Он носил истлевшие джинсы – черные, покрытые глубоко въевшейся грязью и лоснящиеся на складках. Грудь ничем не прикрыта, ноги босы. Он изобразил что-то своим ртом, что должно было обозначать ухмылку. – Шел за вами следом.
Далеко внизу послышались крики разносчика воды.
– Прыгаешь по струнам, Пес? – Она направила свой фонарь в сторону, и я увидел тонкие канаты, привязанные к крючьям-болтам, тянущиеся к краю платформы и исчезающие за ним в темноте.
– Убери этот чертов свет!
Она щелчком отжала кнопку.
– Почему тот, кто вас преследует, идет без света?
– Он в нем не нуждается. Он – плохая новость, Пес. Если твои часовые попробуют поставить ему подножку, они прибудут домой легко транспортабельными частями.
– Это друг нашего друга, Молл? – Его голос звучал тревожно. Я услышал, как он переступает с ноги на ногу на изношенной фанере.
– Нет. Но он мой. А вот этот, – похлопывая по моему плечу, – он друг. Уловил?
– Конечно, – сказал он без особого энтузиазма, шагая к краю платформы, где были крючья-болты. Он начал дергать канаты, передавая какое-то сообщение.
Ночной Город простирался внизу, как игрушечная деревушка для крыс; крохотные окошки озарялись светом свечей, и только очень немногие – резкие яркие квадраты, освещенные фонарями на батареях и ацетиленовыми лампами. Я представил себе стариков за их бесконечной игрой в домино под теплыми жирными каплями воды, падающими с влажного стиранного белья, висящего на жердях между фанерными лачугами. Затем я попробовал представить его, терпеливо карабкающегося вверх сквозь тьму в своих шортах и уродливой туристической рубашке. Легко и не торопясь. Каким образом он нас выследил?
– Отлично, – сказала Молли. – Он нас чует.
– Сигарету? – Пес вытащил мятую пачку из кармана и выдавил расплющенную сигарету. Я бросил взгляд на торговую марку, пока он зажигал ее для меня кухонной спичкой. Йехьян Филтерз. Сигаретная фабрика Бейджинга. Я решил, что Прим Техи работали на черном рынке. Пес и Молли вернулись к своему спору, который, казалось, вращался вокруг желания Молли воспользоваться какой-то специальной частью имущества Прим Техов.
– Я оказала тебе целую кучу услуг, приятель. Мне нужен этот пол. И мне нужна музыка.
– Ты не принадлежишь к Прим Техам…
Так продолжалось, наверное, большую часть скрученного километра, Пес вел нас вперед по качающимся навесным мостам и вверх по веревочным лестницам. Прим Техи клеят свою паутину и потайные места к ткани города толстыми сгустками эпоксидной смолы и спят над бездной в сетчатых гамаках. Их место обитания настолько шаткое, что местами оно состоит лишь из креплений для рук и ног, выпиленных в опорах геодезики.
Смертельный Пол, так она его назвала. Карабкаясь следом за ней, мои новые туфли Эдди Бэкса скользили на стертом металле и сырой фанере; я пытался угадать, каким образом это место может быть более гибельным, чем остальная часть территории. В то же время я чувствовал, что протесты Пса были символическими и что она уже ожидала это получить, чего бы там она не хотела.
Где-то внизу Джонс кружил в своей цистерне, чувствуя приближение наркотической ломки. Полиция докучала завсегдатаям Дрома вопросами о Ральфи. Чем он занимался? С кем он был до того, как вышел из Дрома? Якудзы опускались своей призрачной громадой на городские банки данных, зондируя в поисках мельчайших моих отражений пронумерованные отчеты, протоколы служб безопасности, коммунальные счета. У нас информационная экономика. Этому они тебя учат в школе. Чего они не говорят тебе, так это что невозможно двигаться, жить, действовать на каком-либо уровне, не оставляя следов, кусочков, кажущихся бессмысленными, фрагментов информации личного свойства. Фрагментов, которые могут быть извлечены, усилены…
Сейчас пират уже должен был направить наше сообщение в очередь для закрытой передачи на коммуникационный спутник Якудз. Простое сообщение: отзовите собак, или мы про транслируем вашу программу во всех диапазонах.
Программа. У меня не было ни малейшего представления, что она содержала. И нет до сих пор. Я пою песню, не понимая смысла. Вероятно, это были исследовательские данные, – Якудзы, попавшиеся на усовершенствованных методах промышленного шпионажа. Милое дело, воровать у Оно-Сендай как-само-собой-разумеется и вежливо требовать выкупа, угрожая затупить исследовательский край конгломерата, сделав продукт достоянием общественности.
