой рассказ, и на поляне воцарилась тишина. Лишь ветер печально шумел в верхушках нарядных берёз, да где-то вдали заливалась беспечная иволга.
– Но я не помню этого – да и ты можешь проверить мои слова своей магией.
– лицо Гуго, облачённого вместо прежних нарядов в простую, но добротную одежду, осветилось надеждой. Принцесса отрицательно качнула головой.
– Я не желаю даже слышать тебя – но всё же я выполнила приказ короля и возглавила отряд стражников, проводивший тебя до границы. Как раньше любила, так теперь презираю. Она прошлась по поляне, бездумно сминая пушистые метёлки любопытной луговой травы.
– И всё же – что-то в моей душе ещё плачет о былом. Только поэтому я не разрешила себе убить тебя. И только поэтому я сейчас не произношу над тобой самые мучительные и болезненные заклинания смерти. Вот, возьми. С этими словами одетая в походную одежду принцесса, больше похожая на смазливого пажа, отстегнула от пояса туго набитый кошелёк. А длинный холщовый свёрток, что она принесла с собой, оказался лёгким двуручным мечом в простых ножнах.
– В память о том прекрасном, что между нами когда-то было, я разорилась на самый лучший клинок… а теперь уходи. И прощай. Юная волшебница отвернулась, и медленно пошла к виднеющимся у пограничного, в бело-синюю полоску, столба солдатам. Втайне она надеялась, что удар в спину прервёт её муки и избавит от необходимости плакать. Но – она дошла к сопровождающим целой и невредимой, хотя и вся в слезах. А обернувшись, не обнаружила на опушке леса никого – лишь деревья пели ветру свою тихую шелестящую песнь.
Судя по светлой каёмке вдоль обеих режущих кромок лезвия, почти полностью покрывающей остриё на длину ладони, в мече была изрядная доля гномьего сплава – из старых, ещё прадедовских запасов. А клеймо оружейника – скрещённые молот и сосновая ветвь – свидетельствовали о том, что клинок был сделан в горном графстве Гэйнор, славящемся далеко за пределами королевства своими оружейниками.
– Вот уж не думал, что Фиона так хорошо разбирается в оружии, – пробормотал Гуго, прикидывая – а ведь и впрямь, лучшего двуручника трудно найти в известных пределах мира. Всю дорогу от столицы до этого забытого богами и людьми пограничного леса он находился в каком-то немом бредовом оцепенении. Временами его бросало то в жар, то в холод, а из тёмных углов кареты к его скованным конечностям тянулись какие-то призрачные когтистые лапы. То ли опоили чем, то ли Фиона заклинанием расстаралась – но теперь, вновь ощутив себя свободным, молодой принц… нет – бастард – с усилием отгонял от себя уныние, занявшись своими пожитками. Как он ни искал в своей памяти, тот последний день терялся в тёмном и душном провале. Попробовав зайти с другой стороны, Гуго не обнаружил в себе и ненависти. Да, он завидовал старшему брату, и побаивался – не отца – короля за иные поступки. Но чтобы травить ядом, как крыс…
– Вот ты какова, сила Хаоса во мне. Будем знать… – вздохнул молодой человек, любовно проведя пальцами по клинку и спрятав его в ножны. Хоть какая память о ней… Затем он развязал кожаный кошель. Но обрадовали его не золотые монеты, обнаружившиеся там, а завёрнутое в лоскут мягкой кожи кольцо. На ободке белого золота соболь изящно перепрыгивал через искусно вставленный в металл чёрный бриллиант – это было девичье кольцо его матери. И похоже, что некий ювелир аккуратно поработал над ним, ибо Гуго обнаружил, что прощальный подарок матери прекрасно наделся на безымянный палец. Эх, матушка… В карманах ничего не обнаружилось, лишь свёрнутая тряпица, на которой несколькими штрихами туши было обозначено подобие карты. Одного взгляда на неё парню хватило, чтобы понять – это юго-восточный угол королевства… а вот и крупный город-порт – вольное баронство Ронд. В своё время Майкл неплохо натаскал своего подопечного в географии. Со своим кавалерийским полком он объездил всё королевство, а судя по кое-каким обмолвкам – рубал супостатов и в пограничье Хаоса. Вспомнив посиневшее, с вывалившимся языком лицо старого слуги, качающегося в петле, безутешную Тайси, застывшую у подножия виселицы, и двоих ребятишек, цепляющихся за её юбку и орущих благим матом, Гуго хрипло завыл, затряс головой, изгоняя из головы это видение. Мало-помалу оно ушло. Но пришло лицо матери. Матери – королевы Изольды, с которой ему так и не дали попрощаться и которую он лишь мельком увидел в своём бреду.
