Как это ни странно, но девушка права — когда случай занёс тебя на восемьдесят тысяч световых лет от Земли, стоит ли удивляться такому пустяку, как серебряные глаза? И в то же время как им не удивляться? Александр повернулся к девушке. Десятки вопросов теснились у него в голове, он задал самый простой, но, пожалуй, и самый важный:
— Кто вы?
— Меня зовут Дийна.
Это было не совсем то, что рассчитывал узнать Гирин, но в ответ машинально представился:
— А меня зовут Александр, Саша.
Девушка кивнула:
— Я знаю.
Гирин смотрел на неё недоуменно:
— Откуда? Моё имя, русский язык — здесь, так далеко от Земли? Как вы тут оказались? Почему? — лицо Александра вдруг озарилось догадкой. — Вас прислал Люци?
Теперь уже в глазах Дийны отразилось недоумение:
— Какой Люци?
— Вы не знаете его? Тогда я ничего не понимаю!
— Я тоже не все понимаю, — призналась девушка и ободряюще улыбнулась Александру. — Но я думаю, что вместе мы во всем разберёмся. Верно?
Она сказала об этом так просто, по-товарищески, что чувство отчуждённости, охватившее было Гирина, начало таять. Он уже смелее заглянул в её необыкновенные серебряные глаза и улыбнулся в ответ:
— Верно!
Они снова уселись на свои камни, и Александр по просьбе Дийны рассказал все, что с ним случилось. Рассказал сжато, без эмоций, как он привык это делать, докладывая о выполнении полётного задания.
— Люци недавно потерял своего напарника и все уговаривал меня не возвращаться на Землю и остаться у него вторым пилотом. Но я отказался, хоть он и уверял, что обратная телепортировка очень сложна и опасна. И вот здесь, на этом самом месте, Люци исчез, точно испарился. Усыпил он меня, что ли? — закончил вопросом своё повествование Александр.
— Возможно, — рассеянно ответила Дийна, что-то обдумывая. — Скорее всего именно Люци и послал аварийно-циркулярное сообщение.
— Какое сообщение?
— О том, что землянин Александр Гирин после летальной телепортировки терпит бедствие на берегу озера Ку.
— Значит, он все-таки был, — пробормотал Александр и пояснил несколько смущённо: — Мне иногда кажется, что не было ни космического корабля, ни Люци — приснилось мне это здесь, на берегу озера, вот и все!
— Нет, не приснилось, — уверенно возразила девушка. — К сообщению были приложены стандартные телепортировочные данные: галактические координаты Земли, ваша генетическая и цефалическая матрица, лексограмма русского языка — все, чтобы можно было общаться с вами и оказать посильную помощь. Вы, Саша, определённо побывали на каком-то космическом корабле, где установлена телепортировочная аппаратура, а уж с корабля попали сюда, на Альмиру, как мы называем эту планету.
Гирин усмехнулся:
— Ну и тип этот Люци! Не захотел обременять себя заботами и подкинул оставил на ваше попечение.
Лицо Дийны отражало сомнение:
— Бросить разумного на произвол судьбы? Не могу поверить, хотя, конечно, в моральном отношении ловцы-корсары народ очень сложный и пёстрый. И потом, если он хотел незаметно оставить вас, зачем ему понадобилось посылать аварийное сообщение?
Гирину и самому не хотелось верить в вероломство Люци. Во всей этой непонятной истории была одна немаловажная деталь — красные журавли, на которых Люци собирался поохотиться вместе с Александром. Надеясь, что это прольёт какой-то новый свет на случившееся, Гирин хотел рассказать Дийне о журавлях, но в этот момент краем глаза уловил движение на песке. Он обернулся и увидел, что саблезубый динотерий приподнял голову и облизывает свои страшные клыки широким, как лопата, языком.
— Он жив!
— Жив, — спокойно подтвердила девушка. — Я только парализовала его. Это редкий зверь, зачем его убивать?
Гирин посмотрел на редкого зверя, перевёл взгляд на девушку и после некоторого колебания спросил:
— А он не вздумает снова поохотиться на нас?
Дийна засмеялась:
— У него головной мозг с детский кулачок величиной, больше одной мысли в нем не помещается. Сейчас он напуган и думает лишь об одном — как бы удрать! Я помогу.
Поднявшись на ноги, она щёлкнула зверя слабенькой молнией, точно электрическим бичом. Саблезубый динотерий дёрнулся, помотал бульдожьей головой и с верблюжьей медлительностью вознёс её к небу. Снова щёлкнула голубая змейка молнии, зверь с некоторым трудом поднялся на ноги, сначала на передние, потом на задние, ещё раз тряхнул головой, кося на людей выпуклым золотистым глазом, и, ломая кустарник, кинулся наутёк. В воздухе ещё долго стоял постепенно затихающий треск, топот и обиженный писк голубых цветов. Гирин проводил зверя взглядом и не сдержал вздоха облегчения.
— Не привык я к таким чудищам! У него хоть и одна мысль в голове, а кто его знает — какая? Уж лучше держаться от него подальше!
Обернувшись к девушке, он припомнил, что собирался сказать ей нечто важное, но Дийна предупредила его вопросы.
— Простите, Саша, может быть, мы на время отложим серьёзные разговоры? — Она засмеялась и пояснила с обезоруживающей прямотой: — Дело в том, что я очень хочу есть — аварийное сообщение помешало моему обеду. А как у вас с аппетитом?
Все это время Александр и не помышлял о еде, но сейчас, когда о ней заговорила Дийна, он вдруг почувствовал, что ужасно голоден.
— Да я с удовольствием! Только ни у вас, ни у меня, как я вижу, припасов нет. Может быть, рыбки наловим? — шутливо предложил он. — Тогда я вас ухой угощу!
Дийна отрицательно качнула головой:
— Угощать буду я! На правах хозяйки.
Глава 13
Дийна двигалась как будто не спеша, легко и свободно, но Гирин скоро убедился, что ему нужно поторапливаться, если он не хочет отстать. Они пересекли полосу прибрежного кустарника и поднялись на вершину плоского холма. Здесь девушка приостановилась, оглядываясь по сторонам. Впереди расстилалась золотистая, чуть всхолмлённая саванна, на фоне синего неба пламенели деревья, эффектно подсвеченные солнцем, щеголяя всеми оттенками красного цвета. Гирин подумал, уж не заблудились ли они, но прямо спросить об этом постеснялся.
— Нам ещё далеко?
— Далеко, — рассеянно ответила Дийна. — Но мы не пойдём, а полетим. Сделаем вам крылья и полётам.
Александр с сомнением посмотрел на неё:
— А вам крылья не нужны?
— Они у меня уже есть. — Дийна отыскала наконец дорогу и пошла вперёд, жестом пригласив следовать за собой и Гирина. Когда он поравнялся с ней, она сказала с оттенком лукавства: — Это особые, невидимые крылья!
Она говорила загадками. Александр, конечно, не понял, о каких крыльях шла речь, но не обиделся. Она вела себя как ребёнок, которому приятно похвастаться перед гостями своими игрушками. Это и естественно — совсем ещё девчонка! Но Гирин выдержал марку, подавил любопытство и расспрашивать ни о чем не стал, чтобы Дийна не слишком зазнавалась.
Девушка подвела его к невысокому дереву с мелкой красноватой листвой, похожему на земную вишню, какой она бывает поздней осенью. Ветви дерева оттягивали тяжёлые гроздья стручков длиной с карандаш и толщиной с палец. Гроздья были разных цветов. Дийна срывала, передавала их Александру и объясняла, что оранжевые, ещё неспелые плоды содержат вкусный сок, синие, зрелые напоминают печенье, а самые красивые, оранжевые с просинью, полуспелые полны маслянистого крема.
— Не дерево, а кондитерская, — скептически пробормотал Гирин, шагая вслед за девушкой и с некоторой опаской разглядывая необычные дары чужой природы. — Гибрид банана, кокосового ореха и адамового дерева.
Видимо, уловив в его голосе разочарование, Дийна рассмеялась и успокоила:
— Это лишь на закуску. Настоящий обед будет в лагере.
— А лагерь большой?
— Огромный! Целый город с дворцами, парками и отелями.
Александр недоверчиво покосился на девушку, но лицо её было серьёзно. Немало озадаченный её ответом, он хотел продолжить свои расспросы, но Дийна остановилась в тени раскидистого дерева, огляделась и решила:
— Вот здесь мы и займёмся закуской.
С низко протянувшейся ветви она сорвала несколько бархатистых пурпурных листьев, по своей форме и размерам похожих на листья лопуха, застелила ими плоский старый пень, подала несколько листьев Гирину.
— Садитесь, Саша. Эти листья как коврики, на них даже спать можно. А меканы, да-да, эти стручки, кладите вот сюда.
Листья и правда были мягкими, бархатистыми не только на взгляд, но и на ощупь. Они слегка пружинили, точно войлочные, сидеть на них было удобно. Дийна, не обращая на Александра особого внимания, достала откуда-то из-за пояса сверкнувший полировкой нож и стала ловко отделять стручки от черенков, которыми они крепились к центральному стеблю.
— Давайте я помогу, — сказал Гирин, ему неудобно было сидеть без дела.
— Нет уж, сидите. Тут навык нужен, а то сок прольётся, крем выдавится, — и без всякого акцента, мимоходом добавила: — Я ведь одна тут, на всей планете, и все привыкла делать сама.
До Гирина не сразу дошёл смысл этих слов. Он смотрел, как ловко работают её пальцы, как растёт горка оранжевых стручков.
— Вы и поверили, что здесь целый город? — Рядом с горкой оранжевых начала расти горка полузрелых плодов. — Весь мой лагерь — палатка. Можно было бы организовать обед и здесь, но в лагере — аппаратура, которая нам нужна.
— Вы тут одна? Совсем одна? — Александр наконец все понял и обрёл дар речи.
Дийна печально кивнула головой:
— Совсем. Месяц тому назад мой корабль потерпел здесь аварию. Передатчик не работает, только приёмник, да и то на аварийной волне. Сначала я потеряла голову, бегала по саванне как безумная, кричала, звала на помощь. Но мне откликались лишь динотерии и бескрылые хищные птицы. Разум мой чуть не помутился! Но понемногу я освоилась. Живу, питаюсь плодами и нектаром цветов, самое большое моё лакомство — летающие лягушки, хуже всего, что их приходится есть сырыми. — Дийна покончила с разделкой, взяла гроздь синих стручков, полюбовалась и положила на место. — Эти обработки не требуют: снимайте кожицу — и печенье готово! Привыкайте, Саша. Жизнь тут нелегка, но вдвоём будет веселее.
— Вы серьёзно?
Девушка тяжело вздохнула:
— Как бы я хотела, чтобы все это было сном! — Она подняла на него грустные глаза, в которых, однако же, мерцали озорные золотистые искорки, и вдруг расхохоталась. — А ведь вы поверили! Признавайтесь, поверили?
— Почти поверил. — Александр и посмеивался и сердился. — Я и так запутался, а тут ваши шуточки! Не совестно?
— Совестно, — призналась Дийна, но её серебряные глаза смеялись. — Не сердитесь, Саша. Я и правда целый месяц одна на этой планете. И впереди ещё два месяца одиночества! Ну как тут было не пошутить?
— Но почему вы одна? Что делаете здесь?
— Решила стать отшельницей. Посвятила себя богу и заботе о страждущих и бедствующих.
— А если серьёзно?
Дийна ответила не сразу, как-то вдруг она повзрослела, превратившись из озорной девушки в ту холодноватую представительницу высокой цивилизации, которую Гирин уже видел на берегу озера.
— Если серьёзно, то я прохожу испытание на одиночество и самостоятельность. Есть у нас такой экзамен в программе аттестата зрелости — трехмесячное испытание.
Александр чувствовал: она уже не шутит. Он давно подметил любопытную особенность шуток и розыгрышей: остроумную, ловкую выдумку порой можно принять за правду и попасться на удочку, но настоящую правду не спутаешь с ложью — у неё особое, строгое лицо.
— Серьёзные у вас экзамены!
— Нас с раннего детства приучают к самостоятельности и ответственности. Иначе невозможно. Слишком велика мощь, сосредоточенная в руках каждого гражданина, широки возможности, а ошибка нередко равносильна катастрофе.
Не желая оставаться в долгу, Гирин хотел было воспользоваться случаем и пошутить над ответственностью своей озорной спутницы, но взгляд его случайно упал на перстень с зелёным камнем, украшавший её указательный палец. Он перевёл взгляд на её строгое сейчас лицо с чётко прописавшимися чертами, вспомнил свирепый всплеск голубого пламени, которое смело верхушку дерева-гиганта, и понял, что шутить по этому поводу неуместно.
— И все-таки жестокие у вас экзамены, — подумал он вслух.
Дийна улыбнулась ему, как иногда взрослые улыбаются детям, выслушивая их глубокомысленные реплики.
— Нет, Саша. Они не жестокие, они трудные. У нас вообще трудная жизнь куда труднее вашей! Но зато и гораздо более интересная.
Александр взглянул на неё недоверчиво:
— Мы иначе представляем своё будущее.
— Мало ли что вы себе представляете. — Дийна засмеялась. — Этакий технологический автоматизированный рай, организованный на уровне ваших современных знаний. Нажал одну кнопку — потекло молоко, нажал другую пиво, нажал третью — появился бифштексе картошкой. Песни, пляски, любовь, путешествия и приключения, всеобщее счастье и благополучие. Так?
Конечно, Дийна нарисовала утрированную картину, но в ней было что-то и от фантастической литературы, и от личных представлений Александра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Кто вы?
— Меня зовут Дийна.
Это было не совсем то, что рассчитывал узнать Гирин, но в ответ машинально представился:
— А меня зовут Александр, Саша.
Девушка кивнула:
— Я знаю.
Гирин смотрел на неё недоуменно:
— Откуда? Моё имя, русский язык — здесь, так далеко от Земли? Как вы тут оказались? Почему? — лицо Александра вдруг озарилось догадкой. — Вас прислал Люци?
Теперь уже в глазах Дийны отразилось недоумение:
— Какой Люци?
— Вы не знаете его? Тогда я ничего не понимаю!
— Я тоже не все понимаю, — призналась девушка и ободряюще улыбнулась Александру. — Но я думаю, что вместе мы во всем разберёмся. Верно?
Она сказала об этом так просто, по-товарищески, что чувство отчуждённости, охватившее было Гирина, начало таять. Он уже смелее заглянул в её необыкновенные серебряные глаза и улыбнулся в ответ:
— Верно!
Они снова уселись на свои камни, и Александр по просьбе Дийны рассказал все, что с ним случилось. Рассказал сжато, без эмоций, как он привык это делать, докладывая о выполнении полётного задания.
— Люци недавно потерял своего напарника и все уговаривал меня не возвращаться на Землю и остаться у него вторым пилотом. Но я отказался, хоть он и уверял, что обратная телепортировка очень сложна и опасна. И вот здесь, на этом самом месте, Люци исчез, точно испарился. Усыпил он меня, что ли? — закончил вопросом своё повествование Александр.
— Возможно, — рассеянно ответила Дийна, что-то обдумывая. — Скорее всего именно Люци и послал аварийно-циркулярное сообщение.
— Какое сообщение?
— О том, что землянин Александр Гирин после летальной телепортировки терпит бедствие на берегу озера Ку.
— Значит, он все-таки был, — пробормотал Александр и пояснил несколько смущённо: — Мне иногда кажется, что не было ни космического корабля, ни Люци — приснилось мне это здесь, на берегу озера, вот и все!
— Нет, не приснилось, — уверенно возразила девушка. — К сообщению были приложены стандартные телепортировочные данные: галактические координаты Земли, ваша генетическая и цефалическая матрица, лексограмма русского языка — все, чтобы можно было общаться с вами и оказать посильную помощь. Вы, Саша, определённо побывали на каком-то космическом корабле, где установлена телепортировочная аппаратура, а уж с корабля попали сюда, на Альмиру, как мы называем эту планету.
Гирин усмехнулся:
— Ну и тип этот Люци! Не захотел обременять себя заботами и подкинул оставил на ваше попечение.
Лицо Дийны отражало сомнение:
— Бросить разумного на произвол судьбы? Не могу поверить, хотя, конечно, в моральном отношении ловцы-корсары народ очень сложный и пёстрый. И потом, если он хотел незаметно оставить вас, зачем ему понадобилось посылать аварийное сообщение?
Гирину и самому не хотелось верить в вероломство Люци. Во всей этой непонятной истории была одна немаловажная деталь — красные журавли, на которых Люци собирался поохотиться вместе с Александром. Надеясь, что это прольёт какой-то новый свет на случившееся, Гирин хотел рассказать Дийне о журавлях, но в этот момент краем глаза уловил движение на песке. Он обернулся и увидел, что саблезубый динотерий приподнял голову и облизывает свои страшные клыки широким, как лопата, языком.
— Он жив!
— Жив, — спокойно подтвердила девушка. — Я только парализовала его. Это редкий зверь, зачем его убивать?
Гирин посмотрел на редкого зверя, перевёл взгляд на девушку и после некоторого колебания спросил:
— А он не вздумает снова поохотиться на нас?
Дийна засмеялась:
— У него головной мозг с детский кулачок величиной, больше одной мысли в нем не помещается. Сейчас он напуган и думает лишь об одном — как бы удрать! Я помогу.
Поднявшись на ноги, она щёлкнула зверя слабенькой молнией, точно электрическим бичом. Саблезубый динотерий дёрнулся, помотал бульдожьей головой и с верблюжьей медлительностью вознёс её к небу. Снова щёлкнула голубая змейка молнии, зверь с некоторым трудом поднялся на ноги, сначала на передние, потом на задние, ещё раз тряхнул головой, кося на людей выпуклым золотистым глазом, и, ломая кустарник, кинулся наутёк. В воздухе ещё долго стоял постепенно затихающий треск, топот и обиженный писк голубых цветов. Гирин проводил зверя взглядом и не сдержал вздоха облегчения.
— Не привык я к таким чудищам! У него хоть и одна мысль в голове, а кто его знает — какая? Уж лучше держаться от него подальше!
Обернувшись к девушке, он припомнил, что собирался сказать ей нечто важное, но Дийна предупредила его вопросы.
— Простите, Саша, может быть, мы на время отложим серьёзные разговоры? — Она засмеялась и пояснила с обезоруживающей прямотой: — Дело в том, что я очень хочу есть — аварийное сообщение помешало моему обеду. А как у вас с аппетитом?
Все это время Александр и не помышлял о еде, но сейчас, когда о ней заговорила Дийна, он вдруг почувствовал, что ужасно голоден.
— Да я с удовольствием! Только ни у вас, ни у меня, как я вижу, припасов нет. Может быть, рыбки наловим? — шутливо предложил он. — Тогда я вас ухой угощу!
Дийна отрицательно качнула головой:
— Угощать буду я! На правах хозяйки.
Глава 13
Дийна двигалась как будто не спеша, легко и свободно, но Гирин скоро убедился, что ему нужно поторапливаться, если он не хочет отстать. Они пересекли полосу прибрежного кустарника и поднялись на вершину плоского холма. Здесь девушка приостановилась, оглядываясь по сторонам. Впереди расстилалась золотистая, чуть всхолмлённая саванна, на фоне синего неба пламенели деревья, эффектно подсвеченные солнцем, щеголяя всеми оттенками красного цвета. Гирин подумал, уж не заблудились ли они, но прямо спросить об этом постеснялся.
— Нам ещё далеко?
— Далеко, — рассеянно ответила Дийна. — Но мы не пойдём, а полетим. Сделаем вам крылья и полётам.
Александр с сомнением посмотрел на неё:
— А вам крылья не нужны?
— Они у меня уже есть. — Дийна отыскала наконец дорогу и пошла вперёд, жестом пригласив следовать за собой и Гирина. Когда он поравнялся с ней, она сказала с оттенком лукавства: — Это особые, невидимые крылья!
Она говорила загадками. Александр, конечно, не понял, о каких крыльях шла речь, но не обиделся. Она вела себя как ребёнок, которому приятно похвастаться перед гостями своими игрушками. Это и естественно — совсем ещё девчонка! Но Гирин выдержал марку, подавил любопытство и расспрашивать ни о чем не стал, чтобы Дийна не слишком зазнавалась.
Девушка подвела его к невысокому дереву с мелкой красноватой листвой, похожему на земную вишню, какой она бывает поздней осенью. Ветви дерева оттягивали тяжёлые гроздья стручков длиной с карандаш и толщиной с палец. Гроздья были разных цветов. Дийна срывала, передавала их Александру и объясняла, что оранжевые, ещё неспелые плоды содержат вкусный сок, синие, зрелые напоминают печенье, а самые красивые, оранжевые с просинью, полуспелые полны маслянистого крема.
— Не дерево, а кондитерская, — скептически пробормотал Гирин, шагая вслед за девушкой и с некоторой опаской разглядывая необычные дары чужой природы. — Гибрид банана, кокосового ореха и адамового дерева.
Видимо, уловив в его голосе разочарование, Дийна рассмеялась и успокоила:
— Это лишь на закуску. Настоящий обед будет в лагере.
— А лагерь большой?
— Огромный! Целый город с дворцами, парками и отелями.
Александр недоверчиво покосился на девушку, но лицо её было серьёзно. Немало озадаченный её ответом, он хотел продолжить свои расспросы, но Дийна остановилась в тени раскидистого дерева, огляделась и решила:
— Вот здесь мы и займёмся закуской.
С низко протянувшейся ветви она сорвала несколько бархатистых пурпурных листьев, по своей форме и размерам похожих на листья лопуха, застелила ими плоский старый пень, подала несколько листьев Гирину.
— Садитесь, Саша. Эти листья как коврики, на них даже спать можно. А меканы, да-да, эти стручки, кладите вот сюда.
Листья и правда были мягкими, бархатистыми не только на взгляд, но и на ощупь. Они слегка пружинили, точно войлочные, сидеть на них было удобно. Дийна, не обращая на Александра особого внимания, достала откуда-то из-за пояса сверкнувший полировкой нож и стала ловко отделять стручки от черенков, которыми они крепились к центральному стеблю.
— Давайте я помогу, — сказал Гирин, ему неудобно было сидеть без дела.
— Нет уж, сидите. Тут навык нужен, а то сок прольётся, крем выдавится, — и без всякого акцента, мимоходом добавила: — Я ведь одна тут, на всей планете, и все привыкла делать сама.
До Гирина не сразу дошёл смысл этих слов. Он смотрел, как ловко работают её пальцы, как растёт горка оранжевых стручков.
— Вы и поверили, что здесь целый город? — Рядом с горкой оранжевых начала расти горка полузрелых плодов. — Весь мой лагерь — палатка. Можно было бы организовать обед и здесь, но в лагере — аппаратура, которая нам нужна.
— Вы тут одна? Совсем одна? — Александр наконец все понял и обрёл дар речи.
Дийна печально кивнула головой:
— Совсем. Месяц тому назад мой корабль потерпел здесь аварию. Передатчик не работает, только приёмник, да и то на аварийной волне. Сначала я потеряла голову, бегала по саванне как безумная, кричала, звала на помощь. Но мне откликались лишь динотерии и бескрылые хищные птицы. Разум мой чуть не помутился! Но понемногу я освоилась. Живу, питаюсь плодами и нектаром цветов, самое большое моё лакомство — летающие лягушки, хуже всего, что их приходится есть сырыми. — Дийна покончила с разделкой, взяла гроздь синих стручков, полюбовалась и положила на место. — Эти обработки не требуют: снимайте кожицу — и печенье готово! Привыкайте, Саша. Жизнь тут нелегка, но вдвоём будет веселее.
— Вы серьёзно?
Девушка тяжело вздохнула:
— Как бы я хотела, чтобы все это было сном! — Она подняла на него грустные глаза, в которых, однако же, мерцали озорные золотистые искорки, и вдруг расхохоталась. — А ведь вы поверили! Признавайтесь, поверили?
— Почти поверил. — Александр и посмеивался и сердился. — Я и так запутался, а тут ваши шуточки! Не совестно?
— Совестно, — призналась Дийна, но её серебряные глаза смеялись. — Не сердитесь, Саша. Я и правда целый месяц одна на этой планете. И впереди ещё два месяца одиночества! Ну как тут было не пошутить?
— Но почему вы одна? Что делаете здесь?
— Решила стать отшельницей. Посвятила себя богу и заботе о страждущих и бедствующих.
— А если серьёзно?
Дийна ответила не сразу, как-то вдруг она повзрослела, превратившись из озорной девушки в ту холодноватую представительницу высокой цивилизации, которую Гирин уже видел на берегу озера.
— Если серьёзно, то я прохожу испытание на одиночество и самостоятельность. Есть у нас такой экзамен в программе аттестата зрелости — трехмесячное испытание.
Александр чувствовал: она уже не шутит. Он давно подметил любопытную особенность шуток и розыгрышей: остроумную, ловкую выдумку порой можно принять за правду и попасться на удочку, но настоящую правду не спутаешь с ложью — у неё особое, строгое лицо.
— Серьёзные у вас экзамены!
— Нас с раннего детства приучают к самостоятельности и ответственности. Иначе невозможно. Слишком велика мощь, сосредоточенная в руках каждого гражданина, широки возможности, а ошибка нередко равносильна катастрофе.
Не желая оставаться в долгу, Гирин хотел было воспользоваться случаем и пошутить над ответственностью своей озорной спутницы, но взгляд его случайно упал на перстень с зелёным камнем, украшавший её указательный палец. Он перевёл взгляд на её строгое сейчас лицо с чётко прописавшимися чертами, вспомнил свирепый всплеск голубого пламени, которое смело верхушку дерева-гиганта, и понял, что шутить по этому поводу неуместно.
— И все-таки жестокие у вас экзамены, — подумал он вслух.
Дийна улыбнулась ему, как иногда взрослые улыбаются детям, выслушивая их глубокомысленные реплики.
— Нет, Саша. Они не жестокие, они трудные. У нас вообще трудная жизнь куда труднее вашей! Но зато и гораздо более интересная.
Александр взглянул на неё недоверчиво:
— Мы иначе представляем своё будущее.
— Мало ли что вы себе представляете. — Дийна засмеялась. — Этакий технологический автоматизированный рай, организованный на уровне ваших современных знаний. Нажал одну кнопку — потекло молоко, нажал другую пиво, нажал третью — появился бифштексе картошкой. Песни, пляски, любовь, путешествия и приключения, всеобщее счастье и благополучие. Так?
Конечно, Дийна нарисовала утрированную картину, но в ней было что-то и от фантастической литературы, и от личных представлений Александра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18