Но почему их игра не сложилась? Не будут ли они счастливее, имея что-то для торговли с Оно-Сендай, счастливее, чем они были бы с одним мертвым Джонни из Переулка Торговцев Памятью?
Их программа была на своем пути к адресату в Сиднее, к месту, где держали письма для клиентов и не задавали вопросов, если ты внес скромную предварительную плату. Наземная почта, четвертый класс. Я стер большую часть второй копии и записал наше сообщение в образовавшийся промежуток, оставляя ровно столько от программы, чтобы можно было определить ее подлинность.
Мое запястье болело. Я хотел остановиться, прилечь, уснуть. Я знал, что я скоро потеряю хватку и упаду, знал, что острые черные туфли, купленные для вечера как Эдди Бэксом, потеряют точку опоры и понесут меня вниз в Ночной Город. Но он возник в моем воображении как дешевая религиозная голограмма, светящаяся увеличенная микросхема в своей Гавайской рубашке, точно разведснимок какого-то обреченного городского микроорганизма.
И я следовал за Псом и Молли через небеса Прим Техов, – наскоро собранные и построенные из мусора, который не был нужен даже Ночному Городу.
Смертельный Пол был квадратом со стороной в восемь метров. Какой-то гигант продел стальной трос через свалку и туго ее натянул. Она скрипела, когда двигалась, а двигалась она постоянно, качаясь и осциллируя, пока собирающиеся Прим Техи размещались на окружавшем Пол фанерном карнизе.
Древесина лоснилась от времени, полированная долгим использованием; глубоко изрезанная инициалами, угрозами, проявлениями страсти. Она поддерживалась отдельным набором тросов, теряющихся в темноте за резкой границей конусов света от двух древних прожекторов, висящих над Полом.
Девушка с зубами, как у Пса, приземлилась на Пол на четвереньках. На груди вытатуированы синие спирали. Затем она пробралась по нему, смеясь, борясь с парнем, который пил темную жидкость из литровой фляжки.
Мода Прим Техов тяготела к шрамам и татуировкам. И зубам.
Электричество, которое они воровали для освещения Смертельного Пола, было, казалось, исключением в их эстетике, созданной для… обряда, спорта, искусства? Я не знал, но мог догадываться, что Пол был чем-то особенным.
Он выглядел так, словно собирался на протяжении поколений. Я держал бесполезный дробовик под курткой. Его твердость и тяжесть успокаивали, хотя у меня больше не было патронов. До меня наконец дошло, что я совершенно не понимаю, что на самом деле произошло, или должно было произойти. И это и было природой моей игры, потому что я провел большую часть своей жизни как слепое хранилище для заполнения знаниями других людей, – чтобы выплескивать синтетическую информацию, которую сам никогда не понимал. Техничный малый. Профессионал. Точно.
И тут я заметил, как притихли Прим Техи.
Он был там, на границе света, разглядывая Смертельный Пол и галерею молчащих Прим Техов со спокойствием туриста. И когда наши глаза встретились, мы узнали друг друга; в мозгу сразу возникла картина. Париж, длинный электробус Мерседес, проплывающий сквозь дождь в сторону Нотр Дама; оранжереи на колесах, японские лица за стеклом, и сотни Найконов, поднимающиеся в слепом фототропизме, цветы из стали и стекла. За его глазами в момент, когда они нашли меня, были те жужжащие затворы. Я поискал глазами Молли Миллионс, но она исчезла.
Прим Техи раздвинулись, позволяя ему шагнуть на скамью. Он поклонился, улыбаясь, и легко вылез из сандалий, оставив их лежать абсолютно ровно, а затем шагнул вниз на Смертельный Пол. Он двинулся ко мне через движущийся конвейер хлама так же легко, как любой турист, прогуливающийся по синтетическому ворсу в любом заурядном отеле.
Молли приземлилась на Пол.
Пол взвыл.
Он был снабжен микрофонами и усилителями; регуляторы, двигавшиеся по четырем толстым спиральным пружинам в углах, и контактные микрофоны, приклеенные лентой в произвольных местах к ржавеющим частях механизмов.
Где-то у Прим Техов были усилитель и синтезатор, и теперь я мог разглядеть колонки над головой, над жестокой белизной прожекторов.
Раздался мерный электронный рокот ударных, как пропущенное через усилитель сердцебиение, ровное, как звуки метронома.
