Всего в четырех кварталах от жилища Мэвис Сент-Пол, хотя в Нью-Йорке такого рода обстоятельство ровным счетом ни о чем не говорит. Жить в нью-йоркской квартире — все равно что иметь дом на Луне. В сущности вы один в радиусе миллиона миль.
Дом Грилдквиста стоял совсем рядом с Пятой авеню и парком, и я сразу понял, что попасть внутрь будет непросто. В подъезде дежурил швейцар, а у него за спиной на стене висел маленький телефонный коммутатор. Следовательно, без согласия жильца мимо швейцара не прошмыгнешь.
Стало быть, придется все-таки оповестить Сая Грилдквиста о своем приходе. Я поднялся на крыльцо, и, когда швейцар открыл мне дверь, переступил порог.
— Кого вы желаете видеть? — спросил швейцар.
— Мистера Грилдквиста, — ответил я.
— Ваше имя?
— Скажите ему, что я от Эрнеста Тессельмана, — попросил я в надежде, что Грилдквисту известно, кто такой Эрнест Тессельман. — Пришел поговорить о Мэвис.
— Мэвис?
— Совершенно верно.
— А как ваше имя, сэр?
— Просто скажите, что я от Эрнеста Тессельмана, — повторил я.
Несколько секунд он переваривал мои слова, потом пожал плечами и пошел к своему коммутатору. Я ждал, разглядывая блестящий кафель и мрамор подъезда. Наконец швейцар вернулся и сказал:
— Квартира одиннадцать Си, сэр, поднимитесь на первом лифте.
Я поблагодарил его и воспользовался первым лифтом. Квартира 11-Си располагалась в дальнем конце коридора, и Грилдквист открыл дверь, едва я успел нажать на кнопку звонка.
Он пригласил меня войти и повел в гостиную, где предложил сесть. Потом осведомился, не угодно ли мне чего-нибудь выпить. Я пробормотал что-то насчет виски с водой, и Грилдквист отправился готовить выпивку, а я тем временем оглядел комнату.
Похоже, быть бродвейским продюсером — весьма прибыльное занятие. Гостиная была огромной и двухэтажной. Посередине вели две ступеньки, которые вели в эдакую яму, где на белом ковре стояли белая софа и белые столики, неплохо смотревшиеся в окружении бледно-зеленых стен, бара из темного дерева, консоли с телевизором и камина из шершавого кафеля. Камин выглядел как настоящий, хотя сейчас в нем не горел огонь. Французское окно вело из гостиной на балкон, с которого открывался вид на огни города.
Вернулся Грилдквист с напитками, вручил мне стакан и уселся слева от меня. Мы сделали по несколько глотков, глядя на пустой экран телевизора, потом Грилдквист нарушил молчание, спросив небрежным тоном, будто речь шла о каком-то пустяке:
— Кто такой Эрнест Тессельман?
— Последний любовник Мэвис, — ответил я и взглянул на него. — Вы впустили меня в дом, не зная, кто такой Эрнест Тессельман?
Он улыбнулся телевизору.
— А вы думали, это волшебное имя? Нет, уж не обессудьте, но двери перед вами открыло имя Мэвис.
— О, — пробормотал я. — Понятно.
Он все пялился на экран, и я последовал его примеру, но телевизор не работал. Почему-то из-за этого телевизора наш разговор шел еле-еле. Мы с Грилдквистом смотрели друг на друга, мы оба разглядывали телевизор. Мы не обращались друг к дружке, а говорили с этой квадратной дурацкой мордой, которая служила нам то ли толмачом, то ли еще кем.
— Эта штуковина сломалась недели две назад, — вдруг сказал Грилдквист.
— Ну и черт с ней. Я все равно никогда не смотрю телевизор. Жена — та была большой любительницей.
— Потому что телевидение — ваш соперник? — спросил я.
— Нет. Люди смотрят телевизор, когда им лень найти более полезное занятие. А когда не лень, они идут в театр. Телевидение и театр — такие же соперники, как прокисшее пиво и доброе виски.
— У вас прекрасное шотландское, — произнес я, позвякивая кубиками льда в стакане.
— Благодарю, — ответил Грилдквист. — Вы тот самый драматург, который звонил недавно, не так ли?
— Я хотел узнать, дома ли вы.
— Как я понимаю, вы — частный сыщик.
— Вроде тех, которых показывают по телевизору? Нет, боюсь, что нет. Просто приятель Эрнеста Тессельмана.
— Последнего любовника Мэвис.
— Совершенно верно.
— Помолчите минуту, — попросил он. — Дайте мне сообразить. — Грилдквист поудобнее устроился в кресле, хмуро взглянул на телевизор и сказал: — Этот ваш мистер Тессельман думает, что тот парень, которого ловит полиция, не убивал Мэвис. Поэтому он нанял вас, или попросил вас, или велел вам — в зависимости от ваших с ним отношений — разнюхать, что к чему, и выяснить, кто настоящий убийца. Выполняя его указания, вы разнюхали, что к чему, и кто-то сказал вам, что я был знаком с Мэвис. Это навлекло на меня подозрения, и вы пришли узнать, убил я ее или нет.
— А вы ждали моего прихода, — сказал я телевизору. — Почему?
— Вообще говоря, не ждал. Но театральный продюсер проводит изрядную часть своей жизни за чтением пьес. Великое множество этих пьес — детективы. А кроме того, есть еще и… — тут он указал рукой на телевизор. — Когда швейцар сообщил мне, что пришел человек, который хочет поговорить о Мэвис, я без особого труда понял, что мне дали роль в первой картине второго действия.
— Почему вы позволили мне подняться?
— Кабы я вас завернул, вы тотчас решили бы, что я и есть тот человек, которого вы ищете. Нынче вечером я не очень занят, и если мы с вами немного поболтаем, вреда от этого не будет. Кроме того, наш разговор может оказаться полезным для вас, хотя я вынужден признаться, что не понимаю, каким образом. Но я хочу, чтобы убийцу поймали. Мэвис была славной девушкой.
— Мне говорили, она отличалась своекорыстием, — сказал я, вспоминая отзыв Бетти Бенсон.
Грилдквист засмеялся.
— Не совсем. Это весьма точная характеристика Мэвис, но, боюсь, она может увести вас в сторону. Мэвис не была шлюхой, она не легла бы в постель с любым, у кого есть деньги. Чтобы она обратила внимание на мужчину, он должен был ей понравиться.
— А нравились ей только богачи, — вставил я.
— Думаю, в ее жизни просто был такой этап. Полагаю, что, повзрослев, она переросла бы это. Так ее настроило замужество.
— Замужество?
— Вы, должно быть, слышали, что она была замужем.
— Еще в своем родном городе?
— Да. За каким-то рабочим. Перед ней открывалось лучезарное будущее на каком-нибудь пригородном ранчо. Муж предложил ей свою любовь и свою защиту, но уж никак не благополучие. А потом бросил ее. И с тех пор она больше не хотела ни любви, ни заботы, а жаждала лишь благополучия. Это вполне можно понять.
— Вы не знаете, какое имя она носила в браке?
— А разве не Сент-Пол? Хотя нет, наверное, это все-таки был сценический псевдоним. Мне очень жаль, но она, по-моему, никогда не называла имени мужа. Мэвис не любила говорить о нем.
— А когда вы с ней познакомились?
— Пол Девон как-то притащил ее на вечеринку. Он преподает в театральном училище и подрабатывает режиссурой в около бродвейских театрах. Тогда они уже какое-то время встречались.
— Но вы оказались богаче.
Он улыбнулся телевизору.
— Стало быть, к этому сводится мое мужское обаяние? Наверное, вы правы. Я был богаче. Кроме того, я был бродвейским продюсером, а Мэвис отчаянно хотела стать звездой.
— У нее было хоть какое-то дарование?
— Самая малость. Явно недостаточно. Она была слишком порывиста, и ее прочтение ролей не отличалось глубиной.
— Почему вы расстались?
— Моя жена задумала разводиться. Я решил, что лучше какое-то время вести себя безупречно, чтобы не давать ей в руки козырей. А когда все кончилось, Мэвис уже была с кем-то другим. Кажется, с парнем из ночного клуба.
— Как вы это восприняли?
— Завел другую девушку, — он отвернулся от телевизора, чтобы одарить меня улыбкой. — Я не желал Мэвис зла. Кроме того, прошло уже три года.
— Вы с ней еще виделись?
— Раз или два, на вечеринках. Мы остались друзьями, хотя почти не встречались.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Где-то год с лишним назад. Она была с Чарли Морганом, телевизионным продюсером. Вскоре после этого он умер.
— Вы в последнее время не встречались с Бетти Бенсон?
— Бенсон? — Он нахмурился, изучая телевизор. — Ах, вы имеете в виду подружку Мэвис? Эту маленькую бюргершу. — Грилдквист внезапно повернулся ко мне. — Это ее только что убили?
— Совершенно верно.
— Вы, разумеется, считаете, что это дело рук того же парня?
— Конечно.
— Я видел эту девушку лишь однажды. Пока Мэвис не вселилась в свою квартиру, снимал для нее жилье. Уж и не помню, как выглядела эта Бенсон.
— И с тех пор вы ее не видели?
— Нет. Не было нужды.
— У вас есть огнестрельное оружие?
Он растерянно посмотрел на меня.
— Мзвис, вроде, зарезали, не так ли?
— И Бетти Бенсон тоже, — ответил я — Мне просто стало любопытно, есть ли у вас пистолет.
— Вообще-то есть. Правда, он не совсем мой. Это собственность моей второй жены.
— Той, на которой вы были женаты, когда встречались с Мэвис?
— Да. Она оставила пушку здесь, а мне все недосуг вернуть. Эта женщина теперь в Калифорнии, а оружие, кажется, запрещено пересылать по почте.
— Могу я взглянуть на него?
— Могу я спросить, зачем?
— Нынче вечером в меня стреляли.
— О! — Грилдквист поднялся. — Не уверен, что мне удастся его разыскать.
— Я хотел бы посмотреть.
— А что, я под большим подозрением?
— У меня нет никакой градации, — ответил я.
— Если мне удастся найти пистолет, я, наверное, стану подозреваемым номер один.
— Это зависит от обстоятельств.
— Пойду поищу. Вы пока налейте себе еще.
— Благодарю.
Он ушел, а я встал, стараясь не смотреть на телевизор. Стакан Грилдквиста тоже был пуст, поэтому я захватил и его, отнес в «яму» и налил по второй. Потом вернулся на место и сел, но телевизор все больше раздражал меня, посему я поднялся и передвинул свое кресло так, чтобы оно оказалось прямо напротив кресла Грилдквиста. Потом я передвинул и его кресло тоже, сел, и тут появился хозяин дома.
С пистолетом в руке. Маленькая дамская пугалка двадцать пятого калибра, с блестящим стволом и рукояткой из слоновой кости. В рекламе говорится, что такие «удобно носить в кармане или дамской сумочке». Грилдквист держал пистолетик в расслабленной ладони, но палец его касался спускового крючка. Дуло было нацелено в пол, в какую-то точку, находившуюся примерно на полпути между нами.
Он немного постоял в дверях, с полуулыбкой глядя на меня, потом сказал:
— Знаете что, будь я тем человеком, который убил Мэвис и пытался убить вас, вы сейчас были бы в весьма неловком положении. Я мог бы застрелить вас, уложить труп в ванну, расчленить и выкинуть по кусочку в мусоросжигатель.
— Это вы в пьесе вычитали? — спросил я.
— Да, — ответил Грилдквист, и его улыбка сделалась шире. — Я ее отклонил. Недостаточно реалистична. Частный сыщик никогда не попадет в такой переплет.
— Швейцар знает, что я поднялся к вам.
— Думаете, он вас запомнит? Или начнет гадать, куда вы подевались?
— Мистеру Тессельману известно, что я пошел сюда.
— Но известно ли ему, что вы до меня добрались?
— Если вы шутите, то играете со смертью, — сказал я.
— Почему это? Пистолет-то у меня.
— С первого выстрела вы можете и промазать, при условии, что я достаточно проворно отскочу в сторону.
Грилдквист нахмурился
— Да, эта шутка начинает набивать оскомину, — рассудил он и, подойдя, отдал мне пистолет.
Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
— Не следует играть с огнестрельным оружием.
— Наверное, вы правы, — согласился он, потом сел, посмотрел на телевизор и опять взглянул на меня. — Вы передвинули кресла.
Отвечать на это замечание было бессмысленно.
— Кстати, о вашей второй жене, — проговорил я. — Она когда-нибудь виделась с Мэвис?
— От всей души надеюсь, что нет. Не думаю, иначе она сказала бы об этом, Джанин далеко не молчунья.
— Говорите, она теперь в Калифорнии?
— Опять вышла замуж. Вы что, думаете, ее обуяла запоздалая ревность? Джанин не способна убить человека. Во всяком случае, ударом ножа. Она предпочитает сживать людей со свету языком.
— У вас, кажется, была и третья жена?
— Она в Европе. У нас с Мэвис все закончилось еще до того, как я встретил Элайзен.
С минуту я потягивал виски, потом сказал:
— Уж и не знаю, о чем еще спросить. Может, вам придут в голову какие-нибудь ответы?
Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
— Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
Я осушил стакан, поднялся и сказал:
— Вы правы, я не назвался и не объяснил. Спасибо, что нашли для меня время.
— А между тем хотелось бы знать.
Я улыбнулся и зашагал к двери.
— Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? — спросил он.
Я остановился и оглянулся.
— Как это?
— После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать, чтобы он не выпускал вас из здания. А потом позвать полицию и заявить, что вы выдавали себя за сыщика.
— Зачем вам это?
— Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне хочется знать, кто вы такой.
— Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Дом Грилдквиста стоял совсем рядом с Пятой авеню и парком, и я сразу понял, что попасть внутрь будет непросто. В подъезде дежурил швейцар, а у него за спиной на стене висел маленький телефонный коммутатор. Следовательно, без согласия жильца мимо швейцара не прошмыгнешь.
Стало быть, придется все-таки оповестить Сая Грилдквиста о своем приходе. Я поднялся на крыльцо, и, когда швейцар открыл мне дверь, переступил порог.
— Кого вы желаете видеть? — спросил швейцар.
— Мистера Грилдквиста, — ответил я.
— Ваше имя?
— Скажите ему, что я от Эрнеста Тессельмана, — попросил я в надежде, что Грилдквисту известно, кто такой Эрнест Тессельман. — Пришел поговорить о Мэвис.
— Мэвис?
— Совершенно верно.
— А как ваше имя, сэр?
— Просто скажите, что я от Эрнеста Тессельмана, — повторил я.
Несколько секунд он переваривал мои слова, потом пожал плечами и пошел к своему коммутатору. Я ждал, разглядывая блестящий кафель и мрамор подъезда. Наконец швейцар вернулся и сказал:
— Квартира одиннадцать Си, сэр, поднимитесь на первом лифте.
Я поблагодарил его и воспользовался первым лифтом. Квартира 11-Си располагалась в дальнем конце коридора, и Грилдквист открыл дверь, едва я успел нажать на кнопку звонка.
Он пригласил меня войти и повел в гостиную, где предложил сесть. Потом осведомился, не угодно ли мне чего-нибудь выпить. Я пробормотал что-то насчет виски с водой, и Грилдквист отправился готовить выпивку, а я тем временем оглядел комнату.
Похоже, быть бродвейским продюсером — весьма прибыльное занятие. Гостиная была огромной и двухэтажной. Посередине вели две ступеньки, которые вели в эдакую яму, где на белом ковре стояли белая софа и белые столики, неплохо смотревшиеся в окружении бледно-зеленых стен, бара из темного дерева, консоли с телевизором и камина из шершавого кафеля. Камин выглядел как настоящий, хотя сейчас в нем не горел огонь. Французское окно вело из гостиной на балкон, с которого открывался вид на огни города.
Вернулся Грилдквист с напитками, вручил мне стакан и уселся слева от меня. Мы сделали по несколько глотков, глядя на пустой экран телевизора, потом Грилдквист нарушил молчание, спросив небрежным тоном, будто речь шла о каком-то пустяке:
— Кто такой Эрнест Тессельман?
— Последний любовник Мэвис, — ответил я и взглянул на него. — Вы впустили меня в дом, не зная, кто такой Эрнест Тессельман?
Он улыбнулся телевизору.
— А вы думали, это волшебное имя? Нет, уж не обессудьте, но двери перед вами открыло имя Мэвис.
— О, — пробормотал я. — Понятно.
Он все пялился на экран, и я последовал его примеру, но телевизор не работал. Почему-то из-за этого телевизора наш разговор шел еле-еле. Мы с Грилдквистом смотрели друг на друга, мы оба разглядывали телевизор. Мы не обращались друг к дружке, а говорили с этой квадратной дурацкой мордой, которая служила нам то ли толмачом, то ли еще кем.
— Эта штуковина сломалась недели две назад, — вдруг сказал Грилдквист.
— Ну и черт с ней. Я все равно никогда не смотрю телевизор. Жена — та была большой любительницей.
— Потому что телевидение — ваш соперник? — спросил я.
— Нет. Люди смотрят телевизор, когда им лень найти более полезное занятие. А когда не лень, они идут в театр. Телевидение и театр — такие же соперники, как прокисшее пиво и доброе виски.
— У вас прекрасное шотландское, — произнес я, позвякивая кубиками льда в стакане.
— Благодарю, — ответил Грилдквист. — Вы тот самый драматург, который звонил недавно, не так ли?
— Я хотел узнать, дома ли вы.
— Как я понимаю, вы — частный сыщик.
— Вроде тех, которых показывают по телевизору? Нет, боюсь, что нет. Просто приятель Эрнеста Тессельмана.
— Последнего любовника Мэвис.
— Совершенно верно.
— Помолчите минуту, — попросил он. — Дайте мне сообразить. — Грилдквист поудобнее устроился в кресле, хмуро взглянул на телевизор и сказал: — Этот ваш мистер Тессельман думает, что тот парень, которого ловит полиция, не убивал Мэвис. Поэтому он нанял вас, или попросил вас, или велел вам — в зависимости от ваших с ним отношений — разнюхать, что к чему, и выяснить, кто настоящий убийца. Выполняя его указания, вы разнюхали, что к чему, и кто-то сказал вам, что я был знаком с Мэвис. Это навлекло на меня подозрения, и вы пришли узнать, убил я ее или нет.
— А вы ждали моего прихода, — сказал я телевизору. — Почему?
— Вообще говоря, не ждал. Но театральный продюсер проводит изрядную часть своей жизни за чтением пьес. Великое множество этих пьес — детективы. А кроме того, есть еще и… — тут он указал рукой на телевизор. — Когда швейцар сообщил мне, что пришел человек, который хочет поговорить о Мэвис, я без особого труда понял, что мне дали роль в первой картине второго действия.
— Почему вы позволили мне подняться?
— Кабы я вас завернул, вы тотчас решили бы, что я и есть тот человек, которого вы ищете. Нынче вечером я не очень занят, и если мы с вами немного поболтаем, вреда от этого не будет. Кроме того, наш разговор может оказаться полезным для вас, хотя я вынужден признаться, что не понимаю, каким образом. Но я хочу, чтобы убийцу поймали. Мэвис была славной девушкой.
— Мне говорили, она отличалась своекорыстием, — сказал я, вспоминая отзыв Бетти Бенсон.
Грилдквист засмеялся.
— Не совсем. Это весьма точная характеристика Мэвис, но, боюсь, она может увести вас в сторону. Мэвис не была шлюхой, она не легла бы в постель с любым, у кого есть деньги. Чтобы она обратила внимание на мужчину, он должен был ей понравиться.
— А нравились ей только богачи, — вставил я.
— Думаю, в ее жизни просто был такой этап. Полагаю, что, повзрослев, она переросла бы это. Так ее настроило замужество.
— Замужество?
— Вы, должно быть, слышали, что она была замужем.
— Еще в своем родном городе?
— Да. За каким-то рабочим. Перед ней открывалось лучезарное будущее на каком-нибудь пригородном ранчо. Муж предложил ей свою любовь и свою защиту, но уж никак не благополучие. А потом бросил ее. И с тех пор она больше не хотела ни любви, ни заботы, а жаждала лишь благополучия. Это вполне можно понять.
— Вы не знаете, какое имя она носила в браке?
— А разве не Сент-Пол? Хотя нет, наверное, это все-таки был сценический псевдоним. Мне очень жаль, но она, по-моему, никогда не называла имени мужа. Мэвис не любила говорить о нем.
— А когда вы с ней познакомились?
— Пол Девон как-то притащил ее на вечеринку. Он преподает в театральном училище и подрабатывает режиссурой в около бродвейских театрах. Тогда они уже какое-то время встречались.
— Но вы оказались богаче.
Он улыбнулся телевизору.
— Стало быть, к этому сводится мое мужское обаяние? Наверное, вы правы. Я был богаче. Кроме того, я был бродвейским продюсером, а Мэвис отчаянно хотела стать звездой.
— У нее было хоть какое-то дарование?
— Самая малость. Явно недостаточно. Она была слишком порывиста, и ее прочтение ролей не отличалось глубиной.
— Почему вы расстались?
— Моя жена задумала разводиться. Я решил, что лучше какое-то время вести себя безупречно, чтобы не давать ей в руки козырей. А когда все кончилось, Мэвис уже была с кем-то другим. Кажется, с парнем из ночного клуба.
— Как вы это восприняли?
— Завел другую девушку, — он отвернулся от телевизора, чтобы одарить меня улыбкой. — Я не желал Мэвис зла. Кроме того, прошло уже три года.
— Вы с ней еще виделись?
— Раз или два, на вечеринках. Мы остались друзьями, хотя почти не встречались.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Где-то год с лишним назад. Она была с Чарли Морганом, телевизионным продюсером. Вскоре после этого он умер.
— Вы в последнее время не встречались с Бетти Бенсон?
— Бенсон? — Он нахмурился, изучая телевизор. — Ах, вы имеете в виду подружку Мэвис? Эту маленькую бюргершу. — Грилдквист внезапно повернулся ко мне. — Это ее только что убили?
— Совершенно верно.
— Вы, разумеется, считаете, что это дело рук того же парня?
— Конечно.
— Я видел эту девушку лишь однажды. Пока Мэвис не вселилась в свою квартиру, снимал для нее жилье. Уж и не помню, как выглядела эта Бенсон.
— И с тех пор вы ее не видели?
— Нет. Не было нужды.
— У вас есть огнестрельное оружие?
Он растерянно посмотрел на меня.
— Мзвис, вроде, зарезали, не так ли?
— И Бетти Бенсон тоже, — ответил я — Мне просто стало любопытно, есть ли у вас пистолет.
— Вообще-то есть. Правда, он не совсем мой. Это собственность моей второй жены.
— Той, на которой вы были женаты, когда встречались с Мэвис?
— Да. Она оставила пушку здесь, а мне все недосуг вернуть. Эта женщина теперь в Калифорнии, а оружие, кажется, запрещено пересылать по почте.
— Могу я взглянуть на него?
— Могу я спросить, зачем?
— Нынче вечером в меня стреляли.
— О! — Грилдквист поднялся. — Не уверен, что мне удастся его разыскать.
— Я хотел бы посмотреть.
— А что, я под большим подозрением?
— У меня нет никакой градации, — ответил я.
— Если мне удастся найти пистолет, я, наверное, стану подозреваемым номер один.
— Это зависит от обстоятельств.
— Пойду поищу. Вы пока налейте себе еще.
— Благодарю.
Он ушел, а я встал, стараясь не смотреть на телевизор. Стакан Грилдквиста тоже был пуст, поэтому я захватил и его, отнес в «яму» и налил по второй. Потом вернулся на место и сел, но телевизор все больше раздражал меня, посему я поднялся и передвинул свое кресло так, чтобы оно оказалось прямо напротив кресла Грилдквиста. Потом я передвинул и его кресло тоже, сел, и тут появился хозяин дома.
С пистолетом в руке. Маленькая дамская пугалка двадцать пятого калибра, с блестящим стволом и рукояткой из слоновой кости. В рекламе говорится, что такие «удобно носить в кармане или дамской сумочке». Грилдквист держал пистолетик в расслабленной ладони, но палец его касался спускового крючка. Дуло было нацелено в пол, в какую-то точку, находившуюся примерно на полпути между нами.
Он немного постоял в дверях, с полуулыбкой глядя на меня, потом сказал:
— Знаете что, будь я тем человеком, который убил Мэвис и пытался убить вас, вы сейчас были бы в весьма неловком положении. Я мог бы застрелить вас, уложить труп в ванну, расчленить и выкинуть по кусочку в мусоросжигатель.
— Это вы в пьесе вычитали? — спросил я.
— Да, — ответил Грилдквист, и его улыбка сделалась шире. — Я ее отклонил. Недостаточно реалистична. Частный сыщик никогда не попадет в такой переплет.
— Швейцар знает, что я поднялся к вам.
— Думаете, он вас запомнит? Или начнет гадать, куда вы подевались?
— Мистеру Тессельману известно, что я пошел сюда.
— Но известно ли ему, что вы до меня добрались?
— Если вы шутите, то играете со смертью, — сказал я.
— Почему это? Пистолет-то у меня.
— С первого выстрела вы можете и промазать, при условии, что я достаточно проворно отскочу в сторону.
Грилдквист нахмурился
— Да, эта шутка начинает набивать оскомину, — рассудил он и, подойдя, отдал мне пистолет.
Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
— Не следует играть с огнестрельным оружием.
— Наверное, вы правы, — согласился он, потом сел, посмотрел на телевизор и опять взглянул на меня. — Вы передвинули кресла.
Отвечать на это замечание было бессмысленно.
— Кстати, о вашей второй жене, — проговорил я. — Она когда-нибудь виделась с Мэвис?
— От всей души надеюсь, что нет. Не думаю, иначе она сказала бы об этом, Джанин далеко не молчунья.
— Говорите, она теперь в Калифорнии?
— Опять вышла замуж. Вы что, думаете, ее обуяла запоздалая ревность? Джанин не способна убить человека. Во всяком случае, ударом ножа. Она предпочитает сживать людей со свету языком.
— У вас, кажется, была и третья жена?
— Она в Европе. У нас с Мэвис все закончилось еще до того, как я встретил Элайзен.
С минуту я потягивал виски, потом сказал:
— Уж и не знаю, о чем еще спросить. Может, вам придут в голову какие-нибудь ответы?
Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
— Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
Я осушил стакан, поднялся и сказал:
— Вы правы, я не назвался и не объяснил. Спасибо, что нашли для меня время.
— А между тем хотелось бы знать.
Я улыбнулся и зашагал к двери.
— Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? — спросил он.
Я остановился и оглянулся.
— Как это?
— После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать, чтобы он не выпускал вас из здания. А потом позвать полицию и заявить, что вы выдавали себя за сыщика.
— Зачем вам это?
— Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне хочется знать, кто вы такой.
— Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25