Тогда Ворон окутался светящимся облаком, миг спустя явился
старцем с посохом в руке (копией толкиновского Гэндальфа) и трубных
голосом изрек какую-то певучую околесицу. Результат получился
потрясающим: над головой Плюща образовалась сияющая белым сфера,
которая, через мгновение лопнув, с грохотом завалила вжавшего голову в
плечи старика белыми же силикатными кирпичами.
Hа несколько секунд установилась тишина. Ворон с любопытством
наблюдал, как Плющ с ругательствами выбирается из-под кирпичей,
дождался, пока тот станет прямо, и вновь воздел жезл для очередной
пакости. Правда, в этот раз Плющ не стал медлить и проворно наколдовал
себе бетонный дот, куда и забрался незамедлительно. Поэтому очередной
дождь из сияющей сферы - на этот раз чугунных болтов под тридцать два
- пролился впустую.
Ворон, потерпев фиаско, скрипнул зубами и обратился в легкое
сорокапятимиллиметровое орудие. За время, потребовавшееся ему на
метаморфозу, Плющ убрал с декораций дот и заменил его на связку гранат
в руках. Ворон-орудие, лязгнув, зарядился; Плющ с каменным лицом
оторвал чеку от первой гранаты и швырнул всю связку под колеса пушки.
Тотчас следом раздался выстрел, но за неуловимый миг до этого земля
под ногами Плюща разверзлась, и он скрылся в образовавшемся окопчике с
головой. В результате у Ворона случился пренеприятный перелет, а после
под колесами рванула совсем позабытая связка гранат.
Какое-то время после этого Рэддок ничего не мог разглядеть в дыму
и пыли, поднявшейся на месте сражения. Затем подул ветер, открывший
его взору следующее: к воронке, усеянной гнутыми железяками, крадучись
пробирался измазанный глиной Плющ. Hо лишь он оказался у ее края, как
справа от него взметнулось развесистое дерево южной наружности, откуда
с диким воплем сиганул Седой Ворон, принявший вид шаолиньского монаха.
Плющ резко развернулся, выхватывая из-за пояса мачете, но кулак
непревзойденного мастера восточных единоборств, кем сейчас явно был
Ворон, опередил клинок и вошел в тесный - если не сказать, интимный -
контакт с носом Плюща. Тот кувырком полетел назад, выронив мачете, и
упал на канаты выросшего из-под земли боксерского ринга. Секунду
спустя равнина исчезла за огромным зрительным залом, забитым до отказа
вопящим народом, дерево трансформировалось в рефери, а Ворон - в борца
с небольшой головой, бычьей шеей и молотоподобными кулаками. Рефери,
махнув в сторону Ворона, заверещал:
- Бык Буффало выигрывает!
Ворон, он же Бык Буффало, увалень в красно-черном трико, заревел
локомотивом и помчался навстречу поднявшемуся Плющу, который упорно
держался за свой образ старика в пончо. Трибуны взревели; где-то
позади Рэддока, сжавшегося в ком, задребезжал гонг, и здесь пол ринга
встал дыбом, хитроумно изогнувшись, спеленал тушу Быка Буффало и
повалил его под ноги невозмутимому старику.
Тот небрежно отмахнулся - трибуны растворились, их место заняли
непролазные джунгли, Бык Буффало принял вид связанного лианой
европейца-путешественника в неизменном пробковом шлеме, а сам Плющ
куда-то пропал. Рэддок, ошалевший от всех перемен, резво вскочил и, от
греха подальше, спрятался за дерево.
Через несколько секунд совсем рядом раздался свирепый рык, почти
переходящий в визг, и глазам изумленного Рэддока предстал огромный
леопард в поношенном зеленом пончо. Он пружинисто выскочил из-за
сплетения деревьев на еле заметную тропу, ставшую ловушкой для белого
путешественника, и принялся нервно хлестать себя хвостом по бокам.
Белый путешественник - Седой Ворон - не шевелился. Через пол-минуты
молчания - относительного, разумеется, ведь в джунглях вечно
кто-нибудь орет дурным голосом, да еще практически над самым ухом, как
чудилось Рэддоку, - леопард в пончо облизнулся и сипло произнес:
- Hу, Ворон, я не верю, что ты не в силах преодолеть
сопротивление какой-то жалкой лианы! Встань и продолжи бой!
Hо Ворон не отреагировал на произнесенное ни единым движением.
- Хорошо, будь по-твоему, я подойду, - пробурчал леопард и
действительно приблизился к лежащему человеку, впрочем, оставшись на
приличном расстоянии. Тем временем европеец не то, чтобы не шевелился,
он перестал вообще подавать признаки жизни, и Рэддок мог поклясться,
что на усатой морде леопарда промелькнула злорадная усмешка. И Рэддоку
тогда пришло в голову, что лиана была не просто лианой, а чем-то куда
более подлым, и тогда у Седого Ворона были серьезные проблемы.
Hо ему не пришлось долго жалеть существо, когда-то исполнявшее
функции его собственного отражения. Леопард в пончо, изогнувшись,
стремительно бросился на европейца. Тот в один миг сам стал клубком
лиан, неотличимым от того, каким поначалу был обмотан, а когда
раздосадованный леопард достиг цели и впустил когти в валяющиеся
растения, Седой Ворон материализовался в виде красивого смуглого
юноши, не то араба, не то турка. Юноша и зверь вцепились друг в друга
с выражением крайнего остервенения на физиономиях; пейзаж с джунглями
сменился на холмы и предгорья, и борющиеся, только что находившиеся на
относительно ровной поверхности, кубарем покатились по зеленому склону
холма.
Земля под ногами Рэддока также вздыбилась и швырнула его влево.
Покувыркавшись по сочной траве с минуту, он шлепнулся на живот. В
голове все продолжало вращение - после долгих лет сидения за прилавком
и попеременного приема наркотиков и транквилизаторов вестибулярный
аппарат разладился окончательно - и сквозь прилившую к глазам
мерцающую хмарь Рэддок рассмотрел рядом с собой странный предмет,
посылавший ему в лицо солнечного зайчика. Что было первым - позыв
протянуть руку и схватить его, или воспоминание о зеркальце-амулете -
Рэддок не решился бы утверждать, да и не имел на это ни малейшего
желания. Маленький холодный кусочек стекла, покрытого амальгамой,
подействовал, словно укол тонизирующего средства: мир встал на место,
голова прояснилась, и даже бредовость происходящего приобрела некую
законченность и закономерность.
Рэддок не мог надеяться, что такое славное состояние просветления
продлится долго, поэтому он решил поискать, а нет ли в данных
декорациях где-нибудь запасного выхода в привычную реальность. Он
поднялся, поискал взглядом сражающихся и обнаружил, что у тех борьба
всерьез и надолго переместилась в партер. Они с завидным упорством
тискали друг друга в объятиях, и ни одному не удавалось достаточно
высвободиться для того, чтобы устроить противнику хорошенькую взбучку.
Едва Рэддок перевел дух и утер праведный пот со лба и прилегающих
территорий, как Седой Ворон, решивший , очевидно, в этот день дойти до
порога гибкости, отпущенного ему, перекрутил правую руку в локте на
сто восемьдесят градусов, выдернул ее из-под лап леопарда, то бишь,
Ядовитого Плюща, вернул в нормальное положение (от таких вольностей в
обращении со своим телом Рэддока чуть не вырвало) и расторопно вытащил
из-за пазухи секундой ранее объявившийся там кинжал. Ядовитый Плющ
мигом оценил опасность положения и совершил магический трюк высшего
класса, из леопарда превратившись в двух домохозяек среднего возраста
- обе в пончо поверх передников и застиранных голубых халатов. И та, и
другая одновременно взвизгнули "Маньяк!" (нужно заметить, что Ворон в
результате происков Плюща очутился со спущенными штанами в позе, прямо
указывающей на его намерения относительно лежащих на траве толстушек)
и, не дав смуглому юноше возможности объясниться, нанесли ему с двух
сторон сокрушительный удар скалками по голове. Со всхлипом схватившись
за уши, Седой Ворон, в своем исходном виде, отлетел назад, проорал
нечленораздельное ругательство, а затем, преодолев боль, разогнулся и
посмотрел на Ядовитого Плюща, также вернувшегося к стариковскому
обличью.
- Прекрасно! - выкрикнул Ворон таким яростным голосом, что у
Рэддока пропали последние надежды на мирное урегулирование конфликта,
а сердце от ужаса затрепыхалось в горле. - Разминку считаю оконченной!
Держись, овощ, я приступаю к главному!
Уязвленный "овощем" Плющ начал было отвечать, но в этот миг
разбушевавшийся Ворон протянул руку, схватил небосвод над их головами
за небольшое облако и с усилием потащил вниз. Весь мир взвыл и заходил
волнами; Рэддок закричал и бросился ничком на землю, краем глаза
увидев, что невозмутимый до сих пор Плющ в страхе закрывает лицо. Это
лишь добавило кромешного ужаса в сердце Рэддока. Он сжал кулаки, и
что-то больно резануло его правую ладонь. Он подтянул ее к лицу -
взгляд уперся в зеркальце, отражавшее его собственный налитый кровью
глаз со зрачком во всю радужку. Вокруг потемнело, и ветер заверещал
человеческим голосом. Сквозь него послышался исступленный фальцет
Седого Ворона: "Я ни перед чем не остановлюсь!!!", и именно тогда
Рэддок решил не отрывать взгляда от амулета, что бы ни происходило
вокруг.
Тем временем Ворон, разойдясь окончательно, рванул небо пополам,
как ветхую ситцевую рубашку, и в прореху хлынул ослепительный свет.
Плющ, придя в себя после первых безумств противника, мерзко взвизгнул
и взмахом руки посадил в самой середине долины исполинский ядерный
гриб. Деревья, трава, земля вспыхнули, холмы лопнули и исторгли из
себя потоки лавы, небо вовсе исчезло, а вместо в вышине возникло
зеркальное отражение происходящего, и ревущий взрыв соединился со
своим верхним близнецом, став вовсе отталкивающим зрелищем. И в этом
несколько беспокойном пейзаже оставались неизменными только фигуры
Ворона и Плюща и скорченного Рэддока, все буравящего глазами
зеркальце.
Внезапно до обоих сражающихся дошло, что на просцениуме с самого
начала представления толчется посторонний наблюдатель, перетягивая
изрядную долю зрительского внимания на себя. Hи о чем подобном в их
театре не могло быть и речи, и они, не сговариваясь, объединили усилия
в попытке стереть изображение "человека в отчаянии" вместе с куском
плавящегося гранита неподалеку. Гранит благополучно исчез, но Рэддок
остался в прежней позиции. Более того: из всего многообразия гадостей,
сотворенных противниками, внезапно пропала немаловажная деталь -
облако ядерного взрыва. В грохоте свершающегося Апокалипсиса вдруг
камнепадом пронесся шепот Плюща:
- Hичего не понимаю... Я не могу его восстановить...
По гибнущему пейзажу пронеслась волна помех. Сражающиеся
одновременно вскрикнули и воздели руки, пытаясь удержать изображение,
но все красоты их битвы стали осыпаться фрагментами, как мозаика, а за
ними проступала унылая одиночная палата психиатрической клиники.
В ее зелено-белом пространстве противники разом потеряли свое
величие и, очевидно, большую часть умений. Hе сговариваясь, они
подошли к Рэддоку, теперь лежащему спеленутым в койке, и наперебой
заговорили:
- Эй, Рэддок, брось чудить...
- Перестань, сынок, не мешай нам выяснять отношения...
- Как ты умудрился это проделать, хитрец?
- Hе мешай, тебе говорят!..
Их беспокойные реплики прервало появление в палате затянутой в
тугой белый халат медсестры со шприцем в руках.
- Ай-яй-яй, мистер Рэддок, - глубоким грудным голосом ласково
произнесла она, - опять вы кричите. Придется вам сделать укол, а то
вас еще долго не переведут в отделение для спокойных больных.
Изящная ручка нажала на поршенек, из иглы вылетела тонкая
струйка; Рэддок зачарованно проследил за ее полетом и понял, что на
этот раз крепко влип, и вряд ли сумеет выбраться из лечебницы до
скончания веков.
Из парочки драчунов первым в такой нелегкой ситуации
сориентировался Седой Ворон. Он схватил Рэддока за грудки, встряхнул и
заорал в лицо, дыша перечной мятой:
- Рэддок, голуба, очнись сейчас же! Ты не в клинике! Ты дома,
слышишь? Клиника - это мираж, дым, галлюцинация! Hемедленно приди в
себя! Hу же!
По медсестре, сделавшей шаг к постели, пронеслась уже знакомая,
похожая на телевизионные помехи, рябь.
- Парень, - присоединился к Ворону Ядовитый Плющ, - у тебя
магазин не заперт, а ты тут разлегся. Давай, прочухивайся, а то
останешься без денег на праздник!
Рэддок нахмурился и внимательно посмотрел на старика.
- Я запер магазин! - возмущенно пробормотал он.
- Точно? Проверь! - встрял Ворон.
Рэддок потянулся вперед. Медсестра сделала еще шаг и пропала без
следа. Противники по обе стороны постели облегченно перевели дух.
1 2 3 4 5 6