— Да, — ответила я. — В этом я, по меньшей мере, уверена.
— Джордж как министр, а Артур как дипломат?
— Да!
— Хорошо. Это наталкивает нас на кое-какие предположения…
— Не понимаю вас, — поморщилась я.
Доктор Элиот с отчаянием взмахнул рукой:
— Ну же, леди Моуберли, если вашего мужа постигла судьба Артура Рутвена — простите за прямоту, но мы должны рассмотреть эту возможность, — нам нужно установить, что могло связывать этих двух мужчин. Оба они работали над законопроектом о границах в Индии. Я бы сказал, это довольно деликатный вопрос. Видите, леди Моуберли, какая интересная линия расследования сразу открывается перед нами?
— Да, — кивнула я. — Уверена, что вы правы.
Он с интересом взглянул на меня:
— Так у вас есть какие-либо добавления к этому?
Я проглотила комок в горле:
— Вы ищете то, что связывает этих двух мужчин. Что ж, доктор Элиот, связь есть. Относится ли это к работе Джорджа, я не знаю. Сам Джордж предполагал, что относится, но думаю, для него это было такой же великой тайной, как и для меня сейчас.
— Ага, — сказал доктор Элиот с некоторой сдержанностью. Он откинулся в кресле и лениво махнул рукой. — Продолжайте, леди Моуберли.
Я снова проглотила комок в горле. Будьте готовы, Люси, ибо то, что вы сейчас прочтете, вам будет нелегко воспринять.
— Это случилось чуть больше года тому назад, — медленно проговорила я, — Артур приехал к нам на ужин…
И затем я описала доктору Элиоту то, что мы обсуждали в тот вечер: в основном, дорогая Люси, речь шла о вас и вашем намерении играть на сцене. Вспомните, как противился этому ваш брат, но все же к концу вечера он с восхищением смеялся над вашим энтузиазмом и говорил так, словно собирался поддержать вас. «Вижу, Люси настроена стать Новой Женщиной, — сказал тогда Артур, — и не свернет с пути. Ибо всякая одержимость нерациональна, почти демонична, и мы заблуждаемся, если думаем, что ею болеют лишь молодые».
— Действительно, — проговорил доктор Элиот, который во время моего рассказа как будто дремал. — Помню, в колледже у Рутвена была своя всем памятная одержимость.
— И в чем она заключалась? — поинтересовалась я.
— Он был величайшим коллекционером древнегреческих монет.
— Он еще собирал их, когда мы познакомились. Действительно, он часто заявлял в моем присутствии, что его коллекция непревзойдена.
— Занимательно, — еле пробормотал доктор Элиот.
— Да. Мы тоже так подумали. Артур с готовностью признавал, что в его энтузиазме присутствует нечто абсурдное, особенно если учесть, что в остальном он такой здравомыслящий и сдержанный.
«Но я ничего не могу с собой поделать, — поведал он нам в тот вечер, — когда гоняюсь за монетой древнегреческих времен. Мне нужно поддерживать честь моей коллекции. И я, видимо, стал скандально известен, поскольку, — он пошарил у себя в сумке, — сегодня мне был брошен вызов».
«Вызов? — помнится, воскликнул Джордж. — Какого черта вы имеете в виду?»
Артур слегка улыбнулся, но не ответил. Вместо ответа он положил на стол красную деревянную шкатулку. Он открыл ее, и мы увидели, что внутри находится кусочек картона, на котором что-то написано.
«Что это?» — удивленно спросила я.
«Посмотрите сами», — предложил Артур, передавая мне карточку.
Я взяла ее. Карточка была из картона высочайшего качества, но почерк на ней был неряшливый, чернила какие-то странные — темно-пурпурные, осыпающиеся хлопьями, когда до них дотронешься. Сама же записка показалась мне еще более странной, настолько странной, что я до сих пор отлично помню ее содержание.
«Сэр, вы дурак, — гласила записка. — Ваша коллекция ничего не стоит. Вы допустили, что величайший из призов проскользнул у вас между пальцев». Подпись была проста — «Соперник».
Джордж взял записку у меня из рук и прочел ее, потом расхохотался, и вскоре мы присоединились к нему. Артур смеялся громче всех, хотя, думаю, гордость его была сильно задета. Мы спросили его, как он намерен ответить наглому сопернику. Артур покачал головой и вновь рассмеялся, но я была уверена, что он намерен распутать эту тайну. И за его смехом я почувствовала воинственность и решимость.
Через неделю я спросила Артура, узнал ли он, кто его соперник Он не ответил на вопрос, а как всегда сдержанно улыбнулся, но было видно, что тайна не дает ему покоя. И через две недели после этого Артур Рутвен исчез. Неделей позже труп, нагой и совершенно обескровленный, нашли плавающим в Темзе у Ротерхита. Вид Артура, как рассказал мне Джордж, был непередаваемо ужасен.
