Уже сильно за полдень Верран с Нидом отправились на домбулисе на Солнечный плот — гигантское плавучее сооружение, расписанное самыми яркими красками. Именно отсюда толпы лантийцев следили за борьбой пузырей.
Борьба пузырей издавна слыла более чем безопасным занятием. Несколько соревнующихся вставали на легкие надувные плоты, именуемые пузырями, и принимались осыпать «вражеские» суденышки заостренными стержнями, чтобы проткнуть их, выпустить из них воздух и заставить тем самым противника прыгнуть в воду. Последнего, кто оставался на плоту к моменту окончания состязания, объявляли победителем. Так было раньше. Но в правление нынешнего герцога на смену безобидным стерженькам пришли остроконечные дротики и поражать ими начали не только плоты, но и тела соперников.
Нид сумел подыскать отличное место на самом краю плота, отсюда было прекрасно видно все состязание. Но Верран вскоре поняла, что это зрелище ей не нравится. Кое-кто из борцов вышел на турнир, вооружившись особенно острыми дротиками, и соревнование переросло в кровопролитие. Верран поспешила отвернуться. Уж лучше наблюдать за лицами зрителей. И вскоре она высмотрела в толпе знакомый профиль. Это был Бренн Уэйт-Базеф.
Верран вспомнила их последнюю злосчастную встречу и подумала о том, стоит ли ей подойти к молодому человеку. Он ее вроде бы еще не заметил — так не лучше ли и ей самой скрыться от греха подальше? «Да нет, что за глупости, — подумала она. — Убегать от Бренна Уэйт-Базефа было бы сущим ребячеством». Она помахала рукой, привлекая к себе его внимание, потом намеренно посмотрела ему прямо в глаза. Бренн явно удивился, более того, ему стало не по себе. На мгновение он, казалось, заколебался, не обратиться ли в бегство самому. Верран с улыбкой подозвала его к себе. Молодой человек подошел к ней, однако на улыбку не ответил.
«Как молодо он выглядит, — удивленно подумала она. — Просто мальчик!»
И сердечно с ним поздоровалась.
— Добрый вечер, леди Грижни, — сухо ответил он.
Возникла неприятная пауза. Верран гадала, что бы такое сказать. Бренн был одет в черный плащ с двуглавым драконом, и это не укрылось от ее внимания.
— Значит, ты стал чародеем, Бренн! Мои поздравления. Я знаю, сколько это для тебя значит.
— Ваша милость чрезвычайно любезны.
— Значит, ты добился всего, чего хотел? Я хочу сказать, теперь ты входишь в орден Избранных.
— Я учусь, я экспериментирую, я надеюсь добиться большего.
— Значит, ты доволен жизнью?
— Мудрость приносит удовлетворение; по меньшей мере хочется на это надеяться. Но со стороны вашей милости очень любезно осведомиться об этом.
— А ты не можешь, Бренн, называть меня просто по имени? Мы с тобой в конце концов не впервые видим друг друга.
— Вот как? Но я впервые вижу леди Грижни, супругу магистра высшего Совета.
— Надеюсь, мы с тобой обойдемся без взаимных попреков.
— На твоем месте я бы тоже на это надеялся.
— Ты по-прежнему сердишься на меня. Но мы не должны становиться врагами. Тебе самому этого наверняка не хочется!
— Вот уж не думал, что мои желания имеют хоть какое-нибудь значение для вашей милости. — Бренн наконец дал волю своему темпераменту. Голос его стал громче, глаза гневно запылали. — Мне пришлось прийти к выводу о том, что мои желания не имеют для тебя никакого значения. И произошло это в от день, когда ты позволила продать себя в брак без любви, когда пошла замуж за старого развратника!
Нид предостерегающе зашипел, и Верран поспешила успокоить его. Но эта заминка дала ей возможность справиться с собственным раздражением. И когда она заговорила, голос ее прозвучал спокойно:
— Тебя неправильно осведомили, Бренн. Никто меня не продавал. Лорда Грижни нельзя назвать ни стариком, ни развратником. Он хороший человек, более того, он великий человек. И в моем браке не отсутствует любовь. Напротив, я счастлива.
— Счастлива, — презрительно оскалился Бренн. — И думаешь, я в это поверю? Ты не можешь быть счастлива с таким человеком, как Грижни! Самое большее, что тебе удастся, — это внушить себе, что ты счастлива. Но все твое так называемое счастье — самообман.
— А какая, строго говоря, разница? — спросила она с выдержкой, которая привела его в еще большую ярость.
— Разница в том, что он воспользовался Познанием, чтобы затуманить твой разум! Зная Грижни, я не сомневаюсь в том, что он поступил именно так.
— С меня довольно. Я не хочу слушать ничего в таком роде. Ты ничего не знаешь о нем. А теперь я уйду.
Она повернулась, собираясь уйти, но Бренн, удерживая, положил руку ей на плечо. Нид чудовищно зашипел, изготовившись нанести удар. Ей пришлось успокоить разгневанного мутанта.
— Подожди… Не уходи… Я прошу прощения… — Вид у него был и впрямь виноватый. — Я был слишком груб, но только потому, что переживаю за тебя.
Она моментально простила его.
— Но за меня не надо переживать. Поверь мне…
— Я тревожусь за твою безопасность. Послушай, Верран. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. И твое замужество ничего в этом не меняет. Я собираюсь хранить верность тебе всю жизнь.
— Но, Бренн, тебе всего двадцать один год…
— Это не имеет значения. Я на другую женщину даже не взгляну. — Она не поверила ему, но спорить на эту тему не имело никакого смысла. — Твое счастье и твоя безопасность — вот что меня волнует. А я знаю, что и то, и другое подвергается опасности, пока ты остаешься в доме у Грижни.
— Я тебя не понимаю.
— Ты не понимаешь другого. Ты не понимаешь того, что за человек на самом деле Фал-Грижни. У меня есть друзья среди Избранных — и весьма высокопоставленные друзья, — и они рассказали мне о твоем муже такое, что у тебя уши бы завяли, если бы ты только услышала!
— Значит, твои друзья — лжецы. Или невежды. Или и то, и другое сразу, — заорала она, дав наконец волю и собственному темпераменту. — Кто они такие?
— Я же говорю тебе, что они маги. То есть люди, знающие Грижни — и его поступки, и его характер!
— Знающие его лучше, чем собственная жена?
— Ах, да что там! Можно не сомневаться в том, что с тобою он добр. Ему хочется повернуться к тебе светлой стороной. Иначе юная девица не стала бы обожать стареющего самодура. Но скажи мне, Верран, а что тебе известно про Фал-Грижни доподлинно? Что тебе известно о его прошлом? О его злодеяниях, о его злоупотреблениях должностным положением в качестве магистра ордена Избранных? Знаешь ли ты что-нибудь о его властолюбии? О его безжалостности? Или, например, о его экспериментах? Или о том, как он извращает великую мощь, данную ему в рамках Познания? Вот скажи мне, над чем он работает прямо сейчас? Тебе известно хотя бы это?
Верран промолчала.
— Вот видишь! Он дал тебе узнать о себе весьма немногое — и по вполне понятной причине. Поэтому мне и приходится предостеречь тебя об опасности и посоветовать тебе порвать все узы, связующие тебя с Грижни, пока это еще возможно. Но запомни, Верран, его своеволие не навеки останется безнаказанным.
— О какой опасности ты меня предупреждаешь? И о каком своеволии говоришь? Все это чушь!
— Все это сущая правда. Фал-Грижни не удастся скрыть навсегда собственные преступления. Однажды ему придется предстать перед судом. И когда это произойдет, пусть хотя бы никто не скажет, будто ты, его жена, стала и его сообщницей!
— Я понимаю, что ты не лжец, значит, мне остается допустить, что тебя ввели в заблуждение. Но неужели ты сам не понимаешь, как смехотворно все это звучит? Ты рассказываешь мне какие-то жуткие истории про моего мужа, не предъявляя при этом ровным счетом никаких доказательств. Ты прислушиваешься к клевете, которую распространяют его враги, то есть те самые люди, имена которых ты не можешь или не хочешь назвать. Ты приходишь ко мне с напоенными ядом обвинениями и рассчитываешь, что я приму эти ничем не подкрепленные слова за правду. Ты очерняешь имя моего мужа и пытаешься расстроить наш брак. — Теперь она разъярилась уже по-настоящему. — Я ненавижу тебя за это, Бренн Уэйт-Баэеф, и говорю тебе в лицо: тебе должно быть стыдно!
— Ты не можешь разозлить меня, моя Верран, потому что я понимаю: ты не отвечаешь за собственные слова. Твоими устами говорит Фал-Грижни. — Она собралась было сказать в ответ что-то гневное, но он не дал ей перебить себя. — Но я спасу тебя! Спасу вопреки тебе самой! Нет, тебе не обязательно верить мне на слово. Уже весь город поднимается, почувствовав опасность, и я могу доказать это. Я должен тебе кое-что показать.
Он раскрыл кожаную сумку, которую носил на поясе, достал оттуда лист бумаги, развернул его и передал Верран.
