Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Детство в Соломбале - 3. Первая любовь автора, которого зовут Коковин Евгений Степанович. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Детство в Соломбале - 3. Первая любовь в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Коковин Евгений Степанович - Детство в Соломбале - 3. Первая любовь онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Детство в Соломбале - 3. Первая любовь = 60.92 KB
Детство в Соломбале – 3
OCR и редакция: Андрей из Архангельска
Евгений Степанович Коковин
Первая любовь
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ОЛЯ ЛУКИНА
На Северной Двине разноголосыми гудками перекликались встречные пароходы. Был вечер, спокойный и светлый. Слоистые бледно-розовые облака на северо-западе прикрывали солнце. Облака были близко, и лучи солнца, падая из-за них, причудливыми полосами освещали дальние песчаные острова. От этого необычайного освещения и острова, густо поросшие ивняком, тоже казались близкими.
Странно. Сотни раз бывал я раньше на берегу Северной Двины, но почему-то никогда не обращал внимания на красоту величественной реки, на краски неба необыкновенной чистоты и свежести, на оранжевые закаты и легкие лебединые облака. Другое дело – большие морские пароходы, опутанные оснасткой поморские парусники – шхуны и боты, что стояли на рейде и у причалов. Другое дело – переливчатый трепет многоцветных флагов и вымпелов, горький запах пароходного дыма, грубоватые шутки, перебранки и песни моряков. Все это волновало, притягивало и звало в далекие морские странствования.
Теперь я вдруг стал совсем по-иному смотреть на знакомую реку и удивлялся, что раньше не замечал ее величия, не стремился познать тайны ее темных глубин, не любовался солнечными отблесками, отражением далекого неба и близких берегов. Река без кораблей обычно мне казалась скучной и пустынной. Теперь я смутно чувствовал: что-то изменяется в моей жизни. Может быть, это все дальше и дальше уходит мое детство?
Я сидел на причальной тумбе, ожидая, когда пойдет в море «Канин», на котором плавал Костя Чижов. Мы условились с Костей о том, что я выйду на берег и мы поприветствуем друг друга.
Веселая косопарусная яхта стремительно вырвалась из-за кормы дремлющего на рейде транспорта и легко заскользила по реке. Крен у яхты на правый борт был такой сильный, что казалось, она вот-вот опрокинется. «Смельчаки!» – с восхищением подумал я о людях, находящихся на яхте.
Вниз по Двине, к морю, шел с полным грузом огромный пароход лесовоз. Штабели свежих досок высоко поднимались над его бортами. По кормовому флагу я без труда определил, что лесовоз этот – норвежский.
В те времена в Архангельский порт уже приходило много иностранных судов. Транспорты под английскими, норвежскими, шведскими, датскими, голландскими и другими флагами грузились у причалов лесобирж досками и балансом. Советский Союз начинал широко торговать с заграницей. Даже мы, ребята, уже хорошо понимали такие слова, как «экспорт», «импорт», «диспач».
Жизнь менялась. Она менялась повсюду: в нашей Соломбале, в Архангельске, во всей стране.
Я сидел на причальной тумбе и думал об этом.
Лесовоз шел быстро, но волны, расходящиеся за его кормой, были отлогие, чуть заметные.
Яхта, шедшая параллельным курсом, неожиданно резко развернулась и понеслась наперерез лесовозу.
Сумасшедшие! Что они делают?
Лесовоз пронзительно и тревожно загудел. И я представил себе ярость норвежского капитана и русского лоцмана, находящихся сейчас на мостике. Мне казалось, что я вижу их лица, искаженные злостью, и слышу проклятия по адресу самонадеянных наглецов. Именно наглецами, никак не иначе, называют таких, рискующих жизнью яхтсменов лоцманы.
Между тем яхта дерзко «обрезала нос» лесовозу и скрылась за его корпусом.
Тут я увидел «Канина». Он уже проходил мимо Соломбалы. Я поднялся, чтобы разглядеть на его борту Костю.
Я махал кепкой, но своего друга увидеть не мог. А вскоре опять появилась яхта. «Неужели, – подумал я, – они собираются «обрезать нос» и «Канину»?
Но яхта быстро прямым курсом шла к берегу. С крутым разворотом она впритирку подскочила к причалу. И в ту же секунду с ее борта на причал прыгнула девушка.
За девушкой выскочил парень и схватил ее за руку.
– Оля, – умоляюще сказал он. – Почему вы уходите?
Парня я не знал, но девушка оказалась мне знакомой. Это была Оля Лукина.
Оля с силой вырвала руку и пошла по берегу, не замечая меня.
– Оля, – снова начал парень. – Почему вы рассердились? Чего вы испугались?
Оля остановилась и резко повернулась к парню.
– Я испугалась? Ну, плохо вы меня знаете! Но у вас это не смелость, а безобразие и лихачество. И я знаю – это оскорбительно для команды всего парохода!
