Я недоуменно посмотрел на них, потом на Ворона.
– Ловушка! – каркнул Ворон. – Она продолжает действовать. То есть улавливать хронофагов. Эффект хроностазиса распространился на всю нашу квартиру.
– Заумен, аж жуть берет, – сказал недовольно Домовушка. – Доходчиво не мог ли, свет мой?
– Доходчиво – мы застряли во времени. Теперь у нас во всей квартире, как внутри шкафа. Время остановилось.
– Что же делать? – спросил я.
– Найти хрононепроницаемый контейнер, каким была прежняя ловушка, и поместить в него ловушку нынешнюю. Открыть окна и хорошенько проветрить квартиру на предмет естественного заражения воздуха хронофагами в необходимом для нормального течения времени количестве…
– А из чего можно сделать хрононепроницаемый контейнер?
– Не знаю! – каркнул Ворон раздраженно. – Лада знает!
– Ну так подождем. Каких-то три месяца… – Я уже успел частично ознакомиться с содержимым сумки, которое Лёня выкладывала на стол, увидел пару бутылок молока, банку со сметаной и успокоился.
– Она может никогда не проснуться, имбецил! – каркнул Ворон еще громче, чем прежде. – Она не проснется, пока не пройдут три месяца! А три месяца не пройдут никогда! Потому что у нас во всей квартире не найдется ни одного хронофага!
– А если открыть форточку?
– Ловушка их сразу уловит. Или ты хочешь остановить время сразу во всем мире?
– Рано или поздно ловушка переполнится, как та, прежняя.
– Или не переполнится. И сколько надо лет для того, чтобы она переполнилась!
– Может быть, уничтожить ее?
– Чтобы время снова сошло с ума?
– Ну все. Я пошла домой, – сказала Лёня, закончив выгружать продукты из кошелки и повесив ее, пустую, на ручку кухонной двери. – Будьте здоровы, Ладе привет.
– Меня, меня не оставляй! – завопил вдруг молчавший до сих пор Крыс, вылетел из-под стола и обхватил четырьмя лапами бедную Лёню. Лёня завизжала и упала без чувств.
– Снова обморок, – констатировал я.
Пес надвинулся на Крыса:
– Кто тебе позволил…
– А она не член вашей семьи! – нахально заявил Крыс. – И я ее не обижал!
Он оскалил острые зубы. Пес не остался в долгу и тоже показал зубы, правда, не такие острые, но гораздо более внушительные. Убедительная демонстрация Пса подействовала – Крыс снова юркнул под стол и затаился.
Домовушка вылил на Лёню стакан холодной воды. Лёня застонала.
– Кто это был? – спросила она слабым голосом.
– Ухажер твой бывший, кто ж еще, – пояснил ей Домовушка с готовностью. – Ты б его не слушала. Не справиться тебе с ним, слабосильна больно. Оставляй здесь.
– Да, да, конечно, – кивнула Лёня и с трудом села. – Ни за что!.. – Она передернулась от отвращения.
– Лёнечка! – взвыл Крыс, но из-под стола не вылез.
Зато из своей паутины вылез Паук.
– Мне кажется, – сказал он с сомнением в голосе, – Лада что-то такое говорила… Когда работа близилась к завершению…
– Что, что Крыса надо оставить у нас? – спросил я.
– Нет, про ловушку. Что ее надо будет каким-то образом свернуть, когда все хронофаги будут уловлены. Эта лента внутри полая, и…
– Умница! – умилился я, мгновенно поняв гениальный – я не боюсь этого слова! – замысел Лады. – Конечно! Вывернуть наизнанку! Хронофаги окажутся внутри, как в мешке!..
Мы быстро проделали этот опыт. Лёня, сидя все еще на полу, с интересом следила за нами.
Хронофаги оказались в хрононепроницаемом контейнере. По виду контейнер напоминал чулок. По верхней кромке чулка Лада продела нитку, чтобы затянуть вход в ловушку.
– Ой, да это ж она свой чулочек приспособила! – воскликнул Домовушка расстроенно. – Я ей в ту зиму… уж не знаю, в какую теперь, но в зиму ей вязал, в сапоги чтобы, ножкам чтобы тепленько… А она и не носила их даже… И вон что удумала.
– Пригодились, значит, – поучительно заметил Рыб. – Я бы на твоем месте радовался.
– А я и радуюсь, – кивнул Домовушка. Но голос его звучал по-прежнему печально.
Затянув нитку потуже, мы повесили плотно набитый хронофагами чулок на прежнее место. На гвоздик, вбитый в притолоку. Я торжественно распахнул форточку в кухне и отправился открывать все остальные форточки.
– Ну я пойду, – сказала Лёня, приветливо кивая всем нам и опасливо косясь на Крыса. – Если можно…
Она замялась, и заботливый Домовушка, превратно истолковав ее замешательство, сказал:
– Да вон, по коридору прямо, что, Пес и не озаботился показать?
– Да нет, – окончательно смешалась она, краснея. – Я не про туалет, я про… Ну вы мне все очень понравились, если честно. Когда к вам привыкаешь, и не страшно вовсе. Можно я к вам буду иногда заходить?
Мы дали свое позволение, и Лёня, еще раз попрощавшись со всеми, кроме Крыса, ушла.
Крыс сидел под столом, надувшийся.
Каша сварилась, Домовушка раскладывал ее по тарелкам в соответствии с давно изученными вкусами домочадцев, сдабривая ее кому молоком, кому – маслом.
– А тебе как, с молочком, али с маслицем, али еще как? – спросил он, нагибаясь и заглядывая под стол. Надо отметить, что Крыс занимал под столом все пространство, упираясь головой в одну ножку стола и выпростав хвост из-за противоположной.
Крыс молчал и только сопел обиженно.
– Да ты не серчай, не серчай, – продолжал сердобольный Домовушка. – Известно, девки – они тщеславятся, им дружок нужен, чтоб кудри кольцами, румянец, кровь чтобы с молоком, а без кудрей, без румянца ты ей в дружки никак… Да и на что она тебе, коли ты ей такой без надобности? Плюнь, милок, вылазь, да и откушай с нами. А девок этих – ну их!
Крыс закрыл глаза и отвернулся к стене, делая вид, что не слышит.
– А ну вылезай! – рявкнул Пес, приближая голову – вместе с пастью, между прочим, и со всеми своими внушающими уважение зубами – к голове Крыса. – Вылезай, кому говорю!
Крыс повиновался.
– Вот, садись, – как ни в чем не бывало предложил ему Домовушка, пододвигая лавочку, ставя на стол перед Крысом тарелку с кашей. – И как тебе, с молочком али все ж с маслицем?
– С молоком, – буркнул Крыс.
– Ну вот и ладненько, – вздохнул с облегчением Домовушка. И спохватился:
– Ой, девка-то ушла, а какой нынче день да год, мы и не узнавши…
– Девяносто седьмой, – сказал Пес, вылизывая кашу с тарелки. – Двадцать девятое мая. И карбованцы не в ходу, а такие… Гривны называются. И доллары вполне законно можно на те гривны поменять. За один доллар дают одну гривну восемьдесят копеек. Или что-то вроде. Я ей, Лёне этой, немножко гривен отдал.
– По миру пустишь, наши-то кровные денежки расточать! – всплеснул лапками Домовушка. – Вот так, ни за что, деньги отдавать незнамо кому…
– Да ладно тебе, Домовушка, – прервал я неуместные его излияния. – Девчонка нам помогла очень.
– Да, и неизвестно еще, что ее ждет, – поддержал меня Пес. – Что она дома скажет, если только дом свой найдет – без денег, без документов, неизвестно где четыре года…
– Четыре года… – эхом отозвался враз погрустневший Жаб. – Моя-то небось за это время…
– Четыре года… – повторил за ними я и задумался. Я чувствовал себя обиженным. Обделенным. Из моей жизни пропали, были вычеркнуты, украдены кем-то – неизвестно кем – целых четыре года! За это время я мог бы окончательно освоить магию, прочитать множество книг, посмотреть множество фильмов… Да мало ли что я мог сделать за целых четыре года жизни!
– Что вы повторяете, как попугаи, «четыре года, четыре года»! – гаркнул Ворон. – Скажите спасибо, что только четыре, а не сорок! И что адаптироваться Ладе в этой среде будет не так уж трудно! И что пока еще есть время…
– Какое время? На что время? – не понял я.
Ответил мне Домовушка:
– Ежели слишком уж долго наша Лада домой не возвернется, в ее Там, – так они, родители ее, и ждать устанут. Другую наследницу родят али найдут, уж не знаю. Так что времени ей отпущено – на все про все – годков пять…
– Пять, не пять – какая разница! – каркнул Ворон сердито. – А даже если и пять! За пять лет горы можно своротить, а не только в Там вернуться!
– Легко сказать… – буркнул я. Несвойственный вообще-то мне пессимизм заставил меня приуныть. Бабушка Лады искала пути в Там лет восемьдесят, а уж она была магиня – не нам с Ладой чета!
– Не вешай нос, Кот! – подбодрил меня – кто бы вы думали? – Ворон. – Если твой потенциал сложить с потенциалом Лады, вы не только Бабушку, вы даже и Василису Премудрую за пояс заткнули бы! Но надо учиться, учиться и учиться! И чтобы Лада проснулась.
– А там – в Там! – радостно воскликнул я. Пессимизм мой как рукой сняло.
