Проект «Ти».
Сам Масамото Гоэи дожидался Нани. Занят он был исключительно тем, что в отчаянии стискивал руки.
— Где раскопали эту штуковину? — с ходу спросил Нанги, направляясь к оцинкованному столику, на котором были разложены некоторые из деталей «анатомированного» компьютера: волокнистая оптика, силиконовые чипсы, медная оболочка, таймер на алмазиках.
— На черном рынке в Азии, — ответил Гоэи, едва успевая догнать Нанги, который, постукивая своей тростью, быстро шел к дальнему углу комнаты.
Масамото Гоэи был одним из директоров, возглавлявших проект «Ти», специалист в области лингвистики, электронщик, один из тех, кто задумал создать компьютер без программного обеспечения.
— Это и есть «Ти»?
Они подошли к столику и принялись разглядывать разложенную на нем путаницу «внутренностей».
— Мм... да... и нет, — ответил Гоэи, указывая влево. — Вон там три платы, изготовленные по принципу нейронной сети, — эти детали являются нашей приоритетной технологией, но вот остальное... не знаю, что это такое. С уверенностью могу сказать одно: к нашей фирме это не имеет отношения.
— Но платы-то наши. Как они смогли оказаться там... ну, где эта штуковина была собрана? Кто несет за это ответственность?
Ответом ему было молчание. Даже технари, продолжавшие заниматься «вскрытием», прекратили работу и уставились на двух мужчин.
Нанги сделал знак Гоэи, и они вышли из лаборатории. В коридоре он снял халат и спросил:
— Что там еще?
— Клон, впрочем, если быть точным, это не совсем правильный термин, был собран где-нибудь в Юго-Восточной Азии. Мои люди в этом уверены. Скорее всего, в Гонконге. Какое-нибудь маленькое предприятие... открылось, поработало месячишко и вновь закрылось. За этим трудно уследить. В принципе, там любой может снять производственную площадь, не привлекая особого внимания.
Дерьмо, подумал Нанги, Николас исчез из поля зрения, а его любимое детище лопнуло как мыльный пузырь. Он решил пойти в свой офис. Сейчас необходимость поговорить с Тинем возросла вдвое. В Сайгоне ему будет проще всего раскопать что-нибудь, относящееся к этому делу. Тиню давно бы уже следовало обнаружить эту ублюдочную машинку на черном рынке. Почему же он этого не сделал?
— Держите меня в курсе дела, — коротко бросил он Гоэи. — Сейчас для нас это самое главное.
На президентском лифте он поднялся к себе на этаж.
— Есть что-нибудь от Винсента Тиня? — спросил он, проходя мимо рабочего стола Уми.
— Нет, сэр, — ответила секретарша, складывая в папку какие-то бумаги и направляясь вслед за Сэйко и Нанги в его кабинет.
— Линнер-сан не объявился?
— Нет, сэр, — ответила Сэйко и, дождавшись, когда он усядется и отложит свою трость, добавила: — Но есть кое-какие новости, имеющие к нему отношение.
— О? — Нанги поднял руку. — Прежде чем ты продолжишь, я попрошу тебя, Уми, по электронной связи известить всех исполнительных директоров, что с сегодняшнего дня Сэйко Ито назначается директором Корпорации по взаимодействию. Следовательно, все указания, полученные от нее, должны рассматриваться всеми членами организации как распоряжения, отданные лично мною.
Уми бросила быстрый взгляд на Сэйко, затем вновь склонилась над блокнотом, продолжая стенографировать.
— Проследи, чтобы это было отправлено немедленно.
Уми кивнула.
— Да, вот что еще я хотел, чтобы ты сделала...
Раздался телефонный звонок, Уми подняла трубку.
— У меня совещание, — бросил Нанги.
Несколько секунд она разговаривала с абонентом. Нанги, беседовавший с Сэйко, сделал паузу. Лицо Уми посерело.
Трясущейся рукой она придавила кнопку временного прекращения связи и сказала:
— Мне кажется, Нанги-сан, вам лучше поговорить самому.
Любопытно, подумал Нанги и взял у нее трубку.
— Moshi-moshi, — отрывисто произнес он.
— Тандзан Нанги?
— У телефона.
— С вами говорит старший инспектор Ханг Ван Киет. Мистер Нанги, я являюсь офицером полиции Сайгона. С сожалением вынужден сообщить вам, что с вашим сотрудником Винсентом Тинем произошел несчастный случай.
Нанги так крепко сжал трубку, что, казалось, она вот-вот хрустнет. В желудке появился какой-то холодный ком.
