Команданте продолжил бриться. Он никогда не любил стоянок в Пунта-Аренасе. Это место было плохим для судна, особенно при западном ветре. Как всегда, его окружали рыбачьи лодки, пользующиеся им как укрытием от ветра. Типичная южноамериканская анархия. Ни дисциплины, ни чувства уважения к военному кораблю.
В дверь постучали.
– Команданте! – донесся голос Тиммера, офицера-связиста.
– Войдите, – сказал команданте, не поворачиваясь.
В зеркале он увидел, как открылась дверь и вошел Тиммер, а за ним человек в штатском, сытый, благополучный, довольный собой.
Валленар еще несколько раз провел бритвой по подбородку, сполоснул бритву в раковине и повернулся.
– Благодарю вас, мистер Тиммер, – сказал он с улыбкой. – Можете идти. Будьте добры, выставьте пост снаружи.
Когда Тиммер вышел, Валленар с минуту разглядывал человека перед собой. Тот стоял около письменного стола. На губах легкая улыбка, ни малейшего намека на беспокойство. «А чего ему бояться?» – подумал Валленар без злобы. Одно название, что он начальник. У него самый старый во флоте военный корабль и самый худший пост. Кто упрекнет человека, стоящего перед ним слегка выпятив грудь, за то, что тот чувствует себя достаточно важным, чтобы смотреть сверху вниз на бесправного команданте ржавого судна?
Валленар сделал последнюю глубокую затяжку и выбросил окурок в открытый иллюминатор. Положив бритву, здоровой рукой вынул коробку сигар из ящика письменного стола и предложил незнакомцу. Человек пренебрежительно посмотрел на сигары и покачал головой. Валленар взял одну себе.
– Прошу прощения за сигары, – сказал команданте, убирая коробку. – Они очень плохого качества, но военному флоту приходится довольствоваться тем, что дают.
Человек снисходительно улыбнулся, глядя на парализованную руку Валленара. Валленар заметил, что волосы человека сильно напомажены, на руках маникюр.
– Садитесь, друг мой, – предложил Валленар, взяв в рот сигару. – Простите меня, я продолжу бриться, пока мы разговариваем.
Человек сел у письменного стола, элегантно положив ногу на ногу.
– Я понял, что вы торгуете бывшим в употреблении электронным оборудованием: часами, компьютерами, фотокопировальными устройствами и тому подобными вещами.
Валленар замолчал, добривая верхнюю губу.
– Новым и бывшим в употреблении оборудованием, – ответил посетитель.
– Значит, я прав, – сказал команданте. – Примерно четыре или пять месяцев назад, думаю в марте, вы купили некое оборудование – томографический зонд. Этот инструмент используется геологоразведчиками. Набор длинных металлических штоков с компьютером в середине. Это так?
– Мой команданте, у меня большой бизнес. Я не могу помнить каждый кусок старья, что мне приносят.
Валленар повернулся к нему.
– Я не сказал, что это старье. Вы сказали, что продаете новое и подержанное оборудование, не так ли?
Торговец пожал плечами, поднял руки и улыбнулся. Это была улыбка, которую команданте видел раньше бессчетное число раз у мелких бюрократов, чиновников, бизнесменов. Это была улыбка, которая говорила: «Я ничего не буду знать, и я не буду тебе помогать, пока не получу ла мордида взятку». Ту же улыбку он видел на лицах таможенников в Пуэрто-Уильямсе неделю назад. И вот сегодня вместо гнева он чувствует огромную жалость к этому человеку. Этот человек не родился испорченным. Его постепенно развратили. Это был симптом серьезной болезни, которая заявляла о себе повсюду вокруг него.
Глубоко вздохнув, Валленар обошел стол и присел на ближний к торговцу край. Он улыбнулся, чувствуя, как крем для бритья высыхает на коже. Торговец наклонил голову и заговорщически подмигнул. И, сделав это, он потер большим и указательным пальцами друг о друга в интернациональном жесте, положив на стол вторую наманикюренную руку.
Со стремительностью атакующей змеи команданте выбросил руку вперед и вонзил двойное лезвие бритвы в овальный кончик ногтя среднего пальца торговца. Человек резко вздохнул и уставился на команданте глазами, полными ужаса. Тот ответил ему невозмутимым взглядом. Потом сильно дернул бритву, и человек пронзительно вскрикнул, когда ноготь оторвался.
Валленар помахал бритвой, стряхивая окровавленный ноготь в иллюминатор. Затем он вернулся к зеркалу и продолжил бриться. С минуту в маленькой каюте было слышно, как лезвия скоблили кожу да громко стонал торговец. Валленар заметил с некоторым интересом, что бритва оставляет невыбритой полоску у него на лице. По-видимому, какой-то кусочек застрял между лезвиями.
Он снова вымыл бритву и закончил бритье. Сполоснув, вытер лицо и повернулся к торговцу. Тот стоял около стола, раскачивался и стонал, нянчил свой кровоточащий палец.
Валленар достал из кармана платок, наклонился через стол и обернул пострадавший палец торговца.
– Садитесь, пожалуйста.
Торговец сел, тихонько всхлипывая, его челюсти дрожали от страха.
– Вы поможете нам обоим, если ответите на мои вопросы быстро и точно. Вы купили оборудование, о котором я говорил?
– Да, купил, – сразу ответил торговец, баюкая свой палец. – У меня был такой инструмент, команданте.
– Кто у вас его купил?
– Американский художник.
– Художник?
– Скульптор. Он хотел сделать из этого скульптуру в стиле модерн и выставить ее в Нью-Йорке. Оно было все ржавое. Больше ни на что и не годилось.
Валленар улыбнулся.
– Американский скульптор. Как его имя?
– Он не назвал своего имени.
Валленар кивнул, продолжая улыбаться. Торговец теперь очень хотел рассказать всю правду.
– Конечно не назвал. Теперь скажите мне, сеньор… Я же не спросил ваше имя. Какой я рассеянный.
– Торнеро, мой команданте, Рафаэль Торнеро Переа.
– Сеньор Торнеро, скажите мне, у кого вы купили этот инструмент?
– У метиса.
Валленар удивился.
– У метиса? Как его имя?
– Простите… Я не знаю.
Валленар нахмурился.
– Вы не знаете его имени? Осталось всего несколько метисов и еще меньше появляется их в Пунта-Аренасе.
– Я не помню, команданте. Правда, не могу вспомнить.
Страдающие глаза становились все более безумными, по мере того как торговец лихорадочно рылся в своей памяти. По напомаженному лбу стекал пот.
– Он был не из Аренаса, он был с юга.
Неожиданно Валленара осенило.
– Может быть, это был Паппап? Джон Паппап?
– Да! Спасибо! Спасибо, команданте, что напомнили мне. Паппап. Так его звали.
– Он сказал, где это нашел?
– Да. Он сказал, что нашел его на островах. Я ему не поверил. Как там можно найти что-то ценное?
Торговец говорил, захлебываясь словами, словно был не в состоянии достаточно быстро их произносить.
– Я подумал, что он просто набивает цену. – Его лицо просветлело. – Я вспомнил сейчас, что там была еще кирка и странного вида молоток.
– Странного вида молоток?
– Да, один конец у него был длинный и загнутый. И еще был кожаный мешок с камнями. Американец купил все эти вещи тоже.
Валленар наклонился к нему через стол.
– Камни? Вы на них посмотрели?
– Да, сэр. Конечно, я на них посмотрел.
– В них было золото?
– Нет-нет. Они не были ценными.
– Ага. Вы, конечно, геолог и смогли определить их ценность?
Хотя Валленар говорил спокойным голосом, торговец съежился в кресле.
– Команданте, я показал их сеньору Алонсо Торресу, у которого склад руды в Калле-Колинасе. Я подумал, что, возможно, они представляют ценную руду. Но он сказал, что они бесполезные. Сказал, чтобы я их выбросил.
– Откуда он может знать?
– Он знает, команданте. Он эксперт по рудам и минералам.
Валленар подошел к единственному иллюминатору, покрытому белым налетом и ржавчиной от соленой воды.
– Он сказал, что они такое?
– Он сказал, что они ничто.
Валленар повернулся к торговцу.
– Как они выглядели?
– Просто камни. Некрасивые камни.
Валленар прикрыл глаза, стараясь унять поднимавшийся у него внутри гнев. Было бы непристойно потерять самообладание в присутствии гостя на своем корабле.
– Возможно, у меня остался один из них в магазине, команданте.
Валленар снова открыл глаза.
– Возможно?
– Сеньор Торрес задержал один, чтобы сделать дополнительные тесты. Я получил его обратно, когда американец уже купил инструмент. Некоторое время я использовал его вместо пресс-папье. Я тоже надеялся, что он окажется ценным, несмотря на заключение сеньора Торреса. Возможно, мне удастся его найти.
Команданте Валленар вдруг улыбнулся. Он вынул изо рта незажженную сигару, взглянул на ее кончик и поджег спичкой из коробка, лежавшего на столе.
