Входя в сношения с Филистимлянами по разным поводам, он однажды “пошел в Фимнафу, и увидел в Фимнафе женщину из дочерей Филистимских (и она понравилась ему”). — Он сказал об этом своим родителям и просил их: “возьмите ее мне в жены”. — “Разве нет женщин между дочерями братьев твоих и во всем народе моем, что ты идешь взять жену у Филистимлян необрезанных”? — возразили ему отец и мать его.
“И сказал Самсон отцу своему: ее возьми мне, потому что она мне понравилась”.
“Отец его и мать его не знали, что это от Господа, и что он ищет случая отметить Филистимлянам.
И пошел Самсон с отцом своим и с матерью своею в Фимнафу, и когда подходили к виноградникам Фимнафским, вот, молодой лев, рыкая, идет навстречу ему.
И сошел на него Дух Господень, и он растерзал льва , как козленка, а в руке у него ничего не было. И не сказал отцу своему и матери своей, что он сделал.
И пришел и поговорил с женщиною, и она понравилась Самсону. — Спустя несколько дней, опять пошел он, чтобы взять ее, и зашел посмотреть труп льва, и вот, рой пчел в трупе львином и мед. Он взял его в руки свои, и пошел и ел дорогою; и когда пришел к отцу своему и матери своей, дал и им, и они ели; но не сказал им, что из львиного трупа взял мед сей.
И пришел отец его к женщине, и сделал там Самсон (семидневный пир), как обыкновенно делают женихи. — И как там увидели его, выбрали тридцать брачных друзей, которые были бы при нем. — И сказал им Самсон: загадаю я вам загадку; если вы отгадаете мне ее в семь дней пира, и отгадаете верно, то я дам вам тридцать синдонов и тридцать перемен одежд. Если же не сможете отгадать мне, то вы дайте мне тридцать синдонов и тридцать перемен одежд. — Они сказали ему: загадай загадку твою, послушаем.
И сказал им: из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое. — И не могли отгадать загадки в три дня. — В седьмой день сказали они жене Самсоновой: уговори мужа твоего, чтоб он разгадал нам загадку; иначе сожжем огнем тебя и дом отца твоего. Разве вы призвали нас, чтобы обобрать нас?
И плакала жена Самсонова пред ним и говорила: ты ненавидишь меня и не любишь; ты загадал загадку сынам народа моего, а мне не разгадаешь ее. — Он сказал ей: отцу моему и матери моей не разгадал ее; и тебе ли разгадаю?
И плакала она пред ним семь дней, в которые продолжался у них пир. Наконец в седьмой день разгадал ей, ибо она усильно просила его. А она разгадала загадку сынам народа своего.
И в седьмой день до захождения солнечного сказали ему граждане: что слаще меда и что сильнее льва?
Он сказал им: если бы вы не орали на моей телице, то не отгадали бы моей загадки.
И сошел на него Дух Господень, и пошел он в Аскалон, и, убив там тридцать человек, снял с них одежды, и отдал перемены платья их разгадавшим загадку. И воспылал гнев его, и ушел он в дом отца своего.
А жена Самсонова вышла за брачного друга его, который был при нем другом”. — Узнав об этом и не достигнув того, чтобы ему была возвращена жена его, Самсон решился мстить Филистимлянам. “Теперь я буду прав перед Филистимлянами, если сделаю им зло”, — сказал он и пошел против них, начав с того, что “поймал триста лисиц, и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между хвостами, и зажег факелы, и пустил их на жатву Филистимскую, и выжег и копны и несжатый хлеб, и виноградные сады и масличные.
И говорили Филистимляне: кто это сделал? и сказали: Самсон, зять Фимнафянина, ибо этот взял жену его и отдал другу его. — И пошли Филистимляне, и сожгли огнем ее и (дом) отца ее.
Самсон сказал им: хотя вы сделали это; но я отмщу вам самим и тогда только успокоюсь.
И перебил он им голени и бедра, и пошел, и засел в ущелье скалы Етама”.
Тогда Филистимляне стали требовать от жителей Иудеи, чтобы они выдали им Самсона — ради того, “чтобы поступить с ним, как он поступил с ними”. И вот три тысячи человек из Иудеи собрались к ущелью скалы Етама, и когда они поклялись Самсону, что не убьют его, а только отдадут его в руки Филистимлян, которых боялись, он допустил их связать себя “новыми веревками” и вывести из ущелья.
“С криком встретили его Филистимляне; и сошел на него Дух Господень, и веревки, бывшие на руках его, сделались, как перегоревший лен, и упали узы его с рук его. — Нашел он свежую ослиную челюсть и, протянув руку свою, взял ее, и убил ею тысячу человек. (Потом) бросил челюсть из руки своей, и назвал то место: Рамаф-Лехи. (Брошенная челюсть)”.
Утомленный, почувствовал Самсон “сильную жажду и воззвал к Господу: Ты соделал рукою раба Твоего великое спасение сие; а теперь умру я от жажды, и попаду в руки необрезанных.
И разверз Господь ямину в Лехе, и потекла из нее вода. Он напился, и возвратился дух его, и он ожил; от того и наречено имя месту сему: источник взывающего.
И был он судьею Израильтян во дни Филистимлян двадцать лет”.
Однажды пошел Самсон в г. Газу и остался там на ночь. Узнав об этом, Филистимляне следили за ним, чтобы убить его.
Самсон же, встав в полночь, “схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои, и отнес их на вершину горы, которая на пути к Хеврону, (и положил их там)”.
Эта великая сила Самсона не была ли орудием Духа Господня, наводящим страх на грозных врагов народа Израильского…
“После того полюбил он одну женщину, жившую на долине Сорек; имя ей Далида.
К ней пришли владельцы Филистимские и говорят ей: уговори его и выведай, в чем великая сила его, и как нам одолеть его, и связать его, чтоб усмирить его; а мы дадим тебе за то каждый сто сиклей серебра”.
Но на расспросы коварной Далиды Самсон отзывался сначала лишь ложными объяснениями, и когда ни одно из них не оправдалось, то сказала ему (Далида): как же ты говоришь: люблю тебя, а сердце твое не со мною? вот, ты трижды обманул меня, и не сказал мне, в чем великая сила твоя.
И как она словами своими тяготила его всякий день и мучила его, то душе его тяжело стало до смерти; и он открыл ей все сердце свое и сказал ей: бритва не касалась головы моей; ибо я назорей Божий от чрева матери моей. Если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб, и буду, как прочие люди”.
— Идите теперь, — позвала тогда Далида владельцев Филистимских, — он открыл мне все сердце свое. Пришли они к ней и, приняв серебро от них, она усыпила Самсона на коленах своих, “и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его. Она сказала: Филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего и сказал: пойду, как и прежде, и освобожусь; а не знал, что Господь отступил от него… Филистимляне взяли его и выкололи ему глаза, привели его в Газу и оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников.
Между тем, волосы на голове его начали расти, где они были острижены”.
В это время владельцы Филистимские собрались вместе с народом принести благодарственную жертву богу своему Дагону за то, что он предал в руки их врага их, побившего многих из них. — “И когда развеселилось сердце их, сказали: позовите Самсона (из дома темничного), пусть он позабавит нас”. И привели Самсона, и он забавлял их (и заушали его) и поставили его между столбами.
И сказал Самсон отроку, который водил его за руку: подведи меня, чтобы ощупать мне столбы, на которых утвержден дом, и прислониться к ним”.
В доме же и на кровле его было до трех тысяч народа, потешающегося над Самсоном. И вот, “воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! чтобы мне в один раз отметить Филистимлянам за два глаза мои.
И сдвинул Самсон с места два средних столба, упершись в них, в один правою своею рукою, в другой — левою, и сказал: умри, душа моя, с Филистимлянами! — И уперся всею силою, и обрушился дом на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил (Самсон) при смерти своей, более, нежели сколько он умертвил в жизни своей.
И пришли братья его и весь дом отца его, и взяли его, и похоронили во гробе Маноя, отца его.
Он был судьею Израиля двадцать лет”. (Кн. Судей, гл. XII, 8, 11, 13. Гл. XIII, 1, 2, 5, 24, 25. Гл. XIV, 1, 3, 4—20. Гл. XV, 14, 15, 17-20. Гл. XVI, 3, 4, 5, 14-17, 19-22, 25, 28, 30, 31).
