По возвращении зверюгу отдадут магам, а уж они разберется, как ее лучше убивать, с какой стороны бояться и почему она не сгорела.
– Демон-то твой где? – поинтересовался сэр Герман у Артура, когда через улицу пролетел одинокий шар перекати-поля.
– Дух.
– Ну, пусть дух.
– Близко. Ночью придет.
– Почему не доложил?
– Через круг ему не пройти, – Артур зевнул, – а поедем мы завтра с молитвой, так что не достанет он нас.
– Извести бы его как-нибудь. Житник вот от огня дохнет. Чувырлы…
– Угу, – кивнул Артур, вытягиваясь на одеяле и снова зевая, – житник – дохнет, а остальные развоплощаются просто. Воплощение Города и Пустошей – Развалины. Что вы с ними сделаете?
– Дорогу торную надо будет оставить, – решительно сказал сэр Герман, – через город, хотя бы до сортировочной станции. Крюк, конечно, получится…
– Для бешеной собаки… – язвительно пробормотал Артур. Только что сонные, глаза вдруг сверкнули насмешливой синью. – А и правда, чего бы нам жизнь интуитам не облегчить?
– Маги тоже люди, – буркнул сэр Герман, – а нам не трудно.
– Может, еще и Кочевье почистим?
– Только не ври, что недоволен. Ирма твоя драгоценная туда же, полагаю, за цацками ходит?
Артур изобразил губами презрительное «пф». Но улыбнулся. Заповедь «Защищай» включала в себя и магов тоже. А крюк… ну какой там, в самом деле, крюк к этому Кочевью? Так, пара часов. Спешить все равно особо некуда.
С утра, поразмыслив на свежую голову, решено было разделиться. Сэр Герман, братья-рыцари, послушники и сержанты продолжали путь к Цитадели Павших. Артуру с Зако надлежало проехать через Развалины до Кочевья, оно же Чистилище, или, на языке сэра Германа – сортировочная станция. Обе группы должны были проложить «торные дороги» – то есть мечом и молитвой очистить свой путь от чудовищ, да так, чтобы духи и твари долго еще обходили эти улицы стороной.
– Встретимся у памятника Освободителям, – решил командор и указал место на карте. – Как у вас с братцем это называется?
– Менгир, – без тени смущения ответил Артур.
– Да уж, – вздохнул сэр Герман, – знал бы скульптор.
Артуру плевать было и на скульптора, и на Освободителей, что бы там они от кого ни освобождали. Памятник, с его точки зрения, даже называться так не имел права. Каменный столб, торчащий из каменного постамента. Тоже, нашли скульптуру!
Артур этим утром вообще был склонен к недовольству окружающим миром. Сэр командор, в неизъяснимой мудрости своей, отрядил к нему в напарники Зако, и впереди ожидал веселый денек в расчудесной компании. С Галешем и то лучше было бы. Тот трепло, конечно, но трепло дружелюбное. А этот?
– Скучная у вас работа, – заявил Зако, едва лишь они с Артуром отделились от отряда, свернув в узкий замусоренный проулок, – вонь, грязь, чудища, а зачем все?
Артур молчал. Оглядывался по сторонам, заранее намечая путь отступления, если Город и Пустоши предпочтет большому отряду малый и выберет в качестве добычи их с Зако. Хотя сейчас, при отдаленной, но заметной поддержке сэра Германа, отбиться от духа было проще, чем в прошлый визит в Развалины.
– Вот я понимаю – хайдуки, – продолжал Зако, так же цепко, как и Артур, оглядывая пустые дома, зияющие выбитыми окнами, – у нас цель есть: клады ищем, побрякушки для магов. А вы?
– Мы за кладом едем, – напомнил Артур.
На поверхности души масляной пленкой плавало недовольство, но в глубине, у сердца, он был благостен и спокоен.
– Это сейчас, – не унимался доблестный хайдук, – а обычные патрули без всяких кладов головой рискуют. За что?
– А вы за клады? – поинтересовался Артур.
– Дурак ты, – снисходительно бросил Зако. – Я говорю, мы хоть знаем, зачем работаем. И с нечистью не связываемся, с тварями только. А что найдем – продаем. Интерес есть.
– Деньги?
– Да хотя бы.
– Деньги у нас и без кладов есть.
– Это у тебя. Я про весь орден толкую.
– А-а, – Артур улыбнулся. – Ну да. Ты болты серебряные у пацанов видел? Это для послушников, чтоб целились как следует. Учились, значит. А для рыцарей болты из золота льют – золото убойней и знаки святые лучше держит.
– Брехня, – непонятным тоном заявил Зако.
Артур лишь плечом шевельнул: не хочешь – не верь.
Хайдуки убегали от нечисти не только потому, что нечисть опасна. У хайдуков оружия не было. Не то что чувырлу – какого-нибудь дикого овинника обычным клинком или стрелой, пусть даже серебряной, не развоплотишь. Серебро и золото, если уж на то пошло, только против тварей и действенно: против оборотней там, мертвяков, друидов и прочей погани, что во плоти существует. И молиться правильно хайдуки не умели. И чутья на нечисть почти ни у кого из них не было. И… и Зако сейчас совершенно по-детски завидовал, но, кажется, даже сам себе в этом не признавался.
– Тебя почему в орден не взяли? – спросил Артур после паузы.
– Да иди ты!
И снова тишина. Только копыта тукают по пыли, изредка взрываясь звонким цоканьем, когда попадаются чистые участки мостовой.
– Сказали, некрещеный, – буркнул наконец Зако. – Мамка… я ж тогда сопляк совсем был, лет пяти, что ли… мамка и так и этак, и записи в книгах приходских… Да поп, который меня крестил, живой еще был! И ни хрена! Некрещеный, и все тут.
– Это как так?
– А я знаю?
– А крестили тебя где? И кто?
– В нашем приходе. – Зако махнул рукой куда-то в пространство. – Я сам из Лыни.
– Лынь? – Артур нахмурился, вспоминая. – Это Добротицкий диоцез?
– Епархия! Диос… как там, не знаю, что такое. А ты что, про Лынь слышал? Она ж вся – десять дворов, там и храма своего нет.
– Был я там, – неохотно объяснил Артур. И вздохнул.
Сэр Герман клятвенно заверял, что Золотой Витязь – никакой не потомок Миротворцу, но про Лынь сэр Герман мог и не знать.
Нет уж, лучше о таком не думать.
– Ты лет двадцать назад крестился?
– Двадцать два.
– Я посмотрю, – пообещал Артур, сосредоточенно уставившись на челку Серко, что мерно подпрыгивала между острыми ушами, – вот тело твое освободим, и посмотрю. Сейчас не разобрать: Галеш-то крещеный, а ты к нему близко слишком.
– Что ты посмотришь? – В голосе хайдука проглядывала снисходительная насмешка, но проглядывала одним неуверенным глазом, а второй жмурила в тревожном ожидании.
– Все посмотрю, – неопределенно сказал Артур. – Сэр Герман не зря тебя в Ямы позвал. Даже в этом теле.
– Понесло меня с вами, – недовольно буркнул Зако.
– Это Галеша понесло. О! – Озадаченный новой мыслью, Артур даже придержал коня. – Слушай, а как вы с ним договариваетесь, кому куда ехать? Ну, он вот в Сегед отправился, а если ты хотел в Шопроне быть? Как тогда?
– Вот если бы ты мне гитару не подсунул, – Зако сжал и разжал кулак, глянул с отвращением на тонкие музыкальные пальчики, – если б не подарочек этот, мы бы не договаривались.
– Я понимаю.
Тогда, в Цитадели, доблестный хайдук, поймав брошенную ему гитару, застыл ошеломленно, а потом сказал севшим голосом: «Вспомнил. Меня Галеш зовут А… а Зако тогда где?»
– Это как самому с собой разговаривать, – недовольно объяснил Зако. – Бывает у тебя такое?
– Да.
– Он все равно главный.
– Ты разве не мог из Сегеда уехать?
– Мог.
– Ну?
– А что? Решил посмотреть.
– И как?
– Говорю же, скучно. На кой черт мы в Чистилище едем?
– Не чертыхайся, – серьезно сказал Артур, – мешаешь.
– Чему я мешаю? По сторонам глазеть?
– Молитве. Мы дорогу чистим. Нечисть сюда долго не сунется.
– Ну-ну. А что ж ты в прошлый раз не молился? Когда вы за мной в Цитадель ехали.
– Я всегда молюсь. Он и в прошлый раз напал не сразу, а сейчас нас четверо.
– Это что ж, – язвительно поинтересовался Зако, – если один праведник молится, так Бог слышит хуже?
– Нет. Но в тот раз трое некрещеных было. А за них молись не молись… Да не бери в голову, – Артур махнул рукой, – нас-то с тобой он и сейчас сожрать может.
– Угу, – хмыкнул Зако, – это, конечно, меняет дело.
Артур лишь молча кивнул.
Они пересекли Развалины с юга, через центр, по восточным окраинам. Оставили город за спиной, поднялись на насыпь и вдоль проржавевших рельсов медленно поехали к Кочевью-Чистилищу.
Границы его традиционно считались отмеченными решетчатыми и тоже проржавевшими фермами высокого моста, перекинутого через пути. Когда жеребец Артура вошел в ажурную тень, Зако потянул повод, разворачивая своего мерина. Хотел было отпустить очередную шуточку насчет молитв, но рыцарь бросил, не оборачиваясь:
– Следуй за мной. – И въехал на землю Чистилища.
– Ты куда? – оторопел Зако. – Тебе же велели…
– Молчи.
Чудища – твари и нечисть – налетели со всех сторон. Они выскакивали из повозок, пикировали с неба, появлялись из-под земли, из воздуха. Появлялись и останавливались, натыкаясь на незримую преграду. Словно широкая лента разматывалась за Артуром, и ни одно из чудовищ не смело ступить на нее. Зако видел, как они скапливаются за невидимой границей, выстраиваются в почетную шеренгу, все равно что гвардейцы на торжественных выходах герцога, шипят и скалятся – те, у кого есть что скалить и чем шипеть.
Вот, значит, что имел в виду Артур, когда говорил «мы чистим дорогу».
Никогда не приходилось встречать столько тварей сразу. Зако даже и не знал, что в Чистилище их столько. Самых разных. Что же до нечисти, так с ней раньше просто не приходилось встречаться близко. От нечисти нужно убегать – это любой знает.
Любой хайдук. Храмовники иначе рассуждают. А ведь правда, что нечисть на Благодать сама бежит. Поэтому в храмах опоганенных опаснее, чем даже здесь. В храмы и рыцари без крайней нужды не суются. Было страшно. Слишком близко опасность, и призрачна, непонятна сила, удерживающая чудищ от нападения. А злость их, ярость бесноватую, кажется, можно руками потрогать. Вот она – сквозь нее, как сквозь подлесок густой, идти тяжело. Вязнешь. Если Артур что-то не так сделает, если чудища смогут прорваться – убьют сразу. И сделать с ними ничего не получится. Тварь еще можно мечом угостить, а вон тех, не пойми кого, с виду вроде людей…
– Не смотри на них, – прошептал Артур.
И вынул из петли на седле свой топор.
Зако с трудом отвел взгляд. Те, похожие на людей, были одеты как дозволенные маги. Белые хлопковые балахоны, белые же шапочки на головах. Они танцевали. Дерганый, нелепый танец: подпрыгивали, пожимали плечами, ноги и руки подергивались вразнобой. Они хихикали. И ни один из них не повернулся к людям лицом.
Артур смотрел прямо перед собой, уверенно сдерживая испуганного, порывающегося убежать Серко. Он чуть улыбался. Зако не поверил, глянул внимательнее, хоть и опасался нарушить молитвенное сосредоточение, – да, Артур улыбался. В глазах светилась совсем уж нездешняя синь. Если б не капельки пота, что выступили на лбу под прозрачным забралом, впору было увериться, что благородный рыцарь просто прогуливается по Чистилищу, брезгуя глядеть на толпящуюся вдоль дороги нечисть.
Надо было бросать все и бежать отсюда. В Развалины. Туда, где властвует один-единственный сильный Хозяин. Но бежать нельзя, это Зако, хоть и не был рыцарем, понимал. Стоит поддаться страху, и возводимая Артуром стена рухнет. Наглый, самоуверенный щ енок верил сейчас за двоих, за себя и за безбожника-хайдука, и, не в силах помочь, Зако старался хотя бы не мешать. В прошлый раз на шестерых было трое некрещеных. Половина. А сейчас?
– Немного осталось, – тихо сказал Артур, – ты только не в меня верь, дурень, мне с твоей веры толку мало. Ты руку Господа чуешь над собой?
– Ни черта я…
Чудища прыгнули со всех сторон. Уши заложило от пронзительного воя. Громко заржали перепуганные лошади. Зако выхватил меч, онемевшими пальцами натягивая поводья, удерживая своего коня на месте. Рядом взлетел и опустился топор Артура.
Гремя железом по железу, огромные повозки вздрогнули, сдвинулись с места, покатились прямо по тварям, не успевшим выскочить из-под колес.
– Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю… – услышал Зако сквозь грохот и рычание.
Он рубил, колол, кромсал шпорами, вертелся вьюном вместе со своим перепуганным мерином. Смотрел он на тех, танцующих: они, единственные, не подходили ближе. Просто плясали. И смеялись. И не поворачивались лицом. И Зако уже хотелось, чтобы они наконец обернулись.
Лязгали чьи-то зубы, сверкали глаза, мельтешила пестрая накипь чешуи, меха, голой щетинистой кожи.
– На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона… – ровно говорил Артур, заставляя Серко двигаться вперед, раздвигая тварей, как воду.
Он говорил, а Зако видел, что чудовища расступаются, отползают, скуля и шипя, бессильные навредить.
– И если ты, скотина, не уверуешь сию же секунду, – все так же спокойно звучал голос Артура, – нас схарчат вместе с лошадками, мявкнуть не успеем.
– Да верю я, верю!
Твари расползались, жались к бортам железных повозок, самые робкие забивались под днища, и черным брызгало из-под железных колес.
Теперь они боялись.
– Верю, – повторил Зако, – как тут не поверить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Демон-то твой где? – поинтересовался сэр Герман у Артура, когда через улицу пролетел одинокий шар перекати-поля.
– Дух.
– Ну, пусть дух.
– Близко. Ночью придет.
– Почему не доложил?
– Через круг ему не пройти, – Артур зевнул, – а поедем мы завтра с молитвой, так что не достанет он нас.
– Извести бы его как-нибудь. Житник вот от огня дохнет. Чувырлы…
– Угу, – кивнул Артур, вытягиваясь на одеяле и снова зевая, – житник – дохнет, а остальные развоплощаются просто. Воплощение Города и Пустошей – Развалины. Что вы с ними сделаете?
– Дорогу торную надо будет оставить, – решительно сказал сэр Герман, – через город, хотя бы до сортировочной станции. Крюк, конечно, получится…
– Для бешеной собаки… – язвительно пробормотал Артур. Только что сонные, глаза вдруг сверкнули насмешливой синью. – А и правда, чего бы нам жизнь интуитам не облегчить?
– Маги тоже люди, – буркнул сэр Герман, – а нам не трудно.
– Может, еще и Кочевье почистим?
– Только не ври, что недоволен. Ирма твоя драгоценная туда же, полагаю, за цацками ходит?
Артур изобразил губами презрительное «пф». Но улыбнулся. Заповедь «Защищай» включала в себя и магов тоже. А крюк… ну какой там, в самом деле, крюк к этому Кочевью? Так, пара часов. Спешить все равно особо некуда.
С утра, поразмыслив на свежую голову, решено было разделиться. Сэр Герман, братья-рыцари, послушники и сержанты продолжали путь к Цитадели Павших. Артуру с Зако надлежало проехать через Развалины до Кочевья, оно же Чистилище, или, на языке сэра Германа – сортировочная станция. Обе группы должны были проложить «торные дороги» – то есть мечом и молитвой очистить свой путь от чудовищ, да так, чтобы духи и твари долго еще обходили эти улицы стороной.
– Встретимся у памятника Освободителям, – решил командор и указал место на карте. – Как у вас с братцем это называется?
– Менгир, – без тени смущения ответил Артур.
– Да уж, – вздохнул сэр Герман, – знал бы скульптор.
Артуру плевать было и на скульптора, и на Освободителей, что бы там они от кого ни освобождали. Памятник, с его точки зрения, даже называться так не имел права. Каменный столб, торчащий из каменного постамента. Тоже, нашли скульптуру!
Артур этим утром вообще был склонен к недовольству окружающим миром. Сэр командор, в неизъяснимой мудрости своей, отрядил к нему в напарники Зако, и впереди ожидал веселый денек в расчудесной компании. С Галешем и то лучше было бы. Тот трепло, конечно, но трепло дружелюбное. А этот?
– Скучная у вас работа, – заявил Зако, едва лишь они с Артуром отделились от отряда, свернув в узкий замусоренный проулок, – вонь, грязь, чудища, а зачем все?
Артур молчал. Оглядывался по сторонам, заранее намечая путь отступления, если Город и Пустоши предпочтет большому отряду малый и выберет в качестве добычи их с Зако. Хотя сейчас, при отдаленной, но заметной поддержке сэра Германа, отбиться от духа было проще, чем в прошлый визит в Развалины.
– Вот я понимаю – хайдуки, – продолжал Зако, так же цепко, как и Артур, оглядывая пустые дома, зияющие выбитыми окнами, – у нас цель есть: клады ищем, побрякушки для магов. А вы?
– Мы за кладом едем, – напомнил Артур.
На поверхности души масляной пленкой плавало недовольство, но в глубине, у сердца, он был благостен и спокоен.
– Это сейчас, – не унимался доблестный хайдук, – а обычные патрули без всяких кладов головой рискуют. За что?
– А вы за клады? – поинтересовался Артур.
– Дурак ты, – снисходительно бросил Зако. – Я говорю, мы хоть знаем, зачем работаем. И с нечистью не связываемся, с тварями только. А что найдем – продаем. Интерес есть.
– Деньги?
– Да хотя бы.
– Деньги у нас и без кладов есть.
– Это у тебя. Я про весь орден толкую.
– А-а, – Артур улыбнулся. – Ну да. Ты болты серебряные у пацанов видел? Это для послушников, чтоб целились как следует. Учились, значит. А для рыцарей болты из золота льют – золото убойней и знаки святые лучше держит.
– Брехня, – непонятным тоном заявил Зако.
Артур лишь плечом шевельнул: не хочешь – не верь.
Хайдуки убегали от нечисти не только потому, что нечисть опасна. У хайдуков оружия не было. Не то что чувырлу – какого-нибудь дикого овинника обычным клинком или стрелой, пусть даже серебряной, не развоплотишь. Серебро и золото, если уж на то пошло, только против тварей и действенно: против оборотней там, мертвяков, друидов и прочей погани, что во плоти существует. И молиться правильно хайдуки не умели. И чутья на нечисть почти ни у кого из них не было. И… и Зако сейчас совершенно по-детски завидовал, но, кажется, даже сам себе в этом не признавался.
– Тебя почему в орден не взяли? – спросил Артур после паузы.
– Да иди ты!
И снова тишина. Только копыта тукают по пыли, изредка взрываясь звонким цоканьем, когда попадаются чистые участки мостовой.
– Сказали, некрещеный, – буркнул наконец Зако. – Мамка… я ж тогда сопляк совсем был, лет пяти, что ли… мамка и так и этак, и записи в книгах приходских… Да поп, который меня крестил, живой еще был! И ни хрена! Некрещеный, и все тут.
– Это как так?
– А я знаю?
– А крестили тебя где? И кто?
– В нашем приходе. – Зако махнул рукой куда-то в пространство. – Я сам из Лыни.
– Лынь? – Артур нахмурился, вспоминая. – Это Добротицкий диоцез?
– Епархия! Диос… как там, не знаю, что такое. А ты что, про Лынь слышал? Она ж вся – десять дворов, там и храма своего нет.
– Был я там, – неохотно объяснил Артур. И вздохнул.
Сэр Герман клятвенно заверял, что Золотой Витязь – никакой не потомок Миротворцу, но про Лынь сэр Герман мог и не знать.
Нет уж, лучше о таком не думать.
– Ты лет двадцать назад крестился?
– Двадцать два.
– Я посмотрю, – пообещал Артур, сосредоточенно уставившись на челку Серко, что мерно подпрыгивала между острыми ушами, – вот тело твое освободим, и посмотрю. Сейчас не разобрать: Галеш-то крещеный, а ты к нему близко слишком.
– Что ты посмотришь? – В голосе хайдука проглядывала снисходительная насмешка, но проглядывала одним неуверенным глазом, а второй жмурила в тревожном ожидании.
– Все посмотрю, – неопределенно сказал Артур. – Сэр Герман не зря тебя в Ямы позвал. Даже в этом теле.
– Понесло меня с вами, – недовольно буркнул Зако.
– Это Галеша понесло. О! – Озадаченный новой мыслью, Артур даже придержал коня. – Слушай, а как вы с ним договариваетесь, кому куда ехать? Ну, он вот в Сегед отправился, а если ты хотел в Шопроне быть? Как тогда?
– Вот если бы ты мне гитару не подсунул, – Зако сжал и разжал кулак, глянул с отвращением на тонкие музыкальные пальчики, – если б не подарочек этот, мы бы не договаривались.
– Я понимаю.
Тогда, в Цитадели, доблестный хайдук, поймав брошенную ему гитару, застыл ошеломленно, а потом сказал севшим голосом: «Вспомнил. Меня Галеш зовут А… а Зако тогда где?»
– Это как самому с собой разговаривать, – недовольно объяснил Зако. – Бывает у тебя такое?
– Да.
– Он все равно главный.
– Ты разве не мог из Сегеда уехать?
– Мог.
– Ну?
– А что? Решил посмотреть.
– И как?
– Говорю же, скучно. На кой черт мы в Чистилище едем?
– Не чертыхайся, – серьезно сказал Артур, – мешаешь.
– Чему я мешаю? По сторонам глазеть?
– Молитве. Мы дорогу чистим. Нечисть сюда долго не сунется.
– Ну-ну. А что ж ты в прошлый раз не молился? Когда вы за мной в Цитадель ехали.
– Я всегда молюсь. Он и в прошлый раз напал не сразу, а сейчас нас четверо.
– Это что ж, – язвительно поинтересовался Зако, – если один праведник молится, так Бог слышит хуже?
– Нет. Но в тот раз трое некрещеных было. А за них молись не молись… Да не бери в голову, – Артур махнул рукой, – нас-то с тобой он и сейчас сожрать может.
– Угу, – хмыкнул Зако, – это, конечно, меняет дело.
Артур лишь молча кивнул.
Они пересекли Развалины с юга, через центр, по восточным окраинам. Оставили город за спиной, поднялись на насыпь и вдоль проржавевших рельсов медленно поехали к Кочевью-Чистилищу.
Границы его традиционно считались отмеченными решетчатыми и тоже проржавевшими фермами высокого моста, перекинутого через пути. Когда жеребец Артура вошел в ажурную тень, Зако потянул повод, разворачивая своего мерина. Хотел было отпустить очередную шуточку насчет молитв, но рыцарь бросил, не оборачиваясь:
– Следуй за мной. – И въехал на землю Чистилища.
– Ты куда? – оторопел Зако. – Тебе же велели…
– Молчи.
Чудища – твари и нечисть – налетели со всех сторон. Они выскакивали из повозок, пикировали с неба, появлялись из-под земли, из воздуха. Появлялись и останавливались, натыкаясь на незримую преграду. Словно широкая лента разматывалась за Артуром, и ни одно из чудовищ не смело ступить на нее. Зако видел, как они скапливаются за невидимой границей, выстраиваются в почетную шеренгу, все равно что гвардейцы на торжественных выходах герцога, шипят и скалятся – те, у кого есть что скалить и чем шипеть.
Вот, значит, что имел в виду Артур, когда говорил «мы чистим дорогу».
Никогда не приходилось встречать столько тварей сразу. Зако даже и не знал, что в Чистилище их столько. Самых разных. Что же до нечисти, так с ней раньше просто не приходилось встречаться близко. От нечисти нужно убегать – это любой знает.
Любой хайдук. Храмовники иначе рассуждают. А ведь правда, что нечисть на Благодать сама бежит. Поэтому в храмах опоганенных опаснее, чем даже здесь. В храмы и рыцари без крайней нужды не суются. Было страшно. Слишком близко опасность, и призрачна, непонятна сила, удерживающая чудищ от нападения. А злость их, ярость бесноватую, кажется, можно руками потрогать. Вот она – сквозь нее, как сквозь подлесок густой, идти тяжело. Вязнешь. Если Артур что-то не так сделает, если чудища смогут прорваться – убьют сразу. И сделать с ними ничего не получится. Тварь еще можно мечом угостить, а вон тех, не пойми кого, с виду вроде людей…
– Не смотри на них, – прошептал Артур.
И вынул из петли на седле свой топор.
Зако с трудом отвел взгляд. Те, похожие на людей, были одеты как дозволенные маги. Белые хлопковые балахоны, белые же шапочки на головах. Они танцевали. Дерганый, нелепый танец: подпрыгивали, пожимали плечами, ноги и руки подергивались вразнобой. Они хихикали. И ни один из них не повернулся к людям лицом.
Артур смотрел прямо перед собой, уверенно сдерживая испуганного, порывающегося убежать Серко. Он чуть улыбался. Зако не поверил, глянул внимательнее, хоть и опасался нарушить молитвенное сосредоточение, – да, Артур улыбался. В глазах светилась совсем уж нездешняя синь. Если б не капельки пота, что выступили на лбу под прозрачным забралом, впору было увериться, что благородный рыцарь просто прогуливается по Чистилищу, брезгуя глядеть на толпящуюся вдоль дороги нечисть.
Надо было бросать все и бежать отсюда. В Развалины. Туда, где властвует один-единственный сильный Хозяин. Но бежать нельзя, это Зако, хоть и не был рыцарем, понимал. Стоит поддаться страху, и возводимая Артуром стена рухнет. Наглый, самоуверенный щ енок верил сейчас за двоих, за себя и за безбожника-хайдука, и, не в силах помочь, Зако старался хотя бы не мешать. В прошлый раз на шестерых было трое некрещеных. Половина. А сейчас?
– Немного осталось, – тихо сказал Артур, – ты только не в меня верь, дурень, мне с твоей веры толку мало. Ты руку Господа чуешь над собой?
– Ни черта я…
Чудища прыгнули со всех сторон. Уши заложило от пронзительного воя. Громко заржали перепуганные лошади. Зако выхватил меч, онемевшими пальцами натягивая поводья, удерживая своего коня на месте. Рядом взлетел и опустился топор Артура.
Гремя железом по железу, огромные повозки вздрогнули, сдвинулись с места, покатились прямо по тварям, не успевшим выскочить из-под колес.
– Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю… – услышал Зако сквозь грохот и рычание.
Он рубил, колол, кромсал шпорами, вертелся вьюном вместе со своим перепуганным мерином. Смотрел он на тех, танцующих: они, единственные, не подходили ближе. Просто плясали. И смеялись. И не поворачивались лицом. И Зако уже хотелось, чтобы они наконец обернулись.
Лязгали чьи-то зубы, сверкали глаза, мельтешила пестрая накипь чешуи, меха, голой щетинистой кожи.
– На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона… – ровно говорил Артур, заставляя Серко двигаться вперед, раздвигая тварей, как воду.
Он говорил, а Зако видел, что чудовища расступаются, отползают, скуля и шипя, бессильные навредить.
– И если ты, скотина, не уверуешь сию же секунду, – все так же спокойно звучал голос Артура, – нас схарчат вместе с лошадками, мявкнуть не успеем.
– Да верю я, верю!
Твари расползались, жались к бортам железных повозок, самые робкие забивались под днища, и черным брызгало из-под железных колес.
Теперь они боялись.
– Верю, – повторил Зако, – как тут не поверить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82