– Нет! – взлетел крик к равнодушным небесам, и лишь невероятным усилием воли Гуго удержал себя от того, чтобы броситься на меч.
Ближе к вечеру из леса на дорогу вышел молодой парень. Был он ловок, силён и ладно скроен. Весьма недурён собой, и он даже привлекал бы к себе взоры девиц, а то и их молодых мамаш, если бы не угрюмое выражение, частенько мелькающее в тёмно-серых глазах. Судя по повадкам, он вполне мог бы быть и пустившимся в странствия дворянским сынком. О том же свидетельствовала торчащая над плечом рукоять здоровенного по женским представлениям меча, да золотой ободок кольца на пальце. А судя по говору – родом он был из сине-белого королевства, да как бы не из самой середины. Примерно так сплетничали две кумушки в небольшом караване. Молодой парень, назвавшийся Майклом, просто подошёл к хозяину Велиму. Узнав, что повозки идут в Ронд, он кивнул. Сказал только, что с ним проблем не будет – а вот если наскочат лихие люди, то на его меч караванщик может смело рассчитывать. Велим сразу определил, что парень не из разбойников, вежливый – а так что ж, пускай едет. Всё ж как-то спокойнее… Впрочем, Майкл и впрямь оказался попутчиком необременительным. За остаток дня он проронил едва десяток слов. Ехал себе в задней телеге, а если молодая поросль вырубленного по обе стороны дороги леса подступала слишком уж близко, спрыгивал и шёл рядом пружинистым шагом, чутко посматривая в заросли. И даже самую тягомотную предутреннюю смену вызвался сторожить добровольно, когда на берегу речки они стали на ночь. Следующий день не принёс никаких хлопот, и хвала всемогущим богам. Ближе к полудню показались кривоватые стены Ронда. И уже там один из стражников, лениво досматривающих въезжающие повозки на предмет недозволенных товаров, сдуру поинтересовался – а есть ли у парня какой документ? Что на принятом в сей местности жаргоне означало – гони монету, а иначе тебя как подозрительного типа живо определят в кутузку. Майкл кивнул.
– Есть. Предъявить? – и, подняв правую руку, положил ладонь на рукоять неразлучного меча. И быть бы беде, ибо стражник сдуру тоже ухватился за свой протазан, но тут от соседней повозки, принадлежащей важному бородатому купцу, подоспел десятник. Бывалый солдат сразу ухватил зорким оком и дворянские повадки парня, и колечко, и ту несуетливую небрежность, с какой только опытные мечники берутся за рукоять оружия. Он врезал стражнику по затылку с такой силой, что у того клацнули зубы.
– Ваша милость, не гневайтесь – солдат молодой, необученный ещё. Взбучку после смены я ему самолично устрою. – и чуть поклонился приезжему. Парень оставил в покое оружие, кивнул. Всё верно – за такую ошибку он спокойно имел право развалить дурака от плеча до пояса, да потом ещё и потребовать компенсацию за оскорбление дворянской чести. На этот счёт закон недвусмыслен – если ты знатный человек хоть с края света, тебя обязаны уважать всюду. Зато и здешних дворян будут уважать там.