В Книге Судей события из истории Израильского народа представлены не в полной последовательности их. Так, в последних пяти главах ее упоминается и о таких, которые принадлежат к тем временам после смерти Иисуса Навина, когда “не было царя у Израиля, и каждый делал то, что ему казалось справедливым” (Кн. Судей, гл. XVII, 6). Упоминается о первых проявлениях заразы идолопоклонством от народов, среди которых расселились победившие их колена Израилевы, напр. в лице Израильтянина Михи, жившего на горе Ефремовой, мать которого посвятила серебро свое Господу для сына своего, чтобы сделать из этого серебра истукан и литый кумир. “(Плавильщик) сделал истукан и литый кумир, который и находился в доме Михи. И был у Михи дом Божий. И сделал он сфод и терафим и посвятил (сначала) одного из сыновей своих, чтобы он был у него священником”; (Кн. Судей, гл. XVII, 4, 5), а потом посвятил зашедшего к нему в дом Левита, “и этот юноша был у него священником, и жил в доме у Михи. И сказал Миха: теперь я знаю, что Господь будет мне благотворить, потому что Левит у меня священником. (Кн. Судей, гл. XVII, 12, 13).
Упоминается также об Израильтянах из колена Вениаминова, которые нарушили гостеприимство и оскорбили приютившихся в доме одного из жителей их города Гивы одного Левита и жену его. За них вступились все прочие колена Израилевы, восстали единодушно против колена Вениаминова и, после неоднократного боя с неравным успехом, окончательно “поразили их мечом, и людей в городе, и скот, и все, что ни встречалось (во всех городах), и все находившиеся на пути города сожгли огнем”.
Но тяжело стало Израилю, что “не стало одного колена” у него. “И пришел народ в дом Божий, и сидели там до вечера пред Богом, и подняли вопль и сильно плакали, и сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим, и сказали: наследственная земля пусть остается уцелевшим сынам Вениамина, чтобы не исчезло колено от Израиля”, — и допустили их взять себе жен из хоровода собравшихся на праздник Господень в Силоме.
“Так и сделали сыны Вениамина и взяли жен по числу своему из бывших в хороводе, и пошли, и возвратились в удел свой, и построили города, и стали жить в них”.
И таким образом восстановилось колено Вениаминово. (Кн. Судей, гл. XX, 48. Гл. XXI, 2, 3, 6, 17, 23).
И в таком даже безотрадном положении уклонявшихся в нечестие Израильтян — Господь не прерывал общения с ними по Своему милосердному изволению, не отступал от них, не оставлял до конца избранного народа Своего, из которого определено было сохраниться достойным праотцам Обещанного Спасителя мира…
XVII. Руфь и Ноеминь.
В те дни, когда не было царя у Израиля и каждый делал то, что ему казалось справедливым, отрадное зрелище предсталяют примеры из семейной жизни в те патриархальные времена, из которых приводится, напр., рассказ о Руфе и Ноемини.
В то время, когда некоторые туземные племена, начинавшие снова усиливаться, делали опустошительные набеги на земли, завоеванные Израильтянами, случился голод в Вифлееме Иудейском. Тогда решился один из жителей этого города, Елимелех Ефрафянин удалиться с своею семьею на чужую сторону и поселился с женою своею Ноеминью и двумя сыновьями на полях Моавитских, к востоку от Мертвого моря.
Елимелех вскоре умер, а сыновья его, оставшиеся с матерью жить на чужой стороне, оба женились на Моавитянках; “имя одной было Орфа, а имя другой — Руфь; и жили там около десяти лет”. Но потом оба сына Ноемини умерли, и она пожелала возвратиться на родину, услышав, что “Бог посетил народ Свой, и дал им хлеб”.
“И вышла (Ноеминь) из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге в землю Иудейскую, Ноеминь сказала снохам своим: — пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме мужа своего! — И поцеловала их. Но они подняли вопль, и плакали, и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему”.
— Зачем вам идти со мною? — продолжала Ноеминь отговаривать их, — возвратитесь домой, дочери мои, “я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня”… Но они только слезами отзывались на слова ее. Наконец, Орфа решилась проститься со своею свекровью и “возвратилась к народу своему, а Руфь осталась с нею”. И напрасно продолжала Ноеминь уговаривать ее “возвратиться к народу своему и к богам своим”; Руфь сказала ей: — “не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду; и где ты будешь жить, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
“И сказал Самсон отцу своему: ее возьми мне, потому что она мне понравилась”.
“Отец его и мать его не знали, что это от Господа, и что он ищет случая отметить Филистимлянам.
И пошел Самсон с отцом своим и с матерью своею в Фимнафу, и когда подходили к виноградникам Фимнафским, вот, молодой лев, рыкая, идет навстречу ему.
И сошел на него Дух Господень, и он растерзал льва , как козленка, а в руке у него ничего не было. И не сказал отцу своему и матери своей, что он сделал.
И пришел и поговорил с женщиною, и она понравилась Самсону. — Спустя несколько дней, опять пошел он, чтобы взять ее, и зашел посмотреть труп льва, и вот, рой пчел в трупе львином и мед. Он взял его в руки свои, и пошел и ел дорогою; и когда пришел к отцу своему и матери своей, дал и им, и они ели; но не сказал им, что из львиного трупа взял мед сей.
И пришел отец его к женщине, и сделал там Самсон (семидневный пир), как обыкновенно делают женихи. — И как там увидели его, выбрали тридцать брачных друзей, которые были бы при нем. — И сказал им Самсон: загадаю я вам загадку; если вы отгадаете мне ее в семь дней пира, и отгадаете верно, то я дам вам тридцать синдонов и тридцать перемен одежд. Если же не сможете отгадать мне, то вы дайте мне тридцать синдонов и тридцать перемен одежд. — Они сказали ему: загадай загадку твою, послушаем.
И сказал им: из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое. — И не могли отгадать загадки в три дня. — В седьмой день сказали они жене Самсоновой: уговори мужа твоего, чтоб он разгадал нам загадку; иначе сожжем огнем тебя и дом отца твоего. Разве вы призвали нас, чтобы обобрать нас?
И плакала жена Самсонова пред ним и говорила: ты ненавидишь меня и не любишь; ты загадал загадку сынам народа моего, а мне не разгадаешь ее. — Он сказал ей: отцу моему и матери моей не разгадал ее; и тебе ли разгадаю?
И плакала она пред ним семь дней, в которые продолжался у них пир. Наконец в седьмой день разгадал ей, ибо она усильно просила его. А она разгадала загадку сынам народа своего.
И в седьмой день до захождения солнечного сказали ему граждане: что слаще меда и что сильнее льва?
Он сказал им: если бы вы не орали на моей телице, то не отгадали бы моей загадки.
И сошел на него Дух Господень, и пошел он в Аскалон, и, убив там тридцать человек, снял с них одежды, и отдал перемены платья их разгадавшим загадку. И воспылал гнев его, и ушел он в дом отца своего.
А жена Самсонова вышла за брачного друга его, который был при нем другом”. — Узнав об этом и не достигнув того, чтобы ему была возвращена жена его, Самсон решился мстить Филистимлянам. “Теперь я буду прав перед Филистимлянами, если сделаю им зло”, — сказал он и пошел против них, начав с того, что “поймал триста лисиц, и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между хвостами, и зажег факелы, и пустил их на жатву Филистимскую, и выжег и копны и несжатый хлеб, и виноградные сады и масличные.
И говорили Филистимляне: кто это сделал? и сказали: Самсон, зять Фимнафянина, ибо этот взял жену его и отдал другу его. — И пошли Филистимляне, и сожгли огнем ее и (дом) отца ее.
Самсон сказал им: хотя вы сделали это; но я отмщу вам самим и тогда только успокоюсь.
И перебил он им голени и бедра, и пошел, и засел в ущелье скалы Етама”.
Тогда Филистимляне стали требовать от жителей Иудеи, чтобы они выдали им Самсона — ради того, “чтобы поступить с ним, как он поступил с ними”. И вот три тысячи человек из Иудеи собрались к ущелью скалы Етама, и когда они поклялись Самсону, что не убьют его, а только отдадут его в руки Филистимлян, которых боялись, он допустил их связать себя “новыми веревками” и вывести из ущелья.
“С криком встретили его Филистимляне; и сошел на него Дух Господень, и веревки, бывшие на руках его, сделались, как перегоревший лен, и упали узы его с рук его. — Нашел он свежую ослиную челюсть и, протянув руку свою, взял ее, и убил ею тысячу человек. (Потом) бросил челюсть из руки своей, и назвал то место: Рамаф-Лехи. (Брошенная челюсть)”.
Утомленный, почувствовал Самсон “сильную жажду и воззвал к Господу: Ты соделал рукою раба Твоего великое спасение сие; а теперь умру я от жажды, и попаду в руки необрезанных.
И разверз Господь ямину в Лехе, и потекла из нее вода. Он напился, и возвратился дух его, и он ожил; от того и наречено имя месту сему: источник взывающего.
И был он судьею Израильтян во дни Филистимлян двадцать лет”.
Однажды пошел Самсон в г. Газу и остался там на ночь. Узнав об этом, Филистимляне следили за ним, чтобы убить его.
Самсон же, встав в полночь, “схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои, и отнес их на вершину горы, которая на пути к Хеврону, (и положил их там)”.
Эта великая сила Самсона не была ли орудием Духа Господня, наводящим страх на грозных врагов народа Израильского…
“После того полюбил он одну женщину, жившую на долине Сорек; имя ей Далида.
К ней пришли владельцы Филистимские и говорят ей: уговори его и выведай, в чем великая сила его, и как нам одолеть его, и связать его, чтоб усмирить его; а мы дадим тебе за то каждый сто сиклей серебра”.
Но на расспросы коварной Далиды Самсон отзывался сначала лишь ложными объяснениями, и когда ни одно из них не оправдалось, то сказала ему (Далида): как же ты говоришь: люблю тебя, а сердце твое не со мною? вот, ты трижды обманул меня, и не сказал мне, в чем великая сила твоя.
И как она словами своими тяготила его всякий день и мучила его, то душе его тяжело стало до смерти; и он открыл ей все сердце свое и сказал ей: бритва не касалась головы моей; ибо я назорей Божий от чрева матери моей. Если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб, и буду, как прочие люди”.
— Идите теперь, — позвала тогда Далида владельцев Филистимских, — он открыл мне все сердце свое. Пришли они к ней и, приняв серебро от них, она усыпила Самсона на коленах своих, “и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его. Она сказала: Филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего и сказал: пойду, как и прежде, и освобожусь; а не знал, что Господь отступил от него… Филистимляне взяли его и выкололи ему глаза, привели его в Газу и оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников.
Между тем, волосы на голове его начали расти, где они были острижены”.
В это время владельцы Филистимские собрались вместе с народом принести благодарственную жертву богу своему Дагону за то, что он предал в руки их врага их, побившего многих из них. — “И когда развеселилось сердце их, сказали: позовите Самсона (из дома темничного), пусть он позабавит нас”. И привели Самсона, и он забавлял их (и заушали его) и поставили его между столбами.
И сказал Самсон отроку, который водил его за руку: подведи меня, чтобы ощупать мне столбы, на которых утвержден дом, и прислониться к ним”.
В доме же и на кровле его было до трех тысяч народа, потешающегося над Самсоном. И вот, “воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! чтобы мне в один раз отметить Филистимлянам за два глаза мои.
И сдвинул Самсон с места два средних столба, упершись в них, в один правою своею рукою, в другой — левою, и сказал: умри, душа моя, с Филистимлянами! — И уперся всею силою, и обрушился дом на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил (Самсон) при смерти своей, более, нежели сколько он умертвил в жизни своей.
И пришли братья его и весь дом отца его, и взяли его, и похоронили во гробе Маноя, отца его.
Он был судьею Израиля двадцать лет”. (Кн. Судей, гл. XII, 8, 11, 13. Гл. XIII, 1, 2, 5, 24, 25. Гл. XIV, 1, 3, 4—20. Гл. XV, 14, 15, 17-20. Гл. XVI, 3, 4, 5, 14-17, 19-22, 25, 28, 30, 31).
В Книге Судей события из истории Израильского народа представлены не в полной последовательности их. Так, в последних пяти главах ее упоминается и о таких, которые принадлежат к тем временам после смерти Иисуса Навина, когда “не было царя у Израиля, и каждый делал то, что ему казалось справедливым” (Кн. Судей, гл. XVII, 6). Упоминается о первых проявлениях заразы идолопоклонством от народов, среди которых расселились победившие их колена Израилевы, напр. в лице Израильтянина Михи, жившего на горе Ефремовой, мать которого посвятила серебро свое Господу для сына своего, чтобы сделать из этого серебра истукан и литый кумир. “(Плавильщик) сделал истукан и литый кумир, который и находился в доме Михи. И был у Михи дом Божий. И сделал он сфод и терафим и посвятил (сначала) одного из сыновей своих, чтобы он был у него священником”; (Кн. Судей, гл. XVII, 4, 5), а потом посвятил зашедшего к нему в дом Левита, “и этот юноша был у него священником, и жил в доме у Михи. И сказал Миха: теперь я знаю, что Господь будет мне благотворить, потому что Левит у меня священником. (Кн. Судей, гл. XVII, 12, 13).
Упоминается также об Израильтянах из колена Вениаминова, которые нарушили гостеприимство и оскорбили приютившихся в доме одного из жителей их города Гивы одного Левита и жену его. За них вступились все прочие колена Израилевы, восстали единодушно против колена Вениаминова и, после неоднократного боя с неравным успехом, окончательно “поразили их мечом, и людей в городе, и скот, и все, что ни встречалось (во всех городах), и все находившиеся на пути города сожгли огнем”.
Но тяжело стало Израилю, что “не стало одного колена” у него. “И пришел народ в дом Божий, и сидели там до вечера пред Богом, и подняли вопль и сильно плакали, и сжалились сыны Израилевы над Вениамином, братом своим, и сказали: наследственная земля пусть остается уцелевшим сынам Вениамина, чтобы не исчезло колено от Израиля”, — и допустили их взять себе жен из хоровода собравшихся на праздник Господень в Силоме.
“Так и сделали сыны Вениамина и взяли жен по числу своему из бывших в хороводе, и пошли, и возвратились в удел свой, и построили города, и стали жить в них”.
И таким образом восстановилось колено Вениаминово. (Кн. Судей, гл. XX, 48. Гл. XXI, 2, 3, 6, 17, 23).
И в таком даже безотрадном положении уклонявшихся в нечестие Израильтян — Господь не прерывал общения с ними по Своему милосердному изволению, не отступал от них, не оставлял до конца избранного народа Своего, из которого определено было сохраниться достойным праотцам Обещанного Спасителя мира…
XVII. Руфь и Ноеминь.
В те дни, когда не было царя у Израиля и каждый делал то, что ему казалось справедливым, отрадное зрелище предсталяют примеры из семейной жизни в те патриархальные времена, из которых приводится, напр., рассказ о Руфе и Ноемини.
В то время, когда некоторые туземные племена, начинавшие снова усиливаться, делали опустошительные набеги на земли, завоеванные Израильтянами, случился голод в Вифлееме Иудейском. Тогда решился один из жителей этого города, Елимелех Ефрафянин удалиться с своею семьею на чужую сторону и поселился с женою своею Ноеминью и двумя сыновьями на полях Моавитских, к востоку от Мертвого моря.
Елимелех вскоре умер, а сыновья его, оставшиеся с матерью жить на чужой стороне, оба женились на Моавитянках; “имя одной было Орфа, а имя другой — Руфь; и жили там около десяти лет”. Но потом оба сына Ноемини умерли, и она пожелала возвратиться на родину, услышав, что “Бог посетил народ Свой, и дал им хлеб”.
“И вышла (Ноеминь) из того места, в котором жила, и обе снохи ее с нею. Когда они шли по дороге в землю Иудейскую, Ноеминь сказала снохам своим: — пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей. Да сотворит Господь с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною! Да даст вам Господь, чтобы вы нашли пристанище каждая в доме мужа своего! — И поцеловала их. Но они подняли вопль, и плакали, и сказали: нет, мы с тобою возвратимся к народу твоему”.
— Зачем вам идти со мною? — продолжала Ноеминь отговаривать их, — возвратитесь домой, дочери мои, “я весьма сокрушаюсь о вас, ибо рука Господня постигла меня”… Но они только слезами отзывались на слова ее. Наконец, Орфа решилась проститься со своею свекровью и “возвратилась к народу своему, а Руфь осталась с нею”. И напрасно продолжала Ноеминь уговаривать ее “возвратиться к народу своему и к богам своим”; Руфь сказала ей: — “не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду; и где ты будешь жить, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду. Пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88