Парень еще некоторое время постоял на причале, потом залез в яхту, где его ждал товарищ. Яхта отвалила от берега.
Встрече с Олей я обрадовался. Мы очень давно не виделись, хотя и жили на одной улице. Когда-то вместе мы играли в лапту и в палочку-выручалочку, ездили купаться на песчаный остров Шилов, ходили в кинотеатр «Марс».
Отец Оли Лукиной, капитан дальнего плавания, был расстрелян белыми на острове Мудьюг.
Оля мне очень нравилась, но в этом я не признавался даже самому себе. Наоборот, я даже сторонился ее, боясь, как бы моей привязанности не заметили другие ребята.
Я увидел Олю, но не поздоровался с ней. В детстве наши ребята никогда с девчонками не здоровались. «Неужели это любовь?» – подумал я, вспоминая все, что было в моей жизни связано с Олей.
Любовь! Признаться, я стеснялся этого слова. Дружба мальчишки с девчонкой в нашем детстве всегда считалась зазорной. И я сам нередко высмеивал такую дружбу. Случалось, смеялись и надо мной. Я вспомнил, как очень-очень давно мы с Олей шли в школу. На одном из перекрестков нас окружили ребята. «Жених да невеста! Жених да невеста!» – кричали они. Оля растерялась и готова была заплакать. Потом она вдруг бросилась бежать. После этого случая при встречах мы долгое время даже не смотрели друг другу в глаза.
Сейчас я не поздоровался, а Оля сказала:
– Здравствуйте.
Я смутился, почувствовал, что краснею, и не знал, что сказать. Оглянулся и спросил:
– Ты куда пошла?
– Домой. Эти ребята позвали меня покататься, а сами стали показывать свою храбрость.
Я знал, что за Олей ухаживают ученики старших классов второй ступени.
Конечно, она окончит школу, уедет из Соломбалы, поступит в вуз, станет врачом или инженером. И мы никогда больше с ней не встретимся.
Ростом Оля была чуть пониже меня. У нее были светлые длинные волосы, заплетенные в одну толстую косу, и серые строгие глаза. Когда Оля улыбалась, эта строгость моментально исчезала.
Я смотрел на Олю и молчал. Она тоже молчала. Мы отошли от берега и вышли на тротуар. Нас толкали прохожие, сердясь, что мы остановились и мешаем им идти.
Вдруг я заметил значок, прикрепленный к Олиному платью. Это был комсомольский значок.
– Сколько тебе лет? – спросил я, хотя прекрасно знал, что Оля моя ровесница. Раньше мы учились в одном классе.
– Пятнадцать, а вам?
Только сейчас я заметил, что Оля говорит мне «вы».
– Мне скоро будет шестнадцать.
Я хотел это сказать с достоинством, с чувством превосходства. Но, кажется, получилось смешно, потому что Оля улыбнулась. Я снова покраснел.
– Вы все еще учитесь? – спросил я, тщетно пытаясь скрыть смущение.
– Нет, у нас давно каникулы. А вы в морской школе учитесь? Будете моряком, капитаном?..
– Нет, я буду машинистом, потом – механиком.
Я взглянул на свою поблескивающую от машинного масла куртку-спецовку. Наверное, те старшеклассники, что ухаживают за Олей, носят красивые пиджаки или комсомольские костюмы с портупеями.
– Я люблю моряков, – тихо сказала Оля и грустно добавила: – Мои папа был моряком.
Я вспомнил страшный рассказ Костиного отца о том, как белогвардейский палач, по прозвищу Синий Череп, на Мудьюге застрелил капитана Лукина. Оля об этом не знала.
Мы расстались быстро и неожиданно. Подошла ее подруга, усмехнулась, взглянув на меня, и увела Олю. Мне стало обидно.
Я смотрел вслед Оле и думал о том, какая красивая, тяжелая у нее коса.
Наконец я очнулся и посмотрел вокруг. Передо мной была родная Соломбала – деревянные дома с маленькими любопытствующими окнами, еще по-весеннему яркая зелень белоствольных берез, выглядывающих из-за дощатых заборов, булыжная серая мостовая и буйная поросль белой кашки и куриной слепоты. С Северной Двины доносились приглушенные пароходные гудки. Теплый ветер волнами набрасывал запахи отцветающей черемухи.
Мне было хорошо, легко на душе и весело. Обиды на Олину подругу уже не было. Шагая по деревянному тротуару, я даже присвистнул. Раскачиваясь на тонкой березовой ветке, словно в ответ мне, насмешливо присвистнула красногрудая чечетка.
Ночью я спал неспокойно. Во сне видел Олину подругу – она все усмехалась. Потом перед глазами раскачивалась березовая ветка, и я ясно слышал звонкий и отрывистый посвист чечетки. И насмешливый чей-то голос: «О чем ты думаешь, пятнадцатилетний мальчишка?!»