– Всё в порядке. Только втолкуй ему, десятник, что другие могут оказаться не столь мирно настроенными. Тот заверил, что молодой господин на сей счёт может быть спокоен – выволочка будет знатная, и наконец караван проехал в ворота. Гуго… нет, уже Майклу – ибо парень решил взять себе имя невесть за что повешенного слуги – приходилось бывать в других городах, кроме Лорндэйла. Но здешний пригород Ронда ему совершенно не понравился – кривые улицы, грязь, вонь. А пуще всего – какие-то ленивые, словно сонные горожане. Зато порт – порт совершенно его покорил. Он был куда больше столичных речных пристаней. Полный самых разных и странных кораблей, диковинных людей и товаров. А над всем этим витал шум и запах моря – вечный, чуть солоноватый и какой-то будоражащий. А когда парень протолкался по каменному причалу, лавируя меж штабелей бочек и тюков с незнамо чем, то перед ним раскинулась громадная, зеленовато-серая гладь. Ух ты!
В конце концов запахи рыбы, смолы и соли, а также усиливающееся бурчание в животе привели Майкла к мысли об обеде. Понаблюдав сцены купли-продажи в лавках, а также достоинство монеты, коей толстяк в полотняном сюртуке расплатился с извозчиком, он тихо присвистнул. Если в Лорндэйле кошель с золотом не был чем-то таким уж из ряда вон выходящим, то здесь, похоже, на такую сумму можно было безбедно прожить пару-тройку лет. И пришлось спешно искать лавку менялы, ибо золотых монет в обиходе Майкл что-то не приметил. Худой и подозрительно зыркающий из-под кустистых бровей субъект раз десять поинтересовался – а не краденые ли? не добытые ли в полночь на большой дороге? – и лишь потом нехотя обменял десять золотых кругляшков на весьма симпатичных размеров кошелёк серебра. Напоследок посоветовав молодому вельможе не спускать всё это на шлюх за седьмицу. М-да, нравы здесь, однако, подстать ценам… Однако в таверне, куда Майкла по запаху безошибочно привёл нос, за серебрушку его накормили очень сытно и на удивление вкусно. А от свежезажаренной рыбы под каким-то-там соусом парень едва оторвался сам. Правда, вина он пить не стал. Не время, да и вообще бы неплохо отказаться от такой привычки – назло Хаосу. А когда хозяин выложил на стол три медяка сдачи, гость не спешил их убирать в кошель, а просто накрыл ладонью, многозначительно посмотрев на трактирщика. Или тавернщика? Да пёс его знает…
– Что угодно вашей милости?
– Я тут человек новый… Первое – где тут можно переночевать, чтоб недорого, но и не убого. И второе – как мне найти место на корабле… куда-нибудь подальше? Выяснилось, что с первым совсем просто – прямо напротив очень приличный постоялый двор. Матросы, правда, иногда шумят, но хозяин – отставной боцман – безобразий не допускает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Да, я видела, как тёмная сила борется в душе принца со светлой. Но кто бы мог подумать – Гуго сын Света и Хаоса одновременно… А Сибелис кивнул белоснежной сединой.
– Именно этим и объясняется двойственность его натуры. И некоторые странности в прошлом.
– И настоящем. – жёлчно заметил король. А затем добавил.
– Королева ясно и недвусмысленно высказалась о том, что она покончит с собой, если с этим… ублюдком что-либо сделают. Но как король – я не вижу ни причины, ни возможности проявить снисхождение. Принцесса Берта на миг задумалась, что дорого дала бы за то, чтобы запечатлеть всю эту сцену на полотне. Потом спохватилась – уж слишком мрачно выходит…
– Отец, неужели вы собираетесь объявить о пошатнувшемся душевном здоровье матушки и заточить её в Башню Скорби? И тут Фред глухим голосом произнёс.
– Я против! Пусть он и бастард, не ваш сын – но он мой брат. И придётся вам посадить в убежище скорбных главою и меня. Одна просьба только – по соседству с мамой. Король так посмотрел на сына, что тот отшатнулся.
– Это что – бунт и неповиновение? Как ты можешь быть столь мягким – ведь и в твоей чаше зелёным огнём пылал яд! Неужто ты уже забыл и простил это? Однако принц уже пришёл в себя. Всё-таки, королевская кровь – не водица. Он долго колебался, глядя на едва дышащую мать – ей единственной разрешалось сидеть в присутствии короля.