Молли сбросила кожаную куртку и ботинки; футболка была без рукавов, слабые следы имплантированных в Чиба Сити проводов бежали вдоль ее тонких рук. Ее кожаные джинсы блестели под прожекторами. Она начала танцевать.
Она согнула колени, белые ступни ног напряглись на расплющенном бензобаке, и Смертельный Пол начал вздыматься в ответ. Звук, который он издавал, был словно глас Армагеддона, как будто канаты, поддерживающие небеса, лопались и скручивались.
Он качался вместе с Полом в течении нескольких сердцебиений; потом он начал двигаться, профессионально отслеживая движения Пола, как человек, перешагивающий с одного плоского камня на другой в декоративном садике.
Он вытянул кончик своего большого пальца с грацией человека, привыкшего к элегантным жестам, и швырнул в нее. Под светом прожекторов нить переливалась полосками радуги. Она бросилась на пол и перекатилась, вскакивая на ноги, когда молекула просвистела мимо; стальные когти появились на свет как подобие автоматического защитного оскала.
Ритм барабанов ускорился, Молли подпрыгивала в такт, ее темные волосы растрепались вокруг пустых зеркальных линз, рот сжат в тонкую линию, губы напряжены. Смертельный Пол гремел и ревел, Прим Техи кричали в возбуждении.
Он укоротил нить до метра – свистящий круг призрачного полихрома – и вращал ее перед собой. Беспалая рука на уровне груди. Щит.
Молли, казалось, освободила что-то внутри себя. Теперь по-настоящему начался ее танец бешеной собаки. Она прыгнула, извиваясь, делая выпады в стороны, и приземлилась обеими ногами на сделанный из какого-то сплава блок двигателя, прицепленный к одной из спиральных пружин. Захваченный вихрем звука, я закрыл уши руками и упал на колени, полагая, что Смертельный Пол и скамьи уже падали вниз, вниз в Ночной Город. И я представил, как мы проламываемся сквозь лачуги, мокрое стиранное белье, и взрываемся на мостовой, словно гнилые фрукты. Но тросы держались, и Смертельный Пол вздымался и опускался, как обезумевшее металлическое море.
И Молли танцевала на нем.
И под конец, как раз перед тем, как он сделал свой последний бросок, я увидел на его лице странное, словно не принадлежащее ему выражение. Это не был страх или гнев, нет, скорее – неверие, изумление, смешанное с чисто эстетическим отвращением к тому что он видел и слышал, – и к тому, что с ним происходило. Он втянул крутящуюся нить, призрачный диск уменьшился до размеров обеденной тарелки, затем занес руку над головой и рывком опустил ее вниз. Кончик большого пальца полетел к Молли, словно живое существо.
Пол унес ее вниз, молекула пронеслась чуть выше ее головы; Пол встал на дыбы, поднимая его на пути туго натянутой молекулы. Она должна была пройти безвредно над его головой и втянуться в свое алмазное гнездо.
Молекула снесла ему руку чуть ниже запястья. Перед ним в Полу был проем, и он полетел в него, словно ныряльщик со странной неестественной грацией, сбитый камикадзе на пути в Ночной Город. Отчасти, мне кажется, он делал это, чтобы купить себе несколько секунд уважения тишиной. Культурный шок оказался смертельным.
Прим Техи орали, но кто-то отключил усилитель, и Молли, с мертвенно-бледным пустым лицом, качалась на Смертельном Полу в тишине, теперь держась за него. До тех пор, пока скрежет не замедлился, слышалось только слабое постанывание измученного металла и скрип ржавчины, царапавшей ржавчину.
Мы обыскали Пол в поисках отрезанной руки, но так ее и не нашли. Мы обнаружили лишь изящную кривую, прорезавшую один из кусков ржавой стали, через которую прошла молекула. Срез был ярким, как хромовое покрытие.
Мы так никогда и не узнали, приняли ли Якудзы наши условия, и дошло ли до них наше послание. Насколько я знаю, их программа все еще ждет Эдди Бэкса на полке в задней комнате магазина подарков на третьем этаже Сидней Централ-5. Вероятно, они продали оригинал обратно Оно-Сендай месяцы назад.
Но возможно, что они действительно получили пиратское радиопослание, потому что никто не пришел искать меня, – по крайней мере, до сих пор, а уже прошел почти год. Если они действительно придут, им придется долго взбираться вверх через тьму, мимо часовых, расставленных Псом, и я не особенно похож на Эдди Бэкса в эти дни.
1 2 3 4