Я чуть не свихнулся, пытаясь что-нибудь придумать, но в конце концов у меня появилась одна идея.
Судя по всему, Григории не понимал, о чем идет речь, и лишь из вежливости спросил:
– И вы решили поговорить об этом со мной?
– Угадали. Вчера вечером вы сказали, что хотите проникнуть на атомную станцию. Это серьезно?
– Вполне, – ответил Григорий, слегка насторожившись.
– Вы изучали это оборудование и умеете управлять им, – продолжал Фрэнк.
– Я читал специальную литературу, – ответил Григорий. – Один человек не в силах управлять такой сложной техникой, но я по крайней мере знаю, как она работает. Высшая математика оказалась мне не под силу, но общие принципы я усвоил.
Кван замахал руками, желая привлечь всеобщее внимание. Когда присутствующие обратили на него взоры, Кван тускло улыбнулся и ткнул себя в грудь.
– Вы математик? – спросил Фрэнк.
Кван кивнул.
– Хотите принять участие?
Кван кивнул и взмахнул воображаемым флагом.
– С целью пропаганды, – перевел его жесты Григорий. – Он преследует те же цели, что и я.
– Ваши цели меня не интересуют, – заявил Фрэнк и спросил у Квана: – Вы уверены, что сможете помочь Григорию, если понадобится?
Кван в очередной раз кивнул.
– К чему этот разговор? – спросил Григорий у Фрэнка. – Неужели вы хотите проникнуть на станцию?
– Угадали, – сказал Фрэнк. – Я придумал, как мне раздобыть деньги.
– Какие деньги, Фрэнк?
– Деньги, которые нам заплатят за то, что мы вернем атомную станцию хозяевам в целости и сохранности. Вы отмочите свою шуточку, а я займусь собственными делами.
– Мы с Фрэнком решили захватить электростанцию, – хрипло произнесла Пэми, кривя губы и гневно сверкая глазами.
– Возьмем персонал в заложники и потребуем выкуп и пять миллионов долларов.
До сих пор Мария-Елена сидела подле Квана, но теперь встала и испуганно спросила:
– Вы серьезно? Фрэнк, это очень опасная затея, ведь захватывать станцию придется на глазах у множества людей. А если вас поймают?
– Если даже меня поймают на краже зубочистки, мне все равно конец, – ответил Фрэнк. – Какая разница? В моем положении любые незаконные действия одинаково опасны.
Охваченная паникой, Мария-Елена несколько секунд лихорадочно размышляла, но ей на ум пришло лишь одно возражение:
– А если вам не заплатят?
– Заплатят, – спокойно и уверенно отозвался Фрэнк. – Заплатят, только бы мы ненароком не нажали не ту кнопку. Или намеренно. Это единственный способ получить пять…
Раздался звонок в дверь. Григорий стиснул подлокотник дивана.
– Они отпустили меня! Они сказали, что я могу остаться!
Мария-Елена вышла из гостиной, остальные примолкли и обратились в слух. Послышался скрип открываемой двери, Мария-Елена что-то спросила, и низкий зычный мужской голос произнес:
– Я ищу Пэми Ньороге. Я заметил Пэми в магазине, хотел было подойти, но потерял ее в толпе. Потом увидел напротив вашего дома ее автомобиль и решил, что было бы нехорошо уезжать из города, не встретившись со старой подружкой.
Во время этой речи голос звучал все ближе, и наконец в дверях появился его обладатель – огромный мрачного вида негр с холодной улыбкой и красными глазами. Он обвел присутствующих безучастным взглядом и растянул губы в зловещей ухмылке.
– Привет, Пэми.
На лице Пэми мелькнуло испуганное выражение.
– Привет, Раш, – ответила она голосом, исполненным покорности судьбе.
Аннаниил
Итак, брат Раш вернулся.