– Попадем в Там, стану человеком, – мечтательно произнес Жаб, и глаза его затянулись пленкой. – Пить брошу, честное слово! Бабу себе найду, серьезно чтобы, чтоб жениться… На сантехника выучусь, чтоб постоянный доход. А то у нас, на заводе – два раза в месяц только, аванс, зарплата, аванс, зарплата – на три дня после получки всего и хватало, а потом сидишь, телевизор глядишь, ни тебе выпить, ни закусить… Тоска!
– А зачем тебе постоянный доход, если ты пить бросишь? – съехидничал Рыб.
– А книжки покупать! – заявил Жаб. – И в библиотеку запишусь! И в театр пойду! В оперный!
«Мечты, мечты…»
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ,
в которой Лёня возвращается
Джентльмены только тогда джентльмены, когда ведут себя по-джентльменски.
Миссис Тафтс

А пока нужно было трудиться.
Ворон, этот фанатичный сторонник политики кнута и пряника, выразив мне поощрение, просто обязан был так или иначе дать мне понять, что недоволен мною, и погнал меня в кабинет изучать вышеупомянутое произведение Урсулы Ле Гуин. Как вы помните, я задолжал ему реферат.
До обеда я трудился над книгой. Правда, лапы мои так и не дошли до бумаги и ручки – я зачитался этим прекрасным произведением и забыл про все на свете, даже и про обед, не говоря уже о каком-то там реферате. И был жестоко наказан: Ворон не только больно клюнул меня в темечко, но также, набравшись нахальства, лишил меня заслуженной миски с похлебкой (а Домовушка сварил любимый мною молочный супчик с вермишелью!).
– Кто не работает, тот не ест! – высокомерно заявил Ворон, обнаружив, что к написанию реферата я даже и не приступал. – Четыре года я жду этот несчастный рефератишко! И пока я его не дождусь, ты есть не будешь. Dixi.
То есть «Я сказал».
Я бы плюнул на него и на его слова с высокой колокольни и отправился бы себе обедать, но это вредоносное создание по принципу «Назло маме уши отморожу!» тоже отказалось от обеда. Чтобы сидеть на спинке стула и следить за моим прилежанием. И целиться в мое многострадальное темечко каждый раз, когда ему покажется, что моя работоспособность падает.
Ему-то что – он терпеть не может молочные и любые другие супы!
А Домовушку, когда тот пришел звать нас к столу, он изгнал, противным непререкаемым тоном заявив, что нам надо работать, чтобы «инициировать магопотенциал Кота», и «что хронокризис нарушил нормальное течение процесса обучения…» и так далее. Домовушка испуганно кивнул и испарился, получив, впрочем, обещание Ворона отпустить меня ужинать.
И я почти до темноты скитался по морям Архипелага, покорял драконов и спасался от преследования жуткой тени, вызванной из царства мертвых…
Эта гнусная птица заставила меня читать ему вслух, а потом еще и задиктовывала свои соображения по поводу прочитанного, которые я должен был записать, а потом перепечатать на чистовик.
И только когда уже почти стемнело, Ворон ворчливо сказал:
– На сегодня, пожалуй, хватит.
И тут как раз Домовушка просунул головку в дверь и провозгласил застенчиво:
– Ежели вы не против, то кушать подано.
И даже Ворон был не против.
Мы уселись за стол, предварительно вымыв лапы – почему-то, когда я пишу или печатаю на машинке, мои лапы всегда пачкаются чернилами или краской.
Домовушка напек блинов, и мы ели их со сметаною, и с вареньем, и с медом.
Крыс, как мне кажется, слегка примирился с жизнью, потому что за стол сел, не ерепенясь, ел, что дают, и на вопросы Домовушки, сметанки ему положить, али там медку, али вареньица, отвечал четко и ясно, не колеблясь. Однако красные его глазки смотрели на нас по-прежнему злобно, а уж в сторону комнаты, где спала Лада, он посматривал и вовсе свирепо, с какой-то даже жаждой отмщения.
Улучив момент, когда Крыс был занят очередной порцией блинов, я наклонился к Псу и спросил:
– Ну и как новенький? Не шалит?
– Пусть только попробует, – грозно сказал Пес, глядя не на меня, а на Крыса.
– Моя помощь не требуется?
– Домовушка им пока что занимается. Разговаривает. И привлекает к работе. Ты же знаешь, бездельники ему…
Пес не договорил, потому что Крыс быстро и хитро взглянул на нас и тут же с видом невинного младенца отвел взгляд в сторону. Мы уткнулись в свои тарелки.
Ужин подходил к концу.
Я взял с блюда очередной блин и раздумывал, взять ли мне меда, или, может быть, сметаны, как вдруг раздался звонок в дверь.
Я вздрогнул и уронил блин.
Пес поперхнулся.
Жаб сдавленно квакнул, быстро прожевал кусок, бывший у него во рту, и сказал:
– Кого еще черти принесли?
Домовушка замахал на него лапками, сбросил валенки и босиком, на цыпочках, подкрался к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57