Это был вполне приятный офис, для тех, кому нравятся чистенькие помещения с парными матово-черными корзинами для входящих и исходящих бумаг, настольными лампами с регулирующимся углом освещения, и салфеточками на столе. По крайней мере, здесь были удобные кресла.
– Очень рад познакомиться, – сказал Бедевер.
– И я тоже.
Этот атлант чем-то отличался от остальных. Он был высок, молод, с короткой стрижкой и большими ушами. В этом окружении он держался как дома; фактически, можно было предположить, что он прилагался к обстановке при продаже офиса.
– Позвольте представиться, – сказал он. – Диомед, главный помощник по организации производства, к вашим услугам.
– Благодарю вас, – отвечал Бедевер, давая Туркину яростный тычок под ребра. Тот только кивнул и продолжал спать. Диомед улыбнулся.
– Не беспокойтесь за него, – сказал он. – Это оказывает подобное действие на некоторых людей – когда их кладут на депозит. Особенно если человек к этому непривычен.
– Э-э…
– Совершенно верно. А теперь, – продолжал Диомед, – подозреваю, вы хотели бы узнать, что представляет собой Атлантида, не так ли?
– Да, – соврал Бедевер. – Вы правы.
– Хорошо, – Диомед кивнул и подтащил к себе коробку с бумажными обрезками. На протяжении разговора он сворачивал их в звенья, соединяя их в цепочку.
– В некотором роде, – сказал он, – Атлантида – это банк.
Он прервался и кинул на Бедевера острый взгляд. Ох, черт возьми, подумал рыцарь, он ждет, что я отвечу что-нибудь умное.
– В некотором роде, – рискнул он.
– В точку, – подтвердил Диомед, энергично кивая. – То есть, в том же смысле, в каком Муссолини приложил руку к развитию итальянских железных дорог, а Иисус Христос имел известность как член гильдии плотников, Атлантида является банком. Одновременно она является также чем-то другим, чем-то довольно особенным. – Диомед улыбнулся кошачьей улыбкой и сплел пальцы, словно говоря: ага, сейчас-то мозги у тебя и свернутся в трубочку.
Бедевер с беспокойством почувствовал, что его правая нога погружается в сон.
– Атлантида, – произнес Диомед, – это место, куда вкладывают деньги.
– Понятно.
– Именно так. – Его улыбка ширилась все больше, пока ей не стало угрожать потеряться где-то позади диомедовых ушей. – Теперь вы начинаете улавливать, в чем суть, не так ли?
На этом месте Туркин проснулся.
Он моргнул, потер глаза и нагнулся вперед.
– Привет, Трев, – сказал он, – а ты что здесь делаешь?
Дипломаты, должно быть, часто это ощущают, подумал Бедевер. Проводишь часы в самолетах, гостиничных номерах, в треклятых лишенных удобств конференц-залах с жесткими сиденьями, где тебе некуда вытянуть ноги; и как раз в тот момент, когда тебе кажется, что у тебя что-то начинает клеиться и, возможно, даже будет работать, какой-нибудь идиот-баскетболист все портит, и ты понимаешь, что мог с тем же успехом оставаться в своей постели.
Пусть они сами разбираются, сказал он себе.
– Ведь ты же Трев, правда? – говорил тем временем Туркин. – Тот самый Трев Хастингс, который стоял за стойкой бара Перри в «Глобал Эквитабл»! Помнишь меня? Я разносил пиццу. Ты обычно заказывал… Погоди-ка, я никогда не забываю, кто какую пиццу заказывал. Двойная пепперони и…
– С тех пор, – холодно произнес Диомед, – прошло много лет.
Позднее Бедевер не мог припомнить, чтобы он покидал свое сиденье, но в тот момент он мог бы поклясться, что подпрыгнул в воздух не меньше, чем на милю.
– Бар Перри? – переспросил он.
– У нас большая организация, – сказал Диомед. – У нее много офисов. – Что-то во взаимном расположении его бровей и переносицы посылало незримые сигналы в мозг Туркина.
– Как бы то ни было, – произнес Туркин, – давненько не виделись. Прости, ты что-то говорил?
Диомед расслабил брови.
– Деньги, – сказал он. – Что такое деньги?
Прежде, чем Туркин успел ответить, Бедевер осмотрительно ткнул его в голень носком ботинка. Затем приподнял одну бровь и произнес:
– Ага!
Это было как раз то, что надо.
– Я хочу сказать, – продолжал Диомед, – все мы знаем, что они делают. Прекрасно. Точно так же Сын Человеческий был вполне способен сколотить для вас довольно приличный валлийский кухонный шкаф. Но этим отнюдь не исчерпывалась его сущность, не правда ли?
Туркин, к огромному облегчению Бедевера, по-видимому, вполне уловил суть игры: он поскреб за ухом, кивнул и произнес: «Именно». Правда, он немного испортил дело, непосредственно вслед за этим подмигнув Бедеверу, но к счастью, Диомед ничего не заметил.
– Золото-337, – провозгласил Диомед. Он протянул руку через стол и ухватил стоявшую там «ньютонову колыбельку». – Этот континент построен на нем. Оно антимагнетично. Благодаря антимагнетизму вертится мир. Пока все понятно?
Бедевер кивнул.
– Разумеется, – сказал он, небрежно пожав плечами. – Это все знают. Расскажите нам лучше что-нибудь, о чем не пишут в воскресных приложениях.
– Хорошо, – произнес Диомед, и в этот момент Бедевер осознал, что действительно, этот человек вполне мог зваться Тревором. То есть, вполне возможно, он им и был. – Так что золото – это деньги, так?
– Верно.
– А деньги – это магия.
В другой части здания прозвенел звонок, возвещая начало вечернего урока истории.
Два юных атланта заняли места за задними партами. У одного из них в кармане сидела мышь. Подобно тому, как цветы умудряются прорастать в траншеях Фландрии, некоторые школьники в Атлантиде носят в карманах мышей.
Они ловят их. Они строят для них домики из обувных коробок. Они кормят их хлебными крошками и яблочной кожурой. Потом они продают их.
Ко времени поступления в шестой класс некоторые из молодых атлантов успевают сделать свой первый миллион только на операциях с мышами.
Учительница, высокая худая женщина с обманчиво тонкими руками, постучала по столу.
– Здравствуйте, дети! – сказала она.
– Здравствуйте, учитель!
– Возьмите ваши учебники, – сказала учительница, – и откройте на странице 58.
Она испустила глубокий вздох и мгновение помедлила. Двадцать лет она учительствовала, но эта тема каждый раз заново приводила ее в трепет.
– Итак, – продолжала она. – Кто из вас может рассказать мне, что такое деньги?
Как обычно, смущенное молчание. Как обычно, шорох на задних партах, обозначающий переход мыши из рук в руки под прикрытием столешницы. Как обычно, лица, лишенные выражения.
– Ну?
– Разрешите мне, мисс!
Изократ Младший, отметила учительница. Мальчишке десять с половиной лет, а на руле его велосипеда уже болтается сотовый телефон. Учительница одобрительно кивнула ему, делая себе зарубку расспросить его после урока относительно способов работы с краткосрочными вкладами.
– Можно мне, мисс, – тянул руку Изократ Младший, – деньги – это магия, мисс!
– Хорошо, Изократ Младший. А теперь…
– Мисс!
Учительница нахмурилась. Существует такая вещь, как выставление себя напоказ.
– Попрошу, – сказала она. – Вопросы потом.
– Но мисс…
– Потом! Итак, деньги – это магия. А что делает магия, может кто-нибудь сказать?
– Мисс!
– Нет, пусть теперь попробует кто-нибудь другой. Диоген, давай послушаем, что ты нам скажешь, для разнообразия.
Маленькое личико в конце класса съежилось и опало; сладкое видение всеатлантической сети брокерских контор, вовлеченных в мышиный бизнес, растаяло, сменяясь паническим ужасом.
– Я не знаю, мисс.
– Еще кто-нибудь? Лаодицея?
Маленькая девочка встала с места и самодовольно ухмыльнулась.
– Магией, – продекламировала она, – обычно называются технологии, основанные на использовании некоторых свойств одного из изотопов золота, а именно золота-337. Золото-337 было впервые обнаружено Симоном Магом…
– Достаточно, спасибо, милая.
– …в четырехтысячном году до рождества Христова, – продолжала Лаодицея, – когда он мотыжил репу в своем огороде. Он сразу же осознал огромные возможности, лежащие…
– Спасибо, милая, – прервала учительница. – Итак, как только древние атланты поняли, насколько драгоценно золото, они начали добывать его и делать из него магические предметы. Может ли кто-нибудь привести нам пример такой вещи… да, Ликофрон?
Все пространство на лице мальчика, не занятое веснушками, залилось краской.
– Пуговицы, мисс? – предположил он.
Учительница вздохнула.
– Нет, Ликофрон, не пуговицы.
– Мусорные корзины.
– Катапульты.
– Космические корабли.