Впрочем, не беда. События уже развиваются, и он не в силах им помешать. Моя странная группа из пяти человек непременно проникнет на станцию Грин-Медоу-III. В этом я всецело полагаюсь на Фрэнка. У каждого из пятерых свои цели, и цели эти объединяют наших героев в сплоченный коллектив, который просуществует достаточно долго, чтобы успеть воплотить мой замысел.
Проникнув в помещение станции, пять человек предъявят свои требования, которые не найдут должного понимания. Причиной тому послужат отнюдь не смелость или несгибаемая воля властей, а скорее неразбериха, эгоизм и отсутствие профессионализма. Ответственность за происходящее будет возложена на многочисленные частные корпорации, общественные организации и даже комиссии конгресса. Участники событий разделятся на тех, кто побоится что-то предпринять, и тех, кто испугается упустить свой шанс в случае успеха. Раскол в обществе, столкновения мнений и прочие прелести общественной жизни помешают Фрэнку получить свои деньги, а безразличие и равнодушие населения в зародыше подавят все потуги донести пропагандистские призывы до сознания масс.
Рано или поздно – скорее рано – Фрэнк и его товарищи начнут осознавать чудовищность совершенного ими преступления и безнадежность своего положения.
И выполнят поставленную перед ними задачу.
33
Появление «приятеля» Пэми вызвало всеобщее замешательство. Было совершенно ясно, что дружбой здесь и не пахнет, но Пэми явно тушевалась перед ним, не могла дать решительный отпор. В пришельце угадывались холодность, коварство и наглость, но он держал их под спудом, и угроза, читавшаяся в его облике, не обретала четких форм.
Фрэнк первым почувствовал опасность и отвел Пэми в сторону, чтобы та объяснила, что здесь происходит.
– Кто этот парень? – спросил он. – Твой сутенер? На кой черт он нам сдался?
– Глаза б мои его не видели, – ответила Пэми. – Но Раш, он… всегда получает то, что хочет. Впрочем, вам он не помешает.
– Он уже мешает мне, – сказал Фрэнк.
В этот миг Раш торопливо вошел в комнату и спросил:
– Эй! В чем дело?
С самого начала было ясно, что он останется обедать, хотя сам он не напрашивался и никто его не приглашал и не собирался приглашать. Тем не менее на столе оказались шесть приборов, Раш занял место подальше от Пэми и в продолжение трапезы непрестанно отпускал горячие похвалы кулинарному искусству Марии-Елены и задавал вопросы, изрядно смущавшие присутствующих.
В сущности, это был самый настоящий допрос, хотя никто не понимал, в чем его цель. На вопросы Раша было трудно отвечать, потому что его высказывания изобиловали предположениями, для которых не было ни малейших оснований.
– Вы кого-то ждете? Кто-то должен прийти? – спросил он.
– Кто, например? – уточнил Фрэнк.
– Не знаю, – ответил Раш, пожимая плечами, придавая своему хищному лицу беззаботное невинное выражение и делая вид, будто ответ нимало его не интересует. – Кто-то, кто должен сказать вам, куда ехать дальше и что делать, – добавил он.
Григорий улыбнулся Рашу, не разжимая губ, и сказал:
– Нам никто не указывает, куда ехать. Мы сами знаем, куда нам идти, а кое-кто из нас – и что делать. Мы совершенно свободны.
– Значит, вам известна ваша цель? И где же это, Грегор? – с любопытством спросил Раш. Создавалось впечатление, будто он не в силах сложить губы таким образом, чтобы правильно и полностью произнести имя «Григорий».
На сей раз Григорий улыбнулся, чуть-чуть разомкнув губы.
– Мы движемся навстречу своей гибели, браток, – сказал он.
– Вы больны тем же, чем и Пэми? – спросил Раш, теряя интерес к затронутой теме.
– О таких вещах не говорят за столом, – резким тоном заявила Мария-Елена.
– Вы правы, Мария-Елена, – согласился Раш. – Ах, какой соус! Наверное, вы кладете в него какую-нибудь особенную приправу?
Однако вскоре он вновь принялся за свое.
– Может быть, вы собрались посетить врача?
– Послушайте, Раш, – сказал Фрэнк, откладывая вилку и начиная выказывать нетерпение, – неужели я похож на человека, которому нужен врач?
– Нет. Вы – нет… – Раш вновь замолчал и, казалось, над чем-то задумался.
Вскоре он выдал нечто новенькое, что нельзя было назвать ни возмутительным вопросом, ни комплиментом в адрес Марии-Елены. Он поднял голову, повел носом, словно кот, и заявил:
– Вокруг дома кто-то шастает, ребята. Может быть, тот самый человек, которого вы ждете?
– Черт побери, Раш! – воскликнул Фрэнк. – Я понятия не имею, что вы втемяшили себе в голову и чего вам наболтала Пэми…
– Ничего я ему не болтала! – крикнула девушка. – Он сам выдумал всю эту чепуху!
– Не знаю, какая муха вас укусила, братец Раш, – продолжал Фрэнк, – но зарубите себе на носу: мы никого не ждем. И вас не ждали…
– Это уж точно, – вставил Григорий.
– …и никого другого не ждем.
Раш слушал, кивая. Он мягко улыбнулся и, как только Фрэнк умолк, сказал:
– Надеюсь, вы не станете возражать, если я выйду на улицу и посмотрю, кто там шляется.
– Ни в коем случае, – отозвался Фрэнк. – Если вам кажется, что кто-то бродит вокруг дома, идите и проверьте.
– Там кто-то есть, я уверен, – сказал Раш.
Мария-Елена бросила взгляд на занавешенные окна и спросила:
– Но кто?
– Именно это я и собираюсь выяснить, – сказал Раш, вставая из-за стола. – Давайте удовлетворим наше любопытство, – добавил он и, положив салфетку рядом с тарелкой, вышел из столовой. Для такого крупного человека он двигался на удивление бесшумно.
Аннаниил
Они носятся в воздухе подобно летучим мышам, эти ночные создания, ничтожнейшие из слуг Люцифера. Он оказался первым раскольником, Люцифер, бывший ангел, старшина ангелов и мой бывший брат. Он впал в грех гордыни и был наказан мраком. Он был почти столь же бессмертен, как сам Господь, и остался таковым. Наказанием ему послужило не укорочение жизни, не лишение чувств и самосознания, а необъятная бесконечная Тьма, вечное отлучение от Света. Да, именно так: от Света.
На первый взгляд это может показаться странным: в качестве кары Люцифер получил собственное царство, слуг, угодья и право устанавливать свои законы; и все это – воздаяние за грех гордыни. Гордыни. Итак, ангел способен на гордыню. Он способен грешить и обладает свободой воли.
Мы, ангелы, подчиняемся потому, что согласны подчиняться. То же самое верно и в отношении его слуг. Они любят своего повелителя, князя Энергии и Воздуха, и с удовольствием выполняют его поручения. Они вьются вокруг меня, словно мотыльки, докладывая о каждом моем поступке своему хозяину, безымянному демону, который потратил столько сил, пытаясь помешать мне воплотить замысел Господа. Я полагаю, что против меня выставили одного из захудалых вассалов князя Тьмы, какого-нибудь надутого, кичливого сатрапа из низов, сильного бойца, но, конечно же, не столь могущественного, как я.
Против самого Люцифера мне не выстоять, но об этом знают все – я, он и Он. Даже до своего падения князь Тьмы стоял на втором месте после Господа, и в этом заключается главная причина его гордыни и его крушения. Стоит ему поднять на меня руку, и я тотчас покину поле брани, а мое место займет Господь. Всякое столкновение двух гигантов неминуемо заканчивается поражением Люцифера, и он удаляется на подгибающихся копытах, поджав свой раздвоенный хвост, опозоренный, разбитый и униженный. Подобно локальным войнам на Земле второй половины последнего века непродолжительной истории человечества, в которых так называемые великие державы выступают лишь подстрекателями, уклоняясь от непосредственного участия, всякое противостояние моего Господа и Его противника осуществляется исключительно через посредство доверенных лиц. Разумеется, в погоне за преимуществом Люцифер попытается смошенничать, однако обрушиться на меня лично не посмеет, поскольку это означало бы пустить в ход действительно великую мощь.
Но нет, сейчас передо мной один противник – тот самый безвестный демон, с которым я уже скрещивал шпаги. Повелитель демона верит (или по крайней мере надеется), что его помощнику достанет сил помешать мне выполнить Его задание. Ну а я, в свою очередь, нимало не сомневаюсь, что поддержка Господа и мощь Его сияния позволят мне преуспеть в порученном деле, придадут мне сил, чтобы подчиниться приказам свыше и выполнить все Его пожелания. Аминь.
Наступило время избавить пятерку моих бойцов от присутствия брата Раша, одного из воплощений демона. Оставив Энди Харбинджера и Сьюзан Кэрриган в кинотеатре «Квод» на Западной Тринадцатой улице, где шел весьма популярный фильм ужасов «Ночной кошмар», я прибыл в Стокбридж и, укрывшись в темноте стоянки напротив дома Марии-Елены Остон, принял приличествующее случаю обличье.
На сей раз я обратился тем самым мужчиной, который помог Квану скрыться от гонконгской полиции, а потом летел на самолете вместе с Пэми; в сущности, этот человек представлял собой итог первых попыток создания Энди. Двое из моей пятерки уже знали его и вполне могли ему доверять, что давало мне определенные преимущества в борьбе с Рашем. В моем бумажнике лежали документы на имя Брэда Уилсона из военно-морской разведки США, и я очень рассчитывал, что, облеченный такими атрибутами власти, сумею удалить нежданного гостя, не прибегая к дешевым трюкам.
Я прошел два с половиной квартала по плавно изгибающейся пригородной улочке (один из немногих замеченных мною признаков развития вкуса у людей, уставших от прямых линий) и, подходя к дому Марии-Елены, увидел в окне с распахнутыми занавесками большую столовую, в которой мирно обедали пятеро моих героев, ни дать ни взять крепкая дружная семья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Судя по всему, Григории не понимал, о чем идет речь, и лишь из вежливости спросил:
– И вы решили поговорить об этом со мной?
– Угадали. Вчера вечером вы сказали, что хотите проникнуть на атомную станцию. Это серьезно?
– Вполне, – ответил Григорий, слегка насторожившись.
– Вы изучали это оборудование и умеете управлять им, – продолжал Фрэнк.
– Я читал специальную литературу, – ответил Григорий. – Один человек не в силах управлять такой сложной техникой, но я по крайней мере знаю, как она работает. Высшая математика оказалась мне не под силу, но общие принципы я усвоил.
Кван замахал руками, желая привлечь всеобщее внимание. Когда присутствующие обратили на него взоры, Кван тускло улыбнулся и ткнул себя в грудь.
– Вы математик? – спросил Фрэнк.
Кван кивнул.
– Хотите принять участие?
Кван кивнул и взмахнул воображаемым флагом.
– С целью пропаганды, – перевел его жесты Григорий. – Он преследует те же цели, что и я.
– Ваши цели меня не интересуют, – заявил Фрэнк и спросил у Квана: – Вы уверены, что сможете помочь Григорию, если понадобится?
Кван в очередной раз кивнул.
– К чему этот разговор? – спросил Григорий у Фрэнка. – Неужели вы хотите проникнуть на станцию?
– Угадали, – сказал Фрэнк. – Я придумал, как мне раздобыть деньги.
– Какие деньги, Фрэнк?
– Деньги, которые нам заплатят за то, что мы вернем атомную станцию хозяевам в целости и сохранности. Вы отмочите свою шуточку, а я займусь собственными делами.
– Мы с Фрэнком решили захватить электростанцию, – хрипло произнесла Пэми, кривя губы и гневно сверкая глазами.
– Возьмем персонал в заложники и потребуем выкуп и пять миллионов долларов.
До сих пор Мария-Елена сидела подле Квана, но теперь встала и испуганно спросила:
– Вы серьезно? Фрэнк, это очень опасная затея, ведь захватывать станцию придется на глазах у множества людей. А если вас поймают?
– Если даже меня поймают на краже зубочистки, мне все равно конец, – ответил Фрэнк. – Какая разница? В моем положении любые незаконные действия одинаково опасны.
Охваченная паникой, Мария-Елена несколько секунд лихорадочно размышляла, но ей на ум пришло лишь одно возражение:
– А если вам не заплатят?
– Заплатят, – спокойно и уверенно отозвался Фрэнк. – Заплатят, только бы мы ненароком не нажали не ту кнопку. Или намеренно. Это единственный способ получить пять…
Раздался звонок в дверь. Григорий стиснул подлокотник дивана.
– Они отпустили меня! Они сказали, что я могу остаться!
Мария-Елена вышла из гостиной, остальные примолкли и обратились в слух. Послышался скрип открываемой двери, Мария-Елена что-то спросила, и низкий зычный мужской голос произнес:
– Я ищу Пэми Ньороге. Я заметил Пэми в магазине, хотел было подойти, но потерял ее в толпе. Потом увидел напротив вашего дома ее автомобиль и решил, что было бы нехорошо уезжать из города, не встретившись со старой подружкой.
Во время этой речи голос звучал все ближе, и наконец в дверях появился его обладатель – огромный мрачного вида негр с холодной улыбкой и красными глазами. Он обвел присутствующих безучастным взглядом и растянул губы в зловещей ухмылке.
– Привет, Пэми.
На лице Пэми мелькнуло испуганное выражение.
– Привет, Раш, – ответила она голосом, исполненным покорности судьбе.
Аннаниил
Итак, брат Раш вернулся.
Впрочем, не беда. События уже развиваются, и он не в силах им помешать. Моя странная группа из пяти человек непременно проникнет на станцию Грин-Медоу-III. В этом я всецело полагаюсь на Фрэнка. У каждого из пятерых свои цели, и цели эти объединяют наших героев в сплоченный коллектив, который просуществует достаточно долго, чтобы успеть воплотить мой замысел.
Проникнув в помещение станции, пять человек предъявят свои требования, которые не найдут должного понимания. Причиной тому послужат отнюдь не смелость или несгибаемая воля властей, а скорее неразбериха, эгоизм и отсутствие профессионализма. Ответственность за происходящее будет возложена на многочисленные частные корпорации, общественные организации и даже комиссии конгресса. Участники событий разделятся на тех, кто побоится что-то предпринять, и тех, кто испугается упустить свой шанс в случае успеха. Раскол в обществе, столкновения мнений и прочие прелести общественной жизни помешают Фрэнку получить свои деньги, а безразличие и равнодушие населения в зародыше подавят все потуги донести пропагандистские призывы до сознания масс.
Рано или поздно – скорее рано – Фрэнк и его товарищи начнут осознавать чудовищность совершенного ими преступления и безнадежность своего положения.
И выполнят поставленную перед ними задачу.
33
Появление «приятеля» Пэми вызвало всеобщее замешательство. Было совершенно ясно, что дружбой здесь и не пахнет, но Пэми явно тушевалась перед ним, не могла дать решительный отпор. В пришельце угадывались холодность, коварство и наглость, но он держал их под спудом, и угроза, читавшаяся в его облике, не обретала четких форм.
Фрэнк первым почувствовал опасность и отвел Пэми в сторону, чтобы та объяснила, что здесь происходит.
– Кто этот парень? – спросил он. – Твой сутенер? На кой черт он нам сдался?
– Глаза б мои его не видели, – ответила Пэми. – Но Раш, он… всегда получает то, что хочет. Впрочем, вам он не помешает.
– Он уже мешает мне, – сказал Фрэнк.
В этот миг Раш торопливо вошел в комнату и спросил:
– Эй! В чем дело?
С самого начала было ясно, что он останется обедать, хотя сам он не напрашивался и никто его не приглашал и не собирался приглашать. Тем не менее на столе оказались шесть приборов, Раш занял место подальше от Пэми и в продолжение трапезы непрестанно отпускал горячие похвалы кулинарному искусству Марии-Елены и задавал вопросы, изрядно смущавшие присутствующих.
В сущности, это был самый настоящий допрос, хотя никто не понимал, в чем его цель. На вопросы Раша было трудно отвечать, потому что его высказывания изобиловали предположениями, для которых не было ни малейших оснований.
– Вы кого-то ждете? Кто-то должен прийти? – спросил он.
– Кто, например? – уточнил Фрэнк.
– Не знаю, – ответил Раш, пожимая плечами, придавая своему хищному лицу беззаботное невинное выражение и делая вид, будто ответ нимало его не интересует. – Кто-то, кто должен сказать вам, куда ехать дальше и что делать, – добавил он.
Григорий улыбнулся Рашу, не разжимая губ, и сказал:
– Нам никто не указывает, куда ехать. Мы сами знаем, куда нам идти, а кое-кто из нас – и что делать. Мы совершенно свободны.
– Значит, вам известна ваша цель? И где же это, Грегор? – с любопытством спросил Раш. Создавалось впечатление, будто он не в силах сложить губы таким образом, чтобы правильно и полностью произнести имя «Григорий».
На сей раз Григорий улыбнулся, чуть-чуть разомкнув губы.
– Мы движемся навстречу своей гибели, браток, – сказал он.
– Вы больны тем же, чем и Пэми? – спросил Раш, теряя интерес к затронутой теме.
– О таких вещах не говорят за столом, – резким тоном заявила Мария-Елена.
– Вы правы, Мария-Елена, – согласился Раш. – Ах, какой соус! Наверное, вы кладете в него какую-нибудь особенную приправу?
Однако вскоре он вновь принялся за свое.
– Может быть, вы собрались посетить врача?
– Послушайте, Раш, – сказал Фрэнк, откладывая вилку и начиная выказывать нетерпение, – неужели я похож на человека, которому нужен врач?
– Нет. Вы – нет… – Раш вновь замолчал и, казалось, над чем-то задумался.
Вскоре он выдал нечто новенькое, что нельзя было назвать ни возмутительным вопросом, ни комплиментом в адрес Марии-Елены. Он поднял голову, повел носом, словно кот, и заявил:
– Вокруг дома кто-то шастает, ребята. Может быть, тот самый человек, которого вы ждете?
– Черт побери, Раш! – воскликнул Фрэнк. – Я понятия не имею, что вы втемяшили себе в голову и чего вам наболтала Пэми…
– Ничего я ему не болтала! – крикнула девушка. – Он сам выдумал всю эту чепуху!
– Не знаю, какая муха вас укусила, братец Раш, – продолжал Фрэнк, – но зарубите себе на носу: мы никого не ждем. И вас не ждали…
– Это уж точно, – вставил Григорий.
– …и никого другого не ждем.
Раш слушал, кивая. Он мягко улыбнулся и, как только Фрэнк умолк, сказал:
– Надеюсь, вы не станете возражать, если я выйду на улицу и посмотрю, кто там шляется.
– Ни в коем случае, – отозвался Фрэнк. – Если вам кажется, что кто-то бродит вокруг дома, идите и проверьте.
– Там кто-то есть, я уверен, – сказал Раш.
Мария-Елена бросила взгляд на занавешенные окна и спросила:
– Но кто?
– Именно это я и собираюсь выяснить, – сказал Раш, вставая из-за стола. – Давайте удовлетворим наше любопытство, – добавил он и, положив салфетку рядом с тарелкой, вышел из столовой. Для такого крупного человека он двигался на удивление бесшумно.
Аннаниил
Они носятся в воздухе подобно летучим мышам, эти ночные создания, ничтожнейшие из слуг Люцифера. Он оказался первым раскольником, Люцифер, бывший ангел, старшина ангелов и мой бывший брат. Он впал в грех гордыни и был наказан мраком. Он был почти столь же бессмертен, как сам Господь, и остался таковым. Наказанием ему послужило не укорочение жизни, не лишение чувств и самосознания, а необъятная бесконечная Тьма, вечное отлучение от Света. Да, именно так: от Света.
На первый взгляд это может показаться странным: в качестве кары Люцифер получил собственное царство, слуг, угодья и право устанавливать свои законы; и все это – воздаяние за грех гордыни. Гордыни. Итак, ангел способен на гордыню. Он способен грешить и обладает свободой воли.
Мы, ангелы, подчиняемся потому, что согласны подчиняться. То же самое верно и в отношении его слуг. Они любят своего повелителя, князя Энергии и Воздуха, и с удовольствием выполняют его поручения. Они вьются вокруг меня, словно мотыльки, докладывая о каждом моем поступке своему хозяину, безымянному демону, который потратил столько сил, пытаясь помешать мне воплотить замысел Господа. Я полагаю, что против меня выставили одного из захудалых вассалов князя Тьмы, какого-нибудь надутого, кичливого сатрапа из низов, сильного бойца, но, конечно же, не столь могущественного, как я.
Против самого Люцифера мне не выстоять, но об этом знают все – я, он и Он. Даже до своего падения князь Тьмы стоял на втором месте после Господа, и в этом заключается главная причина его гордыни и его крушения. Стоит ему поднять на меня руку, и я тотчас покину поле брани, а мое место займет Господь. Всякое столкновение двух гигантов неминуемо заканчивается поражением Люцифера, и он удаляется на подгибающихся копытах, поджав свой раздвоенный хвост, опозоренный, разбитый и униженный. Подобно локальным войнам на Земле второй половины последнего века непродолжительной истории человечества, в которых так называемые великие державы выступают лишь подстрекателями, уклоняясь от непосредственного участия, всякое противостояние моего Господа и Его противника осуществляется исключительно через посредство доверенных лиц. Разумеется, в погоне за преимуществом Люцифер попытается смошенничать, однако обрушиться на меня лично не посмеет, поскольку это означало бы пустить в ход действительно великую мощь.
Но нет, сейчас передо мной один противник – тот самый безвестный демон, с которым я уже скрещивал шпаги. Повелитель демона верит (или по крайней мере надеется), что его помощнику достанет сил помешать мне выполнить Его задание. Ну а я, в свою очередь, нимало не сомневаюсь, что поддержка Господа и мощь Его сияния позволят мне преуспеть в порученном деле, придадут мне сил, чтобы подчиниться приказам свыше и выполнить все Его пожелания. Аминь.
Наступило время избавить пятерку моих бойцов от присутствия брата Раша, одного из воплощений демона. Оставив Энди Харбинджера и Сьюзан Кэрриган в кинотеатре «Квод» на Западной Тринадцатой улице, где шел весьма популярный фильм ужасов «Ночной кошмар», я прибыл в Стокбридж и, укрывшись в темноте стоянки напротив дома Марии-Елены Остон, принял приличествующее случаю обличье.
На сей раз я обратился тем самым мужчиной, который помог Квану скрыться от гонконгской полиции, а потом летел на самолете вместе с Пэми; в сущности, этот человек представлял собой итог первых попыток создания Энди. Двое из моей пятерки уже знали его и вполне могли ему доверять, что давало мне определенные преимущества в борьбе с Рашем. В моем бумажнике лежали документы на имя Брэда Уилсона из военно-морской разведки США, и я очень рассчитывал, что, облеченный такими атрибутами власти, сумею удалить нежданного гостя, не прибегая к дешевым трюкам.
Я прошел два с половиной квартала по плавно изгибающейся пригородной улочке (один из немногих замеченных мною признаков развития вкуса у людей, уставших от прямых линий) и, подходя к дому Марии-Елены, увидел в окне с распахнутыми занавесками большую столовую, в которой мирно обедали пятеро моих героев, ни дать ни взять крепкая дружная семья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48