И знаете, мне и сейчас так кажется.
— Вам больше не хочется спасать цивилизацию?
— Что вы хотите этим сказать?
— С обогатительных фабрик непрестанно похищают уран, и мы не можем этого остановить. Пропавшего на сегодняшний день урана хватило бы для изготовления четырнадцати атомных бомб. Мы не знаем пока, как они это делают. И все другие разведуправления на сегодняшний день бессильны. Вся надежда на вас, Римо.
— Вот уж никогда бы не подумал, Смитти.
— Вся надежда на вас, — повторил Смит. — Мы собираемся внедрить вас на одну из фабрик.
— Смитти...
— Да?
— Если бы мне пришлось начинать сначала, я все равно спас бы ту девочку.
— Не сомневаюсь.
— Вы меня знаете.
— Именно поэтому я и заговорил с вами на эту тему. Остерегайтесь.
— Остерегаться — чего? Со мной все в порядке.
В трубке стало слышно, как Харолд В.Смит прокашлялся. Римо не сказал, что ему было бы любопытно взглянуть на вытянувшееся лицо Смита, если бы кадры с его участием пошли в эфир. Вот это было бы действительно интересно. А сейчас ему стало как-то не по себе. Он чувствовал себя так, словно нарушил данное слово, не оправдал доверия — доверия этого человека и целого народа.
— Хорошо, я буду осторожней, — наконец выдохнул Римо.
Он с силой всадил трубку в гнездо и, проломив дверцу, вышел из будки, осыпаемый осколками армированного стекла.
Со стороны могло показаться, что человека выбросило из будки взрывом. Именно такое впечатление создалось у полицейского, который с подозрением посмотрел на странного незнакомца, столь необычным образом вышедшего из телефонной будки. Однако по мере того как он смотрел на этого человека, его подозрения рассеивались и рассеялись совсем, когда тот сорвал с петель дверцу чьего-то автомобиля и, подобно мальчишке, пинающему консервную банку, дал по ней так, что она со звоном полетела по улице. Тут полицейский вспомнил о нарушении правил парковки на противоположной полосе и заспешил туда выписывать штрафные квитанции.
Глава третья
Харрисон Колдуэлл хорошо знал золото. Любой человек, верящий во что-то иное, кроме золота, казался ему идиотом. В кризисные времена люди были готовы платить за золото бумагой, землей и имуществом. Когда цена на золото ползла вверх, наступал черед компании “Колдуэлл и сыновья” — она начинала его продавать. Эта фирма, основанная еще в 1402 году, являлась ведущей мировой компанией по торговле золотом в слитках. Время было нервное. Бумажки назывались словом “деньги”, но это было скорее данью привычке. Со временем так называемые “деньги” стали стоить не больше, чем целлюлоза, из которой была сделана бумага. Пока это происходило постепенно, то именовалось инфляцией. Когда же процесс набрал скорость, его стали называть катастрофа.
Необходимость продавать золото за бумагу всегда раздражала и нервировала Колдуэллов. Они держали капиталы в бумажных деньгах, только пока цена на золото удерживалась высокой. Результатом такого долготерпения были две вещи, которых никогда не может быть слишком многоводной было золото; другой — черепа врагов на крепостной стене.
“Если ты повесил череп врага на стену своего замка, можешь следующую ночь спать спокойно”.
Колдуэллы вели дело в Северной и Южной Америке с шестнадцатого века, а собственно в Нью-Йорке — с 1701 года, и на протяжении двух с лишним столетий фирма владела все тем же фамильным участком земли у самого порта. Со временем эта маленькая улочка рядом с Уолл-стрит, в центре торгово-финансового района, будет стоить миллионы. В этом был свой расчет. Но Колдуэллы хорошо сознавали и то, что у земли есть свои недостатки. Земля стоит ровно столько, во что ее ценят люди, поэтому она представляет собой не более прочное вложение, нежели бумага. Что до собственности на землю, то ее в значительной степени определяет сила оружия. И никому еще не удавалось остановить нашествие глупым клочком бумаги под названием “акт”.
Одно только золото оставалось нетленной ценностью. Когда Колдуэллы лишились всего, что имели в Европе, они уехали, имея в своем активе одно лишь сознание того, что золото вечно, и предание о камне, который когда-нибудь заново откроет потомок их рода. И каждому первенцу в семье говорилось: “С золотом связаны первые и последние надежды в жизни человека. Если у тебя будет много золота, ты сможешь получить все, что пожелаешь”.
И вот теперь Харрисону Колдуэллу предстоит получить больше золота, чем кому-либо из его предков. Фотографии камня и расшифровка старинных алхимических формул были надежно спрятаны в его сейфе в “Нью-Йорк-Сити бэнк”. Мертвецы же молчат, как и подобает мертвецам. Хотя их черепа и не висели на стене его замка в целях устрашения врагов, их молчание так же надежно, как обет святого.
Для Харрисона Колдуэлла то был счастливый день. Сияющий от радости, он вышел из скромной конторы фирмы по торговле золотом в слитках под названием “Колдуэлл и сыновья” и прошел мимо застывших в благоговении секретарш, которые выстроились в линию до самой двери.
— Мистер Колдуэлл, — произносила каждая, и Харрисон кивал в ответ.
То тут, то там ему бросались в глаза цветок, неуместный на рабочем столе, или обкусанный ноготок, и, хотя он ни за что не сделает замечания провинившейся, в его представлении, девушке, но кому-нибудь из экспертов указать на это не преминет. И тогда секретарше будет сделано соответствующее замечание.
Ставки у его служащих были сравнительно невысоки, а требования к ним — точны и неизменны, и хотя любой советник по трудовым отношениям назвал бы это возвратом к каменному веку, компания “Колдуэлл и сыновья” славилась практически нулевой текучестью кадров, тогда как корпорации с “программами усовершенствования”, “обратной связью с работниками” и психологическим тестированием имели текучесть, которая наводила на мысль о турникете в метро.
В компании “Колдуэлл и сыновья” не было никаких конференций “обратной связи”, и служащие знали, почему: своим работодателям они не были товарищами, как не были и партнерами по бизнесу. Они были всего лишь служащими, а это означало, что им всегда будет своевременно выплачена зарплата, обеспечена непыльная работа, причем ритмичная, а не так, чтобы сегодня работать до умопомрачения, а назавтра сидеть сложа руки. По мере того как совершенствовались их рабочие навыки, им прибавляли жалование. В некотором смысле работа в “Колдуэлл и сыновья” давала уверенность в завтрашнем дне.
— Даже не знаю, как это и объяснить. Вы просто всегда знаете свое место. В этом есть какая-то загадка. Для того, чтобы понять, где ваше подлинное место по отношению к мистеру Колдуэллу, надо пообщаться с ним лично, — так говорил каждый без исключения новый работник компании.
А их “место” — место каждого, кто работал на “Колдуэлл и сыновья”, всегда было ниже мистера Колдуэлла. Он открыл величайший секрет: большинство людей на земле любят, когда над ними есть начальник. Да, уж кто-кто, а Колдуэллы знали, как править людьми.
Итак, в этот день, выйдя из своего кабинета, он поверг всех секретарш в изумление, когда положил руку на плечо одному из экспертов. Если бы они расслышали, что он сказал, то удивились бы еще больше. Но они услышали только громкий ответ эксперта:
— Вы уверены? Вы в этом уверены, мистер Колдуэлл?
Тут все увидели, как Харрисон Колдуэлл легонько кивнул. Не знай они его, они бы и не поняли, что это был кивок. Эксперт трижды повторил свой вопрос, и трижды ответом ему было едва заметное утвердительное движение головы.
Пробормотав: “До свидания, сэр”, эксперт на неверных ногах прошел к себе в кабинет. Он опустился в кресло, освободил стол от бумаг и придвинул на середину телефон. После этого он отдал распоряжение секретарше ни с кем его не соединять, если только не позвонит сам мистер Колдуэлл.
И он стал ждать, уставившись на телефон, а на лбу у него выступили капли пота. Ибо мистер Колдуэлл, известный своей сугубой консервативностью в консервативнейшем из видов бизнеса, только что сказал ему, что по его звонку компания должна будет тотчас же продать вдвое больше золота, чем у нее есть — или по крайней мере за нею числилось. Причем этот план надлежало осуществить одновременно в семи странах и на семи языках.
Харрисон Колдуэлл, напевая себе под нос, вышел из дверей конторы и сел в лимузин, скороговоркой продиктовав своему личному шоферу адрес в Гарлеме, где мало кто из белых отваживался появляться.
Для Харрисона Колдуэлла Гарлем был одним из самых безопасных мест на земле, ибо он хорошо знал жизнь негритянского гетто. Она не представляла для него ровным счетом никакой опасности; опасно там могло быть только тому, кто не носит пистолета или боится им воспользоваться. Во время уличных беспорядков шестидесятых годов, когда полыхали магазины и административные и жилые здания, несколько домов остались невредимыми. То не были дома, населенные неграми, — эти дома принадлежали мафии.
В то время как комментаторы по всей стране возлагали вину за беспорядки на лишения, расовое неравенство и прочие социальные болезни, Харрисон Колдуэлл и мафия знали с абсолютной точностью, в чем коренная причина происшедших разрушений. Это была очень человеческая по своей сути причина: просто зачинщики беспорядков были изначально уверены, что никто в них не будет стрелять, если только они не станут трогать магазинов, принадлежащих мафии.
Здесь все было тихо и мирно, как на Пятой авеню. Так же тихо и мирно было всегда и на складе Харрисона Колдуэлла. То был бастион, которому не страшны ни уличные волнения, ни пожары, ни времена анархии. И тем не менее Харрисон Колдуэлл принял меры предосторожности и приказал, чтобы все, что поступает на склад, доставлялось в огромных бочках — таких больших, что сдвинуть их с места можно было только краном. И поскольку теперь ничего нельзя было стянуть и уволочь, ему был не страшен даже этот неблагополучный в криминальном отношении район.
В полдень он вошел в складское помещение и проследовал в застекленную будку, возвышающуюся над цехом. Внизу бурлили чаны с расплавленным свинцом и серой. Он посмотрел на часы. Скоро должны прибыть грузовики, подумал он. Пора произвести последнюю проверку. По его просьбе у каждой двери был выставлен охранник с автоматом — их одолжил Колдуэллу один местный гангстер. С улицы послышался рокот моторов грузовых автомашин, они кашлянули в последний раз и умолкли. Охранники проверили оружие и вопросительно посмотрели на стеклянную будку. Колдуэлл знаком велел им пропустить грузовики. Тяжелые железные ворота склада со скрежетом отворились, в здание въехали три грузовика и остановились у гигантских подъемников. Оттуда сейчас же опустились металлические клешни и стали одну за другой выуживать из кузовов выкрашенные желтой краской бочки с черными крестами, предупреждавшими о радиационной опасности, и осторожно, дабы не расплескать содержимого, ставить бочки на землю. Больше всего Харрисона Колдуэлла радовал не аккуратный, заведомо определенный порядок, в каком расставлялись эти бочки, и не дружные действия складского персонала, а то, что грузовики прибыли точно по графику. Ибо ему понадобились многие месяцы, чтобы собрать весь этот материал, по крупицам наскрести сырье, которое теперь занимало целых три грузовика. Сейчас Харрисон Колдуэлл с восторгом следил, как сводятся воедино месяцы кропотливого труда, чтобы в назначенный момент и в строго определенных пропорциях влиться в кипящие чаны со свинцом и серой. Он становился свидетелем собственного превращения в самого богатого человека на свете. Наблюдая за тем, как выгружают из грузовиков тот единственный материал, которого недоставало алхимикам Средневековья, он чувствовал себя так, словно ему аплодируют, снизойдя со своего королевского величия, все его предки. Они оказались правы — из свинца и ртути можно получить золото. Единственное, что оставалось сделать, — это добавить ингредиент, указанный на камне, — то вещество, которое было исключительной редкостью тогда и в изобилии имеется сегодня. Чтобы выковать себе будущее с помощью философского камня, Колдуэллам не хватило лишь урана. В конечном счете к этому камню и разгадке тайны его привела именно история семьи Колдуэллов.
Как там говорится? “Кто владеет золотом, тот владеет душой всего мира”. Харрисону Колдуэллу было мало дела до души мира, его волновали более реальные ценности.
Он лично руководил загрузкой урана в чан, следя, чтобы не перелить выше черты, которую своей рукой наметил на стенке емкости. Харрисон Колдуэлл взял формулу, начертанную на камне, который покоился на дне Атлантики, и помножил все показатели на двадцать тысяч. Соотношение получилось астрономическое. То, что в формуле древних алхимиков имело величину мышиного волоска, теперь превратилось в пять тонн урана. Весовая доля свинца составляла семьдесят три и восемь десятых, сера же выполняла всего лишь роль катализатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Вам больше не хочется спасать цивилизацию?
— Что вы хотите этим сказать?
— С обогатительных фабрик непрестанно похищают уран, и мы не можем этого остановить. Пропавшего на сегодняшний день урана хватило бы для изготовления четырнадцати атомных бомб. Мы не знаем пока, как они это делают. И все другие разведуправления на сегодняшний день бессильны. Вся надежда на вас, Римо.
— Вот уж никогда бы не подумал, Смитти.
— Вся надежда на вас, — повторил Смит. — Мы собираемся внедрить вас на одну из фабрик.
— Смитти...
— Да?
— Если бы мне пришлось начинать сначала, я все равно спас бы ту девочку.
— Не сомневаюсь.
— Вы меня знаете.
— Именно поэтому я и заговорил с вами на эту тему. Остерегайтесь.
— Остерегаться — чего? Со мной все в порядке.
В трубке стало слышно, как Харолд В.Смит прокашлялся. Римо не сказал, что ему было бы любопытно взглянуть на вытянувшееся лицо Смита, если бы кадры с его участием пошли в эфир. Вот это было бы действительно интересно. А сейчас ему стало как-то не по себе. Он чувствовал себя так, словно нарушил данное слово, не оправдал доверия — доверия этого человека и целого народа.
— Хорошо, я буду осторожней, — наконец выдохнул Римо.
Он с силой всадил трубку в гнездо и, проломив дверцу, вышел из будки, осыпаемый осколками армированного стекла.
Со стороны могло показаться, что человека выбросило из будки взрывом. Именно такое впечатление создалось у полицейского, который с подозрением посмотрел на странного незнакомца, столь необычным образом вышедшего из телефонной будки. Однако по мере того как он смотрел на этого человека, его подозрения рассеивались и рассеялись совсем, когда тот сорвал с петель дверцу чьего-то автомобиля и, подобно мальчишке, пинающему консервную банку, дал по ней так, что она со звоном полетела по улице. Тут полицейский вспомнил о нарушении правил парковки на противоположной полосе и заспешил туда выписывать штрафные квитанции.
Глава третья
Харрисон Колдуэлл хорошо знал золото. Любой человек, верящий во что-то иное, кроме золота, казался ему идиотом. В кризисные времена люди были готовы платить за золото бумагой, землей и имуществом. Когда цена на золото ползла вверх, наступал черед компании “Колдуэлл и сыновья” — она начинала его продавать. Эта фирма, основанная еще в 1402 году, являлась ведущей мировой компанией по торговле золотом в слитках. Время было нервное. Бумажки назывались словом “деньги”, но это было скорее данью привычке. Со временем так называемые “деньги” стали стоить не больше, чем целлюлоза, из которой была сделана бумага. Пока это происходило постепенно, то именовалось инфляцией. Когда же процесс набрал скорость, его стали называть катастрофа.
Необходимость продавать золото за бумагу всегда раздражала и нервировала Колдуэллов. Они держали капиталы в бумажных деньгах, только пока цена на золото удерживалась высокой. Результатом такого долготерпения были две вещи, которых никогда не может быть слишком многоводной было золото; другой — черепа врагов на крепостной стене.
“Если ты повесил череп врага на стену своего замка, можешь следующую ночь спать спокойно”.
Колдуэллы вели дело в Северной и Южной Америке с шестнадцатого века, а собственно в Нью-Йорке — с 1701 года, и на протяжении двух с лишним столетий фирма владела все тем же фамильным участком земли у самого порта. Со временем эта маленькая улочка рядом с Уолл-стрит, в центре торгово-финансового района, будет стоить миллионы. В этом был свой расчет. Но Колдуэллы хорошо сознавали и то, что у земли есть свои недостатки. Земля стоит ровно столько, во что ее ценят люди, поэтому она представляет собой не более прочное вложение, нежели бумага. Что до собственности на землю, то ее в значительной степени определяет сила оружия. И никому еще не удавалось остановить нашествие глупым клочком бумаги под названием “акт”.
Одно только золото оставалось нетленной ценностью. Когда Колдуэллы лишились всего, что имели в Европе, они уехали, имея в своем активе одно лишь сознание того, что золото вечно, и предание о камне, который когда-нибудь заново откроет потомок их рода. И каждому первенцу в семье говорилось: “С золотом связаны первые и последние надежды в жизни человека. Если у тебя будет много золота, ты сможешь получить все, что пожелаешь”.
И вот теперь Харрисону Колдуэллу предстоит получить больше золота, чем кому-либо из его предков. Фотографии камня и расшифровка старинных алхимических формул были надежно спрятаны в его сейфе в “Нью-Йорк-Сити бэнк”. Мертвецы же молчат, как и подобает мертвецам. Хотя их черепа и не висели на стене его замка в целях устрашения врагов, их молчание так же надежно, как обет святого.
Для Харрисона Колдуэлла то был счастливый день. Сияющий от радости, он вышел из скромной конторы фирмы по торговле золотом в слитках под названием “Колдуэлл и сыновья” и прошел мимо застывших в благоговении секретарш, которые выстроились в линию до самой двери.
— Мистер Колдуэлл, — произносила каждая, и Харрисон кивал в ответ.
То тут, то там ему бросались в глаза цветок, неуместный на рабочем столе, или обкусанный ноготок, и, хотя он ни за что не сделает замечания провинившейся, в его представлении, девушке, но кому-нибудь из экспертов указать на это не преминет. И тогда секретарше будет сделано соответствующее замечание.
Ставки у его служащих были сравнительно невысоки, а требования к ним — точны и неизменны, и хотя любой советник по трудовым отношениям назвал бы это возвратом к каменному веку, компания “Колдуэлл и сыновья” славилась практически нулевой текучестью кадров, тогда как корпорации с “программами усовершенствования”, “обратной связью с работниками” и психологическим тестированием имели текучесть, которая наводила на мысль о турникете в метро.
В компании “Колдуэлл и сыновья” не было никаких конференций “обратной связи”, и служащие знали, почему: своим работодателям они не были товарищами, как не были и партнерами по бизнесу. Они были всего лишь служащими, а это означало, что им всегда будет своевременно выплачена зарплата, обеспечена непыльная работа, причем ритмичная, а не так, чтобы сегодня работать до умопомрачения, а назавтра сидеть сложа руки. По мере того как совершенствовались их рабочие навыки, им прибавляли жалование. В некотором смысле работа в “Колдуэлл и сыновья” давала уверенность в завтрашнем дне.
— Даже не знаю, как это и объяснить. Вы просто всегда знаете свое место. В этом есть какая-то загадка. Для того, чтобы понять, где ваше подлинное место по отношению к мистеру Колдуэллу, надо пообщаться с ним лично, — так говорил каждый без исключения новый работник компании.
А их “место” — место каждого, кто работал на “Колдуэлл и сыновья”, всегда было ниже мистера Колдуэлла. Он открыл величайший секрет: большинство людей на земле любят, когда над ними есть начальник. Да, уж кто-кто, а Колдуэллы знали, как править людьми.
Итак, в этот день, выйдя из своего кабинета, он поверг всех секретарш в изумление, когда положил руку на плечо одному из экспертов. Если бы они расслышали, что он сказал, то удивились бы еще больше. Но они услышали только громкий ответ эксперта:
— Вы уверены? Вы в этом уверены, мистер Колдуэлл?
Тут все увидели, как Харрисон Колдуэлл легонько кивнул. Не знай они его, они бы и не поняли, что это был кивок. Эксперт трижды повторил свой вопрос, и трижды ответом ему было едва заметное утвердительное движение головы.
Пробормотав: “До свидания, сэр”, эксперт на неверных ногах прошел к себе в кабинет. Он опустился в кресло, освободил стол от бумаг и придвинул на середину телефон. После этого он отдал распоряжение секретарше ни с кем его не соединять, если только не позвонит сам мистер Колдуэлл.
И он стал ждать, уставившись на телефон, а на лбу у него выступили капли пота. Ибо мистер Колдуэлл, известный своей сугубой консервативностью в консервативнейшем из видов бизнеса, только что сказал ему, что по его звонку компания должна будет тотчас же продать вдвое больше золота, чем у нее есть — или по крайней мере за нею числилось. Причем этот план надлежало осуществить одновременно в семи странах и на семи языках.
Харрисон Колдуэлл, напевая себе под нос, вышел из дверей конторы и сел в лимузин, скороговоркой продиктовав своему личному шоферу адрес в Гарлеме, где мало кто из белых отваживался появляться.
Для Харрисона Колдуэлла Гарлем был одним из самых безопасных мест на земле, ибо он хорошо знал жизнь негритянского гетто. Она не представляла для него ровным счетом никакой опасности; опасно там могло быть только тому, кто не носит пистолета или боится им воспользоваться. Во время уличных беспорядков шестидесятых годов, когда полыхали магазины и административные и жилые здания, несколько домов остались невредимыми. То не были дома, населенные неграми, — эти дома принадлежали мафии.
В то время как комментаторы по всей стране возлагали вину за беспорядки на лишения, расовое неравенство и прочие социальные болезни, Харрисон Колдуэлл и мафия знали с абсолютной точностью, в чем коренная причина происшедших разрушений. Это была очень человеческая по своей сути причина: просто зачинщики беспорядков были изначально уверены, что никто в них не будет стрелять, если только они не станут трогать магазинов, принадлежащих мафии.
Здесь все было тихо и мирно, как на Пятой авеню. Так же тихо и мирно было всегда и на складе Харрисона Колдуэлла. То был бастион, которому не страшны ни уличные волнения, ни пожары, ни времена анархии. И тем не менее Харрисон Колдуэлл принял меры предосторожности и приказал, чтобы все, что поступает на склад, доставлялось в огромных бочках — таких больших, что сдвинуть их с места можно было только краном. И поскольку теперь ничего нельзя было стянуть и уволочь, ему был не страшен даже этот неблагополучный в криминальном отношении район.
В полдень он вошел в складское помещение и проследовал в застекленную будку, возвышающуюся над цехом. Внизу бурлили чаны с расплавленным свинцом и серой. Он посмотрел на часы. Скоро должны прибыть грузовики, подумал он. Пора произвести последнюю проверку. По его просьбе у каждой двери был выставлен охранник с автоматом — их одолжил Колдуэллу один местный гангстер. С улицы послышался рокот моторов грузовых автомашин, они кашлянули в последний раз и умолкли. Охранники проверили оружие и вопросительно посмотрели на стеклянную будку. Колдуэлл знаком велел им пропустить грузовики. Тяжелые железные ворота склада со скрежетом отворились, в здание въехали три грузовика и остановились у гигантских подъемников. Оттуда сейчас же опустились металлические клешни и стали одну за другой выуживать из кузовов выкрашенные желтой краской бочки с черными крестами, предупреждавшими о радиационной опасности, и осторожно, дабы не расплескать содержимого, ставить бочки на землю. Больше всего Харрисона Колдуэлла радовал не аккуратный, заведомо определенный порядок, в каком расставлялись эти бочки, и не дружные действия складского персонала, а то, что грузовики прибыли точно по графику. Ибо ему понадобились многие месяцы, чтобы собрать весь этот материал, по крупицам наскрести сырье, которое теперь занимало целых три грузовика. Сейчас Харрисон Колдуэлл с восторгом следил, как сводятся воедино месяцы кропотливого труда, чтобы в назначенный момент и в строго определенных пропорциях влиться в кипящие чаны со свинцом и серой. Он становился свидетелем собственного превращения в самого богатого человека на свете. Наблюдая за тем, как выгружают из грузовиков тот единственный материал, которого недоставало алхимикам Средневековья, он чувствовал себя так, словно ему аплодируют, снизойдя со своего королевского величия, все его предки. Они оказались правы — из свинца и ртути можно получить золото. Единственное, что оставалось сделать, — это добавить ингредиент, указанный на камне, — то вещество, которое было исключительной редкостью тогда и в изобилии имеется сегодня. Чтобы выковать себе будущее с помощью философского камня, Колдуэллам не хватило лишь урана. В конечном счете к этому камню и разгадке тайны его привела именно история семьи Колдуэллов.
Как там говорится? “Кто владеет золотом, тот владеет душой всего мира”. Харрисону Колдуэллу было мало дела до души мира, его волновали более реальные ценности.
Он лично руководил загрузкой урана в чан, следя, чтобы не перелить выше черты, которую своей рукой наметил на стенке емкости. Харрисон Колдуэлл взял формулу, начертанную на камне, который покоился на дне Атлантики, и помножил все показатели на двадцать тысяч. Соотношение получилось астрономическое. То, что в формуле древних алхимиков имело величину мышиного волоска, теперь превратилось в пять тонн урана. Весовая доля свинца составляла семьдесят три и восемь десятых, сера же выполняла всего лишь роль катализатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28