– Я бы хотел купить у вас тот камень, о котором вы говорите.
– Вас интересует камень? Я буду рад отдать его вам. Не будем говорить о покупке, команданте.
Валленар слегка поклонился.
– Тогда мне будет приятно проводить вас, сеньор, до вашего магазина, чтобы принять этот сувенир.
Он глубоко затянулся сигарой и с величайшей вежливостью вывел торговца из каюты в зловонный центральный коридор «Алмиранте Рамиреса».
«Ролвааг»
9 часов 35 минут
Буровое долото положили на стол для обследования. Его сожженная головка покоилась на белом пластике стола. Свет от верхних ламп придавал калеке голубоватый оттенок. В ряд выстроились приборы для отбора проб, каждый отдельно в запаянной пластиковой упаковке. Макферлейн в стерильной одежде надвинул на лицо хирургическую маску. Море было необычайно спокойным. В лабораторном помещении без окон с трудом верилось, что они на борту судна.
– Скальпель, доктор? – спросила Амира приглушенным маской голосом.
Макферлейн покачал головой.
– Сестра, я думаю, мы потеряли пациента.
Амира сочувственно заохала. У нее за спиной стоял Глинн, сложив руки.
Макферлейн направил электронный стереоскопический микроскоп на стол. Сильно увеличенное изображение головки долота появилось на экране ближайшего компьютера. Ландшафт после Армагеддона: заплавленные ущелья и расплавленные горные хребты.
– Давайте посмотрим поближе, – сказал Макферлейн.
– Как скажете, док, – ответила Амира, вставляя компакт-диск в дисковод системы.
Макферлейн подкатил к столу вращающийся стул, сел у микроскопа и удобно пристроил на голове сдвоенные окуляры. Очень медленно двигая окуляры, он рассматривал бур в надежде, что долото прихватило с поверхности метеорита хотя бы мельчайшие частицы. Но ни единой красной крупинки не мелькнуло на лунном ландшафте даже при переключении на ультрафиолетовое освещение. Пока Макферлейн занимался изучением поверхности головки долота, Глинн подошел ближе и стал рассматривать изображение на экране.
После нескольких бесплодных минут Макферлейн вздохнул.
– Прибавьте увеличение.
Амира отрегулировала устройство. Ландшафт придвинулся, приняв еще более гротескный вид. Снова Макферлейн изучал его сектор за сектором.
– Просто не верится, – сказала Амира, глядя на экран. – Он должен был ухватить хоть что-то.
Макферлейн со вздохом отклонился на спинку стула.
– Если это и произошло, то мощности этого микроскопа недостаточно, чтобы увидеть.
– Это наводит на предположение, что метеорит должен быть одной прочной кристаллической решеткой.
– Совершенно ясно, что это не нормальный металл, – сказал Макферлейн.
Он сложил сдвоенные окуляры вместе и вдвинул обратно в устройство.
– Что теперь? – спросил Глинн тихим голосом.
Макферлейн повернулся на стуле, стянул вниз маску и на мгновение задумался.
– Остается электронный микрозонд.
– И это…
– Любимый инструмент космических геологов. У нас он есть. Образец материала помещают в вакуумную камеру и обстреливают пучком высокоскоростных электронов. Обычно анализируют рентгеновские лучи, возникающие при этом. Но можно нагреть электронный луч до уровня, при котором он выпаривает крошечное количество материала, и оно оседает тонкой пленкой на золотой пластинке. Так получается образец. Маленький, но жизнеспособный.
– Откуда вы знаете, что электронный пучок сможет выпарить частички камня? – спросил Глинн.
– Электроны вылетают из катода на очень большой скорости. Ее можно довести почти до скорости света и сфокусировать пучок на микроне. Поверьте мне, он выбьет хотя бы несколько атомов.
Глинн молчал, очевидно взвешивая в уме возможную опасность в сравнении с необходимостью получения информации.
– Очень хорошо, – решил он. – Действуйте. Но помните, никто не должен прикасаться к метеориту непосредственно.
Макферлейн нахмурился.
– Сложность в том, что непонятно, как это сделать. Нормально поднести образец к микрозонду. А в данном случае нужно доставить микрозонд к образцу. Но эта штука не портативная, весит примерно шестьсот фунтов. И нам придется соорудить временную вакуумную камеру над поверхностью.
Глинн снял с ремня рацию.
– Гарса? Мне нужны восемь человек на главной палубе, немедленно. Потребуются салазки и транспорт достаточно большой, чтобы перевезти инструмент весом шестьсот фунтов первым утренним рейсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59