А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Новая песня,– насмешливо повторила Кейт.
Бобби наклонился к ней.
– Вам не нравятся «Ви-Фэб»?
– Да будет вам, – отозвалась Кейт. – Оригинал был в моде шестьдесят пять лет назад. Двое из этой четверки умерли до того, как я родилась. Их гитары и ударные настолько неуклюжи и старомодны в сравнении с новейшими группами, у которых музыка возникает из танца исполнителей… да и в любом случае все эти так называемые новыепесенки – всего-навсего умело экстраполированный древний мусор.
– И все это часть – как это вы называете в ваших полемических статейках – упадка нашей культуры, – негромко произнес Бобби.
– Да, черт побери, – буркнула она, но почувствовала себя немного неловко со своей резкостью рядом с его изысканной легкостью.
Хайрем продолжал речь:
– … Не просто фокус. Я родился в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом – году Лета Любви. Правда, некоторые говорят, что шестидесятые были культурной революцией, которая никуда не привела. Возможно, это и так – в прямом смысле слова. Но эта революция и ее музыка любви и надежды сыграли огромную роль в том, что я и другие люди моего поколения стали такими, какие мы есть.
Бобби встретился взглядом с Кейт и изобразил жестом, что его тошнит, а ей пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос.
– … И на пике этого лета, двадцать пятого июня тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, было устроено всемирное телевизионное шоу, призванное продемонстрировать возможности будущих коммуникационных сетей. – За спиной у Хайрема барабанщик «Ви-Фэб» начал отстукивать ритм, и группа заиграла похоронную пародию на «Марсельезу», за которой последовала хорошо разложенная на голоса трехчастная гармония. – Таков был вклад Британии, – на фоне музыки продолжал Хайрем. – Песня о любви, пропетая двум сотням миллионов людей во всем мире. Это шоу называлось «Наш мир». Да, верно. Отсюда я и взял название. Понимаю, немного претенциозно. Но как только я увидел запись этого шоу – мне тогда было десять лет, – я сразу понял, что я хочу сделать со своей жизнью.
«Претенциозно, – подумала Кейт, – но, без сомнения, эффектно».
Толпа гостей, как зачарованная, не сводила глаз с громадного изображения Хайрема, а по залу растекались волны музыки лета семидесятилетней давности.
– А теперь, – произнес Хайрем с щедростью шоумена, – я считаю, что достиг цели всей моей жизни. Я предлагаю всем за что-нибудь взяться – хотя бы за руку соседа.
Пол стал прозрачным.
Неожиданно повиснув над пустотой, Кейт покачнулась. Глаза обманывали ее, хотя под ногами у нее по-прежнему находился прочный пол. Шквалом пронесся по залу нервный смех, несколько вскриков, нежный звон разбитого стекла.
С удивлением для себя Кейт обнаружила, что ухватилась за руку Бобби. Она чувствовала под пальцами крепкие мышцы. Бобби накрыл ее руку своей – скорее всего, безотчетно.
Она не стала отдергивать руку. Пока.
Она словно бы парила над звездным небом. Казалось, зал перенесся в космос. Но эти «звезды», разбросанные на фоне черного неба, были собраны и замкнуты в кубическую решетку, образованную едва заметными лучами многоцветного света. Глядя внутрь этой решетки, на исчезающие вдали образы, Кейт чувствовала себя так, будто заглядывала в бесконечно длинный туннель.
По-прежнему окутанный музыкой, которой искусно были приданы легкие отличия от оригинальной записи, Хайрем проговорил:
– Вы смотрите не на небо, не в космос. Вы смотрите вниз,в самую глубь структуры материи. Это кристалл алмаза. Белые точки – атомы углерода. Линии соединения – силы валентности, которые их соединяют между собой. Я хочу подчеркнуть: все, что вы увидите в сильно увеличенном виде, не является имитацией. За счет современных технологий – например, с помощью сканирующего электронного микроскопа – мы можем получать изображения материи даже на таком, самом фундаментальном уровне. Все, что вы видите, реально.А теперь – продолжим.
Зал заполнили голографические образы. Казалось, будто он со всеми гостями погрузился внутрь решетки и немного уменьшился. Атомы углерода висели над головой Кейт, похожие на серые надувные шары. Внутри их были заметны мучительные намеки на наличие структуры. И повсюду вокруг Кейт пространство искрилось. Вспыхивали светящиеся точки – и тут же гасли. В этом была необычная красота. Казалось, будто плывешь через облако светлячков.
– Вы смотрите на космическое пространство, – сказал Хайрем. – На «пустое» пространство. Это то, что наполняет Вселенную. Но сейчас мы видим космос с гораздо более высоким разрешением, чем то, на которое способен глаз человека. Это уровень, на котором видны отдельные электроны, и на этом уровне приобретают важность квантовые эффекты. «Пустое» пространство на самом деле наполнено.Оно наполнено флуктуирующими энергетическими полями. А эти поля проявляют себя как частицы: фотоны, электронно-позитронные пары, кварки… Они вспыхивают на краткие мгновения, зажженные накопившейся масс-энергией, а потом исчезают, когда о себе заявляет закон сохранения энергии. Мы, люди, видим пространство, энергию и материю с огромной высоты, как астронавт, летящий над океаном. Мы слишком высоко для того, чтобы разглядеть волны и пену на их гребнях. Но они существуют. И пока мы еще не добрались до конечной цели нашего путешествия. Советую всем крепче держать бокалы, ребята.
И снова изображение резко увеличилось. Кейт попала в недра одного из атомов углерода и словно бы стала парить внутри стеклянной линзы. В самом центре линзы находился плотный блестящий ком – сгусток сплюснутых шаров. Ядро? А эти шары – протоны и нейтроны?
Ядро полетело прямо на Кейт. Со всех сторон послышались вскрики. Не выпуская руку Бобби, Кейт постаралась не вздрогнуть, когда о нее ударился один из нуклонов.
А потом…
Тут не было форм. Ни форм, ни какого-то определенного света, никаких цветов, кроме кроваво-багряного. И все же было движение – медленные, едва заметные бесконечные извивания, подчеркнутые всплывающими и лопающимися пузырьками. Казалось, будто кипит какая-то противная густая жижа.
Послышался голос Хайрема:
– Мы добрались до того, что физики называют пределом Планка. Сейчас параметры увеличения в двадцать раз выше, чем раньше, когда мы находились на уровне виртуальных частиц. На данном уровне у нас даже не может быть уверенности в самой структуре пространства: топология и геометрия перестают существовать, пространство и время теряют связь между собой. На этом, самом низшем из всех уровней, во времени не было последовательности, а в пространстве – порядка. Единство пространства-времени было разорвано силами квантовой гравитации, и пространство превратилось в бурлящий вероятностный бульон, испещренный «червоточинами». Вот именно, «червоточинами», – подчеркнул Хайрем. – То, что мы видим перед собой – это устья «червоточин», спонтанно формирующихся, пронизанных электрическими полями. Пространство – это нечто такое, что мешает всему находиться на одном и том же месте. Верно? Но на этом уровне пространство обладает высокой зернистостью, и мы уже не можем доверять ему такую работу. Поэтому «червоточина» может соединить любую точку в этой маленькой области пространства-времени с любой другой точкой – где угодно:в центре Сиэтла, в австралийском Брисбене, на звезде Альфа Центавра. Все выглядит так, словно спонтанно возникают и исчезают мостики пространства-времени.
Его гигантское лицо подбадривающе улыбалось толпе гостей.
«Я понимаю в этом не больше вас, – словно бы говорило изображение с экрана. – Вы уж поверьте».
– Мои сотрудники потом смогут рассказать вам об этом подробнее – настолько профессионально, насколько вы в состоянии будете впитать эту информацию, – продолжал он. – Гораздо важнее то, что мы намереваемся со всем этим делать. Говоря просто, мы собираемся проникнуть в эту квантовую пену и выудить оттуда нужную нам «червоточину», а именно – «червоточину», связывающую нашу лабораторию в Сиэтле с таким же учреждением в Австралии, в городе Брисбене. И как только мы ее стабилизируем, эта «червоточина» образует линию связи, по которой мы будем передавать сигналы – пульсирующий свет.И это, дамы и господа, – основа новой революции в области коммуникаций. Никаких дорогостоящих спутников, атакуемых микрометеоритами и постепенно сходящих со своих орбит, никаких удручающих задержек во времени, никаких жутких перегрузок – мир, наш мир, наконец будет по-настоящему связан.
Виртуальная рок-группа продолжала играть, но публика загомонила. Некоторые начали выкрикивать:
– Невозможно!
– «Червоточины» неустойчивы! Это всем известно!
– Под воздействием накладывающегося излучения «червоточины» мгновенно закроются!
– Не может быть, чтобы вы всерьез…
Громадное лицо Хайрема с высоты взирало на бурлящую квантовую пену. Он щелкнул пальцами. Квантовая пена исчезла, ее сменил единственный объект, повисший в темноте под ногами у гостей.
По залу пронесся тихий вздох.
Кейт увидела, как скапливаются ярко светящиеся точки – атомы? Огоньки составили замкнутую геодезическую сферу, она начала медленно вращаться. А внутри Кейт разглядела другую сферу, вращающуюся в противоположном направлении, а внутри той – еще одну, и так до тех пор, пока видел глаз. Это было похоже на часовой механизм, на планетарий, составленный атомами. Но вся структура пульсировала бледно-голубым светом, и Кейт чувствовала, как в ней накапливается громадная энергия.
Она должна была признаться, что картина действительно изумительно красивая.
Хайрем объяснил:
– Это называется двигателем Казимира. Пожалуй, это наиболее тонкая из машин, когда-либо построенных человеком. Над ее созданием мы трудились несколько лет, и при этом ее ширина – менее несколько сотен диаметров атома. Вы видите, что оболочки составлены из атомов. Это атомы углерода, а структура оболочек соответствует природным устойчивым структурам углерода-60, называемым «дробинками». Оболочки изготавливаются путем обстреливания графита лучами лазера. Мы зарядили двигатель электричеством с помощью клеток, называемых «ловушками Пеннинга», – электромагнитных полей. Конструкция сохраняет целостность благодаря мощным магнитным полям. Отдельные оболочки отделены друг от друга расстоянием, не превышающим нескольких диаметров электрона. А в этих крошечных просветах происходит чудо…
Кей, уставшая от хвастливых разглагольствований Хайрема, быстро навела справки в «Поисковике». Она узнала о том, что эффект Казимира связан с теми виртуальными частицами, которые вспыхивали и гасли у нее на глазах. В мельчайших просветах между атомарными оболочками из-за эффектов резонанса могли существовать только определенные типы частиц. Поэтому эти просветы были более пустыми, чем «пустое» космическое пространство, и вследствие этого менее энергетичными.
Этот отрицательно-энергетический эффект, помимо всего прочего, мог вызывать антигравитацию.
Различные уровни конструкции начали вращаться быстрее.
Вокруг изображения двигателя появились маленькие циферблаты, начался обратный отсчет начиная от девяти. Восемь, семь… Ощущение накопления энергии стало осязаемым.
– Концентрация энергии в просветах двигателя Казимира нарастает, – прокомментировал происходящее Хайрем. – Мы внесем отрицательную энергию эффекта Казимира в «червоточины» квантовой пены. Эффект антигравитации стабилизирует и расширит «червоточины». По нашим расчетам, вероятность обнаружения «червоточины», соединяющей Сиэтл с Брисбеном с приемлемой точностью, составляет один шанс из десяти миллионов. Поэтому нам потребуется десять миллионов попыток, чтобы обнаружить нужную «червоточину». Но мы имеем дело с атомной техникой, а она работает чертовски быстро; даже сотня миллионов попыток займет меньше секунды… А прелесть в том, что на квантовом уровне линия связи с любым нужным местом уже существует– нужно только отыскать ее.
Виртуальные музыканты приближались к хоровой коде. Кейт не сводила глаз с машины Франкенштейна, которая бешено вертелась у нее под ногами, светясь и излучая энергию.
На циферблатах закончился отсчет.
Сверкнула ослепительная вспышка. Некоторые гости истерично вскрикнули.
Когда Кейт снова обрела зрение, атомарная машина, все еще продолжавшая вращаться, уже была не одинока. Рядом с ней в пространстве парила серебристая бусина совершенной сферической формы. Устье «червоточины»?
А музыка изменилась. Группа «Ви-Фэб» приступила к финальному хоровому распеву. Но неожиданно на пение наложилось гораздо более жесткое исполнение, предшествовавшее хору на несколько секунд.
Зал безмолвствовал.
Хайрем ахнул – словно бы и вправду до этого момента затаил дыхание.
– Вот оно, – сказал он. – Новый сигнал, который вы слышите – это то же самое выступление, но теперь оно передается сюда через «червоточину» – практически без задержки во времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов