А теперь он вынужден заживо гнить в какой-то сырой дыре. Он попытался взять себя в руки и хладнокровно обдумать кое-какие детали плана, но мысли его разбегались.
Кристина пообещала принести ему ящик сигар. Скоро она вернется. Кэтлоу встал из-за стола и, подойдя к тому месту, где истомившиеся бандиты дулись в карты, с унылым видом пару минут понаблюдал за игрой, потом неторопливо направился к лестнице.
Билл Джойнер проследил, куда он направился, и раздраженно бросил вслед:
— Запер нас тут, словно в тюрьме какой, а сам ходит, куда ему вздумается!
Рио Брай тоже был среди тех, кто сверлил спину удаляющегося Кэтлоу тяжелым взглядом. В конце концов он овладел собой и ограничился тем, что просто пожал плечами.
— Кому-то же надо следить за тем, что происходит! В конце концов, он это все затеял, и нас в это тоже втянул именно он!
Джойнер был бродягой, для которого не существовало границ. Поговаривали, что он не брезгует приторговывать скальпами. Это был высокий, тощий человек со злобным огоньком в глазах, который продолжал гореть, даже когда по лицу его блуждала улыбка. Впрочем, такое случалось нечасто. Зависть давно стала единственной страстью, которая оставалась в его зачерствевшем сердце. Зависть, да еще недоверие.
Кэтлоу долго колебался, прежде чем взять его с собой. Тому было несколько причин: Джойнер стрелял без промаха, и это было всем известно. Он мог не слезать с седла дни и ночи напролет, не зная усталости, да и в храбрости его никто не сомневался.
Кэтлоу бесшумно спустился по лестнице и, миновав узкий коридор, который вел в лавку, приоткрыл потайную дверь в стене, через которую можно было попасть в жилую часть дома.
Кристина была на кухне, хлопотала, ставя тарелки на поднос. Для мексиканки она была довольно стройна — большинство женщин Соноры были пухленькими. Изящная, точеная фигурка, горделивая осанка — Кристина была настоящей красавицей. Кэтлоу с восхищением оглядел ее, и она, заметив это, подарила ему долгий взгляд темных, продолговатых, как у олененка, глаз.
— Вам нельзя сюда. Отцу это не понравится.
— Тогда бы я тебя не встретил, — сказал он, — а ради этого я готов рискнуть чем угодно, даже встретиться с твоим разгневанным папашей.
Он не мог оторвать от нее глаз, пока она, изящно изогнув гибкий стан, ставила на поднос блюдо с фруктами. Рядом высокой горкой громоздились пышные оладьи. Чуть потеснив его, Кристина поставила на освободившееся место нарезанную ломтиками жареную свинину.
— Ты принесла мне сигары?
— Si. — И она указала на коробку, стоявшую на столе. — Я купила все, что вы сказали. — Помолчав немного, она добавила: — Я видела americano… гринго на Плаза.
В это время Кэтлоу пожирал жадным взглядом плавные изгибы ее тела и вряд ли услышал бы, даже если бы у него выстрелили над ухом.
— Это был незнакомец, — добавила девушка.
— Кто это был?
— Гринго. Он посмотрел на меня. — Она искоса взглянула на Кэтлоу, чтобы проверить, как на него подействовали ее слова.
— Тебя только слепой не заметит. Гринго, говоришь? Высокий такой? И лицо обычно такое спокойное, да? А глаза чуть улыбаются?
Девушка передернула плечиком.
— Он очень красивый. Настоящий hombre, как это сказать… настоящий мужчина! На нем было черное пальто, и он долго говорил о чем-то с генералом Армихо. Я слышала, как генерал пригласил его на бал.
— Бал?!
— О si! Все в городе только об этом и говорят! По-моему, там будут все… ну, я хочу сказать, все офицеры, самые — о Господи, как же это?! — самые важные… самые богатые!
