«Все ведомо Королю. Так суждено Богами, которые не расположены шутить: ты последуешь за душой, которую ты отправил в этот путь одну, дабы этой душе не пришлось без присмотра преодолевать хрустальные ступени.
Кроме того, когда этот нищий отправился в свое одинокое путешествие, он осмелился проклясть Короля, и его проклятие распростерлось подобно красному туману над долинами и пропастями везде, где он произнес ужасные слова. Через эти красные туманы, о Король, ты последуешь за ним, как человек следует за рекой ночью, пока ты не заплатишь наконец за проезд к земле, в которой он благословит тебя (раскаявшись в собственном гневе), и ты увидишь, как его благословения раскинутся по земле подобно сиянию золотого солнца, освещающего поля и сады».
Тогда сказал Король:
«Боги суровы над снежным пиком твоей горы Амун».
И Монит сказал:
«Как человек может достичь берегов космоса вне потоков времени, я не ведаю, но предречено, что ты, конечно, сначала последуешь за нищим мимо луны, Омрунда и Омразу, пока не достигнешь Звездного Пути, и по Звездному Пути, сворачивая все время направо, ты придешь к Игнази. Там душа нищего Йеба сидела долго, потом, вздохнув глубоко, отправилась в великое путешествие вниз, к земле, по хрустальным ступеням. Прямо через пространства, где не найти никаких звезд, чтобы отдохнуть на них, повинуясь слабому свету земли и ее полей, он придет наконец туда, где путешествия заканчиваются и начинаются».
Тогда сказал Король Ибалон:
«Если этот ужасный рассказ истинен, как я найду нищего, за которым я должен следовать, когда снова прибуду на землю?»
И Пророк ответил:
«Ты узнаешь его по имени и найдешь его в этом самом месте, поскольку тот нищий будет именоваться Королем Ибалоном, и он будет восседать на троне Королей Зарканду».
И Король ответил:
«Если на этот трон сядет тот, кого люди назовут Королем Ибалоном, кто же тогда буду я?»
И Пророк ответил:
«Ты будешь нищим, и имя тебе будет Йеб, и ты будешь вечно шагать по дороге перед дворцом, ожидая милостыни от Короля, которого люди будут называть Ибалоном».
Тогда сказал Король:
«И впрямь суровы Боги, которые попирают снега Амуна у храма Азура, поскольку, если я согрешил против этого нищего по имени Йеб, то и они также согрешили против него, когда обрекли его на это утомительное путешествие, хотя он и не был грешен».
И Монит сказал:
«Он также был грешен, поскольку он был зол, когда твоя лошадь ударила его, и гнев поразил Богов. И его гнев и его проклятия обрекли его путешествовать без отдыха так же, как они обрекли тебя».
Тогда сказал Король:
«Ты, восседающий на Амуне в Храме Азура, видящий сны и изрекающий пророчества, предвидишь ли окончание этих утомительных поисков и поведаешь ли мне, где это случится?»
И Монит ответил:
«Как человек смотрит через Великое Озеро, так и я пристально вглядывался в грядущие дни, и как огромный мотылек несется на четырех прозрачных крылышках, чтобы проскользнуть над синими водами, так и я возвращал свои сны попарно из грядущих дней. И я видел сон, что Король Ибалон, душа которого не была твоей душой, стоял в своем дворце в далекое от нас время, и нищие толпились на улице снаружи, и среди них был Йеб, нищий, у которого была твоя душа.
И это было утро праздненства, и Король сошел, облаченный в белое, со всеми своими пророками, провидцами и волшебниками, по мраморным ступеням, чтобы благословить землю и все, что было там до самых пурпурных холмов, потому что настало утро праздненства. И когда Король поднял руку над головами нищих, чтобы благословить поля, и реки, и все, что находилось там, я увидел во сне, что поиски подошли к концу.
Все ведомо Королю».
IV
Вечерело, и над куполами дворца замерцали звезды, пока другие, может быть, также пытались постичь тайну.
И в темноте за стенами дворца те, которые разносили вино в драгоценных кубках, тихими голосами осмеивали Короля и мудрость его пророков.
Потом заговорил Йнар, именуемый пророком Хрустального Пика; ибо там возвышается над всей землей Аманат, гора, вершина которой сотворена из хрусталя, и храм Йнара находится на верхних склонах горы; и когда сияние дня покидает землю, Аманат забирает солнечный свет и мерцает вдалеке как маяк, зажженный ночью в холодной земле. И в час, когда все лица обращены к Аманату, Йнар спускается с Хрустального пика, чтобы творить странные заклинания и подавать знаки, которые, по словам людей, определенно предназначены для Богов. Поэтому говорят во всех этих странах, что Йнар по вечерам беседует с Богами, когда весь мир умолкает.
И Йнар сказал:
«Все ведомо королю, и без сомнения достигло слуха Короля, как некие слова были сказаны вечером на Пике Аманат.
Они, говорящие со мной по вечерам на Пике, – те, что обитают в городе, по улицам которого не бродит Смерть, и я слышал от Их старейших, что Король не отправится ни в какое путешествие; просто тебя покинут холмы, темный лес, небо и все сверкающие миры, которые наполняют ночь, и зеленых полей не коснутся твои ноги, и синего неба не увидят твои глаза, и реки будут по-прежнему бежать в сторону моря, но не будет звучать их музыка в твоих ушах. И все древние молитвы будут произноситься по-прежнему, но не обеспокоят тебя, и на землю будут падать слезы детей ее, но это больше тебя не взволнует.
Мор, жар и холод, невежество, голод и гнев – все эти создания будут сжимать людей в своих когтях, как прежде, на полях, на дорогах и в городах, но они не коснутся тебя. Но с твоей души, сидящей на старой истертой дороге миров, когда все уйдет прочь, спадут кандалы обстоятельств, и ты будешь видеть свои сны в одиночестве.
И ты обнаружишь, что сны реальны там, где нет ничего до самого Предела, ничего – кроме твоих снов и тебя.
Из них ты построишь дворцы и города, опирающиеся на пустоту и не занимающие положения во времени, не подверженные нападению часов и лет, не тронутые плющом или ржавчиной, не доступные завоевателям, но разрушенные твоим воображением, если ты возжелаешь, чтобы случилось так, или по собственной прихоти пожелаешь выстроить все по-новому. И никто никогда не нарушит этих твоих снов, которые здесь гибнут и теряются среди мелких земных случайностей, как сны человека, который спит в шумном городе. Поскольку мечты твои понесутся наружу подобно сильной реке на большой пустынной равнине, где нет ни камней, ни холмов, чтобы остановить реку, только в том месте не будет ни границ, ни моря, ни помех, ни конца. И хорошо для тебя, что ты возьмешь с собой в пустынные владения немного сожалений о мире, в котором обитаешь ныне, ибо такие сожаления и любые воспоминания о неправедных поступках, совершенных когда-то, будут вечно окружать твою душу в той пустыне, напевая одну и ту же песню печального раскаяния; и они также будут только снами, но очень реальными.
Там ничто не будет препятствовать тебе среди твоих грез, ибо даже Боги не смогут больше обеспокоить тебя, когда плоть, земля и дела, которыми Они ограничивали тебя, исчезнут».
Тогда сказал Король:
«Мне не мила эта мрачная судьба, поскольку мечты пусты. Я хочу видеть действие, эхо которого разносится над миром, и людей и события».
Тогда ответил Пророк:
«Победа, драгоценности и танцы только тешат твое воображение. Что такое сияние драгоценных камней без твоего воображения, которое очаровано этим светом, и твое воображение – это всего лишь сон. События, поступки и люди – ничто без грез, и они только сковывают фантазии, и только мечты реальны, и там, где ты останешься, когда миры отправятся дальше, останутся только сны».
И Король воскликнул:
«Безумный пророк!»
И Йнар сказал:
«Безумный пророк, который верит, что его душа обладает всем тем, что его душа может познать, и что он повелевает этой душой. А ты, благородный Король, веришь только, что душа твоя обладает лишь немногими странами, окруженными твоими армиями и морем, и что твоя душа принадлежит неким странным Богам, которых ты не можешь познать, которые сотворят нечто с этой душой в дороге, о которой тебе ничего не ведомо.
Пока не придет к нам знание, что все – ошибочно, я владею более обширными царствами, я Король превыше тебя и нет властителей, превосходящих меня».
Тогда сказал Король:
«Ты сказал, что нет властителей! С кем же тогда ты беседуешь, подавая странные знаки вечерами на вершине мира?»
И Йнар приблизился и прошептал Королю ответ. И Король вскричал:
«Возьмите этого пророка, ибо он – лицемер и не говорит ни с какими Богами вечерами на крыше мира, он только обманывает нас своими знаками!»
И Йнар сказал:
«Не приближайтесь ко мне, или я укажу на вас, когда буду вечером на горе говорить с Теми, о которых вы знаете».
Тогда Йнар ушел, и стражи не коснулись его.
