Теперь же оно показалось ему настолько странным, что ученый насторожился. Накрыв циферблат рукой, Гриффин взглянул на тыльную сторону ладони и освободил часы только после того, как поднял глаза.
Лейстер решил, что пора продолжить беседу. Уверенным голосом он спросил:
— Итак, предлагаемые вами условия ничем не лучше моих нынешних?
— Даже хуже, — ответил Гриффин.
«А у него, оказывается, есть чувство юмора! Невероятно, но факт», — подумал Лейстер.
— В вашей работе будут существовать ограничения, — продолжал гость. — Во-первых, не разрешаются публикации. Нет, все, что касается ваших раскопок, — ради бога. — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону экрана. — Об этом пишите и печатайте сколько душе угодно. При условии, конечно, что работы сначала просмотрит наш внутренний комитет. Мы желаем удостовериться, что вы не используете в них предоставленную секретную информацию. Кроме того, вы не сможете ни с кем обсуждать свою деятельность в рамках проекта. И еще. Нам требуется ваше разрешение на то, чтобы ФБР установило за вами надзор. Уверяю вас, это не страшно.
— Надзор? ФБР? За палеонтологом? Какого черта, что за ерунда?!
— Я должен также предупредить вас о возможной угрозе насильственной смерти.
— Ага, насильственной смерти? — Лейстер начал злиться. — Ну, теперь все окончательно ясно, спасибо.
— А разве вам не любопытно? К вам в кабинет приходит незнакомец, — Гриффин заговорщически наклонился к Лейстеру, — и говорит, что у него есть работа, которая подходит именно вам. Из-за специфики данной работы он не может сообщить подробности, пока вы не посвятите себя ей душой и телом. Но он намекает, что, согласившись, вы переживете самое захватывающее научное приключение со времен путешествия Дарвина на «Бигле». Что скажете?
— Что незнакомцу удалось вызвать мой интерес…
— Если все это правда, — иронически закончил Гриффин.
— Да, — подтвердил Лейстер. — Если все это правда.
Гриффин улыбнулся. Улыбка странно исказила его грубоватое лицо.
— Значит, я сказал все, что вам нужно было знать.
Лейстер ждал продолжения, но его не последовало.
— Простите за резкость, — наконец не выдержал палеонтолог, — но это самая большая чушь, какую я слышал в своей жизни. Вы не сказали ничего, что могло бы заинтересовать меня. Напротив, сообщили, что за мной будет установлена слежка, что мне нельзя будет публиковаться, что меня могут… Честно говоря, я не в состоянии придумать более серьезных аргументов, которые убедили бы меня не принимать вашего предложения.
Во взгляде Гриффина появилась едва заметная насмешливая искорка. Словно подобную реакцию он и пытался спровоцировать.
Или хотел, чтобы Лейстер подумал именно так.
Нет, это уже походило на манию преследования. Лейстер никогда раньше так не рассуждал, ему не нравилось даже думать таким образом. Он привык иметь дело с неживой природой. Она могла хранить свои тайны за семью печатями, но никогда не морочила ему голову намеренно. А этот странный человек заставлял Лейстера мыслить в несвойственной ему манере.
Гриффин опять накрыл часы ладонью и, бросив на нее взгляд, сказал:
— Все равно вы примете мое предложение.
— Если причина вашей уверенности в том, что…
Гриффин подвинул холодильник поближе к Лейстеру.
— Я оставляю вам вот этот подарок. Правда, с одним условием — вы никому его не покажете и ничего о нем не расскажете. В остальном делайте с ним что хотите, — пренебрежительно скривив рот, добавил он. — Вскрывайте, изучайте, разбирайте на части, чтобы удостовериться в его подлинности. Там, где я взял это, полно таких игрушек. Но никаких фотографий. Иначе вы никогда больше не получите ничего подобного.
С этими словами Гриффин вышел.
Оставшись в одиночестве, Лейстер решил пока не открывать странный подарок. Разумнее всего было бы вообще выбросить его на ближайшую свалку. Что бы там ни приволок этот Гриффин, оно сулило одни неприятности. ФБР, внутренний комитет, цензура и даже смерть — этого еще не хватало! Разве что взглянуть одним глазком, любопытства ради.. А потом уже выкинуть.
Палеонтолог открыл холодильник.
Ошеломленный, он долго смотрел на обложенное льдом содержимое. Затем, молча, Лейстер запустил руки внутрь, ощутив прохладную плоть. Кожа слегка двигалась от прикосновений пальцев, под ней чувствовались мышцы и кости.