— Насколько серьезно он пострадал?
— Соболезную, но он мертв.
Трубка молчала, слышалось лишь какое-то отдаленное потрескивание на линии, почти ирреальное. Тинь мертв. Нанги напрягся, пытаясь осознать значение этих слов. Он про себя прочитал молитву, затем включил свой аналитический ум.
— Господин инспектор, а могу ли я узнать, какой именно несчастный случай с ним произошел?
— Довольно странный. Судя по всему, мистер Тинь осматривал товарный склад в северном районе и...
— У нас нет в северном районе складов.
— Конечно, — согласился Ван Киет.
По интонации этого одного слова Нанги понял, что инспектору это уже известно.
— Ваш сотрудник, мистер Тинь, оказался на территории чужих владений.
— Кому принадлежит склад?
— Здесь небольшая загвоздка. Мы ведем расследование.
Нанги приложил ко лбу пальцы над тем местом, где начинала формироваться боль. Он знал этих людей, ему было известно об их местничестве и клановости, особенно во времена кризисов. Чужаков они не признавали. Из ответа инспектора Нанги понял, что вряд ли он когда-либо узнает правду.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Осмотр места происшествия позволяет сделать вывод, что мистер Тинь находился на деревянном рабочем помосте. Он наступил на прогнившую доску, которая надломилась, и потерял равновесие.
Вновь в трубке установилась тишина, наполненная тихим электронным пением дальней связи.
— Да и?..
— Он упал, — продолжил Ван Киет, — в бочку с серной кислотой.
— Вы сказали, с серной кислотой?
— Да, сэр.
— И эта бочка оказалась как раз в том месте, где он упал?
— На том складе было много бочек, мистер Нанги.
— И что же в них было?
Ван Киет на секунду замялся, и Нанги показалось, что он слышит шелест перебираемых бумаг.
— Поваренная соль, бикарбонат нутрия, перманганат калия, — в голосе старшего инспектора можно было услышать какую-то полифонию из гнева и разочарования.
Нанги чувствовал, как с каждым ударом сердца усиливается головная боль.
— Иными словами, этот склад оказался цехом по производству наркотиков?
— Трудно сделать иной вывод, — согласился Ван Киет. — Есть ли у вас какие-нибудь сведения относительно того...
— Мои сотрудники не занимаются наркотиками, — жестко оборвал инспектора Нанги.
— Вам легко так говорить, находясь далеко, в Токио, — сухо сказал Ван Киет.
Менее всего Нанги был рассоложен вступать в словесную перепалку с этим полицейским чиновником. К тому же на данный момент это была его единственная ниточка, связывающая с Сайгоном а загадочной смертью Винсента Тиня.
— Из чего вы заключили, что это несчастный случай? — переменил тему Нанги.
— Простите?
— При данных обстоятельствах вполне можно предположить убийство.
— Откровенно говоря, мистер Нанги, я не делал вывода о несчастном случае. Тем не менее вердиктом будет именно «несчастный случай». Свидетелей нет, следов того, что на складе в то время, когда там был мистер Тинь, находился еще кто-то, тоже нет, и, естественно, учтите сами обстоятельства его гибели — останки мистера Тиня не дают ключа к разгадке происшествия. — Он вздохнул. — С сожалением вынужден признать: денежные ассигнования мизерные и у меня ужасающий недокомплект сотрудников. По любым меркам уровень преступности здесь превосходит все мыслимые пределы, и она продолжает расти. Из окна моего кабинета я ясно вижу, что капитализм воспитывает презрение к закону. Это прискорбно, но, боюсь, что это факт, мистер Нанги.
— Вы клоните к тому, что бессильны что-либо сделать?
— Мне пора отключать линию связи, мистер Нанги. Сожалею о гибели вашего сотрудника.
— Если вы уделите мне еще минуту, инспектор, то я передам трубку моей секретарше. Необходимо позаботиться о прахе покойного.
— Но мой дорогой сэр, об этом уже позаботились родственники мистера Тиня.
— У мистера Тиня не было родственников, — удивился Нанги. — Кто приезжал за останками?
— Сейчас посмотрю. Мужчина, представившийся братом мистера Тиня. Отрекомендовался сотрудником фирмы «Авалон Лтд» в Лондоне. — С этими словами Ван Киет хмыкнул и добавил: — Теперь я вас точно просрочил время разговора. До свидания, мистер Нанги.
Нанги уставился на телефонную трубку, в этот момент такую же мертвую, как и Винсент Тинь.
* * *
— Похоже на то, что этот снимок сделали той ночью, когда мы встретились, — заметил Николас, разглядывая фотографию Челесты в костюме Домино. — Вы знали, что вас будут фотографировать?
— Нет. В тот момент я готова была поклясться жизнью, что мы там одни. — Голос ее дрожал.
— Этот снимок сделан наблюдателем, — пояснил Николас. — Взгляните, фотография крупнозернистая и в пятнышках. Это оттого, что использовался длиннофокусный объектив плюс высокая скорость съемки.
— Но как она здесь очутилась? — спросила Челеста. — Оками-сан знал о ней?
— Возможно, или, правильнее сказать, — вероятно. Николас поднялся; после того как он закончил тщательный осмотр кабинета, вновь подошел к тому месту, где лежала фотография, и опять принялся изучать ее.
— Здесь что-то не так. Все в комнате перевернуто вверх дном, разломано, разорвано. За исключением этого снимка, — он взглянул на Челесту. — Не могу поверить, что ее не заметили. — Его пальцы ощупали сгиб. — Посмотрите, как аккуратно она сложена: прямо произведение искусства в стиле оригами.
— Следовательно, единственным объяснением может быть то, что ее оставили здесь намеренно.
— Именно.
Он свернул я вновь развернул фотографию.
— А что, если ее оставил... Оками-сан. Предположим, его похитили, а он ухитрился оставить нам ключ — эту фотографию, по которой мы сможем определять, куда его увезли.
— Откуда он мог знать?
— Челеста, он знал, что за ним идет охота. Мне даже начинает казаться, он даже знал, кого за ним пошлют. Я почти уверен: Оками-сан предполагал, куда его могут увезти.
Челеста посмотрела на фотографию.
— Но что можно прочитать по этому снимку? Кроме меня самой, я ничего и никого другого не вижу.
— Не посылал ли вас куда-нибудь недавно Оками-сан?
— Он поддерживал кое-какие деловые контакты с друзьями на Мурано и иногда посылал меня туда.
— Хорошо. Уже какая-то зацепка.
— Боюсь, не самая лучшая. У Оками-сан там слишком много приятелей. К тому же островок небольшой. Все рыбаки знают друг друга. Я не поверю, что кто-нибудь сможет его там спрятать.
— Что еще вы видите на фото?
— Я нахожусь в храме Сан-Белизарио.
— Верно. Не мешает пройтись туда.
Им понадобилось всего двадцать минут, чтобы добраться до Кампиелло ди Сан-Белизарио. Их путь пролегал через еврейский квартал, о котором Николас слышал, что это самая бедная часть города. Николасу же больше бросилась в глаза какая-то суровая простота, но в этом не было ничего удивительного. По сравнению с дворцами и храмами, построенными в готическом в византийском стилях, жилые дома и синагоги этого квартала были лишены вычурности. Но пенять людям за то, что роскошь и богатство у них не лезет из всех щелей, могли только те, кто имел весьма относительное представление об исторической обреченности евреев к вечным миграциям и необходимости приспосабливаться к условиям жизни других наций. Даже в самой священной для евреев книге, Торе, содержится предупреждение против публичной демонстрации своего благосостояния.
Здесь, вне готических и византийских древностей, чувствовалось биение пульса живых людей. Груз веков в этом квартале ассоциировался с белоснежным полотном, вытканным изображениями их бесконечных странствий.
Небольшая площадь Сан-Белизарио была пустынна. Лишь на противоположной от храма стороне какой-то изможденный старик взглянул на них, улыбнулся и тут же исчез за деревянной дверью.
— Одно могу с уверенностью сказать: за нами никто не следил, — сказал Николас. — Что же касается вопроса, там ли Оками-сан, то...
Николас пожал плечами.
— Сюда, — позвала Челеста.
По проходу они спустились к по с мостиком. Николас вспомнил, что в прошлый раз они выбирались из храма именно через ту потайную дверь под мостком, куда сейчас вела его Челеста. Это был самый старинный вход в храм.
Снова навалился груз веков, в ноздри ударил запах мирры, ладана и сырой штукатурки. Было довольно прохладно — они находились совсем рядом с каналом, пол в некоторых местах позеленел от ила.
Челеста повела его по узкому коридору с балочными перекрытиями, безошибочно ориентируясь во всех его поворотах, затем по каменным ступенькам они поднялись на один пролет вверх, нырнули под какой-то свод и очутились совсем рядом с schola cantorum. Они шли еще некоторое время, пока Челеста не остановилась и не достала фотографию. Взглянув на нее, она протянула ее Николасу.
— Вот то место, где я стояла, когда меня сфотографировали, — прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89