Казалось, святая в молитве скрестила сухенькие руки на впалой груди.
Ольга Ивановна, устав тащить энергетичного ментального тяжеловеса на таящих запасах своей преимущественно эфирно-астральной конструкции, действительно читала «Отче наш», перейдя к более высоким методам воздействия на ситуацию.
Потом, слушая рассказ старой девы о попытках влияния на сильного человека, Евдокия будет искренне смеяться и говорить: «Сразу видно отсутствие должного опыта! Дорогая Ольга Ивановна! Мужика сзади подталкивать надо, шилом в мягкое место! Под уздцы ты его далеко не уведёшь! Он же, как баран упрямый! Напрямую, да спереди подходить нельзя! Обязательно заартачится. На него так можно всю энергию потратить, а толку будет – чуть. С мальчишками только стратегией и тактикой справиться можно! Только премудростями.»
«Теоретик!», – Тел, милосердствуя, сам отведёт от греха подальше очередную охотницу за благообразием и интеллигентностью, как за артефактами цивилизации в суровой реальности деревенского быта, от стремящегося к святости лесничего, тем самым, давая своей подопечной время для отдыха и восстановления сил.
Пока же, истратившая почти весь запас эфирной энергии, которая в большом количестве была набрана во время пожаров, Ольга Ивановна почувствовала неожиданно появившуюся подпитку от идущей последней в паре, за мужем, Лауры Сергеевны.
Богомолица повернулась к женщине и поняла, что, не смотря на истощившийся энергетический потенциал обеих сторон, обременённая физическим телом структура человека женского пола её прекрасно видит. Несколько растерявшись, висящая в воздухе, решила поздороваться. Лаура посерела от страха и стала похожа на каменное изваяние. Благо, что вовремя в чувство её привёл зовущий возглас мужа:
– Ау! Евдокия! Евдокия, подождите, мы к вам!
Слабо удивившаяся «неожиданной» встрече в лесу, целительница выслушала от Кемеровых просьбу о помощи внуку и пригорюнилась. Трудно, так трудно сделать выбор в чью-либо сторону! Рубина удивлённо наблюдала замешательство дочери. Потом, уже в деревне, она добьётся признания:
– Да, запретили мне заниматься этим, мама!
– Кто это тебе может запретить?
– Могут некоторые.
В лесу же, стоя рядом с Кемеровыми, ожидающими ответа, на болотных кочках, глядя в большие, просветлевшие в муке душевной глаза, цыганка взяла на себя тяжкий труд:
– Привозите! Вылечим.
Лаура почувствовала, как затряслись в истерике губы, отвернулась, спрятала поток хлынувших слёз. Виктор Владимирович ощутил последствием душевного перенапряжения противную пустоту вынужденного собственного бездействия в очередном ожидании.
Все вместе дошли до дороги. Супруги отвезли до относительно цивилизованного деревенского дома обеих, несколько одичавших в лесу, загадочных женщин, узнав заодно точное место их жительства. Кемеровы договорились о времени встречи и, с удовольствием напившись в гостеприимном доме крепкого чаю с целебными травами, повеселевшие душой, отправились в обратную дорогу.
* * *
В полудремотном состоянии Мишка путешествовал по параллельным мирам. Он просто знал, что эти миры существуют, был уверен в их абсолютной реальности, но вот способность в них проникать, себе объяснить не мог. Да и особенных усилий к такого рода изысканиям мальчик прикладывать не стал. Для беспрепятственного скольжения над бесконечным многообразием непривычных современному человеческому глазу форм достаточно было просто допустить такую возможность сознанию. В основной массе своей пространства, в которые погружалось свободное от тяжёлого физического тела сознание, были прекрасны. Мишка с удовольствием, почти с восторгом, наблюдал сверху, с высоты птичьего полёта разворачивающиеся перспективы. Ему особенно импонировали лиловые по преимущественному перевесу тонов леса и долины, в дивную плавную архитектуру которых гармонично вписывались высокие и светлые, будто воздушные, похожие на величественные дворцы, искусно выполненные, изысканные строения. Людей там почему-то не было видно. Однако открывающиеся картины ощущались совершенно живыми и вдохновлёнными. Захватывало ощущение гармонии и бесконечности. Свобода казалась естественным состоянием. Красота была достойным выражением совершенства в существующей объективно реальности. Казалось, не хватало совсем чуть-чуть до полного слияния с тем, что может быть названо Вечным Счастьем.
Мишка отвлёкся от созерцания и озадачился попыткой обнаружить координаты этого мира. Движение стало плохо поддаваться контролю, сознание зависло над высокой, похожей на сказочный замок из белого камня и сторожевую башню одновременно, резко поднимающейся вверх над низенькими домами, с острой пикой, венчающей верхний этаж, загадочной постройкой.
Будто обиженная на отвлекшееся внимание, картина стала менее чёткой и почти неестественной. Мальчик сконцентрировался на восприятии видимого, собрался и откинул мысль о местоположении во вселенной этого мира. Пространство снова приобрело чёткие очертания предметов, а наблюдатель его – возможность скользить в любую выбранную сторону. Просмотрев со всех сторон выдающееся формой сооружение, Мишка собрался было пуститься дальше в свободный полёт, но что-то помешало такому решению, и он двинулся вниз, ближе к одноэтажным постройкам.
У самой поверхности, которую привычно было бы назвать землёй, но что-то удерживало от такого однозначного утверждения, над дорожками, покрытыми гравием, восприятие будто зависло в ожидании. Мальчик совершенно потерял связь со своим физическим носителем и весь превратился в само стереозрение.
Из-под одинокого на пустынной площадке перед чистеньким домом, похожего на лесной кактус, куста высунулась мордочка хорошенького чёрно-белого котёнка с розовым носом. Единственное живое по плотноматериальным параметрам в этом мире существо среди замершего или брошенного города смотрело в упор, явно видело Мишку и испытывало некоторое неодобрение от самого факта чужого присутствия. На минуту даже показалось, что при наличии биологической оболочки у путешественника, кот не отказал бы себе в удовольствии оставить на ней свой автограф в виде глубокого следа от когтей.
Кто-то дёрнул зависшего над недовольным животным исследователя нового мира за щиколотку вверх, и мальчик удивлённо проснулся в своей кровати. Нехотя возвращаясь в оковы больного организма, он увидел сидящую у постели бабушку, которая гладила торчащую из-под одеяла ногу внука и приговаривала:
– Всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо. Иначе и быть не может.
Глава 22
Встреча с Сергеем Алексеевичем, который своей неестественной худобой, став высохшим, как будто обугленным, и отрешённым от усталости взглядом больше походил теперь на индийского йога, чем на нормального деревенского мужика, для обеих женщин – и для самой Евдокии, и для её матери – оказалась трогательной и символичной.
Чистенькие, отмытые и переодетые, женщины хлопотали по дому, выгоняя из него в свободное плавание энергии запустения и неухоженности. Похорошевшая, будто уже и отдохнувшая и помолодевшая, Евдокия с нежностью собирала в стирку раскиданные, как попало, закопчённые и просоленные потом футболки, рубашки, штаны, оттирала полы, полки, стулья. Рубина отмывала засохшую грязь в холодильнике и на плите. Он просто вернулся с тяжёлой работы по спасению лесов от огня, поздоровался и, стоя в дверях, вдыхая очистившийся от гари воздух с запахами подходящего теста, свежих щей и женщин в доме, попросил чистой воды:
– Очень хочется пить.
«Вот оно, счастье-то». Простая и своевременная, как всё гениальное, мысль пронзила всех своей безупречной чистотой и святостью: «Вот оно. Вместе мы. Готовы поддержать друг друга, помочь и любить. Слава тебе, Господи!».
Не от температуры перегревшейся земли, не от горячей духовки, не от хозяйственной суеты, а от раскрытых для близких сердец, в доме было тепло и комфортно душе. Трепетно каждый отнёсся к таким переменам, дав повод для радости тем, кто собой подпитал их прозрение.
* * *
В ближайшую субботу, как и было условлено, Кемеровы привезли к целительницам внука. Мишка уже начал есть, но этот факт мало радовал родных по причине появившихся новых обстоятельств: врачи, наконец, обнаружили у мальчика запущенную форму вялотекущего воспаления лёгких. Измученное болезнью худенькое тельце с торчащими рёбрами хозяин его не щадил и продолжал разрушать скрытым от родственников самобичеванием, о существовании которого знали только смотрящие сверху. Развивающийся медленно вирус чувствовал себя всё уверенней, адаптируясь, приспосабливаясь к различным по частоте, меняющимся вокруг него, по-своему растущим, желающим его устранения, энергиям любящих людей. Мишка иногда посматривал на происходящие в собственных легких баталии между материей мысли молящих о его здоровье Вселенную родственников и притянутым, запущенным собственным неумелым раскаянием, пожирателем генной информации целостности и защищённости в структуре организма любой биологической клетки, что изначально задумана вечной, неуязвимой, с программой постоянного поддержания жизни и здоровья, дарованной Высшим.
– Что-нибудь предпринять, о, Великий Хором?
– Считаю обязательным наше вмешательство.
– Помочь создать восстанавливающее поле?
– В данном случае, это бесполезно. Нужно блокировать мозг, чтобы убрать память далёкого прошлого. Сейчас, в видимых нами условиях, ему не справиться с правильной оценкой этой информации. Надо подождать, пока созреет тело, когда будут приобретены знания и навыки по управлению собой в новых генетических условиях. Иначе нам так и придётся вкачивать в этот организм энергию жизни наперекор выбору, сделанному им самим.
– Но, вернувшись сюда, он правильно всё поймёт, и будет благодарен за эту поддержку!
– И будет расплачиваться с тобой миллион земных лет, отклоняясь от собственного пути?! Зачем тебе это, Ген? Хотя… Как Ингибитор, ты можешь и так поступить. Моё мнение: вы с Телом можете перекрыть память ребёнку через Кирун и просто смотреть далее за его состоянием. Если вам ближе путь постоянной принудительной трансляции энергии жизни… Ваше право. Решайте.
– Не смею идти вопреки твоей мудрости, Друг и Учитель Светлейших! Мы сделаем так, как советуешь ты.
Евдокия почувствовала сильный толчок по затылку и настроилась на выявление его природы, когда, очевидно, энергии Гена сформировали требование положить на плечи мальчика руки. Она, немедленно обратилась к Мишке, безразлично взирающему с открытыми и не по-детски серьёзными глазами внутрь себя самого: – Подойди поближе, дружок!
Мальчик, не двигаясь с места, только перевёл на неё взгляд, красноречиво выражающий отказ выполнить просьбу.
Тогда, требовательно глядя на Кемеровых, она попросила:
– Посадите его вот здесь, на этот стул, передо мной.
Ладоням стало больно от пульсирующей, жаркой и плотной энергии, стремящейся прорвать блокаду нежелательных Высшим полей. Прошло минут десять-пятнадцать. Мишка, ощущающий глубокое, приятное тепло, дающее состояние захватывающего, головокружительного полёта, наслаждался идущим на него потоком, вдавившись в старинный, добротный, глубокий, дубовый стул. Цыганка, сообразив, что дочь лучше оставить наедине с маленьким подопечным, увела из дома на улицу, впавших в благостное, доверчивое состояние, Лауру Сергеевну и Виктора Владимировича. Руки Евдокии продолжали излучать транслируемую на неё Высшими волну, которая стала прохладнее и нежнее.
Тел попросил Кирун коснуться ладонями затылка мальчика. Энергия стала причинять Мишке дискомфорт, но он, завороженный и расслабленный, уже так хотел спать, что для выражения неудовольствия просто не было сил.
Фея продолжала держать уставшие, ноющие от процесса резкой адаптации к новой частоте идущего света, руки рядом с головой выдающегося своим уникальным опытом Духа, ценного более многих других для Отдела Коррекции Судеб Небесной Канцелярии, обременённого Высокой задачей, ребёнка.
В черепе его, то ли повысилось давление, то ли произошло качественное изменение материи мозга. Болезненный переход к этому результату дал свой эффект: в характер вошла стихия рационального оптимизма. А может, она и была там всегда, но по причине некоторой рассеянности и незрелости биологического носителя, не имела возможности ранее достойно проявиться.
Позже, сладко выспавшегося в постели хозяйки дома, Мишку отвели в жарко натопленную баню, где под присмотром цыганки около часа ему пришлось пить чай, потеть и вдыхать насыщенный мятой, зверобоем, ромашкой и шишками хмеля горячий, целительный воздух.
* * *
Пожары закончились, оставив напоминанием о себе чёрные обгоревшие участки леса с дымящимися кочками, продолжающими тлеть из-за высокой температуры глубоко залегающего под ними торфа, чувствительного, прежде всего к рекомендациям Воли Природы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Ольга Ивановна, устав тащить энергетичного ментального тяжеловеса на таящих запасах своей преимущественно эфирно-астральной конструкции, действительно читала «Отче наш», перейдя к более высоким методам воздействия на ситуацию.
Потом, слушая рассказ старой девы о попытках влияния на сильного человека, Евдокия будет искренне смеяться и говорить: «Сразу видно отсутствие должного опыта! Дорогая Ольга Ивановна! Мужика сзади подталкивать надо, шилом в мягкое место! Под уздцы ты его далеко не уведёшь! Он же, как баран упрямый! Напрямую, да спереди подходить нельзя! Обязательно заартачится. На него так можно всю энергию потратить, а толку будет – чуть. С мальчишками только стратегией и тактикой справиться можно! Только премудростями.»
«Теоретик!», – Тел, милосердствуя, сам отведёт от греха подальше очередную охотницу за благообразием и интеллигентностью, как за артефактами цивилизации в суровой реальности деревенского быта, от стремящегося к святости лесничего, тем самым, давая своей подопечной время для отдыха и восстановления сил.
Пока же, истратившая почти весь запас эфирной энергии, которая в большом количестве была набрана во время пожаров, Ольга Ивановна почувствовала неожиданно появившуюся подпитку от идущей последней в паре, за мужем, Лауры Сергеевны.
Богомолица повернулась к женщине и поняла, что, не смотря на истощившийся энергетический потенциал обеих сторон, обременённая физическим телом структура человека женского пола её прекрасно видит. Несколько растерявшись, висящая в воздухе, решила поздороваться. Лаура посерела от страха и стала похожа на каменное изваяние. Благо, что вовремя в чувство её привёл зовущий возглас мужа:
– Ау! Евдокия! Евдокия, подождите, мы к вам!
Слабо удивившаяся «неожиданной» встрече в лесу, целительница выслушала от Кемеровых просьбу о помощи внуку и пригорюнилась. Трудно, так трудно сделать выбор в чью-либо сторону! Рубина удивлённо наблюдала замешательство дочери. Потом, уже в деревне, она добьётся признания:
– Да, запретили мне заниматься этим, мама!
– Кто это тебе может запретить?
– Могут некоторые.
В лесу же, стоя рядом с Кемеровыми, ожидающими ответа, на болотных кочках, глядя в большие, просветлевшие в муке душевной глаза, цыганка взяла на себя тяжкий труд:
– Привозите! Вылечим.
Лаура почувствовала, как затряслись в истерике губы, отвернулась, спрятала поток хлынувших слёз. Виктор Владимирович ощутил последствием душевного перенапряжения противную пустоту вынужденного собственного бездействия в очередном ожидании.
Все вместе дошли до дороги. Супруги отвезли до относительно цивилизованного деревенского дома обеих, несколько одичавших в лесу, загадочных женщин, узнав заодно точное место их жительства. Кемеровы договорились о времени встречи и, с удовольствием напившись в гостеприимном доме крепкого чаю с целебными травами, повеселевшие душой, отправились в обратную дорогу.
* * *
В полудремотном состоянии Мишка путешествовал по параллельным мирам. Он просто знал, что эти миры существуют, был уверен в их абсолютной реальности, но вот способность в них проникать, себе объяснить не мог. Да и особенных усилий к такого рода изысканиям мальчик прикладывать не стал. Для беспрепятственного скольжения над бесконечным многообразием непривычных современному человеческому глазу форм достаточно было просто допустить такую возможность сознанию. В основной массе своей пространства, в которые погружалось свободное от тяжёлого физического тела сознание, были прекрасны. Мишка с удовольствием, почти с восторгом, наблюдал сверху, с высоты птичьего полёта разворачивающиеся перспективы. Ему особенно импонировали лиловые по преимущественному перевесу тонов леса и долины, в дивную плавную архитектуру которых гармонично вписывались высокие и светлые, будто воздушные, похожие на величественные дворцы, искусно выполненные, изысканные строения. Людей там почему-то не было видно. Однако открывающиеся картины ощущались совершенно живыми и вдохновлёнными. Захватывало ощущение гармонии и бесконечности. Свобода казалась естественным состоянием. Красота была достойным выражением совершенства в существующей объективно реальности. Казалось, не хватало совсем чуть-чуть до полного слияния с тем, что может быть названо Вечным Счастьем.
Мишка отвлёкся от созерцания и озадачился попыткой обнаружить координаты этого мира. Движение стало плохо поддаваться контролю, сознание зависло над высокой, похожей на сказочный замок из белого камня и сторожевую башню одновременно, резко поднимающейся вверх над низенькими домами, с острой пикой, венчающей верхний этаж, загадочной постройкой.
Будто обиженная на отвлекшееся внимание, картина стала менее чёткой и почти неестественной. Мальчик сконцентрировался на восприятии видимого, собрался и откинул мысль о местоположении во вселенной этого мира. Пространство снова приобрело чёткие очертания предметов, а наблюдатель его – возможность скользить в любую выбранную сторону. Просмотрев со всех сторон выдающееся формой сооружение, Мишка собрался было пуститься дальше в свободный полёт, но что-то помешало такому решению, и он двинулся вниз, ближе к одноэтажным постройкам.
У самой поверхности, которую привычно было бы назвать землёй, но что-то удерживало от такого однозначного утверждения, над дорожками, покрытыми гравием, восприятие будто зависло в ожидании. Мальчик совершенно потерял связь со своим физическим носителем и весь превратился в само стереозрение.
Из-под одинокого на пустынной площадке перед чистеньким домом, похожего на лесной кактус, куста высунулась мордочка хорошенького чёрно-белого котёнка с розовым носом. Единственное живое по плотноматериальным параметрам в этом мире существо среди замершего или брошенного города смотрело в упор, явно видело Мишку и испытывало некоторое неодобрение от самого факта чужого присутствия. На минуту даже показалось, что при наличии биологической оболочки у путешественника, кот не отказал бы себе в удовольствии оставить на ней свой автограф в виде глубокого следа от когтей.
Кто-то дёрнул зависшего над недовольным животным исследователя нового мира за щиколотку вверх, и мальчик удивлённо проснулся в своей кровати. Нехотя возвращаясь в оковы больного организма, он увидел сидящую у постели бабушку, которая гладила торчащую из-под одеяла ногу внука и приговаривала:
– Всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо. Иначе и быть не может.
Глава 22
Встреча с Сергеем Алексеевичем, который своей неестественной худобой, став высохшим, как будто обугленным, и отрешённым от усталости взглядом больше походил теперь на индийского йога, чем на нормального деревенского мужика, для обеих женщин – и для самой Евдокии, и для её матери – оказалась трогательной и символичной.
Чистенькие, отмытые и переодетые, женщины хлопотали по дому, выгоняя из него в свободное плавание энергии запустения и неухоженности. Похорошевшая, будто уже и отдохнувшая и помолодевшая, Евдокия с нежностью собирала в стирку раскиданные, как попало, закопчённые и просоленные потом футболки, рубашки, штаны, оттирала полы, полки, стулья. Рубина отмывала засохшую грязь в холодильнике и на плите. Он просто вернулся с тяжёлой работы по спасению лесов от огня, поздоровался и, стоя в дверях, вдыхая очистившийся от гари воздух с запахами подходящего теста, свежих щей и женщин в доме, попросил чистой воды:
– Очень хочется пить.
«Вот оно, счастье-то». Простая и своевременная, как всё гениальное, мысль пронзила всех своей безупречной чистотой и святостью: «Вот оно. Вместе мы. Готовы поддержать друг друга, помочь и любить. Слава тебе, Господи!».
Не от температуры перегревшейся земли, не от горячей духовки, не от хозяйственной суеты, а от раскрытых для близких сердец, в доме было тепло и комфортно душе. Трепетно каждый отнёсся к таким переменам, дав повод для радости тем, кто собой подпитал их прозрение.
* * *
В ближайшую субботу, как и было условлено, Кемеровы привезли к целительницам внука. Мишка уже начал есть, но этот факт мало радовал родных по причине появившихся новых обстоятельств: врачи, наконец, обнаружили у мальчика запущенную форму вялотекущего воспаления лёгких. Измученное болезнью худенькое тельце с торчащими рёбрами хозяин его не щадил и продолжал разрушать скрытым от родственников самобичеванием, о существовании которого знали только смотрящие сверху. Развивающийся медленно вирус чувствовал себя всё уверенней, адаптируясь, приспосабливаясь к различным по частоте, меняющимся вокруг него, по-своему растущим, желающим его устранения, энергиям любящих людей. Мишка иногда посматривал на происходящие в собственных легких баталии между материей мысли молящих о его здоровье Вселенную родственников и притянутым, запущенным собственным неумелым раскаянием, пожирателем генной информации целостности и защищённости в структуре организма любой биологической клетки, что изначально задумана вечной, неуязвимой, с программой постоянного поддержания жизни и здоровья, дарованной Высшим.
– Что-нибудь предпринять, о, Великий Хором?
– Считаю обязательным наше вмешательство.
– Помочь создать восстанавливающее поле?
– В данном случае, это бесполезно. Нужно блокировать мозг, чтобы убрать память далёкого прошлого. Сейчас, в видимых нами условиях, ему не справиться с правильной оценкой этой информации. Надо подождать, пока созреет тело, когда будут приобретены знания и навыки по управлению собой в новых генетических условиях. Иначе нам так и придётся вкачивать в этот организм энергию жизни наперекор выбору, сделанному им самим.
– Но, вернувшись сюда, он правильно всё поймёт, и будет благодарен за эту поддержку!
– И будет расплачиваться с тобой миллион земных лет, отклоняясь от собственного пути?! Зачем тебе это, Ген? Хотя… Как Ингибитор, ты можешь и так поступить. Моё мнение: вы с Телом можете перекрыть память ребёнку через Кирун и просто смотреть далее за его состоянием. Если вам ближе путь постоянной принудительной трансляции энергии жизни… Ваше право. Решайте.
– Не смею идти вопреки твоей мудрости, Друг и Учитель Светлейших! Мы сделаем так, как советуешь ты.
Евдокия почувствовала сильный толчок по затылку и настроилась на выявление его природы, когда, очевидно, энергии Гена сформировали требование положить на плечи мальчика руки. Она, немедленно обратилась к Мишке, безразлично взирающему с открытыми и не по-детски серьёзными глазами внутрь себя самого: – Подойди поближе, дружок!
Мальчик, не двигаясь с места, только перевёл на неё взгляд, красноречиво выражающий отказ выполнить просьбу.
Тогда, требовательно глядя на Кемеровых, она попросила:
– Посадите его вот здесь, на этот стул, передо мной.
Ладоням стало больно от пульсирующей, жаркой и плотной энергии, стремящейся прорвать блокаду нежелательных Высшим полей. Прошло минут десять-пятнадцать. Мишка, ощущающий глубокое, приятное тепло, дающее состояние захватывающего, головокружительного полёта, наслаждался идущим на него потоком, вдавившись в старинный, добротный, глубокий, дубовый стул. Цыганка, сообразив, что дочь лучше оставить наедине с маленьким подопечным, увела из дома на улицу, впавших в благостное, доверчивое состояние, Лауру Сергеевну и Виктора Владимировича. Руки Евдокии продолжали излучать транслируемую на неё Высшими волну, которая стала прохладнее и нежнее.
Тел попросил Кирун коснуться ладонями затылка мальчика. Энергия стала причинять Мишке дискомфорт, но он, завороженный и расслабленный, уже так хотел спать, что для выражения неудовольствия просто не было сил.
Фея продолжала держать уставшие, ноющие от процесса резкой адаптации к новой частоте идущего света, руки рядом с головой выдающегося своим уникальным опытом Духа, ценного более многих других для Отдела Коррекции Судеб Небесной Канцелярии, обременённого Высокой задачей, ребёнка.
В черепе его, то ли повысилось давление, то ли произошло качественное изменение материи мозга. Болезненный переход к этому результату дал свой эффект: в характер вошла стихия рационального оптимизма. А может, она и была там всегда, но по причине некоторой рассеянности и незрелости биологического носителя, не имела возможности ранее достойно проявиться.
Позже, сладко выспавшегося в постели хозяйки дома, Мишку отвели в жарко натопленную баню, где под присмотром цыганки около часа ему пришлось пить чай, потеть и вдыхать насыщенный мятой, зверобоем, ромашкой и шишками хмеля горячий, целительный воздух.
* * *
Пожары закончились, оставив напоминанием о себе чёрные обгоревшие участки леса с дымящимися кочками, продолжающими тлеть из-за высокой температуры глубоко залегающего под ними торфа, чувствительного, прежде всего к рекомендациям Воли Природы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51