Это была листовка большого формата. Первое, что бросилось в глаза Верран, была грубая и злая карикатура на Фал-Грижни: лицо его на этой карикатуре было по-волчьи злобно. У него над головой клубились крылатые, демонического вида создания. Под карикатурой был напечатан текст, и Верран прочитала его:
"ЛАНТИ-ЮМ СПАСЕН, А ЗАГОВОР РАСКРЫТ!
Да будет ведомо всему миру, что над городом Ланти-Юм нависла страшная опасность. Она выявлена и доказана, и доказательства настолько весомы и неопровержимы, что жуткий и кровоалчный черный колдун из ордена Избранных, лорд Террз Фал-Грижни вкупе с другими волшебниками и с ведьмой по имени Гереза Вей-Ненневей изобличен тем самым в заговоре против Общественного Блага. Колдуны живут в роскоши, которую вспоило человеческое несчастье, потому что серебро, принадлежащее простым людям, превращено в слитки и хранится в казне у лорда Грижни, обманным и колдовским путем завладевшего выплаченными нами налогами. Но и это украденное сокровище не умерило алчности предателей, которые злоумышляют теперь убить великого князя и всю его семью с тем, чтобы самим стать королями и принцами.
Далее стало известно, что Террз Фал-Грижни заключил союз с белыми демонами пещер с тем, чтобы они помогли ему при достижении его гнусных целей. Он же, со своей стороны, пообещал демонам впредь кормить их человеческими младенцами. Таким образом Фал-Грижни со своими приспешниками надеется расплатиться с демонами кровью жителей Ланти-Юма и утолить дьявольские аппетиты таинственных чудищ нашими детьми.
Будьте уверены в том, что так оно все и будет, если отважный народ Ланти-Юма с оружием в руках не обрушится на предателей. Примите это предостережение к сведению все, у кого есть мужество противостоять тирании и сверхъестественной жестокости.
Союз патриотов».
Верран стремительно прочитала этот текст.
— Где ты это взял?
— Последние день-два такими листовками обклеен весь город, — ответил Бренн.
— Весь город? Но кто их расклеил? Это же так подло! Это же такая ложь…
— Ложь? Ты уверена?
— Конечно уверена! Я знаю лорда Грижни! Все это — клевета!
Бренн сочувственно поглядел на Верран и промолчал.
— Но как хоть один здравомыслящий человек может поверить в такую мерзость? Белые демоны пещер — существа мифологические, и всем это прекрасно известно. Их же на самом деле не существует!
— Нет. Они есть.
— И что это еще за союз патриотов?
— Я думаю, он именно то, что утверждает его название.
— Но какие же они патриоты? Они грязные лжецы, и им нужно запретить распространять подобную клевету. Герцог должен найти их и бросить в темницу.
— Поверить в правду не так-то просто.
— Да какая же это правда! Впервые в жизни я радуюсь тому, что так мало людей умеет читать.
— Сведения распространяются и так и этак. Вот, Верран, посмотри!
Он указал на дальний конец баржи. Там группа горожан собралась вокруг человека, читающего точно такую же листовку вслух.
— Это надо немедленно прекратить! Пойду поговорю с этими людьми.
— Даже не вздумай, — остерег Бренн. — Если эти люди узнают, что ты жена Грижни, даже твой мутант тебя не спасет.
— А мне все равно! Хочу выслушать, что они мне скажут.
И не дожидаясь ответа, она устремилась в дальний конец баржи. Бренн и Нид последовали за нею. Они подошли как раз, когда чтение завершилось. На мгновение наступила тишина, а затем торговец рыбой с обветренным и умным лицом заметил:
— Чушь собачья!
Кое-кто из слушателей закивал, другие же засомневались, а третьи и вовсе рассердились. Один парень с голодными глазами полюбопытствовал:
— А с чего ты это взял?
— Здравый смысл. Во-первых, налоги нам все время повышают вовсе не Избранные. Если уж кого в этом и винить, то герцога и его фаворитов. Что же насчет младенцев для белых демонов, то это страшилка для маленьких детей и для больших идиотов. Так что сам выбирай, который ты.
— Никоторый, господин всезнайка! Но раз уж ты так умен, то объясни мне, откуда нам, простым людям, знать, что делает лорд Грижни, а чего не делает. Объясни, сам-то ты это откуда знаешь?
— По меньшей мере и герцог и аристократы — точно такие же люди, как мы с вами, — вмешался еще один спорщик. — И все это знают. Они не занимаются колдовством и не якшаются с демонами. А вот про Избранных такого не скажешь!
— Большинство Избранных тоже нормальные люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50