Я перевела дух. Не открывая глаз, доктор Элиот сплел пальцы как будто в молитве.
— Из вашего рассказа, — произнес он наконец, — следует, что между исчезновением Артура и получением им накануне странной шкатулки существует какая-то связь.
— Да, — сказала я, прокашлявшись. — Когда Артура вытащили из реки, рука его была плотно сжата. Пальцы разжали, и на ладони у него оказалась монета… греческая монета.
— Предположение, — заметил доктор Элиот, — но не доказательство.
— Монету оценили очень дорого.
— Вы сообщили полиции?
— Да.
— И что они?
— Они были очень вежливы, но…
— А, — слегка улыбнулся доктор Элиот. — Так у вас не осталось шкатулки?
— Ее так и не нашли.
— Понятно, — кивнул доктор Элиот. — Жаль. — Его глаза сузились. — Но раз уж вы, леди Моуберли, полагаете, что вам стоит тратить на меня время, может, вы еще что-нибудь расскажете?
Я опустила глаза.
— Расскажу, — прошептала я.
И вновь, дорогая Люси, мне пришлось собраться с духом.
— Несколько месяцев тому назад, — неспешно проговорила я, — на наш адрес пришла посылка. Внутри оказалась шкатулка…
— Такая же, как та, что получил Артур?
— Почти.
— Примечательно, — заявил доктор Элиот, потирая руки. — И там тоже была карточка, но теперь уже адресованная Джорджу?
— Нет, сэр. Карточка была адресована мне.
— Что ж, интригующе. И что же было в записке, леди Моуберли?
— Записка была оскорбительная.
— Ну разумеется!
— Почему разумеется?
— Потому что Артур тоже получил оскорбительную записку. А что было в вашей, леди Моуберли?
— Мне не хотелось бы об этом говорить.
— Давайте, давайте. Я должен знать все факты.
— Что ж… — Я вздохнула и повторила записку по памяти: — «Мадам, вы слепы. Ваш муж вас не любит. Женщин у него хватает и без вас».
Я поперхнулась и замолчала.
— Вы совершенно правы, — мягко сказал доктор Элиот, — действительно оскорбительно… У вас с собой эта записка и шкатулка?
Я кивнула, достав шкатулку и передавая ему. Он осторожно взял ее, подошел к свету и внимательно осмотрел.
— Не ахти какая работа, — заключил он. — Явно для пересылки товаров… да… взгляните сюда… тут, под краской, что-то написано по-китайски… Думаю, это из доков, из порта…
Я покачала головой:
— Какое отношение кто-то из доков имеет к Джорджу или ко мне?
— Что ж, в этом и состоит тайна, не так ли?
Слегка улыбнувшись, он открыл шкатулку и вынул карточку. Но улыбка его быстро увяла, и он посерьезнел.
— Кто бы ни написал это, — промолвил он, — лучше владеет пером, чем хочет показать. Ибо буквы слишком уж небрежны. А писала это женщина, женский стиль письма. Чернила же, как вы могли догадаться, — смесь воды и крови.
— Крови? — воскликнула я.
— Несомненно!
— Но… Вы уверены?.. Ну да, конечно, вы уверены…
Доктор Элиот нахмурил брови:
— Здесь ясно проступает намерение не только оскорбить, но и напугать вас.
Он снова осмотрел карточку, слегка пожал плечами и положил ее обратно в шкатулку:
— Вы показывали это мужу?
Я кивнула.
— И что он?
— Пришел в ярость… В дикую ярость…
— Он отрицал обвинения записки?
— Абсолютно!
— А вы — простите за вопрос, леди Моуберли, — поверили ему?
— Да, сэр, поверила. Почему я должна была не поверить? Джордж всегда был прекрасным мужем, человеком с открытой душой. Если бы он изменял мне, я бы об этом знала.
Доктор Элиот медленно покивал.
— Хорошо… очень хорошо, — проговорил он, опускаясь в кресло. — Продолжайте, леди Моуберли. Что же случилось дальше?
— Спустя три дня, как мы получили коробку, Джордж тоже исчез.
— Вот как? — Лицо доктора Элиота потемнело и напряглось. — Это был для вас, должно быть, ужасный удар.
— Признаюсь, я была напугана.
— И вы обратились в полицию?