Кэтлоу задумался. Согласно полученной им информации, груз со слитками должен был прибыть в Эрмосильо завтра утром. С этого момента его будут охранять не меньше сотни солдат. Любая попытка хотя бы коснуться его станет первым шагом в могилу. Он планировал налет на полночь, когда сменившийся караул будет мечтать только о том, как свалиться в постель и как следует выспаться после утомительной поездки, в то время как следовало каждую минуту быть начеку.
Усталые и невыспавшиеся солдаты будут думать о чем угодно, только не об осточертевшем им грузе слитков. Тревожило Кэтлоу только то, что за груз с этого момента будет отвечать сам генерал. Офицер, которого он сменил на посту начальника гарнизона, не доставил бы ему и сотой доли таких хлопот: кроме собственного спокойствия, того не волновало ничто в мире. Да и поладить с ним было нетрудно.
А что, если караван с грузом прибудет уже нынешней ночью?
Его люди были начеку, Кэтлоу было точно известно, с какой скоростью идут тяжело груженные мулы. Но ведь могло случиться и так, что по какой-то неведомой пока причине сопровождающим отдали приказ поторопиться и прибыть в Эрмосильо сегодня ночью.
Он украдкой бросил взгляд на Кристину.
— А тебе известно, кто из офицеров сопровождает караван?
— Ну конечно. Кроме того, их трое.
— Пожилые?
— Кто, они?! Да что вы! Совсем мальчики! И очень красивые, да, да, настоящие красавцы, все трое! — Она ткнула пальцем в поднос. — Захватишь его с собой? А то я не подниму.
— Конечно. — Он подхватил поднос и, уже направляясь к двери, небрежно бросил через плечо: — Кстати, ты ведь должна разбираться в таких вещах — кто-нибудь из этих молодых офицеров, наверное, влюблен?
Девушка звонко расхохоталась.
— Наши мужчины всегда в кого-нибудь влюблены. Если не в девушку, так в саму любовь. А почему бы и нет? В конце концов, таковы мужчины!
— Я с тобой не спорю. Но наверняка среди этих молодых офицеров есть один, кто особенно страстно влюблен… Может быть, его девушка была с ним холодна — или наоборот, поэтому-то он и горит желанием как можно скорее вернуться…
— Рафаэль Варгас, — с довольным видом перебила она и закивала головой. — Он уже давно не может думать ни о чем, кроме сеньориты Кальдерон, а она… Впрочем, бьюсь об заклад, что бедняге и невдомек, о чем она думает.
Кэтлоу ухмыльнулся.
— Ласточка моя! — промурлыкал он. — Купи-ка ты мне коробку почтовой бумаги, да самой лучшей, поняла?! Ты слышишь? — Он кинул на стол пригоршню серебряных монеток. — Сделай это, радость моя, и…
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге застыл Пескьера с искаженным от ярости лицом.
Глава 15
В правой руке Пескьера сжимал револьвер.
— Ты! — рявкнул он, обращаясь к Кэтлоу. — А ну вон отсюда! Не смей приставать к моей дочери, понял?!
Кэтлоу осклабился.
— У нас деловой разговор, — хмыкнул он. — Кроме нее, некого было попросить. Мне срочно понадобилась писчая бумага, такую может купить только женщина, а времени терять нельзя. Твоя дочь должна отправиться за ней немедленно!
Но черное дуло револьвера все так же смотрело ему в лицо.
— Что это еще за штучки? Что это ты задумал, черт возьми?
— Небольшая перемена в наших планах. Уверен, что это сработает. Все произойдет сегодня же ночью, а не завтра, как мы рассчитывали.
Револьвер чуть заметно дрогнул и опустился.
— Сегодня?! — тупо повторил Пескьера. — Но сегодня же груз еще даже не появится в городе! И ведь солдат в Эрмосильо — как собак нерезаных!
Кэтлоу повернулся к Кристине:
— Отправляйся за бумагой, и немедленно! Да поторапливайся!
Она вышла, не сказав ни слова, и Кэтлоу тяжело опустился на стул.
— Прости, что разозлил тебя, — сказал он, — но так уж получилось, нельзя терять ни минуты. — В двух словах он рассказал о внезапном появлении возле дома незнакомого человека, который, как он считал, вполне мог оказаться Беном Кауэном, и о том, что он разговаривал с Армихо. — Если этот молодой капитан получит письмо, — добавил он, — он бегом прибежит, уж ты мне поверь! Он только и будет думать о том, как бы потанцевать со своей крошкой, а бал, между прочим, будет как раз сегодня. Так что наш влюбленный места живого не оставит на мулах, а пригонит их в город еще до полуночи… Ну а в Эрмосильо их никто не ждет так рано. Ты понял?
Мрачная физиономия Пескьеро немного прояснилась.
— Ты прав, черт побери! Ах, я осел!
— Слушай! — И Кэтлоу с видом заговорщика наклонился к нему поближе. — В городе их не будут встречать, а этот влюбленный молодой болван, Варгас, только и будет думать о том, чтобы не опоздать на бал. Впрочем, боюсь, что он все равно немного задержится… ты ведь понимаешь, начнется кутерьма…
Бен Кауэн зашел в свой номер в гостинице, чтобы успеть переодеться к балу. Что-то весело насвистывая, он причесывался перед большим зеркалом и пытался представить, что за вечер ждет его. Только однажды ему случилось быть на подобном торжественном событии, в губернаторском дворце в Остине.
Усевшись на кровать, он начистил до зеркального блеска сапоги. Затем отстегнул кожаную портупею, на которой обычно висела кобура с револьвером, повертел ее в руках и, обернув ремень вокруг талии, затянул пояс потуже, так, что теперь револьвер плотно прилегал к боку, а не свешивался на бедро, как обычно.
Пока он, насвистывая, перезаряжал свой верный кольт, вошел Рекальде.
— Неужели вы не собираетесь расстаться с ним даже сегодня? — Юноша удивленно вытаращил глаза. — Уверен, что уж на балу вы вполне сможете обойтись без оружия!
— Знаю, сынок. Но без револьвера я все равно что без штанов. Да и потом, кто знает, что может случиться…
Рекальде уселся и с довольным вздохом вытянул раненую ногу. Рана еще давала о себе знать. Тяжелая палка с грохотом полетела в угол.
— Послушайте, амиго, тот самый груз, из-за которого вы волновались… Так вот, он не появится в городе раньше завтрашнего дня.
Бен Кауэн, кряхтя, натянул черный сюртук. Рекальде наблюдал за ним с ехидной ухмылкой.
— Так и вижу, как вы сегодня разобьете сердца всех местных красоток, — хмыкнул молодой мексиканец. — Небось и не подозреваете, что, с тех пор как вы появились в Эрмосильо, местные кумушки только о вас и судачат! В конце концов, городишко у нас небольшой, каждый незнакомый человек на виду, а вы тем более водите дружбу с самим генералом.
— Точнее, с вами, милый юноша.
— И с генералом тоже. Вы, наверное, не поверите, но он пару раз спрашивал о вас. Даже попросил меня поинтересоваться, не хотите ли вы послужить под его началом. Подумайте, офицерский чин вам обеспечен! К тому же генерал — близкий друг президента! Для вас это может многое значить.
— Боюсь, мой дорогой, что из меня выйдет неважный солдат, — весело отозвался Кауэн. — Терпеть не могу подчиняться! Предпочитаю идти своей дорогой и решать сам за себя. Но если хотите знать мое мнение, ваш генерал — человек что надо. Лично я за честь бы считал служить у него под началом. А представьте только, что на его месте окажется какая-нибудь канцелярская крыса… Брр, даже мороз по коже… Нет уж, лучше пусть все будет по-прежнему!
— Жаль. Уверен, генерал будет очень огорчен. — Рекальде потянулся за палкой. — Ну, думаю, нам пора.
Экипаж ждал их у дверей. Для Бена было немного непривычно ехать в открытом экипаже, он невольно поежился, но в эту минуту обратил внимание на то, что к старинному особняку, где должен был состояться бал, то и дело подкатывают элегантные коляски, такие же сверкающие и нарядные, как и тот экипаж, что ожидал их с Рекальде. В конце концов, в Эрмосильо не так уж часто случались такие события, как бал. Прекрасные сеньориты с горящими глазами слетелись со всех гасиенд на многие мили вокруг.
