— Брат любил Теннисона, — сказал Чантри, — и я тоже, особенно «Улисса».
Не время говорить о книгах и поэзии, нужно думать, как выбраться из этой переделки. Моуэттам нанесли урон, и они этого не простят. Они вернутся.
— По-моему, нам надо навестить Мака, — сказал Доби.
— Клайв всегда поступал не так, как все, — вслух раздумывал Чантри, — и если он хотел мне что-то передать, то передал бы по-своему.
— Эти Моуэтты нам тоже кое-что передали, — зло высказался Керноган-младший. — Они будут нас искать, а мы тут расселись, словно леди на чаепитии!
— Ты, конечно, прав, — сказал Чантри, — но я не думаю, что они придут сейчас. Раньше или позже мы покинем этот каньон, и когда мы это сделаем, они нас атакуют.
Марни принесла Чантри кружку кофе. Он с благодарностью взял ее и кинул взгляд на Доби. Он понимал, что младший Керноган не чувствует к нему приязни, наверное, из-за Марни. Ну, этого следовало ожидать. Главное, не довести вражду до крайности. Чантри и сам знал, что часто бывает несдержан, но ему нельзя быть несдержанным с Доби, который был неплохим парнишкой и наверняка станет настоящим мужчиной.
Несмотря на все свои уверения, Чантри тоже понимал, что ситуация непредсказуема. Насколько Мак Моуэтт контролировал своих людей, покажет ближайшее будущее.
Он устал, ему нужно было побриться… Вдруг Чантри почувствовал злость. Доби прав. Пора заканчивать это дело.
— Поеду к нему, — неожиданно сказал он.
Остальные непонимающе смотрели на него.
— Поеду к Маку Моуэтту и заставлю его отозвать своих псов.
— У тебя совсем крыша поехала! — Старик очнулся раньше остальных. — Тебя убьют до того, как ты к нему подойдешь. И он никого не станет отзывать, даже если бы смог.
— Посмотрим.
Марни снова вскочила на ноги. Она широко раскрыла глаза и не отводила от него взгляда.
— Они не послушают, — протестующе сказала она. — Они убьют тебя.
Естественно, они были правы, но и он тоже был прав. Возможно, Моуэтта удастся уговорить. Если так, это намного облегчит им жизнь. Попасть к Маку будет проблемой, однако в Оуэне Чантри вместе с нормальной осторожностью уживалось и безрассудное ирландское упрямство — некоторые именно так и называли эту черту характера. Другие называли ее откровенной дуростью. Но в нем это было — сжать кулаки и пойти напролом. И уж лучше он, чем другие.
— Они меня не ожидают, — сказал он выдержанно. -Я спокойно войду.
— Спокойно войдете, — хмуро отозвался Доби, — но никогда не выйдете.
— Тебе бы это понравилось, верно, Доби? — Чантри разозлился, но тут же пожалел об этом.
Все сразу насторожились. Доби покраснел.
— Нет, сэр, — сказал он. — Мы с вами, наверное, не сойдемся в поединке, но мне не хотелось бы, чтобы вас убили. Точно не хотелось бы. — Доби сглотнул. — Дело в том, что я иду с вами. Я могу стрелять, и я не струшу. Мы пойдем вместе и вы увидите: вы тут не единственный мужчина.
— Я никогда не сомневался в этом, Доби, — искренне сказал Чантри. — Но мне нужно пойти одному. В конце концов, они убили моего брата. Что бы они ни искали, это принадлежит мне.
— Может, оно и так, — упрямо произнес Доби, — а может быть, и нет. Может, это зарыто в землю или спрятано в пещере, тогда оно достанется тому, кто его найдет.
Чантри пожал плечами.
— Что бы это ни было и где бы это ни было, — сказал он спокойно, — брат надеялся, что это найду я, а значит, спрятал соответствующим образом.
Ему хотелось, чтобы все поскорее прошло, точило подсознательное желание закончить игру и встать из-за стола, как случалось уже много раз. Но разве это само по себе не является одной из форм трусости?
Чантри смахнул с рукава пепел. Ему нужен новый сюртук, этот протерся почти до основания. Он подтянул его и зашагал к коню. Здесь его друзьям оставаться опасно, но… Он посмотрел вверх на склоны каньона.
Страшно не хотелось уезжать. Керноган тяжело ранен. Чантри подумал, что хорошо бы найти другое место для лагеря, однако им придется рискнуть и остаться здесь.
— Сидите тихо, — сказал он. — Я поеду взгляну, что и как.
— Если вы едете к Моуэтту, — настаивал Доби, — я поеду с вами.
— Ты останешься здесь. Кто будет смотреть за твоим отцом?
На это Доби нечего было возразить, и он перестал спорить.
— Вы сильно рискуете, — только и сказал он.
Чантри взглянул на Марни.
— Я вернусь, — произнес он и, коснувшись шпорой бока коня, тронулся к тропе.
У него не было определенного плана, да и не могло быть, пока он собственными глазами все не увидит.
Тропа со дна каньона была слишком крутой, и Чантри спешился, чтобы вести вороного в поводу. Кругом щебетали птицы. На земле, возле камней, сидела белка.
Теперь ему нужно рассчитывать каждое свое движение, потому что бандиты, окружавшие Моуэтта, все до одного были людьми Запада. Единственное преимущество может дать ему их беспечность.
Он вел коня самыми затаенными тропами, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться. Его беспокоила какая-то неопределенная мысль, бродившая за гранью сознания, которую он никак не мог выразить. Каждый раз, как он пытался ухватить ее, она ускользала.
Что-то о Теннисоне, брате и о нем самом. Они писали друг другу…
Конь мягко ступал по траве, пробираясь через полевые цветы, которые густо росли на опушке. Чантри отправился к Маку кружным путем, но у него не было никакого желания оказаться на открытом пространстве, хотя дорога там и была короче.
Когда он достаточно отдалился от Затерянного каньона, Чантри двинулся быстрее.
Воздух был прохладным, в подлеске появилась роса. Что-то зашевелилось, и он резко натянул поводья. В темноте двигались смутные тени. Чантри ждал, затаив дыхание, затем медленно расслабился. Лоси. Они любили кормиться ночами на высокогорных лугах.
Он уловил слабый запах дыма и попытался определить направление. Запах исчез. Чантри шагом повел коня дальше, не сводя глаз с его ушей.
Уши поднялись, и Чантри почувствовал, что конь заинтересован. Он что-то уловил — дым костра, запах лошади, людей…
Легкий ветерок зашелестел в листьях и пропал. Чантри провел коня еще несколько шагов, у него было ощущение, что он близок к лагерю, но пока никаких признаков людей не было.
Сквозь листву Чантри уловил сияние — вода. Подъехав ближе, он увидел, что это маленькое озеро, скорее даже пруд, и тем не менее на берегу не заметно было ни блеска костра, ни запаха дыма. Он не спеша объехал озеро. Бросил взгляд на звезды — до рассвета еще много времени. Неожиданно запах дыма появился снова — очень легкий, но отчетливый.
Похоже, он доносился откуда-то спереди. Держась самой густой тени, Чантри продолжал ехать вперед.
Вначале он заметил лошадей, почувствовал, как его конь во вздохе раздул бока.
— Тихо, малыш, — прошептал Чантри, — тихо.
Ему не хотелось, чтобы вороной заржал, предупреждая лагерь. Он осторожно спешился и привязал коня в самой сумеречной тени. Он стоял с подветренной стороны от лошадей Моуэтта, но через несколько минут или даже через несколько секунд они почуют его вороного.
Он осмотрел спящий лагерь. Часовых не было, поскольку они явно не сомневались, что никто не осмелится их атаковать. Привыкший к порядку Чантри поразился грязи и беспорядку в лагере. Его глаза пробежались по лежащим, пока он не нашел Моуэтта — огромного человека, накрытого бизоньей шкурой. Он спал в стороне от своих людей.
Легко ступая, Чантри прошел прямо в середину лагеря и присел на корточки рядом с Моуэттом. Только тогда он увидел, что глаза старика открыты и смотрят на него и что в руке Моуэтта сжат револьвер.
— Мистер Моуэтт, — тихо сказал он.
— Я тебя давно заметил, — прошептал тот и приподнялся на локте. — Заметил, как только ты показался… а услышал еще раньше. У меня уши как у кошки, — похвалился Моуэтт. — Всегда слышал лучше других. — Он потер подбородок и прищурился. — А ты не робкого десятка. Надо же — взять и приехать прямо сюда. Если ребята проснутся, распишутся пулями на твоей шкуре.
— В вашем собственном лагере? — Чантри изобразил удивление. — Я думал, что вы здесь хозяин. Даже апачи уважают гостя…
— Некоторые уважают, это точно. Чего тебе нужно?
— Марни говорит, что вы умеете читать.
— Читать? Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? Конечно, я умею! Все-таки кое-чему учился, правда, большую часть уже позабыл. Вот мой отец по-настоящему любил читать. У него было целых восемь или десять книг!
— Именно поэтому я приехал. Хочу поговорить с вами, прежде чем умрет кто-нибудь еще. Золота нет, Моуэтт. И никогда не было.
Тот только фыркнул в ответ.
— Думаешь, я этому поверю? Мы уже слыхали о сокровище, как все это золото привезли из Мексики…
— «Все это золото»? Подумайте, дружище. Когда мой брат приехал сюда, у него был один, может быть, два вьючных мула. У него было немного снаряжения, немного еды, и ехал он через земли апачей. Он физически не мог привезти много золота, даже если бы оно у него было. К тому же я знаю его достаточно хорошо, чтобы утверждать, что деньги его не интересовали. Если бы у него было золото, с чего бы ему останавливаться здесь? Где он мог его истратить? К чему останавливаться здесь, если он проделал такой долгий путь из Мексики?
— Тут ты, может, и прав. Я тоже насчет этого удивлялся. Думал, он какой-нибудь сумасшедший или скупердяй, или что-то вроде этого.
— По-моему, он что-то привез, — продолжал Чантри, — но не думаю, что это было сокровищем. Я хочу поговорить с вами, потому что вы можете понять, можете уяснить себе идею, которая прочим, — Чантри махнул в сторону спящих, — я уверен, недоступна. Исключая, — добавил он, — Фрэнка Моуэтта, вероятно. — Чантри посмотрел в глаза Маку. — Знаете, мистер Моуэтт, Фрэнк — лучший из них всех. Он останется с вами, потому что он хороший сын и предан вам. Но он единственный из вас, кто чего-то стоит.
Старик не верил своим ушам.
— Ну ты и нахал! Так разговаривать с Маком Моуэттом!
Чантри даже сам удивился тому, как он ответил старику:
— Мое нахальство в том, что я сюда приехал, и можете мне поверить, я уеду целым и невредимым. Однако я думал, что сумею убедить вас. У вас крутая команда, и жаль тратить их усилия на то, что не будет стоить и пары бутылок виски. Я говорю правду.
— Ты знаешь, что это?
— Нет… но догадываюсь. Брат интересовался древними цивилизациями Мексики. Он был умным, образованным человеком. Большая часть семьи Чантри путешествует без определенной цели, однако, мне кажется, брат направился в Центральную Америку не случайно. И мне кажется, что там он нашел что-то, имеющее отношение к истории. — Чантри. помолчал. — Его никогда не интересовали деньги, он имел возможность заработать состояние, и не одно, но ему всю жизнь хотелось заглянуть за горизонт, изучать историю человечества.
— Может, оно и так. — Моуэтт поднялся и потянулся к сапогу. — Ты приехал, чтобы рассказать мне все это?
— Нет. — Они медленно вышли из лагеря. — Я хотел поговорить с вами. Я ничего против вас не имею, так к чему убивать вас? Или любого из вашей команды? Я приехал на эту землю, чтобы остаться здесь. Повесить револьвер на стенку и заняться хозяйством.
— Ты? — скептически протянул Моуэтт. — Поверю, только когда увижу собственными глазами.
— Вам нужно сделать то же самое. Обзаведитесь землей, пока есть свободная, постройте дом и выращивайте скот. — Чантри замялся. Он обязан это сказать. — Главная причина, почему я сегодня приехал в лагерь, — Марни.
— Марни? — Старик обернулся к нему. — Она не имеет к тебе никакого отношения. Не впутывай сюда девочку.
— Она имеет самое прямое отношение. Вчера мне пришлось пристрелить пару ваших парней. Они гнались за ней несколько десятков миль. Я убил одного и троих нашпиговал свинцом.
— Марни? Мои ребята? Ты врешь, Чантри! — Он задыхался от гнева. Наконец сказал:
— Что ты знаешь о ней?
— Она добрая и красивая молодая женщина, которая уважает и любит вас, презирает ваших холуев и заслуживает лучшей жизни. Кстати, именно из-за нее я сегодня приехал. Вы ее отчим. Я хочу просить ее руки. И вашего разрешения на свадьбу.
Глава 14
— Просить чего?
— Вы самый старший ее родственник. Полагаю, что по закону вы ее опекун. Поэтому я и пришел к вам.
— Будь я проклят! Ты!.. — Моуэтт недоверчиво смотрел на Чантри, потом начал смеяться. — Чтоб мне всю жизнь проходить трусливым койотом, если я слышал что-либо подобное! Мои ребята за тобой охотятся, а ты являешься ко мне только затем, чтобы сказать такую штуку!
— Она леди, — спокойно продолжил Чантри, — и где-то под вашей толстой шкурой тоже скрывается джентльмен, человек, который знает, как делаются подобные вещи.
— Ты ей об этом что-нибудь говорил?
— Нет. Для нее это будет сюрпризом. Она может даже рассмеяться мне в лицо. Но я должен это сделать.
— Ну и дела! — Мак Моуэтт выплюнул окурок сигары и раздавил его носком сапога. — Можно подумать, мы опять в Ричмонде, или в Чарльстоне, или в каком-нибудь другом джентльменском месте. — Он покачал головой. — Я отвечаю — нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22