– Издать указ и объявить прилюдно о лишении младшего принца всех прав на наследование. Затем – отобрать все причитающиеся ему титулы и привилегии. В течение седьмицы, под стражей, покинуть пределы королевства с предупреждением
– если однажды хоть одной ногой он появится здесь – сразу на плаху. И приказать забыть его имя – не упоминать под страхом смертной казни. Фиона покачала головой, и её шевелюра рыжим пятном качнулась перед затуманенным взором королевы.
– Братец, братец… хотела бы я знать причину твоего неслыханного снисхождения. Давай уж начистоту – все мы знаем, что ты особо не жаловал Гуго. А тут ещё такое…
– Он не твой брат, а мой. – сердито огрызнулся принц. А Берта, поёжившись, добавила.
– Хоть и подонок – а родной брат… Да, Фред, так будет лучше всего. И не скрывать, а наоборот объявить – болезнь так завладела душой несчастного, что он решился на неслыханное злодейство. Но король милостив… и всё такое. Матушка, соглашайтесь! По щекам королевы скатились две капельки, блистающие ничуть не менее её знаменитых алмазных серьг. И медленно, словно изнемогая под тяжким грузом, Изольда склонила голову.
Глава 8. Где-то далеко
Фиона закончила свой рассказ, и на поляне воцарилась тишина. Лишь ветер печально шумел в верхушках нарядных берёз, да где-то вдали заливалась беспечная иволга.
– Но я не помню этого – да и ты можешь проверить мои слова своей магией.
– лицо Гуго, облачённого вместо прежних нарядов в простую, но добротную одежду, осветилось надеждой. Принцесса отрицательно качнула головой.
– Я не желаю даже слышать тебя – но всё же я выполнила приказ короля и возглавила отряд стражников, проводивший тебя до границы. Как раньше любила, так теперь презираю. Она прошлась по поляне, бездумно сминая пушистые метёлки любопытной луговой травы.
– И всё же – что-то в моей душе ещё плачет о былом. Только поэтому я не разрешила себе убить тебя. И только поэтому я сейчас не произношу над тобой самые мучительные и болезненные заклинания смерти. Вот, возьми. С этими словами одетая в походную одежду принцесса, больше похожая на смазливого пажа, отстегнула от пояса туго набитый кошелёк. А длинный холщовый свёрток, что она принесла с собой, оказался лёгким двуручным мечом в простых ножнах.
– В память о том прекрасном, что между нами когда-то было, я разорилась на самый лучший клинок… а теперь уходи. И прощай. Юная волшебница отвернулась, и медленно пошла к виднеющимся у пограничного, в бело-синюю полоску, столба солдатам. Втайне она надеялась, что удар в спину прервёт её муки и избавит от необходимости плакать. Но – она дошла к сопровождающим целой и невредимой, хотя и вся в слезах. А обернувшись, не обнаружила на опушке леса никого – лишь деревья пели ветру свою тихую шелестящую песнь.
Судя по светлой каёмке вдоль обеих режущих кромок лезвия, почти полностью покрывающей остриё на длину ладони, в мече была изрядная доля гномьего сплава – из старых, ещё прадедовских запасов. А клеймо оружейника – скрещённые молот и сосновая ветвь – свидетельствовали о том, что клинок был сделан в горном графстве Гэйнор, славящемся далеко за пределами королевства своими оружейниками.
– Вот уж не думал, что Фиона так хорошо разбирается в оружии, – пробормотал Гуго, прикидывая – а ведь и впрямь, лучшего двуручника трудно найти в известных пределах мира. Всю дорогу от столицы до этого забытого богами и людьми пограничного леса он находился в каком-то немом бредовом оцепенении. Временами его бросало то в жар, то в холод, а из тёмных углов кареты к его скованным конечностям тянулись какие-то призрачные когтистые лапы. То ли опоили чем, то ли Фиона заклинанием расстаралась – но теперь, вновь ощутив себя свободным, молодой принц… нет – бастард – с усилием отгонял от себя уныние, занявшись своими пожитками. Как он ни искал в своей памяти, тот последний день терялся в тёмном и душном провале. Попробовав зайти с другой стороны, Гуго не обнаружил в себе и ненависти. Да, он завидовал старшему брату, и побаивался – не отца – короля за иные поступки. Но чтобы травить ядом, как крыс…
– Вот ты какова, сила Хаоса во мне. Будем знать… – вздохнул молодой человек, любовно проведя пальцами по клинку и спрятав его в ножны. Хоть какая память о ней… Затем он развязал кожаный кошель. Но обрадовали его не золотые монеты, обнаружившиеся там, а завёрнутое в лоскут мягкой кожи кольцо. На ободке белого золота соболь изящно перепрыгивал через искусно вставленный в металл чёрный бриллиант – это было девичье кольцо его матери. И похоже, что некий ювелир аккуратно поработал над ним, ибо Гуго обнаружил, что прощальный подарок матери прекрасно наделся на безымянный палец. Эх, матушка… В карманах ничего не обнаружилось, лишь свёрнутая тряпица, на которой несколькими штрихами туши было обозначено подобие карты. Одного взгляда на неё парню хватило, чтобы понять – это юго-восточный угол королевства… а вот и крупный город-порт – вольное баронство Ронд. В своё время Майкл неплохо натаскал своего подопечного в географии. Со своим кавалерийским полком он объездил всё королевство, а судя по кое-каким обмолвкам – рубал супостатов и в пограничье Хаоса. Вспомнив посиневшее, с вывалившимся языком лицо старого слуги, качающегося в петле, безутешную Тайси, застывшую у подножия виселицы, и двоих ребятишек, цепляющихся за её юбку и орущих благим матом, Гуго хрипло завыл, затряс головой, изгоняя из головы это видение. Мало-помалу оно ушло. Но пришло лицо матери. Матери – королевы Изольды, с которой ему так и не дали попрощаться и которую он лишь мельком увидел в своём бреду.
– Нет! – взлетел крик к равнодушным небесам, и лишь невероятным усилием воли Гуго удержал себя от того, чтобы броситься на меч.
Ближе к вечеру из леса на дорогу вышел молодой парень. Был он ловок, силён и ладно скроен. Весьма недурён собой, и он даже привлекал бы к себе взоры девиц, а то и их молодых мамаш, если бы не угрюмое выражение, частенько мелькающее в тёмно-серых глазах. Судя по повадкам, он вполне мог бы быть и пустившимся в странствия дворянским сынком. О том же свидетельствовала торчащая над плечом рукоять здоровенного по женским представлениям меча, да золотой ободок кольца на пальце. А судя по говору – родом он был из сине-белого королевства, да как бы не из самой середины. Примерно так сплетничали две кумушки в небольшом караване. Молодой парень, назвавшийся Майклом, просто подошёл к хозяину Велиму. Узнав, что повозки идут в Ронд, он кивнул. Сказал только, что с ним проблем не будет – а вот если наскочат лихие люди, то на его меч караванщик может смело рассчитывать. Велим сразу определил, что парень не из разбойников, вежливый – а так что ж, пускай едет. Всё ж как-то спокойнее… Впрочем, Майкл и впрямь оказался попутчиком необременительным. За остаток дня он проронил едва десяток слов. Ехал себе в задней телеге, а если молодая поросль вырубленного по обе стороны дороги леса подступала слишком уж близко, спрыгивал и шёл рядом пружинистым шагом, чутко посматривая в заросли. И даже самую тягомотную предутреннюю смену вызвался сторожить добровольно, когда на берегу речки они стали на ночь. Следующий день не принёс никаких хлопот, и хвала всемогущим богам. Ближе к полудню показались кривоватые стены Ронда. И уже там один из стражников, лениво досматривающих въезжающие повозки на предмет недозволенных товаров, сдуру поинтересовался – а есть ли у парня какой документ? Что на принятом в сей местности жаргоне означало – гони монету, а иначе тебя как подозрительного типа живо определят в кутузку. Майкл кивнул.
– Есть. Предъявить? – и, подняв правую руку, положил ладонь на рукоять неразлучного меча. И быть бы беде, ибо стражник сдуру тоже ухватился за свой протазан, но тут от соседней повозки, принадлежащей важному бородатому купцу, подоспел десятник. Бывалый солдат сразу ухватил зорким оком и дворянские повадки парня, и колечко, и ту несуетливую небрежность, с какой только опытные мечники берутся за рукоять оружия. Он врезал стражнику по затылку с такой силой, что у того клацнули зубы.
– Ваша милость, не гневайтесь – солдат молодой, необученный ещё. Взбучку после смены я ему самолично устрою. – и чуть поклонился приезжему. Парень оставил в покое оружие, кивнул. Всё верно – за такую ошибку он спокойно имел право развалить дурака от плеча до пояса, да потом ещё и потребовать компенсацию за оскорбление дворянской чести. На этот счёт закон недвусмыслен – если ты знатный человек хоть с края света, тебя обязаны уважать всюду. Зато и здешних дворян будут уважать там.
– Всё в порядке. Только втолкуй ему, десятник, что другие могут оказаться не столь мирно настроенными. Тот заверил, что молодой господин на сей счёт может быть спокоен – выволочка будет знатная, и наконец караван проехал в ворота. Гуго… нет, уже Майклу – ибо парень решил взять себе имя невесть за что повешенного слуги – приходилось бывать в других городах, кроме Лорндэйла. Но здешний пригород Ронда ему совершенно не понравился – кривые улицы, грязь, вонь. А пуще всего – какие-то ленивые, словно сонные горожане. Зато порт – порт совершенно его покорил. Он был куда больше столичных речных пристаней. Полный самых разных и странных кораблей, диковинных людей и товаров. А над всем этим витал шум и запах моря – вечный, чуть солоноватый и какой-то будоражащий. А когда парень протолкался по каменному причалу, лавируя меж штабелей бочек и тюков с незнамо чем, то перед ним раскинулась громадная, зеленовато-серая гладь. Ух ты!
В конце концов запахи рыбы, смолы и соли, а также усиливающееся бурчание в животе привели Майкла к мысли об обеде. Понаблюдав сцены купли-продажи в лавках, а также достоинство монеты, коей толстяк в полотняном сюртуке расплатился с извозчиком, он тихо присвистнул. Если в Лорндэйле кошель с золотом не был чем-то таким уж из ряда вон выходящим, то здесь, похоже, на такую сумму можно было безбедно прожить пару-тройку лет. И пришлось спешно искать лавку менялы, ибо золотых монет в обиходе Майкл что-то не приметил. Худой и подозрительно зыркающий из-под кустистых бровей субъект раз десять поинтересовался – а не краденые ли? не добытые ли в полночь на большой дороге? – и лишь потом нехотя обменял десять золотых кругляшков на весьма симпатичных размеров кошелёк серебра. Напоследок посоветовав молодому вельможе не спускать всё это на шлюх за седьмицу. М-да, нравы здесь, однако, подстать ценам… Однако в таверне, куда Майкла по запаху безошибочно привёл нос, за серебрушку его накормили очень сытно и на удивление вкусно. А от свежезажаренной рыбы под каким-то-там соусом парень едва оторвался сам. Правда, вина он пить не стал. Не время, да и вообще бы неплохо отказаться от такой привычки – назло Хаосу. А когда хозяин выложил на стол три медяка сдачи, гость не спешил их убирать в кошель, а просто накрыл ладонью, многозначительно посмотрев на трактирщика. Или тавернщика? Да пёс его знает…
– Что угодно вашей милости?
– Я тут человек новый… Первое – где тут можно переночевать, чтоб недорого, но и не убого. И второе – как мне найти место на корабле… куда-нибудь подальше? Выяснилось, что с первым совсем просто – прямо напротив очень приличный постоялый двор. Матросы, правда, иногда шумят, но хозяин – отставной боцман – безобразий не допускает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41