Когда их экипаж, следуя примеру всех остальных, свернул на Плаза, Бен Кауэн искоса взглянул на темную улочку, где была расположена шорная лавка. Здесь царила тишина, все как будто вымерло.
После удушливой жары вечерняя прохлада казалась особенно приятной, и Рекальде с Кауэном, сидя в элегантной коляске, наслаждались свежестью, медленно катя по городу. Прохожие то и дело улыбались, раскланивались с Рекальде, с любопытством поглядывая на его молчаливого спутника.
Молодой капитан Рекальде был, безусловно, на редкость привлекательным юношей, к тому же за ним стояло немалое богатство и влияние старинного рода, к которому он принадлежал. Бен Кауэн хмыкнул про себя, представив, как молоденькие сеньориты на балу будут роем виться вокруг него, а более робкие — с надеждой поглядывать в его сторону. Ведь нечасто в их провинциальный городок заглядывают такие завидные женихи — с положением, богатые, да еще из столицы!
— Варгас ни за что не пропустил бы бал, — пробормотал Рекальде. — К тому же он воображает, что отчаянно влюблен! Я случайно узнал, что бедняга с утра до вечера строчит душераздирающие письма и тайком отсылает их — знаете кому? Росите Кальдерон! Только, смотрите, не проболтайтесь, а то он мне голову оторвет!
На губах Бена Кауэна, почти незаметная в сгустившихся сумерках, заиграла улыбка. Что на той стороне границы, что на этой — любовь везде одинакова. Юноша готов на голове стоять, только чтобы хорошенькая девушка взглянула на него — ничего не поделаешь! Это привилегия юных — каждый мужчина когда-нибудь да пройдет через это!
— Он из здешнего гарнизона?
— Да… Варгас хороший солдат, но сорвиголова!
Наконец их экипаж подкатил к особняку, и, взглянув на него, Бен Кауэн решил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Кристина пообещала принести ему ящик сигар. Скоро она вернется. Кэтлоу встал из-за стола и, подойдя к тому месту, где истомившиеся бандиты дулись в карты, с унылым видом пару минут понаблюдал за игрой, потом неторопливо направился к лестнице.
Билл Джойнер проследил, куда он направился, и раздраженно бросил вслед:
— Запер нас тут, словно в тюрьме какой, а сам ходит, куда ему вздумается!
Рио Брай тоже был среди тех, кто сверлил спину удаляющегося Кэтлоу тяжелым взглядом. В конце концов он овладел собой и ограничился тем, что просто пожал плечами.
— Кому-то же надо следить за тем, что происходит! В конце концов, он это все затеял, и нас в это тоже втянул именно он!
Джойнер был бродягой, для которого не существовало границ. Поговаривали, что он не брезгует приторговывать скальпами. Это был высокий, тощий человек со злобным огоньком в глазах, который продолжал гореть, даже когда по лицу его блуждала улыбка. Впрочем, такое случалось нечасто. Зависть давно стала единственной страстью, которая оставалась в его зачерствевшем сердце. Зависть, да еще недоверие.
Кэтлоу долго колебался, прежде чем взять его с собой. Тому было несколько причин: Джойнер стрелял без промаха, и это было всем известно. Он мог не слезать с седла дни и ночи напролет, не зная усталости, да и в храбрости его никто не сомневался.
Кэтлоу бесшумно спустился по лестнице и, миновав узкий коридор, который вел в лавку, приоткрыл потайную дверь в стене, через которую можно было попасть в жилую часть дома.
Кристина была на кухне, хлопотала, ставя тарелки на поднос. Для мексиканки она была довольно стройна — большинство женщин Соноры были пухленькими. Изящная, точеная фигурка, горделивая осанка — Кристина была настоящей красавицей. Кэтлоу с восхищением оглядел ее, и она, заметив это, подарила ему долгий взгляд темных, продолговатых, как у олененка, глаз.
— Вам нельзя сюда. Отцу это не понравится.
— Тогда бы я тебя не встретил, — сказал он, — а ради этого я готов рискнуть чем угодно, даже встретиться с твоим разгневанным папашей.
Он не мог оторвать от нее глаз, пока она, изящно изогнув гибкий стан, ставила на поднос блюдо с фруктами. Рядом высокой горкой громоздились пышные оладьи. Чуть потеснив его, Кристина поставила на освободившееся место нарезанную ломтиками жареную свинину.
— Ты принесла мне сигары?
— Si. — И она указала на коробку, стоявшую на столе. — Я купила все, что вы сказали. — Помолчав немного, она добавила: — Я видела americano… гринго на Плаза.
В это время Кэтлоу пожирал жадным взглядом плавные изгибы ее тела и вряд ли услышал бы, даже если бы у него выстрелили над ухом.
— Это был незнакомец, — добавила девушка.
— Кто это был?
— Гринго. Он посмотрел на меня. — Она искоса взглянула на Кэтлоу, чтобы проверить, как на него подействовали ее слова.
— Тебя только слепой не заметит. Гринго, говоришь? Высокий такой? И лицо обычно такое спокойное, да? А глаза чуть улыбаются?
Девушка передернула плечиком.
— Он очень красивый. Настоящий hombre, как это сказать… настоящий мужчина! На нем было черное пальто, и он долго говорил о чем-то с генералом Армихо. Я слышала, как генерал пригласил его на бал.
— Бал?!
— О si! Все в городе только об этом и говорят! По-моему, там будут все… ну, я хочу сказать, все офицеры, самые — о Господи, как же это?! — самые важные… самые богатые!
Кэтлоу задумался. Согласно полученной им информации, груз со слитками должен был прибыть в Эрмосильо завтра утром. С этого момента его будут охранять не меньше сотни солдат. Любая попытка хотя бы коснуться его станет первым шагом в могилу. Он планировал налет на полночь, когда сменившийся караул будет мечтать только о том, как свалиться в постель и как следует выспаться после утомительной поездки, в то время как следовало каждую минуту быть начеку.
Усталые и невыспавшиеся солдаты будут думать о чем угодно, только не об осточертевшем им грузе слитков. Тревожило Кэтлоу только то, что за груз с этого момента будет отвечать сам генерал. Офицер, которого он сменил на посту начальника гарнизона, не доставил бы ему и сотой доли таких хлопот: кроме собственного спокойствия, того не волновало ничто в мире. Да и поладить с ним было нетрудно.
А что, если караван с грузом прибудет уже нынешней ночью?
Его люди были начеку, Кэтлоу было точно известно, с какой скоростью идут тяжело груженные мулы. Но ведь могло случиться и так, что по какой-то неведомой пока причине сопровождающим отдали приказ поторопиться и прибыть в Эрмосильо сегодня ночью.
Он украдкой бросил взгляд на Кристину.
— А тебе известно, кто из офицеров сопровождает караван?
— Ну конечно. Кроме того, их трое.
— Пожилые?
— Кто, они?! Да что вы! Совсем мальчики! И очень красивые, да, да, настоящие красавцы, все трое! — Она ткнула пальцем в поднос. — Захватишь его с собой? А то я не подниму.
— Конечно. — Он подхватил поднос и, уже направляясь к двери, небрежно бросил через плечо: — Кстати, ты ведь должна разбираться в таких вещах — кто-нибудь из этих молодых офицеров, наверное, влюблен?
Девушка звонко расхохоталась.
— Наши мужчины всегда в кого-нибудь влюблены. Если не в девушку, так в саму любовь. А почему бы и нет? В конце концов, таковы мужчины!
— Я с тобой не спорю. Но наверняка среди этих молодых офицеров есть один, кто особенно страстно влюблен… Может быть, его девушка была с ним холодна — или наоборот, поэтому-то он и горит желанием как можно скорее вернуться…
— Рафаэль Варгас, — с довольным видом перебила она и закивала головой. — Он уже давно не может думать ни о чем, кроме сеньориты Кальдерон, а она… Впрочем, бьюсь об заклад, что бедняге и невдомек, о чем она думает.
