А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Слишком долго просидев на цепи под палубой, черпальщик сам превратился в дерево, тем закончив свои срок. Заменить его было некем. «Дракон» спокойно отдыхал у пристани. Его кормчего, ближайшего помощника ярла, всецело поглощали трудности войны с биармами. В дальнейшем, угнетенный мыслью об уколе стрелой, Эстольд совсем забыл об отупевшем траллсе.
Черпальщик припрятал нож, зачем – он не знал. Он поглаживал лезвие, лизал железо. Холод металла и острота клинка напоминали не сознанию, а пальцам и рукам о свойствах ножа.
Во время стоянки у причала никто не пользовался неудобной черпальней под низкой палубой. Черпальщик мог бы вырезать вбитый в киль крюк, державший цепь на ноге, и скользнуть через борт с надеждой на успех.
Так он поступил бы десять лет тому назад, быть может – и пять лет. Ныне для прихода такой мысли было слишком поздно. Он захотел проникнуть сквозь днище драккара. Когда и как он решился, он не знал. Вода в черпальне мешала работать, он выздоровел и вовремя выбрасывал жидкость за борт и ковырял жесткое дубовое дерево.
Сидя на корточках, черпальщик что-то бормотал, усердно сопя. В тихих, как гуденье шмеля, звуках голоса превращенного в зверя человека вряд ли кто смог бы уловить ритмы песен белой красавицы Гильдис.
Он точил днище «Дракона» с инстинктом мыши, которая грызет половицу без особого расчета, но умеет приспособить сечение отверстия для своего тела. Когда ему казалось, что кто-нибудь может заглянуть под палубу, он прятал нож и замирал, скорченный и бесформенный кусок, не как человек, а как та же мышь, почуявшая запах кошки.
И все же не совсем мышь… Чтобы пройти, он нуждался в круглой дыре и долбил не сплошь, а канавкой, пытаясь описать окружность. Он узнавал глубину пальцем и точил древесину везде на одинаковую глубину. Потом он толкнет дерево и выскочит целиком, щель для него не годилась. И чем дальше он вырвется от драккара, тем лучше. Потому он протачивал не бок, а самый низ днища. Мешало толстое бревно киля и, завершая окружность, он дважды прорезал его.
Мелкие кусочки дерева и труха попадали в черпальню. Переполнявшая черпальню вода разливалась, мешала работать. Он опорожнял черпальню. О том, что кругом драккара вода, он не знал.
Из «Дракона» выбрасывали каменный балласт, и драккар поднимался. Затем он ушел глубоко в воду под тяжестью добычи. Черпальня быстро переполнялась и отрывала черпальщика от его дела. Добычи было очень много, траллс сидел в темноте, и ему оставили столько места, чтобы он мог размахнуться черпалом.
Когда драккары принимают нагрузку больше обычной, черпальни быстро переполняются. Самое хорошее и просмоленное дерево нуждается во времени для набухания. Эстольд заметил, что оба черпальщика, и на корме и на носу «Дракона», работают одинаково хорошо.

Глава седьмая
1
Готовые к бою лучники и пращники, цепко держась ногами, стояли на палубах драккаров и на румах между гребцами.
Еще поднимали якоря и не успели освободить заброшенные на пристань причальные канаты из китовых ремней, а уже надвигались поморянские латники, – их Оттар насчитал до пятидесяти, – и спешили бездоспешные воины с дощатыми щитами.
Со звуком первых ударов кормчих в бронзовые диски в драккары и с драккаров полетели стрелы. Помня об отравленных стрелах, кормчие избегали никчемного состязания в меткости и спешили отвернуть от материкового берега. Вестфольдинги владели водой, на речных островах ниже пристани не было засад. Бессильные стрелы уже лишь на излете достигали «Дракона», отошедшего последним.
Предстоял долгий путь по пустынному Гандвику и кругом северной оконечности земли фиордов. Викинги надолго спускали тетивы ненужных луков и прятали в колчаны неразбросанные стрелы. Пращники складывали в сумки ядра из обожженной глины. Несколько одиночек, особенно сильных и жадных до боя, еще крутили над головами ремни и следили за полетом сорвавшегося в цель тяжелого яблока.
И биармы, как видно, были не сыты. Они преследовали драккары по берегу, мечтая поймать миг, когда струя поднесет поближе какую-нибудь черную звериноголовую вонючую лодью. Удаляясь, пылал погребальный костер. Огню хватит еще на полдня дерева от разрушенных поморянских домов.
Оттар определял в восемь или в девять сотен число вышедших на берег биармов, как он привык называть население устья Вин-о. Они сумели защитить себя.
Ярл помнил каждый день и каждый свой шаг с того мига, когда Гандвик открыл ему землю. Дней было немного, около тридцати, но он прожил их долго-долго. Длинные дни, каждый стоил десяти, как каждый вестфольдинг стоит десяти воинов любого другого племени. Быть может, кроме этого…
Хотя эти дни были так длинны, он, свободный ярл Нидароса, король открытых морей, не сумел, не успел найти у биармов нужное ему место, то, овладев которым, вестфольдинг ломает спину любого племени. Он, Оттар, покидал удобное для Нового Нидароса устье Вин-о лишь из-за того, что не нашел этого места. Оно есть у каждого, в это Оттар будет верить всегда. И эти люди должны чего-то бояться. Их страх перед смертью недостаточен – так и только так Оттар умел понять встреченное неслыханное упорство сопротивления. Пришлось уйти… Они слишком сильны для него.
Биармы провожали драккары. На берегу Оттар насчитал уже больше тысячи воинов. Они еще ждут от него чего-то. Все ли здесь? Нет, они, наверное, прячут в своем лесу запас боевой силы.
Их можно побеждать в бою, и он побеждал их, он истреблял их, в каждой стычке он заставлял их отступать, они всегда убегали перед силой вестфольдингов. И все же это они оказались сильными. Он ушел. Поле осталось за ними. Пусты победы, после которых победитель отступает и отказывается от своего замысла.
Ни настоящий воин, ни настоящий купец не лгут сами себе, Оттар был честен с собой. Гнездо короля викингов не будет свито на берегу Гандвика. Оттар думал: он мог бы начать иначе, не пустить призрак страха, не стремиться стать господином и властителем с первого шага. Протянуть руку дружбы, искать союзников… Быть может, быть может…
По рассказам греков и арабов, люди жарких стран Юга владеют искусством приручить таких свирепых и сильных зверей, каких нет в странах зимнего льда. Говорят, чем сильнее зверь, тем легче его приручить, лев скорее и надежнее, чем тигр, смягчается дружбой человека. Слон делается другом, дикий кот – никогда. Это правда, можно приручить медведя, но не хорька.
Начав иначе, Оттар сумел бы, он был уверен теперь, стать другом биармов. А где оказались бы данники и траллсы для создания богатств Нового Нидароса? На что было бы вербовать и содержать викингов и строить драккары для осуществления великих замыслов? Что думать о пустом. Невозможное не существует.
И все же ярл не мог забыть и не забудет своей радости при первом виде богатых берегов, открытых его волей и его разумом. Какие были минуты! Он не забудет горечи поражения, он поборет ее и извлечет уроки – так он говорил себе.
2
Проток расширялся, дым погребального костра, стелющийся над лесами, остался далеко позади. Под ногами ярла «Дракон» дрогнул, и Оттар вернулся к действительности.
Он не успел сделать четырех шагов, отделявших его от края короткой носовой палубы, как гребцы уже бросили весла и вскочили с румов. Вода ворвалась с носа драккара. «Дракон» сразу осел – он был тяжело нагружен добычей.
Течь была настолько яростной, что следовало думать лишь о собственном спасении. «Акулы» и «Орел» развернулись с чудесной скоростью, свойственной драккарам вестфольдингов, и возвращались к гибнущему «Дракону». Ни кормчий Эстольд, ни Оттар не потеряли присутствия духа. Не сговариваясь, они отдавали одни и те же приказания.
Обе «Акулы» одновременно пристали к бортам «Дракона». Викинги вцепились абордажными баграми в борта тонущего драккара. Но вода вливалась уже и снаружи в весельные дыры лучшего драккара Нидароса.
Викинги «Дракона», исполняя приказы ярла и Эстольда, перескакивали на «Акулы» и налегали на обратные борта, чтобы весом своих тел уравновесить тяжесть, которая могла перевернуть «Акулы».
«Орел» подошел кормой и бросил петли. Оттар сам надел их на обгорелую шею чудовища. И все же «Дракон» погружался. Если бы подхватить и корму, зацепить хвост. Но «Волк» или «Змей», которые могли бы спасти своего младшего брата, охраняли воды далекого Гологаланда!
На кормовой палубе Эстольд одиноко держался за правило руля. Река утопила его выше колен. Тяжесть «Дракона» побеждала усилия «Акул» и «Орла».
– Уходи! – приказал ярл кормчему.
Добычи было слишком много, «Дракон» принял все железо, взятое в городке. И сало, и бочки меда, и вяленое мясо, и меха, которые сейчас напитывались водой…
Оттар не хотел терять лучшего кормчего фиордов. Он опять крикнул Эстольду, напоминая клятву:
– Повиновение ярлу! Уходи на «Черную», Эстольд!
Изогнутый хвост «Дракона» скрылся, вода достигла пояса кормчего. Над поверхностью мутной воды оставались правило руля и бронзовый диск перед кормчим. Эстольду некуда было уходить.
С «Черной Акулы» метнули ременную петлю. Эстольд надел ее вокруг груди, сделал шаг, другой и исчез в реке. Его, задыхающегося, вытащили на корму «Черной Акулы».
Борьба за «Дракон» продолжалась. Течение увлекало три драккара, вцепившиеся в четвертого, на стрежень реки, ближе к крутому правому берегу. Никто не обращал внимания на биармов, а они скоплялись. Дальше и ниже стрежень бил к яру материка.
Если бы удалось вытащить «Дракон» на мель! Но кормчий «Орла» не знал дна чужой реки. Эйнару была нужна не предательская, сосущая, илисто-топкая мель речного устья, а твердая, песчано-галечная. Промеры с носа «Орла» говорили о слишком большой глубине для того, чтобы попытаться разгрузить «Дракон» под водой и потом заставить его всплыть.
Весь под водой, «Дракон» держался лишь усилиями обеих «Акул» и «Орла». Нос тяжело груженного «Орла» задрался высоко над водой, будто бы «Орел», как гусь, хотел взять разбег и взлететь. На драккаре перебрасывали добычу на нос, разгружая корму. Одновременно «Орел» греб. Вся надежда возлагалась лишь на Эйнара, который искал мель и не находил ее.
На «Драконе» оставался один ярл. Он переговаривался с Эйнаром. Не выброситься ли на правый берег и отогнать биармов? Правый берег был крутым, под ним глубоко. «Орел» не мог вытащить на него «Дракона». Сам «Орел» мог перевернуться при такой попытке.
Слева лежали топкие, грязные берега. Все же, борясь с отливным течением устья, «Орел» тащил влево.
Все драккары были слишком перегружены, слишком. Низкие и длинные «Акулы» медленно кренились. Веса викингов, которые надавили на противоположные борта, было недостаточно, чтобы уравновесить мертвую тяжесть «Дракона».
Река неумолимо приближалась к весельным дырам в борте «Синей Акулы». Достаточно «Синей» еще немного увеличить свой крен, и вода начнет вливаться в нее. Нагрузка на борт «Черной Акулы» сразу увеличится, и обе станут тонуть. Не вместе, а вслед за «Драконом».
Одной рукой Оттар держался за канат, которым «Орел» поддерживал над водой голову «Дракона», а другой опирался на шею. Медлить еще – потерять и «Акул».
– На «Акулах» – слушай! – громко предупредил ярл. – На баграх – слушай! Все вместе на баграх – опускай! Раз! Еще раз! Сразу все! Опускай!
Люди моря, викинги понимали ярла и перехватывали багры с совершенным единством.
Больше не было видно ни правила руля, ни диска на погрузившейся корме «Дракона». Оттар чувствовал, как под его ногами палуба круто перекосилась к корме. «Акулы» выпрямлялись.
Быть может, удастся найти мель и вытащить «Дракон»? Биармы не дадут поднять его. Стрелы, стрелы и стрелы, днем и ночью, – с отравленной костью на дереве… Оттар отогнал мелькнувшую на миг мысль. Как Эстольд, он продел под мышки, поверх тяжелых боевых лат, поданную с «Орла» ременную петлю. Вода входила под поножи, в латные сапоги, под кирасу на груди. Оттар не чувствовал холода.
– Все на баграх, – командовал ярл, – сразу! Слушай! На «Орле» – канат, на «Акулах» – багры!..
«Дракон» должен уйти сразу, он перевернет того, кто опоздает.
– Канат – руби! Багры – бросай!
Черная, обгорелая голова чудовища – все, что еще оставалось от «Дракона», – исчезла, как если бы река рванула к себе драккар. Так ярл ощутил исчезновение опоры под ногами. Он повис рядом с рулем «Орла». Через мгновение его выхватили на палубу.
Он был горд собой – он, ярл Нидароса Оттар, сын Рекина, внук Гундера, вышел из борьбы победителем. Разве не он сделал все для спасения «Дракона» и разве не он сумел не погубить вместе с «Драконом» и «Акул» неразумной жадностью? Оттар был уверен, что любой ярл, какой-нибудь Мезанг, Зигфрид Неуязвимый, Гангуар Молчальник, Гольдульф, Балдер Большой Топор или Скат вцепились бы в свое гибнущее достояние и потонули бы вместе с ним… Так же, как каждый из них погубил бы и викингов и себя, безнадежно, с тупым упрямством цепляясь за богатую, но слишком хорошо защищенную землю биармов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов