И был у Михи дом Божий. И сделал он сфод и терафим и посвятил (сначала) одного из сыновей своих, чтобы он был у него священником”; (Кн. Судей, гл. XVII, 4, 5), а потом посвятил зашедшего к нему в дом Левита, “и этот юноша был у него священником, и жил в доме у Михи. И сказал Миха: теперь я знаю, что Господь будет мне благотворить, потому что Левит у меня священником. (Кн. Судей, гл. XVII, 12, 13).
Упоминается также об Израильтянах из колена Вениаминова, которые нарушили гостеприимство и оскорбили приютившихся в доме одного из жителей их города Гивы одного Левита и жену его. За них вступились все прочие колена Израилевы, восстали единодушно против колена Вениаминова и, после неоднократного боя с неравным успехом, окончательно “поразили их мечом, и людей в городе, и скот, и все, что ни встречалось (во всех городах), и все находившиеся на пути города сожгли огнем”.
Но тяжело стало Израилю, что “не стало одного колена” у него. “И пришел народ в дом Божий, и сидели там до вечера пред Богом, и подняли вопль и сильно плакали, и сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим, и сказали: наследственная земля пусть остается уцелевшим сынам Вениамина, чтобы не исчезло колено от Израиля”, — и допустили их взять себе жен из хоровода собравшихся на праздник Господень в Силоме.
“Так и сделали сыны Вениамина и взяли жен по числу своему из бывших в хороводе, и пошли, и возвратились в удел свой, и построили города, и стали жить в них”.
И таким образом восстановилось колено Вениаминово. (Кн. Судей, гл. XX, 48. Гл. XXI, 2, 3, 6, 17, 23).
И в таком даже безотрадном положении уклонявшихся в нечестие Израильтян — Господь не прерывал общения с ними по Своему милосердному изволению, не отступал от них, не оставлял до конца избранного народа Своего, из которого определено было сохраниться достойным праотцам Обещанного Спасителя мира…
XVII. Руфь и Ноеминь.
В те дни, когда не было царя у Израиля и каждый делал то, что ему казалось справедливым, отрадное зрелище предсталяют примеры из семейной жизни в те патриархальные времена, из которых приводится, напр., рассказ о Руфе и Ноемини.
В то время, когда некоторые туземные племена, начинавшие снова усиливаться, делали опустошительные набеги на земли, завоеванные Израильтянами, случился голод в Вифлееме Иудейском. Тогда решился один из жителей этого города, Елимелех Ефрафянин удалиться с своею семьею на чужую сторону и поселился с женою своею Ноеминью и двумя сыновьями на полях Моавитских, к востоку от Мертвого моря.
Елимелех вскоре умер, а сыновья его, оставшиеся с матерью жить на чужой стороне, оба женились на Моавитянках; “имя одной было Орфа, а имя другой — Руфь; и жили там около десяти лет”. Но потом оба сына Ноемини умерли, и она пожелала возвратиться на родину, услышав, что “Бог посетил народ Свой, и дал им хлеб”.
“И вышла (Ноеминь) из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге в землю Иудейскую, Ноеминь сказала снохам своим: — пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме мужа своего! — И поцеловала их. Но они подняли вопль, и плакали, и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему”.
— Зачем вам идти со мною? — продолжала Ноеминь отговаривать их, — возвратитесь домой, дочери мои, “я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня”… Но они только слезами отзывались на слова ее. Наконец, Орфа решилась проститься со своею свекровью и “возвратилась к народу своему, а Руфь осталась с нею”. И напрасно продолжала Ноеминь уговаривать ее “возвратиться к народу своему и к богам своим”; Руфь сказала ей: — “не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду; и где ты будешь жить, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою”. — И сопровождала Руфь свекровь свою до самого Вифлеема.
Живое впечатление произвело на жителей Вифлеема возвращение Ноемини на родину. — “Это Ноеминь”? — говорили они.
— Не называйте меня Ноеминью (приятною), — отозвалась она им, — а называйте Марою (горькою), “потому что Вседержитель послал мне великую горесть. Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками. Зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастие”?
И стали жить в Вифлееме и делить общее горе Ноеминь и Руфь, придя туда в начале жатвы ячменя. А в такое время, по закону Моисееву, бедные имели право подбирать в поле колосья, остававшиеся после жатвы. К такому способу пропитания себя и свекрови своей решилась прибегнуть и Руфь — Моавитянка.
— Пойду я на поле, — сказала она Ноемини, — “и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение”. Ноеминь сказала ей: пойди, дочь моя.
“Она пошла, и пришла, и подбирала в поле колосья позади жнецов. — И случилось, что та часть поля принадлежала Воозу”, родственнику Ноемини по мужу, человеку богатому и знатному, из племени Елимелехова. И вот, когда Руфь собирала колосья, пришел в поле сам Вооз, и обменявшись радушными приветствиями с жнецами, обратил внимание на чужеземку и спросил У слуги, приставленного к жнецам, кто она? — Тот отвечал ему: — “эта молодая женщина — Моавитянка, пришедшая с Ноеминью с полей Моавитских. Она сказала: буду я подбирать и собирать между снопами позади жнецов. И пришла, и находится здесь с самого утра доселе; мало бывает она дома”.
“И сказал Вооз Руфи: послушай, дочь моя, не ходи подбирать на другом поле, и не переходи отсюда, но будь здесь с моими служанками; пусть в глазах твоих то поле, где они жнут, и ходи за ними. Вот, я приказал слугам моим не трогать тебя. Когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои.
Она пала на лицо свое, и поклонилась до земли, и сказала ему: чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка?
Вооз отвечал и сказал ей: мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца, и твою мать, и твою родину, и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня. Да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа, Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами!
Она сказала: да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей.
И сказал ей Вооз: время обеда; приди сюда и ешь хлеб. Он подал ей хлеб; она ела, и еще осталось.
И встала (она), чтобы подбирать. Вооз дал приказ слугам своим, сказав: пусть подбирает она и между снопами, и не обижайте ее. Да и от снопов откидывайте ей и оставляйте, пусть она подбирает. — Так подбирала она на поле до вечера, и вымолотила собранное, и вышло около ефы ячменя”.
Когда свекровь увидела, что она набрала, то спросила ее, где она собирала сегодня, где работала? И произнесла благословение на принявшего ее. Узнав же от Руфи, что имя человек тому — Вооз, “сказала Ноеминь снохе своей: благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых! Человек этот близок к нам; он из наших родственников.
— Он даже позволил мне быть с его служанками, пока не докончат они жатвы его, — прибавила Руфь. — Это хорошо, дочь моя, одобрила Ноеминь: так не будут оскорблять тебя на другом поле.
“Так и была Руфь со служанками Воозовыми, и подбирала колосья, доколе не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы, и жила у свекрови своей”.
Между тем, Вооз, узнав Руфь, оценил преданность ее своей свекрови, ради которой покинула она даже родину свою; он посылал через нее помощь и Ноемини, и решился жениться на Руфи, так как по закону Моисееву на вдове умершего должен был жениться ближайший родственник его, а он-то и оказался этим ближайшим родственником после другого, отказавшегося по домашним своим обстоятельствам: “чтобы не расстроить удела своего”, купить у Ноемини и у Руфи поле, принадлежащее Елимелеху и сыновьям его — с чем сопряжена была обязанность “взять в супружество вдову умершего”, “чтобы восстановить имя умершего в уделе его”.
Утвердившись таким образом в правах своих по случаю отказа от них того родственника, Вооз сказал тогда старейшинам и всему народу: “вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и (сыновей его) Хилеоново и Махлоново. Также и Руфь, Моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтобы оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местоприбывания его: вы сегодня свидетели тому.
И сказал весь народ, который при воротах, и старейшины: мы — свидетели; да соделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом Израилев; приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме!
И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою. — И родила ему сына. — И говорили женщины Ноемини: благословен Господь, что Он не оставил тебя ныне без наследника! И да будет славно имя его в Израиле!
И взяла Ноеминь дитя сие, и носила его в объятиях своих, и была ему нянькою. — Соседки нарекли ему имя: Овид. Он — отец Иессея, отца Давидова”… (Кн. Руфь, гл. I, 4, 6—11, 13, 14, 16—18, 23. Гл. II, 2, 3, 6-23. Гл. IV, 9—11, 13, 14, 16, 17).
XVIII. Илий и Самуил.
Несмотря на некоторые чудные поражения, нанесенные Самсоном Филистимлянам, все еще сильно тяготело иго их над Израильтянами. Между тем, и среди скорбей своих и угнетения не почерпали они подкрепления и в ослабевшей вере своей, и не было над ними достаточно сильного восстановляющего и направляющего влияния. Духовное и гражданское управление сосредоточивалось тогда в руках Судии и первосвященника Илия, человека, хотя и благочестивого, но до крайности слабого в деятельности своей, не имевшего влияния ни на исправление народа, ни даже на воспитание родных сыновей своих Офни и Финееса, состоявших священниками при нем, но оказавшихся далеко не на высоте этого звания.
И определил Господь избрать более деятельного и более достойного преемника власти Илии.
В это время на горе Ефремовой жил Ефрафянин, именем Елкана. “У него были две жены: имя одной — Анна, а имя другой Феннана, у Феннаны были дети, у Анны же не было детей.
И ходил этот человек из города своего в положенные дни поклоняться и приносить жертву Господу Саваофу в Силоме. — В тот день, когда Елкана приносил жертву, давал Феннане, жене своей и всем сыновьям ее и дочерям ее части. Анне же давал часть особую (так как у нее не было детей); ибо любил Анну (более нежели Феннану)”. Это порождало соперничество и зависть между Анной и Феннаной, которая преследовала и до слез огорчала Анну, усиливая и без того угнетающее ее горе по причине неимения детей, которое у Евреев считалось лишением благословения Божиего.
Эти огорчения и слезы Анны с особенною силою возобновлялись “каждый год, когда ходила она в дом Господень”. Однажды, когда она стояла здесь в молитве пред Господом, а “Илий, священник, сидел тогда на седалище у входа в дом Господень, и была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: Господи (всемогущий Боже) Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей, и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей, и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола; то я отдам его Господу (в дар) на все дни жизни его (и вина и сикера не будет он пить), и бритва не коснется головы его”.
“Между тем, как она долго молилась, Илий смотрел на уста ее. И как Анна говорила в сердце своем, а уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее, то Илий счел ее пьяною. И сказал ей Илий: доколе ты будешь пьяною? Вытрезвись от вина твоего (и иди от лица Господня)”.
— Нет, господин мой, — отвечала ему Анна, — “я — жена, скорбящая духом, вина и сикера я не пила, но изливаю душу мою пред Господом; не считай рабы Твоей негодною женщиной, ибо от великой печали моей и от скорби моей я говорила доселе.
И отвечал Илий и сказал: иди с миром, и Бог Израилев исполнит прошение твое, чего ты просила у Него. — Она же сказала: да найдет раба твоя милость в очах твоих! И пошла она в путь свой, и ела, и лицо ее не было уже печально , как прежде”.
“И встали они поутру, и поклонились пред Господом, и возвратились в дом свой в Раму”.
Через несколько времени родился сын у Анны, и она дала ему имя: “Самуил, ибо, (говорила она,) от Господа (Бога Саваофа) я испросила его”.
Когда вскормила Анна грудью сына своего, то пошла она в Силом с мужем своим, и привели они дитя свое пред лицо Господа, и принес отец его жертву, какую в установленные дни приносил Господу; мать же отрока привела его к Илии и сказала ему: — “о, господин мой! Да живет душа твоя, господин мой! я — та самая женщина, которая здесь при тебе стояла и молилась Господу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Упоминается также об Израильтянах из колена Вениаминова, которые нарушили гостеприимство и оскорбили приютившихся в доме одного из жителей их города Гивы одного Левита и жену его. За них вступились все прочие колена Израилевы, восстали единодушно против колена Вениаминова и, после неоднократного боя с неравным успехом, окончательно “поразили их мечом, и людей в городе, и скот, и все, что ни встречалось (во всех городах), и все находившиеся на пути города сожгли огнем”.
Но тяжело стало Израилю, что “не стало одного колена” у него. “И пришел народ в дом Божий, и сидели там до вечера пред Богом, и подняли вопль и сильно плакали, и сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим, и сказали: наследственная земля пусть остается уцелевшим сынам Вениамина, чтобы не исчезло колено от Израиля”, — и допустили их взять себе жен из хоровода собравшихся на праздник Господень в Силоме.
“Так и сделали сыны Вениамина и взяли жен по числу своему из бывших в хороводе, и пошли, и возвратились в удел свой, и построили города, и стали жить в них”.
И таким образом восстановилось колено Вениаминово. (Кн. Судей, гл. XX, 48. Гл. XXI, 2, 3, 6, 17, 23).
И в таком даже безотрадном положении уклонявшихся в нечестие Израильтян — Господь не прерывал общения с ними по Своему милосердному изволению, не отступал от них, не оставлял до конца избранного народа Своего, из которого определено было сохраниться достойным праотцам Обещанного Спасителя мира…
XVII. Руфь и Ноеминь.
В те дни, когда не было царя у Израиля и каждый делал то, что ему казалось справедливым, отрадное зрелище предсталяют примеры из семейной жизни в те патриархальные времена, из которых приводится, напр., рассказ о Руфе и Ноемини.
В то время, когда некоторые туземные племена, начинавшие снова усиливаться, делали опустошительные набеги на земли, завоеванные Израильтянами, случился голод в Вифлееме Иудейском. Тогда решился один из жителей этого города, Елимелех Ефрафянин удалиться с своею семьею на чужую сторону и поселился с женою своею Ноеминью и двумя сыновьями на полях Моавитских, к востоку от Мертвого моря.
Елимелех вскоре умер, а сыновья его, оставшиеся с матерью жить на чужой стороне, оба женились на Моавитянках; “имя одной было Орфа, а имя другой — Руфь; и жили там около десяти лет”. Но потом оба сына Ноемини умерли, и она пожелала возвратиться на родину, услышав, что “Бог посетил народ Свой, и дал им хлеб”.
“И вышла (Ноеминь) из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге в землю Иудейскую, Ноеминь сказала снохам своим: — пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме мужа своего! — И поцеловала их. Но они подняли вопль, и плакали, и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему”.
— Зачем вам идти со мною? — продолжала Ноеминь отговаривать их, — возвратитесь домой, дочери мои, “я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня”… Но они только слезами отзывались на слова ее. Наконец, Орфа решилась проститься со своею свекровью и “возвратилась к народу своему, а Руфь осталась с нею”. И напрасно продолжала Ноеминь уговаривать ее “возвратиться к народу своему и к богам своим”; Руфь сказала ей: — “не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду; и где ты будешь жить, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою”. — И сопровождала Руфь свекровь свою до самого Вифлеема.
Живое впечатление произвело на жителей Вифлеема возвращение Ноемини на родину. — “Это Ноеминь”? — говорили они.
— Не называйте меня Ноеминью (приятною), — отозвалась она им, — а называйте Марою (горькою), “потому что Вседержитель послал мне великую горесть. Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками. Зачем называть меня Ноеминью, когда Господь заставил меня страдать, и Вседержитель послал мне несчастие”?
И стали жить в Вифлееме и делить общее горе Ноеминь и Руфь, придя туда в начале жатвы ячменя. А в такое время, по закону Моисееву, бедные имели право подбирать в поле колосья, остававшиеся после жатвы. К такому способу пропитания себя и свекрови своей решилась прибегнуть и Руфь — Моавитянка.
— Пойду я на поле, — сказала она Ноемини, — “и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение”. Ноеминь сказала ей: пойди, дочь моя.
“Она пошла, и пришла, и подбирала в поле колосья позади жнецов. — И случилось, что та часть поля принадлежала Воозу”, родственнику Ноемини по мужу, человеку богатому и знатному, из племени Елимелехова. И вот, когда Руфь собирала колосья, пришел в поле сам Вооз, и обменявшись радушными приветствиями с жнецами, обратил внимание на чужеземку и спросил У слуги, приставленного к жнецам, кто она? — Тот отвечал ему: — “эта молодая женщина — Моавитянка, пришедшая с Ноеминью с полей Моавитских. Она сказала: буду я подбирать и собирать между снопами позади жнецов. И пришла, и находится здесь с самого утра доселе; мало бывает она дома”.
“И сказал Вооз Руфи: послушай, дочь моя, не ходи подбирать на другом поле, и не переходи отсюда, но будь здесь с моими служанками; пусть в глазах твоих то поле, где они жнут, и ходи за ними. Вот, я приказал слугам моим не трогать тебя. Когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои.
Она пала на лицо свое, и поклонилась до земли, и сказала ему: чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка?
Вооз отвечал и сказал ей: мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца, и твою мать, и твою родину, и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня. Да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа, Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами!
Она сказала: да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей.
И сказал ей Вооз: время обеда; приди сюда и ешь хлеб. Он подал ей хлеб; она ела, и еще осталось.
И встала (она), чтобы подбирать. Вооз дал приказ слугам своим, сказав: пусть подбирает она и между снопами, и не обижайте ее. Да и от снопов откидывайте ей и оставляйте, пусть она подбирает. — Так подбирала она на поле до вечера, и вымолотила собранное, и вышло около ефы ячменя”.
Когда свекровь увидела, что она набрала, то спросила ее, где она собирала сегодня, где работала? И произнесла благословение на принявшего ее. Узнав же от Руфи, что имя человек тому — Вооз, “сказала Ноеминь снохе своей: благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых! Человек этот близок к нам; он из наших родственников.
— Он даже позволил мне быть с его служанками, пока не докончат они жатвы его, — прибавила Руфь. — Это хорошо, дочь моя, одобрила Ноеминь: так не будут оскорблять тебя на другом поле.
“Так и была Руфь со служанками Воозовыми, и подбирала колосья, доколе не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы, и жила у свекрови своей”.
Между тем, Вооз, узнав Руфь, оценил преданность ее своей свекрови, ради которой покинула она даже родину свою; он посылал через нее помощь и Ноемини, и решился жениться на Руфи, так как по закону Моисееву на вдове умершего должен был жениться ближайший родственник его, а он-то и оказался этим ближайшим родственником после другого, отказавшегося по домашним своим обстоятельствам: “чтобы не расстроить удела своего”, купить у Ноемини и у Руфи поле, принадлежащее Елимелеху и сыновьям его — с чем сопряжена была обязанность “взять в супружество вдову умершего”, “чтобы восстановить имя умершего в уделе его”.
Утвердившись таким образом в правах своих по случаю отказа от них того родственника, Вооз сказал тогда старейшинам и всему народу: “вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и (сыновей его) Хилеоново и Махлоново. Также и Руфь, Моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтобы оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местоприбывания его: вы сегодня свидетели тому.
И сказал весь народ, который при воротах, и старейшины: мы — свидетели; да соделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом Израилев; приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме!
И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою. — И родила ему сына. — И говорили женщины Ноемини: благословен Господь, что Он не оставил тебя ныне без наследника! И да будет славно имя его в Израиле!
И взяла Ноеминь дитя сие, и носила его в объятиях своих, и была ему нянькою. — Соседки нарекли ему имя: Овид. Он — отец Иессея, отца Давидова”… (Кн. Руфь, гл. I, 4, 6—11, 13, 14, 16—18, 23. Гл. II, 2, 3, 6-23. Гл. IV, 9—11, 13, 14, 16, 17).
XVIII. Илий и Самуил.
Несмотря на некоторые чудные поражения, нанесенные Самсоном Филистимлянам, все еще сильно тяготело иго их над Израильтянами. Между тем, и среди скорбей своих и угнетения не почерпали они подкрепления и в ослабевшей вере своей, и не было над ними достаточно сильного восстановляющего и направляющего влияния. Духовное и гражданское управление сосредоточивалось тогда в руках Судии и первосвященника Илия, человека, хотя и благочестивого, но до крайности слабого в деятельности своей, не имевшего влияния ни на исправление народа, ни даже на воспитание родных сыновей своих Офни и Финееса, состоявших священниками при нем, но оказавшихся далеко не на высоте этого звания.
И определил Господь избрать более деятельного и более достойного преемника власти Илии.
В это время на горе Ефремовой жил Ефрафянин, именем Елкана. “У него были две жены: имя одной — Анна, а имя другой Феннана, у Феннаны были дети, у Анны же не было детей.
И ходил этот человек из города своего в положенные дни поклоняться и приносить жертву Господу Саваофу в Силоме. — В тот день, когда Елкана приносил жертву, давал Феннане, жене своей и всем сыновьям ее и дочерям ее части. Анне же давал часть особую (так как у нее не было детей); ибо любил Анну (более нежели Феннану)”. Это порождало соперничество и зависть между Анной и Феннаной, которая преследовала и до слез огорчала Анну, усиливая и без того угнетающее ее горе по причине неимения детей, которое у Евреев считалось лишением благословения Божиего.
Эти огорчения и слезы Анны с особенною силою возобновлялись “каждый год, когда ходила она в дом Господень”. Однажды, когда она стояла здесь в молитве пред Господом, а “Илий, священник, сидел тогда на седалище у входа в дом Господень, и была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: Господи (всемогущий Боже) Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей, и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей, и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола; то я отдам его Господу (в дар) на все дни жизни его (и вина и сикера не будет он пить), и бритва не коснется головы его”.
“Между тем, как она долго молилась, Илий смотрел на уста ее. И как Анна говорила в сердце своем, а уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее, то Илий счел ее пьяною. И сказал ей Илий: доколе ты будешь пьяною? Вытрезвись от вина твоего (и иди от лица Господня)”.
— Нет, господин мой, — отвечала ему Анна, — “я — жена, скорбящая духом, вина и сикера я не пила, но изливаю душу мою пред Господом; не считай рабы Твоей негодною женщиной, ибо от великой печали моей и от скорби моей я говорила доселе.
И отвечал Илий и сказал: иди с миром, и Бог Израилев исполнит прошение твое, чего ты просила у Него. — Она же сказала: да найдет раба твоя милость в очах твоих! И пошла она в путь свой, и ела, и лицо ее не было уже печально , как прежде”.
“И встали они поутру, и поклонились пред Господом, и возвратились в дом свой в Раму”.
Через несколько времени родился сын у Анны, и она дала ему имя: “Самуил, ибо, (говорила она,) от Господа (Бога Саваофа) я испросила его”.
Когда вскормила Анна грудью сына своего, то пошла она в Силом с мужем своим, и привели они дитя свое пред лицо Господа, и принес отец его жертву, какую в установленные дни приносил Господу; мать же отрока привела его к Илии и сказала ему: — “о, господин мой! Да живет душа твоя, господин мой! я — та самая женщина, которая здесь при тебе стояла и молилась Господу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38