Кэтлоу ухмыльнулся.
— Ласточка моя! — промурлыкал он. — Купи-ка ты мне коробку почтовой бумаги, да самой лучшей, поняла?! Ты слышишь? — Он кинул на стол пригоршню серебряных монеток. — Сделай это, радость моя, и…
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге застыл Пескьера с искаженным от ярости лицом.
Глава 15
В правой руке Пескьера сжимал револьвер.
— Ты! — рявкнул он, обращаясь к Кэтлоу. — А ну вон отсюда! Не смей приставать к моей дочери, понял?!
Кэтлоу осклабился.
— У нас деловой разговор, — хмыкнул он. — Кроме нее, некого было попросить. Мне срочно понадобилась писчая бумага, такую может купить только женщина, а времени терять нельзя. Твоя дочь должна отправиться за ней немедленно!
Но черное дуло револьвера все так же смотрело ему в лицо.
— Что это еще за штучки? Что это ты задумал, черт возьми?
— Небольшая перемена в наших планах. Уверен, что это сработает. Все произойдет сегодня же ночью, а не завтра, как мы рассчитывали.
Револьвер чуть заметно дрогнул и опустился.
— Сегодня?! — тупо повторил Пескьера. — Но сегодня же груз еще даже не появится в городе! И ведь солдат в Эрмосильо — как собак нерезаных!
Кэтлоу повернулся к Кристине:
— Отправляйся за бумагой, и немедленно! Да поторапливайся!
Она вышла, не сказав ни слова, и Кэтлоу тяжело опустился на стул.
— Прости, что разозлил тебя, — сказал он, — но так уж получилось, нельзя терять ни минуты. — В двух словах он рассказал о внезапном появлении возле дома незнакомого человека, который, как он считал, вполне мог оказаться Беном Кауэном, и о том, что он разговаривал с Армихо. — Если этот молодой капитан получит письмо, — добавил он, — он бегом прибежит, уж ты мне поверь! Он только и будет думать о том, как бы потанцевать со своей крошкой, а бал, между прочим, будет как раз сегодня. Так что наш влюбленный места живого не оставит на мулах, а пригонит их в город еще до полуночи… Ну а в Эрмосильо их никто не ждет так рано. Ты понял?
Мрачная физиономия Пескьеро немного прояснилась.
— Ты прав, черт побери! Ах, я осел!
— Слушай! — И Кэтлоу с видом заговорщика наклонился к нему поближе. — В городе их не будут встречать, а этот влюбленный молодой болван, Варгас, только и будет думать о том, чтобы не опоздать на бал. Впрочем, боюсь, что он все равно немного задержится… ты ведь понимаешь, начнется кутерьма…
Бен Кауэн зашел в свой номер в гостинице, чтобы успеть переодеться к балу. Что-то весело насвистывая, он причесывался перед большим зеркалом и пытался представить, что за вечер ждет его. Только однажды ему случилось быть на подобном торжественном событии, в губернаторском дворце в Остине.
Усевшись на кровать, он начистил до зеркального блеска сапоги. Затем отстегнул кожаную портупею, на которой обычно висела кобура с револьвером, повертел ее в руках и, обернув ремень вокруг талии, затянул пояс потуже, так, что теперь револьвер плотно прилегал к боку, а не свешивался на бедро, как обычно.
Пока он, насвистывая, перезаряжал свой верный кольт, вошел Рекальде.
— Неужели вы не собираетесь расстаться с ним даже сегодня? — Юноша удивленно вытаращил глаза. — Уверен, что уж на балу вы вполне сможете обойтись без оружия!
— Знаю, сынок. Но без револьвера я все равно что без штанов. Да и потом, кто знает, что может случиться…
Рекальде уселся и с довольным вздохом вытянул раненую ногу. Рана еще давала о себе знать. Тяжелая палка с грохотом полетела в угол.