Это была голова стегозавра.
Порыв холодного ветра заставил окно слегка зазвенеть, потоки воды заструились по стеклу. Внизу по улице, шумя, проезжали машины. В коридоре кто-то смеялся.
Постепенно силы вернулись к Лейстеру. Он достал странную штуковину из холодильника и водрузил ее на стол, прямо на кипу журналов по палеонтологии. Голова была около сорока пяти сантиметров в длину, пятнадцати в высоту и пятнадцати в ширину. Лейстер медленно провел ладонями по ее поверхности.
Шкура динозавра казалась прохладной и слегка пружинила. Под ней ощущались эластичные мускулы и твердые кости. Один из пальцев ученого случайно проскользнул между губами существа, наткнувшись на гладкие зубы. Клюв имел острые края и на ощупь напоминал рог.
Лейстер приподнял одно веко и увидел золотистый глаз. И внезапно палеонтолог почувствовал, что плачет. Не утирая слезы, он рывком распахнул рабочую тетрадь, а затем принялся готовить инструменты для вскрытия. Скальпель номер четыре с лезвием номер двадцать, тяжелые щипцы, пила, несколько резцов и увесистый молоток. Все это хранилось в лаборатории с прошлого лета, когда Сьюзен Как-ее-там, одна из интернов Джона Хопкинса, целыми неделями тихо сидела в углу, составляя атлас мягких тканей варана, которого угораздило испустить дух в Национальном зоопарке.
Лейстер освободил стол от всего, что на нем было — книг и дискет, пары циркулей и бумагорезки, сухих крендельков и фотографий раскопок, — и расположил голову посередине. Аккуратно разложил инструменты: скальпель, щипцы, пилу. Удивился: где же циркули, которые здесь только что были? Ах да, он же смахнул их на пол вместе со всем остальным! После минутного колебания Лейстер отложил резец и молоток в сторону. Они подходили только для грубой работы, а он собирался делать все тщательно.
С чего же начать?
Палеонтолог начал с продольного разреза от клюва до отверстия, где спинной мозг соединяется с головным. Затем бережно отодвинул кожу, обнажая мышцы — темно-красные с легким серебристым оттенком.
«Затылочная мускулатура», — записал Лейстер в тетради и сопроводил запись быстрым наброском. Закончив описание мышечной структуры, он снова взял скальпель и рассек мускулы так, что показались кости черепа. Из инструментов, разложенных на столе, выбрал пилу, потом отложил ее и приподнял щипцы. Внезапно палеонтолог почувствовал себя вандалом, замахнувшимся молотком на Мадонну Микеланджело. Но, черт побери, он уже видел скальп стегозавра!
Лейстер аккуратно разрезал кость. Она разошлась с тихим звуком, похожим на хруст лопнувшего пластика. Черепная коробка раскрылась.
Мозг стегозавра, покрытый яркой сеткой кровеносных сосудов, оказался оранжево-бежевого, почти янтарного цвета и, разумеется, крошечного размера — стегозавр был на редкость тупой зверюгой даже среди динозавров, вообще не отличавшихся особой резвостью мысли. Его форма заставила Лейстера вспомнить о предшествующем тщательном изучении окаменелых черепов этого вида.
Но дальше простиралась терра инкогнита даже для него. Ничего не известно о внутреннем строении мозга динозавра, о его микроструктуре. Будет он напоминать мозг птицы, крокодила или млекопитающего? Сплошные открытия! Нужно зарисовать и описать дыхательные отверстия. А мускульная система языка! И не забыть бы рассечь глаз и посмотреть, сколько там типов цветовых рецепторов.
И еще проверить — были ли у этого зверя носовые раковины. Достаточно ли для них места? Раковины нужны, чтобы улавливать влагу, выдыхаемую вместе о воздухом, и хранить ее в организме. Теплокровные животные с их частым дыханием нуждаются в сложных раковинах — чтобы предохранить легкие от высыхания. Холоднокровные же не испытывают столь сильной потребности во влаге и вполне могут обойтись без них.
Споры о том, к кому относятся динозавры — к теплокровным или холоднокровным, — начались задолго до рождения Лейстера, и теперь он одним махом мог поставить все точки над «i».
Но сначала — мозг.
Лейстер чувствовал себя Колумбом, глядящим на длинную береговую линию нового континента. «Здесь обитают драконы». Его скальпель завис над распластанной на столе головой.
Затем он опустился.
От усталости Лейстер пошатнулся и чуть не потерял сознание, но сумел взять себя в руки. Потряс головой, с трудом соображая, где он и почему так вымотался. Постепенно все вокруг обрело четкие очертания, и Лейстер скорее почувствовал, чем услышал, — в здании царит полная тишина. Часы в виде Элвиса Пресли в розовом пиджаке и с разинутым ртом, давний подарок одной из его подружек, показывали 3:12 ночи. Палеонтолог занимался головой динозавра около двенадцати часов без еды и отдыха.
Перед Лейстером выстроились в ряд колбы; в каждой из них лежала определенная часть мозга, помещенная в формальдегид. Тетрадь была почти целиком заполнена описаниями и рисунками. Ученый взял ее и пробежал глазами первую страницу.
«Вскрытие черепной коробки показало, что мозг достаточно короткий, но глубокий, с хорошо выраженным мостовым изгибом и резко скошенной каудодорсальной частью. Малые церебральные полушария имеют в поперечнике диаметр, слегка превышающий продолговатый мозг. Хотя оптические и обонятельные центры весьма велики, мозжечок поразительно мал».
Лейстер узнал собственный аккуратный и мелкий почерк. Однако он не имел ни малейшего понятия о том, как и когда написал эти слова. Равно как и десятки последующих.
— Я должен остановиться, — произнес палеонтолог вслух. — В таком состоянии мне нельзя даже гвозди забивать.
Услышав, как прозвучала эта фраза, Лейстер решил, что она вполне справедлива. Измученный, он обернул голову динозавра алюминиевой фольгой и поместил в лабораторный холодильник, вынув оттуда месячной давности пакет грейпфрутового сока и упаковку «пепси-колы». Замка у холодильника не было, но после недолгих поисков Лейстер вытащил откуда-то длинную оранжевую веревку, которой и обмотал агрегат несколько раз. Он взял лист бумаги, яркий маркер и, написав: «Опасно! Эксперимент с бактериями ботулизма! НЕ ОТКРЫВАТЬ!», приклеил записку к дверце.
Можно было идти домой.
Но именно теперь, когда голова, эта невообразимо прекрасная голова древнего ящера, не маячила больше перед ним, занимая все мысли, Лейстер наконец осознал, сколь невероятно ее появление.
Откуда она взялась? Чем можно объяснить подобное чудо? Как ЭТО вообще может существовать?
Путешествия во времени? Нет.
Когда-то ему на глаза попалась статья из журнала по физике, рассказывавшая о теоретической возможности подобных путешествий. В статье говорилось, что для их осуществления необходимо построить невероятно огромный, длинный и прочный цилиндр величиной с Млечный Путь, вращающийся со скоростью, равной половине скорости света. И даже если этот монстр будет построен — что в принципе невозможно, — вряд ли кто-то добьется от него реальной пользы. Объект, запущенный вдоль его поверхности под строго определенным углом, очутится либо в прошлом, либо в будущем. Все будет зависеть от направления движения: по вращению цилиндра или против него. Но насколько далеко этот объект в конце концов окажется, предсказать невозможно. Поэтому вопрос о небольшой прогулочке в мезозойскую эру и поднимать глупо.
В любом случае современные физики вряд ли построят машину времени в течение ближайшей тысячи лет. Если вообще когда-либо построят…
А не мог ли кто-нибудь нанять инженеров-генетиков, чтобы восстановить фрагменты ДНК динозавров? Как в том фильме, который он обожал ребенком? Снова нет. Это чистой воды фантастика. ДНК — вещь хрупкая и разрушается крайне быстро. Самое большее, что удавалось до сих пор, это восстановить мелкие фрагменты генов насекомых, найденных в янтаре. Может быть, кто-то соединил такие фрагменты? Ерунда. Это не легче, чем восстановить все пьесы Шекспира по обрывкам обгоревшей рукописи, в которой сохранились лишь слова «никогда», «предательство» и «этот». Только в данном случае это будут обрывки не одной-единственной рукописи, но стотысячной библиотеки, включающей произведения Микки Спилейна и Дороти Сойерс, Хораса Уолпола и Джин Диксон , отчеты Конгресса и полное собрание сочинений Стивена Кинга.
Невозможно.
Проще посвятить остаток жизни попыткам восстановить Венеру Милосскую. А для этого бродить по берегу Средиземного моря и просеивать песок, стремясь отыскать крупицы мрамора, некогда бывшие ее руками.
А если перед ним фальшивка?
Из всех возможных объяснений последнее казалось самым невероятным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40