– У моего дяди, мисс, на куртке золотые пуговицы. Он мне показывал…
– Древние атланты, – авторитетно произнесла учительница, – делали монеты из того золота, которое находили в земле. Когда у них накопилось много этих монет, они положили их в банк…
Чья-то рука взвилась в воздух.
– Можно, мисс?
– Да, Никомед?
– Зачем, мисс?
Учительница попыталась взять себя в руки.
– Чтобы они никуда не делись, разумеется. А теперь…
– А почему они просто не положили их под кровать, мисс?
– Ну, это не так уж надежно, как ты думаешь, милый? А теперь…
– А мой папа все свои деньги держит под кроватью, мисс.
Учительница почувствовала, как у нее сжимаются кулаки.
– Что ж, я не думаю, что это самый разумный способ, милый. А теперь…
– Мой папа говорит, что он не доверяет банкам. Он говорит, что если он положит деньги в банк, мама сможет посмотреть бюллетени и будет знать, сколько денег у него есть. А что такое бюллетень, мисс?
– Они положили их в банк, – твердо продолжала учительница. – И тогда банки начали ссужать деньги людям, чтобы они смогли начать собственный бизнес, и таким образом деньги были вовлечены в оборот, и страна начала процветать. Но затем стало происходить кое-что очень странное. Может ли кто-нибудь сказать нам, что это было?
Опять тишина. На этот раз, решила учительница, нужно просто сказать им. Тогда мы все как раз успеем домой к ужину.
– Произошло то, – объяснила она, – что вся магия, которая была в монетах, лежащих в банке, начала утекать из них… – Она произнесла это так, как надо. Лица у некоторых наиболее впечатлительных и нервных ребятишек побледнели. – …утекать из них, пропитывая все вокруг. Дошло до того, что банковские помещения, где содержались монеты, потеряли прямоугольную форму и стали круглыми.
Несколько рук взлетело в воздух, но она не обратила на них внимания. Ей не хотелось ничего объяснять; это был не тот предмет, о котором приятно думать. Когда она была студенткой, ей довелось прочесть отчет одного клерка, проведшего ночь взаперти в подвале банка. Она до сих пор чувствовала дурноту, когда вспоминала то место, где он описывал, что делают друг с другом золотые слитки, когда считают, что никто не смотрит.
– Совершенно круглыми, – продолжала она. – И это еще далеко не все, что происходило там. Поэтому мудрые старейшины атлантов решили, что с этим необходимо что-то делать. Может ли кто-нибудь…
Ошибка. Но теперь было уже поздно исправлять ее.
– Можно мне, мисс?
– Да, Ипполита.
Ипполита откашлялась.
– Атланты основали Центральный Исследовательский Институт (477 г до Р.Х.), основной задачей которого являлось рассмотрение взаимосвязей между мощным антимагнетическим полем золота и окружающим миром, который, разумеется, склонен к положительному магнетизму, мисс. Исследования института показали, что если достаточное количество антимагнетического вещества будет высвобождено в обычном пространстве, это окажет необратимое воздействие на стабильность планеты, мисс. И тогда они…
Бог мой, подумала учительница, эта девочка когда-нибудь, наверное, станет Главным Кассиром! Она содрогнулась.
– Очень хорошо, Ипполита, – сказала она. – Другими словами, если бы еще какое-то количество золота покинуло Атлантиду, это повлекло бы за собой большие неприятности. Поэтому было решено, что золото должно оставаться там, где оно есть, под землей, а все то золото, которое они выкопали и превратили в монеты, должно быть возвращено. Алкивиад, что ты там делаешь с этой мышью? Принеси ее сюда немедленно!
Надежно заперев мышь в своем столе, учительница вновь взяла себя в руки и постаралась побыстрее изложить оставшуюся часть материала…
О том, как атланты поняли, что уникальная взаимосвязь между их золотыми накоплениями и соответствующими накоплениями на Луне находится под угрозой из-за дальнейшего вывоза золота из страны…
О том, как сложно было справиться с этой проблемой, поскольку вся атлантическая цивилизация основывалась теперь на использовании денег. О том, как атланты в результате долгих размышлений нашли способ торговать, используя деньги, но так, чтобы деньги в действительности не покидали недр земли; способ получать огромные суммы денег, но никогда не выплачивать их…
О том, как золото назвали «капиталом» и изобрели финансовые учреждения…
– Ну что ж… – сказала учительница, взглянув на часы. Ровно через пять секунд прозвонит звонок, ребятня высыпет из класса на площадку и станет играть в футбол, качаться на качелях и организовывать мышиные синдикаты, а она сможет удалиться в учительскую, чтобы выкурить сигаретку и глотнуть двойного шерри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44