— Послушайте, амиго, тот самый груз, из-за которого вы волновались… Так вот, он не появится в городе раньше завтрашнего дня.
Бен Кауэн, кряхтя, натянул черный сюртук. Рекальде наблюдал за ним с ехидной ухмылкой.
— Так и вижу, как вы сегодня разобьете сердца всех местных красоток, — хмыкнул молодой мексиканец. — Небось и не подозреваете, что, с тех пор как вы появились в Эрмосильо, местные кумушки только о вас и судачат! В конце концов, городишко у нас небольшой, каждый незнакомый человек на виду, а вы тем более водите дружбу с самим генералом.
— Точнее, с вами, милый юноша.
— И с генералом тоже. Вы, наверное, не поверите, но он пару раз спрашивал о вас. Даже попросил меня поинтересоваться, не хотите ли вы послужить под его началом. Подумайте, офицерский чин вам обеспечен! К тому же генерал — близкий друг президента! Для вас это может многое значить.
— Боюсь, мой дорогой, что из меня выйдет неважный солдат, — весело отозвался Кауэн. — Терпеть не могу подчиняться! Предпочитаю идти своей дорогой и решать сам за себя. Но если хотите знать мое мнение, ваш генерал — человек что надо. Лично я за честь бы считал служить у него под началом. А представьте только, что на его месте окажется какая-нибудь канцелярская крыса… Брр, даже мороз по коже… Нет уж, лучше пусть все будет по-прежнему!
— Жаль. Уверен, генерал будет очень огорчен. — Рекальде потянулся за палкой. — Ну, думаю, нам пора.
Экипаж ждал их у дверей. Для Бена было немного непривычно ехать в открытом экипаже, он невольно поежился, но в эту минуту обратил внимание на то, что к старинному особняку, где должен был состояться бал, то и дело подкатывают элегантные коляски, такие же сверкающие и нарядные, как и тот экипаж, что ожидал их с Рекальде. В конце концов, в Эрмосильо не так уж часто случались такие события, как бал. Прекрасные сеньориты с горящими глазами слетелись со всех гасиенд на многие мили вокруг.
Когда их экипаж, следуя примеру всех остальных, свернул на Плаза, Бен Кауэн искоса взглянул на темную улочку, где была расположена шорная лавка. Здесь царила тишина, все как будто вымерло.
После удушливой жары вечерняя прохлада казалась особенно приятной, и Рекальде с Кауэном, сидя в элегантной коляске, наслаждались свежестью, медленно катя по городу. Прохожие то и дело улыбались, раскланивались с Рекальде, с любопытством поглядывая на его молчаливого спутника.
Молодой капитан Рекальде был, безусловно, на редкость привлекательным юношей, к тому же за ним стояло немалое богатство и влияние старинного рода, к которому он принадлежал. Бен Кауэн хмыкнул про себя, представив, как молоденькие сеньориты на балу будут роем виться вокруг него, а более робкие — с надеждой поглядывать в его сторону. Ведь нечасто в их провинциальный городок заглядывают такие завидные женихи — с положением, богатые, да еще из столицы!
— Варгас ни за что не пропустил бы бал, — пробормотал Рекальде. — К тому же он воображает, что отчаянно влюблен! Я случайно узнал, что бедняга с утра до вечера строчит душераздирающие письма и тайком отсылает их — знаете кому? Росите Кальдерон! Только, смотрите, не проболтайтесь, а то он мне голову оторвет!
На губах Бена Кауэна, почти незаметная в сгустившихся сумерках, заиграла улыбка. Что на той стороне границы, что на этой — любовь везде одинакова. Юноша готов на голове стоять, только чтобы хорошенькая девушка взглянула на него — ничего не поделаешь! Это привилегия юных — каждый мужчина когда-нибудь да пройдет через это!
— Он из здешнего гарнизона?
— Да… Варгас хороший солдат, но сорвиголова!
Наконец их экипаж подкатил к особняку, и, взглянув на него, Бен Кауэн решил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23