На другой день наш пароход «Октябрь» уходил в рейс. Закончив вахту, я стоял у борта, ожидая отхода, и силился вспомнить лицо Оли, но не мог. Мне стало стыдно и смешно. «Но почему? Что в этом плохого? – спрашивал я себя. – Ведь я только думаю о ней и никому ничего не говорю».
Но почему теперь, когда я думал об Оле, мне становилось особенно радостно? И работал я в такие часы и минуты как-то весело. Забываясь, я даже начинал насвистывать, чего крайне не любил старший машинист Павел Потапович. Каждый раз он меня строго одергивал. А я принимался еще ожесточеннее и веселее надраивать медяшку или поручни, наводить чистоту в машинном отделении, словно тут вот сейчас должна была появиться Оля. Мне так и казалось, что я работаю для нее. Для нее мне хотелось заслужить похвалу старшего механика, для нее хотелось стать настоящим комсомольцем и моряком. «Я люблю моряков», – вспоминались слова Оли.
Ко мне подошел Илько.
– Сегодня мы идем в Мезень, – сказал он. – А в следующий рейс пойдем на Новую Землю. Там тоже есть наши, ненцы. Это хорошо. Только там, на Новой Земле, нету оленей, там ездят на собаках.
– Да, там оленей нет, – рассеянно ответил я и вдруг неожиданно для себя спросил:
– Послушай, Илько, ты любил кого-нибудь?
На меня взглянули удивленные, почти детские глаза моего ненецкого друга.
– Я любил отца и художника Петра Петрыча, – сказал он. – Я люблю Григория… Костю… тебя, Дима… Зачем ты об этом спрашиваешь?
ГЛАВА ВТОРАЯ
ФОТОГРАФИЯ
Белое море на карте в учебнике – маленькое рогатое пятнышко, что-то вроде кляксы в тетради неряшливого школьника. И вот по этой «кляксе» идет наш «Октябрь». Не видно берегов. Вокруг вода, а очень далеко видна линия горизонта, сливающаяся с небом.
Спокойное штилевое море величественно и безмолвно. Кажется, оно дышит прозрачным голубоватым воздухом и бережно, словно материнскими руками, несет наш огромный пароход. Впереди, слева от нас, по морю тянется к горизонту извилистая дрожащая солнечная дорожка.
После вахты я умылся, пообедал и пошел в красный уголок. Здесь в ненастную погоду команда проводит свое свободное время. Машинисты, кочегары и матросы читают газеты и журналы, играют в шахматы и в домино.
Сейчас на мое счастье в красном уголке никого не было. Я раскрыл тетрадь, быстро написал пять слов, потом задумался.
Что написать, как выразить свои мысли?
Долго я думал, а на тетрадочном листке оставались все те же слова: «В комсомольскую ячейку «Октября». Заявление».
Костя Чижов рассказывал мне, как он писал заявление. Но сейчас я думал о том, как писала заявление Оля Лукина.
В красный уголок зашел матрос Якимов.
– Сыграем в шахматы, – предложил он, заглядывая в мою тетрадь.
– Не хочется, – отказался я, быстро перевернув страницу. В этот момент мне хотелось побыть одному.
– Учебное задание нужно готовить.
Якимов скучающе порылся в газетах и вышел. Но каждую минуту в красный уголок мог еще кто-нибудь прийти. И тогда я решил поторопиться и написать коротко и просто.
Я начал с обычного слова «Прошу…» Написав несколько строк, я подписал и отнес заявление секретарю комсомольской ячейки Павлу Жаворонкову. Я волновался, ожидая, что скажет секретарь.
– Это правильно, – сказал Павлик. – У нас ячейка маленькая. Теперь подрастем. А почему Илько не подает заявления?
– Илько тоже напишет, – ответил я.
«Теперь подрастем», – сказал Павлик. Значит, он не сомневался, что мы с Илько будем приняты в комсомол.
– А когда будут принимать?
– В Архангельск придем – там и решим.
– А нас обязательно примут?
Павлик улыбнулся, и я понял, что он хотел ответить:
«Не беспокойся, примут!»
Рейс Архангельск – Мезень – Архангельск был недолгим. Он продолжался всего четыре дня. За эти четыре дня ничего особенного не произошло. Даже погода все время стояла тихая, настоящая штилевая.
Когда «Октябрь» вернулся в Архангельск, «Канин» все еще был в рейсе. А между тем мне очень хотелось повидать Костю. Нужно было рассказать ему о заявлении.
Но еще больше хотелось встретить Олю.
Дома я пробыл не больше часа. Никаких новостей там не было, да и я ничего интересного ни маме, ни деду Максимычу рассказать не мог. На судно я должен был явиться только на другой день утром.
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Детство в Соломбале - 3. Первая любовь писателя-фантаста Коковин Евгений Степанович понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Детство в Соломбале - 3. Первая любовь своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Коковин Евгений Степанович - Детство в Соломбале - 3. Первая любовь.
Ключевые слова страницы: Детство в Соломбале - 3. Первая любовь; Коковин Евгений Степанович, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная