— Вероятно, да.
Мушг скептически вскинула брови, но от дальнейших вопросов воздержалась.
— Теперь ты понимаешь, — развел руками Филипп, — в чем тут основная загвоздка. Избранный Грегорьяном сценарий выглядит предельно странно, чтобы не сказать — невероятно.
— Чем глубже влезаем мы в это дело, — пробурчал Корда, — тем меньше в нем понимаем. Тут уж и не хочешь, а начинаешь думать о глубоком зондировании.
Инквизиторы настороженно подобрались. Чиновник оглядел их всех по очереди и задумчиво, почти мечтательно улыбнулся.
— Да, — кивнул он, — проведем зондирование всего отдела, вот и решим вопрос, решим раз и навсегда.
Все неловко зашевелились, наверняка вспоминая мелкие, грязненькие тайны, неизбежно налипающие на любого обитателя Дворца Загадок, который пытается сделать хоть что-нибудь полезное, тайны, совершенно не предназначенные для всеобщего обозрения. Лицо Оримото стало похоже на туго стиснутый кулак. Корда длинно откашлялся.
— Собственно говоря, — небрежно заметил он, — наше слушание носит сугубо неофициальный характер.
— Зачем же такая поспешность, — еще шире улыбнулся чиновник. — К вашему предложению стоит подойти серьезно. — Его чемодан раздал всем присутствующим список засекреченных материалов, полученный агентом в бутылочной лавке. — Нет никаких сомнений, что по крайней мере один сотрудник нашей комиссии связан с Грегорьяном, на это указывают буквально все факты. — Он начал загибать пальцы. — Первое. Значительный массив информации, существенно важной для этого расследования, засекречен — по распоряжению Технологической комиссии. Второе. Один из агентов Грегорьяна сумел выдать себя за моего местного сопровождающего; для этого он должен был получить информацию либо в Каменном доме, либо от нас. Третье…
— Извините, начальник.
Чувствуя легкое раздражение, чиновник выхватил из руки чемодана телефон и снова услышал свой голос:
— Вали.
Он впитал агента.
Филипп находился в собственном своем кабинете — наедине с собственной своей персоной. Оба Филиппа дружно вскинули глаза на вошедшего чиновника.
— Какая нежданная радость.
Филипп свил себе гнездышко по образу и подобию модульных помещений Луны двадцать третьего века, роскошь обстановки балансировала на грани безвкусицы — не всегда на этой грани удерживаясь. Его письменный стол представлял собой массивный обломок вулканической скалы, парящий в полуметре от пола, по гладко отполированной поверхности были картинно разбросаны жезлы с хрустальными набалдашниками, пучки петушиных перьев и целая коллекция мелких, неизвестного назначения амулетов. Слева от стола — высокая стеклянная дверь, за дверью — широкий, с чугунными перилами балкон, под балконом — кирпич и кованое железо какого-то древнего города, окутанные голубоватой дымкой — выхлопными газами бесчисленных автомобилей.
— Я тут сам разберусь, — сказал один из Филиппов, его двойник кивнул и вернулся к прерванной работе.
Непринужденности Филиппа можно было только позавидовать. Общаясь сам с собой, он не испытывал ни малейшего смущения — вне зависимости от того, сколько аватаров породила основная его личность.
Они обменялись рукопожатиями (в данный момент Филиппов было трое, третий находился в каком-то другом месте).
— Един во пяти лицах! — восхищенно воскликнул Филипп. — Я уж было собрался спросить, чего это ты не на допросе, а теперь вижу, что там-то ты и сидишь.
— Какой еще допрос?
Филипп Второй на секунду оторвался от бумаг и одарил чиновника сочувствующей улыбкой.
— Скоро узнаешь, — загадочно пообещал Филипп Первый. — Так чем могу быть полезен?
— В Техкомиссии завелся предатель.
Филипп пораженно воззрился на чиновника, ни один из двух аватаров не шевелился, ни один из четырех глаз ни разу не сморгнул.
— У тебя есть доказательства? — спросил он после долгого молчания.
— Не настолько веские, чтобы добиться повального зондирования.
— Так чего же тебе от меня надо?
— Попить не хочешь? — вмешался Филипп Второй, наливая себе стакан сока. — Вкус, конечно же, не совсем того, при питании по проводам иначе и не бывает. Какая-то там история с концентрацией сахара в крови.
— Да знаю, — отмахнулся чиновник, — Помнится, ты занимался контролем над биологией. Вот я и подумал, а не знаешь ли ты что-нибудь о клони-ровании. Особенно — о клонировании людей.
— Клонирование… Нет, тут я пас. Знаю, конечно, что применение этих методов к человеку запрещено вчистую. В этот гадюшник никому залезать не хочется.
— Если конкретно, мне хотелось бы знать, какую выгоду можно получить от клонирования самого себя?
— Выгоду? Понимаешь ли, чаще всего тут замешано эго, а не какие-нибудь там меркантильные соображения. Желание попрать смерть, получить уверенность, что твое наидрагоценнейшее, святое, ничем и никем не заменимое «Я» пребудет вовеки или — если желаете — до самой точки Омега. Все коренится в топкой трясине души. Встречаются и сдвиги на сексуальной почве. Ничего, собственно говоря, интересного,
— Нет, мой случай совершенно иного сорта. Человек, угробивший на этот проект чуть не всю свою жизнь. Судя по некоторым деталям поведения, он поставил перед собой абсолютно четкую и ясную Цель. И попал в веселенькое положение. Кем бы этот герой ни был, любая странность в поведении мгновенно его выдаст.
— Н-ну… — неохотно начал Филипп. — Имей только в виду: все, что я скажу, крайне туманно. И не думай на меня ссылаться. Давай предположим, что наш злоумышленник занимает достаточно высокий пост в том или ином правительственном учреждении. Конкретизировать не будем. Ну, скажем, сам ловит преступников. Можно представить себе уйму ситуаций, когда ему будет очень с руки иметь не один личный код, а два. В тех, например, случаях, когда для осуществления тайной операции требуется утверждение ее двумя старшими офицерами. Или при голосовании, когда нужно склонить в свою сторону комитетское решение. Система сразу же определит, что коды эти идентичны, — но не сможет ничего возразить, ей помешает закон о невмешательстве в личную жизнь. Очевиднейшая лазейка для мошенников, и ничего с ней не поделаешь — закон есть закон.
— Я, собственно, и сам так думал. Сначала. Только слишком уж все это сложно. Должны существовать тысячи более легких способов обдурить машину.
— Должны, говоришь, существовать? Отщипнуть, скажем, кусочек своей кожи, вырастить в растворе, сделать перчатку и отдать ее соучастнику. Или записать собственную свою передачу и повторить ее чуть позднее. И ничего у тебя не выйдет — система защищена ой как прилично.
Раздался мелодичный звон — Филипп поднес к уху большую морскую раковину.
— Тебя, — сказал он, передавая раковину чиновнику.
— Я вернулся из картографического зала, — сказал из трубки более чем знакомый голос. — Ты готов принять донесение?
— Давай.
Он впитал третьего агента.
Картографический зал воспроизводил обстановку венецианского палаццо пятнадцатого века, только вместо средиземноморских пейзажей на стенах висели звездные карты, особенно ярко сияли Семь Сестер. Над головой вращались планеты — величавые шары, окутанные ватой облаков. Сцепив руки за спиной, чиновник остановился перед моделью системы. В центре — Просперо, затем пламенный Меркуцио и мелкие планеты, известные как Фрианки**, срединные планеты, газовые гиганты Гар-гантюа, Пантагрюэль и Фальстаф и, наконец, острова Крайней Фулы — далекие, холодные, почти необитаемые каменные громады, только и пригодные что для хранения особо опасных вещей.
Стены зала слегка расступились, чтобы дать место нескольким новым посетителям.
— Разрешите помочь вам, сэр, — предложил куратор.
Не удостоив робота даже взглядом, чиновник подошел к справочному столу и постучал в маленький, обтянутый самой настоящей кожей барабан.
Из боковой двери появилась хранительница — невысокая коренастая женщина в очках. Подходя к столу, она сдвинула очки на лоб, теперь их невероятно толстые линзы напоминали улиткины рожки.
— Привет, Симона, — сказал чиновник.
— Господи, вот уж кого не ожидала. Сколько ж это времени прошло?
— Много, даже слишком много.
Чиновник сделал движение, чтобы обнять Симону, но та вздрогнула и чуть отстранилась. Тогда он протянул руку.
— Так чем могу быть полезна? — Пальцы у хранительницы были сухие и твердые.
— Арарат, слыхала о таком месте? Это на Миранде, в Приливных Землях, недалеко от побережья. Судя по всему — затерянный город.
— Слыхала ли я об Арарате? — Насмешливая ухмылка Симоны словно пришла из далекого прошлого, сердце чиновника болезненно сжалось. — О величайшей загадке мирандианской топографии? Ты еще спрашиваешь.
— Так что ты о нем знаешь?
— Первый город, построенный людьми на Миранде. В течение первого Великого года был столицей, население достигло нескольких сотен тысяч — к тому времени, когда климатологи сообразили, что еще при их жизни город скроется под водой.
— Хорошенький подарочек населению.
— Я не очень сильна в истории, — равнодушно пожала плечами Симона. — Знаю только, что они все перестроили, поставили каменные здания с углеродно-волоконными якорями, утопленными в скальную породу на восьмую часть мили. Идея была в том, что Арарат выдержит Великую зиму, а затем Великой весной внуки счистят водоросли и кораллы и заселят город своих дедов.
— Ну и что из этого вышло?
— Арарат потерялся.
— Это как же можно потерять целый город?
— Очень просто — если засекретить его местоположение.
Симона открыла картографический планшет. Перед глазами чиновника раскинулся миниатюрный ландшафт — реки, петляющие по равнинам, голубовато-зеленые, подернутые дымкой леса. Игрушечные города, соединенные тонкими белыми царапинками дорог, и такие же игрушечные, ватные облака.
— Вот так выглядели Приливные Земли один Великий год тому назад. Самая точная паша карта.
— Тут же половина земли закрыта облаками.
— Это участки, по которым нет надежной, однозначной информации.
— А где Арарат?
— Под облаками. Закрытый фонд содержит сотни карт, показывающих местоположение Арарата, штука только в том, что никакие две карты не согласуются друг с другом.
Облака украсились россыпью красных огоньков, некоторые из них сияли на отшибе, в гордом одиночестве, другие сбивались в кучки, такие плотные, что облака окрашивались в розовый цвет.
— Видишь?
— Ясненько. А кто его засекретил, этот самый Арарат?
— Это тоже засекречено.
— Ладно, давай с другой стороны. Почему его засекретили? ,
— Да по любой из сотни причин. Ну, скажем, Оборона Системы имеет в Арарате какие-нибудь хитрые установки или даже попросту использует его как реперную точку. На планете есть уйма группировок, жизненно заинтересованных в том, чтобы Пидмонт и впредь сохранял свое первостепенное значение. Я видела доклад службы психологического контроля, где утверждается, что затерянный Арарат играет роль стабилизирующего архетипа и, наоборот, его обнаружение может привести к дестабилизации. Тут может быть замешано что угодно — да хоть и ваша Технологическая комиссия. В свое время Арарат считался на Миранде самым передовым техническим центром — взять, например, эти самые углеродно-волоконные якоря.
— А как же его тогда найти?
— А никак, — пожала плечами Симона, закрывая планшет.
— Симона…
— Ничего не попишешь, у нас просто нет информации. — Хранительница картографического зала вырвала свою руку из пальцев чиновника. — Послушай, — добавила она оживленно, — ты же, помнится, интересовался моей работой. Хочешь, я покажу тебе забавную вещь. А то получается, что совсем зря приходил.
Чиновник никогда не интересовался работой Симоны, и она прекрасно это знала.
— Хорошо, — кивнул он. — С огромным удовольствием.
Симона открыла невысокую дверь и нырнула туда, пригнув голову; чиновник последовал ее примеру.
Они оказались в призрачном мире. На фоне белого, как бумага, неба четко вырисовывались ровные, по ниточке, шеренги совершенно одинаковых деревьев. Неживая, без единой неровности дорога вела к поселку, здания которого не имели ни дверей, ни окон — только контуры.
— Так это же Лайтфут, — поразился чиновник. — В масштабе один к одному, — гордо подтвердила Симона. — Ну как, все точно?
— С тех пор, как сделан этот макет, река сместилась чуть к северу.
Симона опустила очки на глаза, пристально вгляделась в чиновника.
— Вижу, — сказала она через несколько секунд. — Сейчас я введу твою поправку.
Река перепрыгнула на новое место. Следуя за Симоной, чиновник вступил в поселок; улица, состоявшая из двух четко прорисованных линий, привела их к дому, обозначенному внешними контурами. Поднявшись по лестнице, они оказались в комнате с небрежно нарисованной мебелью. Симона подошла к комоду, выдвинула верхний ящик, извлекла нарисованную от руки карту и развернула ее на кровати.
— Эта комната один к одному как та, в которой мы встречались, — печально улыбнулся чиновник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38