— Нет, сэр. Я не могла, потому что боялась себе признаться, что его действительно нет в живых. И вдруг, после того как я провела две бессонных ночи, он вернулся! С бледным лицом, остекленевшими глазами, но это был мой милый Джордж, живой и невредимый. Однако его явно окружала какая-то тайна, ибо только я попыталась разузнать о причинах столь внезапного исчезновения, по лицу его пробежала тень, и он попросил меня забыть, что куда-то уходил. Сон покинул меня, доктор Элиот, а Джордж, думая, что я заснула, частенько подходил к окну и выглядывал на улицу. Сам Джордж, засыпая, ворочался в постели и бормотал во сне какие-то странные имена. Наконец, недели через три после первого исчезновения, он вновь исчез. Во второй раз он отсутствовал несколько дней, и, к тому времени как он вернулся, я почти сошла с ума. Я потребовала рассказать, что происходит, но Джордж увиливал от ответа. Впрочем, он намекнул, что тайна связана с его работой в правительстве. Каким образом — он не говорил, но у меня сложилось впечатление, что вокруг законопроекта, который он должен был провести через парламент и который занимал его внимание и время, сложился заговор. Джордж просил меня не беспокоиться и обещал, что придет день и он расскажет мне всю правду. Пока же мне придется мириться с его периодическими отлучками из дома и долгими часами работы в министерстве. Он просил у меня поддержки и понимания.
— И вы вняли его просьбам?
— Конечно.
— Отлучки еще случались?
— Время от времени.
— А работа в министерстве?
— Полагаю, шла великолепно. Вы, должно быть, не знаете о теперешней репутации Джорджа. Он слишком молод для своего поста. Таинственное поведение, связанное с продвижением законопроекта, показывало, что речь идет о его дальнейшей политической карьере. И все-таки, — я заглянула в глаза доктора Элиота, ярко сверкавшие на его бледном лице, — и все-таки… я боюсь…
— Что ж, — резко сказал доктор Элиот, — это неудивительно. Напомните мне еще раз, сейчас он отсутствует больше недели?
— Неделю и один день.
— Это необычно?
— Да. До этого он никогда не пропадал больше, чем на четыре дня кряду.
— Поэтому вы пошли наперекор его просьбам и приехали ко мне искать помощи?
— Есть и другие причины.
— Да?
— Буду откровенной, доктор Элиот. Я боюсь худшего и в то же время опасаюсь за себя. Надеюсь, вы не сочтете меня сумасшедшей…
— Ну что вы! — запротестовал он. — Если вас это утешит, леди Моуберли, то вы показались мне исключительно здравомыслящей женщиной.
— Очень любезно с вашей стороны, — ответила я, — хотя последнее время бывают моменты, когда я сама в этом сомневаюсь. Вот что случилось со мной прошлой ночью. Я поздно легла спать. Служанка раздела меня, я отпустила ее и некоторое время сидела, раздумывая, где сейчас Джордж, а потом встала и подошла к окну. За окном была скверная ночь, и я смотрела на сочащийся дождем горизонт Лондона, словно отыскивая ключ, который может привести меня к Джорджу. До меня донеслись чьи-то приглушенные шаги по булыжнику. Я всмотрелась. В свете газового фонаря внизу стояли две фигуры — мужская и женская. Я увидела, что под плащом на джентльмене надет фрак. Лицо его было необычного цвета, заросшее черной густой бородой, и я догадалась, что он иностранец. Лица леди не было видно, она стояла спиной ко мне, в развевающемся черном плаще с капюшоном. Потом она повернулась, взяла мужчину под руку, и они пошли дальше. уходя, дама обернулась и посмотрела вверх, как будто отыскивая взглядом меня. Я не могла разглядеть ее лица, поскольку оно оставалось в тени капюшона, но на секунду свет фонаря попал ей на кожу, и она засветилась! Доктор Элиот, клянусь, кожа ее засветилась! Затем дама отвернулась, и они ушли, а я осталась, объятая непонятным ужасом. Я не могу этого объяснить. Но все было, было на самом деле. И я чувствовала, что увидела нечто ужасное.
— Что именно показалось вам ужасным? Эта женщина?
— Я знаю, это звучит смешно…
— Да, — медленно произнес он, — но и интригующе тоже.
— Вы не считаете меня сумасшедшей?
— Наоборот… Вы можете рассказать что-нибудь еще? Итак, вы все-таки легли спать…
— Да, я приняла лекарство.
— Ага. От нервов?
— Да.
— И что это было за лекарство?
— Настойка на опии.
Доктор Элиот медленно кивнул:
— Простите, леди Моуберли. Вы легли спать…
— Да. И спала хорошо. Я всегда хорошо сплю. Но в четыре часа ночи меня разбудил бой церковных часов. Я снова погрузилась в сон, однако на этот раз мне спалось плохо. И вдруг я вновь проснулась, открыла глаза, и… кровь застыла у меня в жилах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60