V
Тогда заговорил пророк Тун, который одевался в морские водоросли и не обитал в Храме, а жил вдали от людей. Всю свою жизнь он провел на пустынном берегу и вечно слушал только вопли моря и крики ветров в пустотах среди утесов. Некоторые говорили, что он, прожив столь долго рядом с неутомимым прибоем, где всегда громко кричит ветер, не мог более чувствовать радости других людей, но чувствовал только печаль моря, вечно кричащего в его душе.
«Давным-давно по звездной дороге, разделяющей миры, пришли Древние Боги. В холодном сердце миров восседали Они, и миры двигались вокруг них, подобно мертвым листьям на ветру в конце осени, и не было жизни ни на одном из них, в то время как Боги бесконечно тосковали о вещах, которых не может быть. И столетия пронеслись над Богами и отправились туда, куда уходят столетия, к Концу Вещей, и с ними понеслись вздохи всех Богов, ибо Они очень хотели того, чего не могло быть.
Один за другим в сердце миров падали замертво Древние Боги, все еще тоскуя о вещах, которых не может быть, гибнущие от своих собственных сожалений. Тогда Шимоно Кани, самый младший из Богов, сотворил арфу из сердечных нитей всех старейших Богов, и, сидя на Звездном Пути в Центре Всего, сыграл на арфе отходную по Древним Богам. И песня поведала обо всех тщетных сожалениях, и о несчастных страстях Богов древних времен, и об Их великих делах, которые должны были украсить грядущие годы. Но в отходную Шимоно Кани вплелись голоса, кричащие из сердечных нитей Богов, все еще тоскующие о вещах, которых не могло быть. И отходная молитва, и звуки тех голосов разносились далеко по Звездному Пути, далеко от Центра Всего, пока они не достигли самих Миров, подобно большой стае птиц, потерявшихся в ночи. И каждая нота – жизнь, и множество нот будут пойманы среди миров и будут ненадолго скованы плотью, прежде чем продолжат свое путешествие к великому Гимну, который прозвучит в Конце Времен. Шимоно Кани даровал голос ветру и прибавил горестей морю. Но когда в освещенных палатах после празднества разносится голос певца, дабы потешить Короля, это плачет душа того певца, громко взывающая к своим сестрам оттуда, где она прикована к земле.
И когда при звуке пения на сердце у Короля становится грустно, и его принцы глубоко переживают, тогда они вспоминают, хотя и не знают об этом, они вспоминают печальное лицо Шимоно Кани, сидящего подле его мертвых братьев, старейших Богов, играющего на арфе с рыдающими сердечными струнами и посылающего души Богов в странствие среди миров.
И когда музыка лютни одиноко разносится над холмами в ночи, тогда душа взывает к душам братьев – таковы отзвуки отходной Шимоно Кани, которые не были пойманы среди миров – и она не ведает, к кому она взывает и почему, но знает только, что песнь менестреля – ее единственный крик, и посылает его во тьму.
Но хотя в земной тюрьме все воспоминания должны умереть, все же, как иногда цепляется за ноги заключенного несколько пылинок с полей, где его пленили, так иногда фрагменты воспоминаний цепляются за душу человека после того, как ее забирают на землю. Тогда встает великий менестрель, и, сплетая вместе фрагменты воспоминаний, создает некую мелодию, подобную той, которую руки Шимоно Кани извлекают из его арфы; и проходящие мимо говорят: „Не было ли похожей мелодии прежде?“ и уходят, храня в сердце печаль о воспоминаниях, которых нет.
Поэтому, о Король, однажды большие ворота твоего дворца должны отвориться для процессии, в которой пройдет Король, минуя людей, возносящих молитвы под звуки лютни и барабана; и в тот же самый день тюремная дверь будет отворена смягченными руками, и еще одна утраченная нота отходной молитвы Шимоно Кани возвратится, чтобы снова пробудить его мелодию.
Отходная Шимоно Кани будет длиться до того дня, когда она обретет все ноты, чтобы сокрушить Тишину, которая восседает в Конце Вещей. Тогда Шимоно Кани скажет, обращаясь к костям своих братьев: „То, чего не могло быть, наконец случилось“.
Но кости Древних Богов будут хранить молчание, и только Их голоса будут жить, рыдая с сердечных струн арфы о вещах, которых не может быть».
VI
Когда караваны, простившись с Зандарой, отправляются через пустыню на север к Эйнанду, они следуют по пустыннной дороге в течение семи дней прежде, чем приходят к воде – туда, где Шуба Онат, чернея, возвышается над пустыней, к колодцу у подножия горы и к обширным лугам на ее склонах.
1 2 3 4 5 6